Пандемия. Аркада. Эпизод второй

Он остановился перед камином и замер, то ли потирая, то ли разминая руки и глядя на почти погасший огонь.

– Что именно вы хотите мне объяснить? – окончательно запуталась Карифа.

– Что я – тот самый парень, которому пришлось взяться за обновление системы.

– Зачем?

– Чтобы ничего не рухнуло, – терпеливо объяснил Феллер. Однако следующая фраза показала, что его терпение было наигранным: – И чтобы даже такая тупая овца, как ты, смогла нормально жить и даже, возможно, выпустить из себя личинку следующей овцы.

– Как вы меня назвали? – Карифа почувствовала, что краснеет от злости.

– Овцой, – свободно ответил Феллер и удивленно осведомился: – В чем проблема?

– Я ухожу, – решительно ответила девушка.

Но прежде чем она сделала шаг, А2 продолжил:

– Могу добавить: трусливой овцой. А вовсе не стервой, каковой ты себя считаешь.

– Ты пользуешься своим положением, урод, – не выдержала Амин. – Знаешь, что можешь говорить что угодно, а я буду стоять и слушать.

– Не нравится правда, сучка?

– Пошел в задницу, козел.

– Сопли подбери, тупая дура.

– Скотина!

Карифа сделала шаг к двери, он резко схватил ее за руку и развернул.

И тут ему «прилетело» справа.

Разъяренная девушка врезала Феллеру кулаком в скулу, молниеносно добавила под вздох, хотела закончить «крюком» справа, но А2 успел разорвать дистанцию и ответить прямым левой в челюсть. Было видно, что он ошарашен натиском, но не потерял ни ориентации, ни хладнокровия. Ответил, но остановить Карифу не смог. Она продолжила бешеную, но отлично продуманную, очень быструю, профессиональную атаку. Удар в висок – уклонение, удар в коленную чашечку – уход, удар по нервным окончаниям, удар, удар… Могло показаться, что отступающий Феллер вот-вот скроется под ударами, однако опытный человек видел, что А2 прекрасно держится и ни один выпад Карифы, кроме самого первого, не достиг цели. Феллер терпеливо выжидал и перешел в контратаку, как только поймал нужный момент. Резкий встречный в голову, Амин уклонилась, но А2 провел подсечку, отправив зазевавшуюся Карифу на пол, и безжалостно врезал девушке ногой. Это был нокдаун. В голове агента зашумело, перед глазами поплыло, а руки стали ватными. А2 ударил ее еще несколько раз, а затем Карифа почувствовала, что он перевернул ее на спину и принялся расстегивать брюки.

– Нет…

Проклятый шум в голове не позволял сопротивляться, сделал слабой, неподвижной, а пуговицы быстро сдались – и Феллер буквально вытряхнул девушку из брюк и трусов.

– Нет, пожалуйста, нет… – заплакала Карифа и вскрикнула, когда он вошел. Грубо. Жестко. – Тварь! Не трогай…

– Смотри на меня! – рявкнул А2.

– Нет…

Амин попыталась отвернуться, но он крепко взял ее за подбородок и так резко повернул голову, что едва не сломал шею.

– Смотри на меня!

И хотя изображение плыло, девушка видела его лицо, видела отчетливо.

– Я тебя…

Хотела сказать «убью», хотела пообещать, зная, что вряд ли исполнит угрозу и скорее всего будет наказана, но с ужасом поняла, что на нее стали накатывать волны удовольствия – ведь все это время Феллер не останавливался.

– Смотри на меня!

– …ненавижу…

– Смотри на меня!

Карифа застонала. И закрыла глаза, чтобы не видеть улыбающегося А2. И снова застонала… тяжело задышала, послушно отзываясь на его движения… И «улетела». Взорвалась внезапно и бурно, неожиданно для себя и так сладко, что затряслась от наслаждения. Взорвалась, как никогда раньше: с криком, царапая мужчину ногтями, взорвалась, едва не потеряв сознание.

