Джанан. Пленница тирана

Глава 3

Спустя несколько часов нас поднимают, снова кормят, усаживают в фургон, и мы отправляемся в путь. Машину качает, я опять балансирую на грани сна с реальностью, но настороженность и периодически доносящийся до меня голос Малиха не дают уснуть. Когда слышу, как он разговаривает, тело снова бьет озноб, а в груди появляется тяжесть, словно туда вложили огромный камень. Синяки на теле саднят, разбитая губа пульсирует, а на лице уже появился отек. Перед выходом из дома я предусмотрительно надела гишуа, чтобы больше никто не видел моих глаз. Душ не помог, я по-прежнему чувствую себя грязной и… Как там сказала та женщина? Порченный товар? Да, именно так я себя и чувствую. Но страшнее всего страх перед грядущим. Мне не дают покоя мысли, что меня могут выкинуть в пустыне или что-нибудь еще, лишив шанса доехать до Заида. Если сразу после случившегося я была готова умереть, то теперь хочу сражаться за жизнь. А все потому, что у меня появилась новая цель – отомстить проводнику за то, что он сделал со мной. Почти всю дорогу я выстраиваю в своей голове планы мести, представляя, как добьюсь возмездия. Некоторые картинки в голове настолько реалистичные, что сердце заходится, заставляя меня задыхаться от ужаса и осознания, куда зашла моя фантазия. Непролитые слезы встали комом в горле и прожигают его, просачиваясь в кровь не хуже яда.

С рассветом мы наконец останавливаемся. Слышно, как переговариваются мужчины возле фургона, потом снова недолго едем, и в конце концов задняя дверца открывается. Похоже, мы прибыли в место назначения. В дверном проеме стоит один из проводников, а рядом с ним – мрачный мужчина. Огромный, как гора, с густыми бровями, сошедшимися на переносице. Он окидывает орлиным взглядом каждую из нас, задержавшись на мне.

– Почему она в гишуа?

– Скрывает свое лицо, Валид, потому что это спецзаказ для господина Заида.

Он прищуривается, словно пытается рассмотреть меня сквозь тонкую ткань, а у меня от этого взгляда сжимаются внутренности. Наконец он кивает и отходит от фургона.

– Яхья! Принимай новых! – выкрикивает он и размашистым шагом идет ко входу в дом, у которого остановился фургон.

Как только мужчина скрывается из виду, нам навстречу выходит другой, с тяжелым взглядом. Есть в этом доме хоть один человек, у которого в глазах не будет презрения и ненависти? Если тут такая прислуга, то как же выглядит сам хозяин? От ужасных предположений у меня на затылке шевелятся волосы. И сейчас я уже не уверена, что брат шейха был худшей перспективой.

– Выходим по одной! – рявкает он, встав справа от двери. – Не задерживаемся и не глазеем!

Девушки, которые ехали сюда целенаправленно, покидают фургон первыми, высоко задрав подбородки. Они не смотрят по сторонам, а идут прямо вперед, через несколько секунд скрывшись в доме. Дальше из фургона выходит одна пугливая девочка, за ней я, а следом – Инас. Поворачиваю голову вправо, чтобы посмотреть, куда нас привезли, но там стоит один из проводников, и я быстро перевожу взгляд вверх. Мои глаза расширяются. Это не дом – дворец. Он огромный. Из белого камня, возвышается, кажется, до самого неба. Мужчина подталкивает меня, схватив за локоть.

– Не глазеть, я сказал!

От его резкого тона я вздрагиваю и сжимаюсь от боли в локте. За него хватал Малих, когда… и теперь рука болит.

Мы входим в прохладу огромного особняка, стены и пол которого выложены мрамором, а резные двери похожи на те, что установлены в доме дяди, но эта работа более искусная, тонкая. Хочется подойти, провести кончиками пальцев по дереву, изучить каждый узор, но нас ведут дальше. Где-то в глубине здания я слышу журчание фонтана, но мы идем не туда, потому что этот звук отдаляется от нас. Я предполагаю, что мы в женской половине дома, потому что повсюду слышится девичье хихиканье и перешептывания. Рассматриваю огромные чаши с водой для омовения рук, которые стоят на постаментах вдоль всего коридора. Большие напольные вазы, стоящие слева и справа от дверей комнат, выполнены в традиционной технике росписи. Красивый дворец, этого нельзя не признать. Я еще никогда не видела такой роскоши. Теперь мне еще интереснее, как выглядят комнаты изнутри. Наверное, там все покрыто коврами и позолотой.

Нас заводят в большую комнату. Нет, каких-то исключительных красот здесь нет. Длинное помещение с матрасами и подушками по правую сторону, и эта зона отделена от основной тонким газовым тюлем, развевающимся на сквозняке. Слева настелены ковры, на них лежат большие подушки и стоят низкие столики. Похоже на обеденную зону. В конце этой комнаты – небольшой фонтан, но я не слышу журчания воды. Видимо, он нерабочий. Слуги гарема выстраивают нас в одну линию. Я с облегчением обнаруживаю, что среди них нет мужчин, и проводники, судя по всему, сюда не вхожи.

Мужчина, который привел нас сюда, что-то шепчет на ухо дородной женщине с таким же грозным взглядом, как и у него самого, а потом покидает комнату. Как только за ним закрываются двери, эта женщина поворачивается к нашей шеренге и обводит таким взглядом, от которого кровь стынет в жилах. Кажется, она может прочитать мысли каждой из нас.