А2 сбавил напор. Остался в девушке, но перестал действовать агрессивно. Выдержал короткую паузу, затем наклонился, неспешно расстегнул блузку, провел рукой по ее шее, спустил бретельки лифчика с плеч и освободил полные груди с крупными, почти черными сосками. Улыбнулся, поласкав их, затем стер кровь со своей разбитой губы и заставил Карифу облизать палец. Стянул с себя рубашку, не расстегивая, через голову, обнажив мускулистый торс, и Карифа увидела висящую на его груди серебряную монету на тонкой черной веревочке.

Придя в себя, она не отрываясь смотрела на Феллера.

– Мне продолжить?

– Да, – прошептала девушка. Проклиная себя. Надеясь, что мужчина не остановится.

– Скажи громче, – велел А2.

– Продолжай… пожалуйста…

Карифа крепко сжала его предплечье.

– Хорошо.

Он вышел, вызвав у девушки недовольный стон, уверенным жестом перевернул Карифу на живот, поставил на четвереньки и вошел сзади. Начал двигаться – неспешно, по-хозяйски, снял с Амин блузку, расстегнул и отбросил в сторону лифчик. Потом велел:

– Посмотри направо.

Девушка послушно повернула голову и увидела себя, точнее – их. Увидела мужчину, только что унизившего ее, как никогда в жизни, и подарившего невероятное наслаждение, увидела себя, потную, послушную, уже довольную и ожидающую большего, и замерла, услышав:

– Ты очень красива.

И улыбнулась.

А через несколько мгновений вновь «улетела», и вновь – неожиданно для себя, потому что никогда раньше ей не удавалось так быстро повторить оргазм. И не только «улетела», но, кажется, на некоторое время потеряла сознание, потому что следующее, что Карифа запомнила, была фраза:

– Пойдем в душ.

А2 взял ее за руку, помог подняться и отвел в душ, и там, под мощными струями, взял ее в третий раз, наконец-то разрядившись и доведя Карифу до очередного оргазма.

Потом они помыли друг друга, потом он вытер девушку мягким полотенцем, набросил на нее халат и отнес в спальню, где их ожидало холодное вино – розовое, из Кротоне, и легкие закуски. И в каждом жесте, в каждом движении А2 Карифа чувствовала нежность и заботу. Он усадил ее на подушки и подал бокал с холодным розовым, а когда она выпила – жадно, в три глотка, – наполнил бокал повторно. После чего уселся рядом, скрутил и раскурил сигарету.

– Это табак? – спросила Амин, принюхиваясь к растекшемуся по комнате аромату.

– Да, – ответил Феллер, всем видом давая понять, что федеральный закон «О некоторых видах растительного яда» его никоим образом не касается.

– Можно попробовать?

– Попробуй, – он сделал затяжку, после чего поднес сигарету к губам девушки.

– Крепкая, – она закашлялась.

– Не советую привыкать.

– А ты привык?

– Да.

Амин помолчала, а затем неожиданно спросила:

– Можно я докурю?

Он молча отдал ей сигарету, подвинул ближе пепельницу и принялся сворачивать вторую самокрутку.

– Наедине можешь называть меня по имени или А2. На людях – только мистер Феллер.

Она кивнула, не зная, что на это можно ответить.

– Твое имя пока менять не станем. Во-первых, мне очень нравится, как звучит Карифа, оно тебе подходит. Во-вторых, в ближайшие месяцы ты останешься в официальной структуре GS, но одновременно будешь числиться офицером отряда «Sputnik», что даст тебе больше возможностей для маневра.

– Зачем я тебе? – Огонек обжег пальцы, и Карифа бросила окурок в пепельницу.

– Я собираюсь поставить на уши планету и подбираю команду, – ответил Феллер. – Работы будет много, а сегодня тебе придется много услышать и много запомнить.

– Ты мне уже доверяешь? – Амин постаралась, чтобы в голосе было слышно удивление.

– Ты скажи, могу я тебе доверять или нет? – предложил А2, глубоко затягиваясь самокруткой. Табак у него был крепким, но ароматным, Карифе он нравился. – И?

Она помолчала, а затем коротко кивнула.

Он улыбнулся, обнял девушку за шею и притянул к себе.

* * *

Бруклин США, Нью-Йорк апрель 2029

– Комиссар Абура подтвердил, что следователи NYPD^[16] считают субботний расстрел результатом противостояния банд и что его целью было устранение известного гангстера Сечеле Дога по кличке Крокодил. Однако по нашим данным, смерть Крокодила стала полной неожиданностью для его конкурентов и, наоборот, спровоцировала уличные бои, идущие сейчас по всему Проспект Хайтс…

На большом экране настенного коммуникатора появилось свежее видео из зоны столкновений: горящие машины – легковые, грузовые и автобусы, разбитые окна и витрины, валяющиеся на мостовой вещи – мародеры занялись грабежами после первого же выстрела, – и, конечно же, трупы. Боевики Крокодила отчаянно защищали владения банды, но на их территорию вошли сразу три конкурирующие группировки, а поскольку полиция предпочла не вмешиваться, все понимали, что сражение не затянется.

– …в настоящее время остатки банды Сечеле с трудом удерживают свой последний квартал, штурм которого задерживается из-за вспыхнувших между победителями разборок.

Конкуренты были заинтересованы в захвате как можно большей освободившейся территории и затеяли грызню, даже не добив людей Крокодила.

На коммуникаторе вновь появились кадры горящего района, и сидящие в баре люди одновременно поморщились: война развернулась всего в нескольких кварталах к востоку и грозила захватить их дома. А вместе с ними поморщился и Бен, который никак не ожидал, что его месть взорвет размеренную жизнь нью-йоркских гангстеров. Тем не менее Орк ни о чем не жалел: он сделал то, что решил, и так, как решил. Он расплатился. И остался безнаказанным.

– Наш источник в департаменте полиции предполагает, что для устранения Крокодила конкуренты наняли высококлассного профессионала, использовавшего современное военное оборудование…

– Надоело на это смотреть! – подал голос сидящий в углу мужик в красной бейсболке. – Будто в окно пялюсь.

– Кому нужна эта прямая трансляция? – поддержал его сосед, чей истинный облик скрывала высококлассная «обложка» мультяшного гнома: курносого крепыша с длинной, завязанной косичками бородой. Парень выдерживал образ полностью, даже в одежде, показывая окружающим классическое одеяние гномов, но наноботы на левой ноге истерлись, и вместо черного сапога с массивной золотой пряжкой окружающие видели потертый кроссовок.

– Давайте посмотрим что-нибудь другое!

Остальные посетители поддержали «гнома» и «бейсболку», Орсон решил не выделяться и обратился к оказавшемуся рядом бармену:

– Включи спортивный канал.

– Который?

– Гоночный.

– Хочешь посмотреть GA1000^[17]?

– Через десять минут начнется Гран-при Индии.

– На кого поставил? – заинтересовался бармен.

– На Крауча, – ответил Бен.

– Разобьется, – произнес красная бейсболка с такой уверенностью, что заставил Орка изумленно вскинуть брови:

– Почему?

– Мой попугай сегодня произнес «Крауч», а это верный знак, что он разобьется, – убежденно объяснил мужик. – Попугай перед каждым стартом называет тех, чьи кости будут валяться на трассе. Ни разу не ошибся, стервец.

– Лучше бы он называл имена победителей, – проворчал «гном».

«Бейсболка» и сидящие вокруг мужики громко засмеялись.

Несколько лет назад большие автомобильные гонки начали стремительно терять популярность и, как следствие, рекламодателей. Всемирно известный бизнес умирал на глазах, но владельцы поставили у руля GA1000 гениального Джимми Беккербаума и угадали. Рецепт спасения оказался прост. Во-первых, Джимми начал проводить гонки каждое воскресенье, оставив без шоу только рождественские каникулы. А во‐вторых, намного снизил требования к безопасности, выкинув из машин роботизированные системы управления, продвинутые компьютеры, а самое главное – блоки технической безопасности и спасения пилотов. И люди, которым надоело наблюдать за развлекающимися миллионерами, вновь прильнули к экранам: потому что теперь миллионеры имели все шансы разбиться насмерть. В гонки вернулся дух опасности, за руль болидов – настоящие сорвиголовы, готовые погибнуть ради победы, и медийный рейтинг GA1000 вновь стал соперничать с Олимпиадой и Чемпионатом мира по футболу.

– Крауч не разобьется, – твердо произнес Орсон, делая большой глоток пива. – Он хороший гонщик.

– Крауч грязно катается, – не согласился бармен.

– Там все такие.

– Грязно!

– Из-за Крауча разбился аль-Сакаби, – подал голос «красная бейсболка».

– Это гонка, – пожал плечами Орсон.

– Одно дело кататься агрессивно, и совсем другое – грязно, – выдал «гном».

Бармен и мужики были готовы спорить до хрипоты, доказывая Бену, что самый очевидный претендент на чемпионство идет к своей цели по головам соперников, но кто-то крикнул:

– Начинается! – И в баре установилась тишина.

Болиды выстроились на старте, дождались зеленого сигнала и рванули так, словно за ними гнались налоговые инспекторы. За славой и богатством. На огромной скорости, несмотря на то что их пилоты знали, что могут не добраться до финиша.

– Парни, я поставил сотню на Назимуддина и готов поддержать пари.

– Первым будет Сахим!

– А я поддержу: Назимуддин должен сегодня победить!

В баре сформировался мини-тотализатор. Орк улыбнулся, слушая горячие речи болельщиков, и сделал еще один глоток пива.

Ему здесь нравилось. Хотя… Не надо лгать: Орсону доводилось бывать в барах и получше, но с недавних пор они для Бена закрылись, а на дверях «AllSport For Oldbug» отсутствовала табличка:

«No Country For Oldbug!»

…которая стала весьма популярной в последнее время. И которую не считали дискриминационной, согласно закону о праве на безопасность личного пространства.

Все дело в красных цифрах «42» над головой.

В проклятых красных цифрах…

– Крауч не разобьется, – неожиданно произнес подошедший к стойке мужчина. Перехватил удивленный взгляд Орсона и объяснил: – Я краем уха слышал ваш спор.

И присел на соседний табурет.

– Крауч слишком хорош, – помолчав, ответил Орк.

– Но сегодня ему не выиграть, – продолжил мужчина и тут же, без всякой паузы, протянул руку: – Меня зовут Фрэнк Лейка.

Он производил приятное впечатление: высокий, светловолосый, с открытым взглядом, явно воспитанный и знающий, как вести себя в обществе. И казался бы очень успешным, не будь над его головой двух красных цифр: «44». Но при этом Фрэнк лучился искренней доброжелательностью, и отвергнуть протянутую руку было невозможно.

– Очень приятно, Бен.

– От Бенджамин?

– А какие могут быть варианты?

Лейка смущенно улыбнулся:

– Пожалуй.

В нем все было хорошо, кроме одежды – слишком дорогой для бара «AllSport For Oldbug». На всех его шмотках стояла малозаметная, но веская метка «original», Лейка покупал их в солидных магазинах для верхнего эшелона среднего класса, а значит, скорее всего был адвокатом или врачом. А таким людям нечего делать в дешевом бруклинском заведении, неподалеку от которого идет война банд.

Бармен подал кружку темного пива, Фрэнк поднял ее и, глядя Орку в глаза, произнес:

– За знакомство.

– За знакомство, – кивнул Бен, делая глоток. Он предпочитал светлое.

– Ты, похоже, совсем недавно отпраздновал свой самый главный день рождения?

– Это который suMpa? – уточнил Орсон.

– Да.

– Недавно. – Сделал еще глоток и улыбнулся: – Заметно?

Лидером гонки, к огромному изумлению зрителей, оказался Сахим, искусно подрезавший на старте Крауча, но поскольку только-только начался четвертый круг, получалось, что вся борьба впереди, и Орк решил, что может отвлечься на разговор.

– Видно, что ты еще не привык к новому положению, – ответил Фрэнк.

– А ты?

– Мне сорок четыре. Как видишь, держусь. – Лейка сделал паузу и с неожиданной угрюмостью добавил: – Во всех смыслах.

Подразумевая и противостояние с миром, и то, что до сих пор не взорвался.

– Поздравляю, – буркнул Бен, не зная, что еще сказать.

Крауч шел третьим, он проиграл старт, уступив еще и Назимуддину, и только теперь принялся искать возможность для атаки.

– Мы здесь надолго?

К Лейке подошла стройная темноволосая девушка, одетая в элегантную блузку, джинсы и, неожиданно, туфли на высоком каблуке. Волосы у девушки были густыми и довольно длинными, до плеч, но не черными, как изначально подумал Орк, а темно-каштановыми; глаза – зелеными… ну, возможно, зелеными, во времена наноэкранов подлинный цвет всегда остается загадкой, но глаза у девушки были красивыми и казались настоящими. Лет ей, навскидку, было не больше двадцати пяти.

– Хочешь досмотреть гонку здесь? – Красавица слегка растягивала слова, что выдавало уроженку южных штатов.

– Почему нет? – улыбнулся Лейка, кивая на пиво. – Здесь весело.

– Тогда я посижу в Сети.

– Сколько угодно.

Девушка вернулась за столик – за ней, без преувеличения, наблюдал весь бар, – и лишь затем Бен поинтересовался:

– Подруга?

– А если скажу, что дочь?

– Дочь такого возраста ты отвел бы в ресторан, а не в дешевый бар.

– Над моей головой две красные цифры: «4» и «4», – напомнил Лейка. – Разве такая красавица согласится стать моей подругой?

– Может, ей нравится рисковать?

– Гм… – Фрэнк помолчал, сделал еще глоток пива, посмотрел на экран: у Крауча по-прежнему ничего не получалось с атакой, и ответил: – Беатрис – дочь моих старых друзей. Она недавно в городе, вот и показываю ей, что к чему.

– Она не боится ходить с тобой?

– Она знает, что должна убежать при первых признаках suMpa.

– Смелая, – оценил Орк. – Меня не всякие проститутки обслуживают, а знакомые женщины перестали отвечать на звонки.

– Известная история.

Кажется, Лейка хотел поделиться личным опытом, но не успел.

– Что тебе от меня нужно? – резко спросил Бен. Одновременно он бросил на собеседника быстрый взгляд, увидел то, что ожидал, – мгновенную растерянность на лице, подтвердившую его подозрения, и улыбнулся.

– Ничего, – ответил Фрэнк.

– То есть мне показалось?

– Просто решил тебя поддержать.

– У тебя получилось, – с прежней резкостью бросил Бен и отвернулся.

Показывая, что в таком случае разговор окончен.

– Черт… – Лейка хлебнул пива.

Прошло с полминуты. Орсон продолжал молчать, спокойно глядя на коммуникатор, и Фрэнку ничего не оставалось, как продолжить разговор:

– У меня действительно есть дело.

– Тебе удалось меня удивить, – саркастически отозвался Бен.

– Неужели я настолько плохой актер?

– «Оскар» тебе не светит.

– Не надеялся, но все равно грустно, – Френк снова умолк, но на этот раз пить не стал. Повертел кружку по стойке, подобрал нужные слова и негромко произнес: – Парни говорят, что ты – бывший военный.

– Раньше я не видел тебя в этом баре.

– Мне позвонили.

– Кто?

– Какая разница? – Он вздохнул и наконец-то перешел к делу, ради которого явился в дешевый бар. – Ты не считаешь, что олдбагам имеет смысл держаться вместе?

– Зачем?

– Чтобы чувствовать себя нормальными, – развел руками Лейка. – С кем еще, если не со своими?

– Хочешь организовать профсоюз?

– Профсоюз, лигу, партию – не важно. Важно то, что нас выбрасывают на помойку, а мне это не нравится… – Орсон хотел вклиниться в речь собеседника, но тот не позволил себя перебить. Возможно, он действительно был адвокатом: – …важно то, что нас назвали опасными и постепенно лишают законных прав. А самое важное то, что нам даже не рассказывают о suMpa.

– Это вирус, – пожал плечами Орк. – Чего тебе еще нужно знать?

– Подробности.

– Какие?

– Ты действительно не понимаешь?

– Ты еще ничего не сказал.

– Говорить я буду потом, а сегодня хочу, чтобы ты по-настоящему задумался над происходящим.

– Меня уволили, – жестко бросил Орсон. – И сейчас я должен по-настоящему думать о том, как прожить остаток дней, потому что на усеченную пенсию особо не разгуляешься. – Он повернулся к стойке: – Еще кружку…

И, договаривая последнее слово, увидел на лице бармена страх.

«Черт!»

Потому что с таким страхом на него могли смотреть только по одной причине. По одной-единственной гребаной причине – он взорвался.

«Вот и все…»

Быстрый взгляд в зеркало подтвердил опасение: глаза Бенджамина залила мерцающая ртуть.

«Но почему я не чувствую агрессии?»

– Его накрыла suMpa! – рявкнул бармен.

Фрэнк метнулся прочь, а Крауч как раз собрался атаковать идущего вторым Назимуддина. На индийской трассе назревала интереснейшая схватка.

В баре «AllSport For Oldbug» – тоже.

– Со мной все в порядке! – громко произнес Орк, разворачиваясь к залу.

– Мы так не думаем, – отозвался «красная бейсболка».

– Но ведь он не стреляет, – заметил «гном».

– У него нет оружия.

– Почему он не бросается на нас?

– Возможно, вирус еще не подействовал.

– А глаза?

– Я никому не хочу зла, – Бенджамин постарался, чтобы его голос прозвучал спокойно и проникновенно. – Я не чувствую агрессии, я хочу уйти.

– Куда?

– Не знаю, – честно ответил Орсон. – Сейчас я просто хочу уйти.

Посетители молчали. Почти все они были олдбагами, понимали, что могут в любой момент оказаться на месте Орка, и не хотели атаковать своего… Да, именно своего. Посетители ждали, что атакует он, и оказались смущены неожиданным спокойствием Орсона.

Бен сделал шаг к двери, боком, не выпуская из поля зрения застывших олдбагов, услышал, что Крауч начал атаковать Назимуддина, а в следующий миг – шорох за стойкой: бармен полез за оружием.

«А может, так будет лучше?»

Он пропустит шорох мимо ушей, не повернется, бармен достанет дробовик, и все закончится. Он последует по привычной для взорвавшихся олдбагов дорожке и наконец-то встретится с Сарой, которая безусловно простит его за все, что он успел натворить, и они…

Крауч протискивается мимо Назимуддина, обходит его на полкорпуса и рвется к Сахиму.

Слабость длится недолго – доли мгновения, потом привычка сражаться, а точнее – неумение сдаваться, берет верх и не позволяет принять поражение. Орк резко поворачивается, перепрыгивает через стойку и бросается к наклонившемуся бармену – тот действительно вытаскивает дробовик. Три быстрых шага, бармен начинает поднимать оружие, но не успевает: Бен «помогает» ему продолжить движение, стремительно ведет дробовик вверх, выворачивая из рук бармена, а самого его бьет ногой в живот.

На все – меньше трех секунд.

Назимуддин раздосадован и взбешен, он прибавляет, желая вернуть утраченное преимущество, и слишком резко входит в поворот, где уже ведут борьбу Крауч и Сахим.

Орк разворачивается, стреляет в воздух, и те двое, что бросились на помощь бармену, застывают, не добежав до стойки. А остальные и не двигались.

Кто-то шепчет:

– Теперь у него оружие.

И в баре сгущается атмосфера страха. Теперь они по-настоящему напуганы и ждут, когда начнется стрельба.

– Я все еще себя контролирую! – кричит Орк.

– Отпусти нас.

– Не убивай!

Снаружи воет полицейская сирена.

А на индийской трассе – жуткое столкновение. Великий Крауч почти проскочил Сахима, но раздосадованный и горячий Назимуддин решает воспользоваться моментом и подрезает бывшего лидера. Сахим изо всех сил старался избежать столкновения, но физика неумолима: размеры болидов, ширина трассы, скорость, вектор… Машины сталкиваются, болид Сахима закручивается и бьет почти проскочившего Крауча. Назимуддин врезается в отбойник и взрывается, идущий четвертым Хуссейн не успевает отвернуть, бьет Сахима, а затем летит в костер Назимуддина. Крауч выпрыгивает из покореженного болида и бежит прочь. К нему присоединяется Сахим. Появляются пожарные. Зрители в экстазе…

– Убирайтесь! – хмуро приказывает Бен.

Посетители наперегонки мчатся к двери, за ними торопится прихрамывающий, держащийся за живот бармен, Орсон вынимает из-под стойки коробку с патронами, распихивает их по карманам и слышит с улицы:

– Это полиция! Выходите с поднятыми руками!

Резко вскидывает оружие и стреляет в залетевший дрон. Раздается негромкий взрыв, а с улицы – отборная брань: полицейские забыли отключить мегафон.

Орк знает, что у него тридцать, может, сорок секунд, после чего насядут подоспевшие дроны, и бежит на кухню. Единственный шанс – задняя дверь, затем в переулок, затем под землю, в outG, туда, где нет проклятой всевидящей ar/G. Домой нельзя: Сеть мгновенно считывает взорвавшихся олдбагов, и он уже объявлен опасным.

«Хорошо, что ничего ценного я в квартире не хранил…»

Он потеряет только пенсию и возможность выходить на поверхность.

«Ладно, разберемся! Главное, что я до сих пор сохраняю рассудок!»

Факт действительно казался невероятным, но в те мгновения Бен о нем особенно не задумывался – он спасался.

Кухня, затем задняя дверь, затем грязный переулок, заставленный вонючими мусорными баками, тонкая гниющая кишка, в которую заведения сбрасывают все, что не пригодилось. Дверь в подвал, которую Бенджамин подобрал на случай бегства, находится справа, он поворачивается, делает шаг и оказывается в поле зрения полицейского дрона. И вновь успевает первым: выстрел из дробовика сбивает машину до того, как оружие дрона заговорило.

– Сюда! – В двери, но не той, которую он приметил для бегства, а в ближайшей, которую он в свое время не сумел открыть, стоит девчонка в элегантной блузке, джинсах и дурацких туфлях. – Сюда! Скорее!

Орк понимает, что через пару секунд в переулок залетит следующий дрон, но не может не спросить:

– Зачем?

– Я помогу!

– Я взорвался!

– Поэтому и помогу! – Девчонка начинает злиться. – Скорее, кретин!

И Бенджамин идет на риск: ныряет в незнакомую дверь, которая оказывается мощной, стальной и с грохотом захлопывается за его спиной, затем спускается по темной лестнице, быстро проходит футов тридцать по коридору и вновь начинает спускаться. Все это – вслед за девчонкой с густыми темно-каштановыми волосами.

Через минуту они оказываются там, куда не добивает ar/G, еще через пятнадцать – двумя уровнями ниже и в паре кварталов севернее. Там запыхавшаяся девчонка останавливается, знаком давая понять, что ей нужно отдохнуть, несколько секунд молчит, приводя дыхание в порядок, а затем говорит:

– Меня зовут Беатрис.

Протягивает руку и улыбается.

* * *

Федеральная башня «Бендер» США, Нью-Йорк апрель 2029

Мир не стоит на месте, не засыпает и не ждет опоздавших. Мир все время движется, и абсолютно каждое событие меняет мир, делает его другим: варишь ли ты утренний кофе, изобретаешь лекарство от рака или взрываешь поезд с невинными людьми во имя целей, которые станут смешными через пару лет, – абсолютно каждое событие делает мир иным. Только одни из них остаются незаметными мазками на общей картине, а другие расплываются в центре холста гигантским пятном. Которое вскоре скроется под другим пятном или бесчисленными мазками. Колесо Времен неумолимо, оно споткнулось только раз – на Пирамидах, но больше осечек не давало, сминая в пыль все, что не могло бежать впереди него: империи и цивилизации уходили в небытие, чтобы на их обломках возникали новые, полные огня и жизни. Мир не стоит на месте, не засыпает и не ждет опоздавших, и Карифе Амин повезло узнать, что за перемена случится с ним в ближайшее время, какая часть мира обратится в пыль и что возникнет на ее месте.

Карифа Амин оказалась в числе тех, кто толкает мчащуюся перед Колесом Времен тележку.

Она вернулась в Нью-Йорк на личном самолете Феллера, но вернулась одна, А2 срочно отправился в Гонконг – на другом своем самолете. Впрочем, Карифа была этому рада, поскольку отчаянно нуждалась в нескольких часах одиночества для приведения мыслей в порядок. Чтобы до конца осознать, во что она влипла, как изменился привычный мир и как сильно ему еще предстоит измениться.

В JFK ее встречали помощники А2: забрали багаж, отдали ключи от черного, как настоящий дракон, и совершенно сумасшедшего «Mustang 5000» с форсированным двигателем и отключаемым роботом, позволяющим переходить на ручное управление. Карифа мечтала о такой машине всю жизнь, но могла себе позволить только симулятор в «балалайку» и едва не сошла с ума от счастья, услышав, что «Mustang 5000» оформлен на одну из компаний Феллера, и она может распоряжаться великолепной машиной по своему усмотрению. Помощники сообщили, что в «Бендере» ее ожидает директор Митчелл; Амин поняла, что лучший способ проверить автомобиль в деле – домчаться до штаб-квартиры GS как можно быстрее, и поставила рекорд скорости, одновременно собрав сумму штрафов, равную годовому бюджету какой-нибудь восточнославянской страны.

В небоскреб Карифа вошла счастливая, как школьница, с ошалелой улыбкой, которую сумела стереть с лица лишь перед дверями кабинета.

– Позвольте поздравить вас с повышением, специальный агент Амин, – произнес Митчелл, когда Карифа расположилась в предложенном кресле.

– Благодарю за оказанное доверие, директор…

Она хотела вежливо закончить фразу, но второй находящийся в кабинете мужчина – высокий худой англичанин с аккуратно уложенными волосами и породистым лошадиным лицом – неожиданно спросил:

– Вы всегда столь официальны?

И девушка запнулась. Вопросительно посмотрела на Митчелла, тот улыбнулся, давая понять, что можно отвечать, и лишь после этого произнесла:

– Нет, – сухим, официальным тоном.

Мужчина коротко рассмеялся. Он был одет в элегантный костюм, белоснежную сорочку, клубный галстук… другими словами, выглядел так, словно только что сошел с рекламного плаката роскошной жизни. И по тому, как он держался, стало ясно, что Митчелл ему не ровня.

– Девушка смущена, – последним участником совещания оказалась красивая светловолосая женщина в строгом черном костюме. Она сидела в кресле директора, буквально утонув в нем, рассчитанном на крупного мужчину, и Карифа не сразу ее заметила. Но на фразу среагировала:

– С чего вы взяли?

– Вижу, – незнакомка умела отвечать коротко, но при этом законченно.

Мужчины заулыбались, Карифа поняла, что продолжать спор бессмысленно, и честно ответила:

– Не уверена, что меня повысили.

И поняла, что угадала: женщина чуть склонила голову, показав, что довольна услышанным, после чего посмотрела на мужчин и тихо спросила:

– Она еще не знает?

– Получается, нет, – сообщил дорогой костюм.

– О чем я не знаю? – настороженно поинтересовалась Карифа, медленно оглядывая собеседников.

– Прежде чем я расскажу, агент Амин, позвольте вам представить Ларису Томази и мистера Арчера, – медленно произнес Митчелл, по очереди указывая на женщину и дорогой костюм. – Как вы наверняка догадались, перед вами коллеги мистера Феллера по сложному делу стратегического инвестирования в экономику Земли.

Люди, богатство которых позволяло вкладывать средства не в отдельные предприятия, а в целые отрасли, развивать новые направления экономики и оказывать влияние на всю цивилизацию.

– Что же касается того, о чем вы не знаете, агент Амин, то дело в следующем: достигнутая с мистером Феллером договоренность включает ваше назначение на должность специального заместителя директора GS.

– Поздравляю, – улыбнулась Лариса.

Мистер Арчер промолчал.

Столь стремительный карьерный взлет не способен оставить равнодушным даже самого выдержанного человека, однако реакция на него следует разная: одни теряют голову от счастья, другие ищут в происходящем подвох. Карифа относилась ко второй группе.

– Что это означает? – поинтересовалась она, глядя директору в глаза.

– Вы будете курировать проект «Elysium» со стороны GS, как того хочет мистер Феллер. – Многозначительная пауза. – Под моим личным руководством.

Митчелл обошелся намеками, но Карифа прекрасно поняла, что он имеет в виду и что делают стратегические инвесторы в наглухо экранированном кабинете директора GS. Интриги, о которых предупреждал А2, начались: девушку взяли в оборот.