– Сними гишуа! – командует она, кивая на меня, и я медленно откидываю покров с лица. Она хмурится еще сильнее и неторопливо идет ко мне. Внимательно осматривает всю шеренгу. – Снять платки, освободить волосы! – Подходит ко мне и, взяв меня за подбородок, крутит мою голову из стороны в сторону, всматриваясь в лицо, а я морщусь от боли. – Что с тобой?

– Родите…

– Над ней надругались! – перебивает меня Инас. – Скажите господину Заиду, что его подарок испортили!

Женщина бросает на нее быстрый взгляд, а потом возвращает его ко мне.

– Это правда?

Я тоже мечу злой взгляд на свою новую подругу, а потом смотрю на женщину.

– Правда.

– Кто?

– Один из проводников! – снова отвечает за меня Инас. – Малих!

– Инас! – шиплю я.

– А что? – спрашивает она одними губами.

– Эта порченная, – спокойно произносит женщина, махнув на меня рукой, и отворачивается. – Уводите.

Ко мне подходят две девушки и хватают за локти.

– Подождите! – кричу я в спину женщине. – Как это: «уводите»?! Меня ждет господин Заид! Отец отдал меня ему! Он точно знает, что я должна приехать! Эй! Куда вы меня тащите?! Стойте же! – выкрикиваю громче, пока служанки гарема пытаются вытянуть меня из строя и шипят, чтобы я замолчала. Но я брыкаюсь и не даю им вывести меня из комнаты. Сердце заходится где-то в горле от осознания всего того кошмара, который ждет меня, если я сейчас не останусь в гареме.

Женщина останавливается и, повернувшись ко мне, поджимает губы.

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать? – цедит она сквозь зубы. – Жизнь каждой из вас теперь в моих руках! Если мне не понравится ваш взгляд, вы мигом вылетите из гарема! Вышвырну, как поганых собак! А ты! – она тычет в мою сторону пальцем. – Ты сейчас выйдешь отсюда, сядешь в машину Малиха, и пусть он делает с тобой все что пожелает. Потому что нашему господину ты не подходишь! – она плюет под ноги. – Девка!

– Не надо! Прошу вас! Умоляю! Не надо! Пускай не в гарем! В служанки меня возьмите! Я все умею делать! Меня мама научила! Умоляю вас!

Я дергаюсь и вырываюсь, но служанки неумолимо двигаются на выход, волоча меня за собой. Тут в комнату вбегает невысокая проворная девушка, одетая так же, как и женщина, которая велела меня увести, с тем только отличием, что на ней более скромные украшения. Она быстро подбегает к женщине и, наклонившись к ней, что-то шепчет. Та поворачивает голову и осматривает строй девушек.

– Кто из вас Амира? – грубо спрашивает она, даже не глядя на меня.

– Это я! – выкрикиваю, всхлипнув.

Она поворачивается ко мне лицом и, не сводя взгляда, говорит девушке:

– И «это» ты хочешь подать господину? Ты в своем уме, Хая?

– Но таков приказ Шуджи, госпожа Лутфия.

Эта Лутфия теперь наклоняется к уху Хаи и что-то быстро шепчет, кивая в мою сторону. Они обе периодически бросают на меня взгляды, о чем-то переговариваясь, а я уже в который раз умираю внутри от страха. Хорошо хоть служанки перестали тянуть меня на выход, а это, наверное, значит, что меня оставят, так ведь?

– Я все умею делать! – повторяю я. – Не выбрасывайте меня!

Хая, прищурившись, смотрит мне в глаза.

– Где твоя покорность? – спрашивает она. Но в ее голосе слышится больше заинтересованности, чем злости.

– Простите, госпожа, – тише отзываюсь я, склоняя голову. – Я просто очень испугалась.

– Все, говоришь, умеешь?

Я киваю.

– Например?

– Я могу убирать, стирать, готовить, за детьми присматривать. Что угодно! – Отвечая, делаю несколько нерешительных шагов в их сторону, потянув вцепившихся в меня служанок. Другие девушки за моей спиной начинают перешептываться. – Пускай я не попаду в гарем к господину Заиду, – продолжаю уже тише, – но я могу быть полезна в хозяйстве. Пожалуйста, не отдавайте меня Малиху.

Хая медленно моргает, как будто пытается продемонстрировать мне, что я все делаю правильно, и это подбадривает меня. Хоть один нормальный человек в этом холодном доме.

– Я могу перестилать постели, мыть полы, подметать…

– В двадцать первом веке уже есть пылесосы, – обрывает меня Лутфия, но уже не так злобно.

– Ими я тоже пользоваться умею. И гладить тоже, и пыль вытирать. А в натирании серебра мне нет равных. И я очень трудолюбивая, совсем не знаю лени. Могу трудиться целый день.

Замолкаю, чтобы перевести дыхание. Я перечисляла свои достоинства – половина из которых абсолютнейшая ложь – так быстро, что начала задыхаться. Лутфия снова переводит взгляд на Хаю и смотрит на нее, слегка вздернув бровь.

– Под твою ответственность. Но я буду внимательно наблюдать. Первый проступок – и девка окажется на улице. – Потом поворачивается ко мне и подается вперед, понижая голос. – О происшествии молчи. Никому ни слова. Хоть немую из себя строй, но не смей говорить правду, иначе отрежу язык. Тебя подлечат, и с понедельника ты должна приступить к своим обязанностям. Чтобы я не слышала ни слова о тебе. Ни хорошего, ни плохого. С этого дня ты – тень гарема. Безликая и молчаливая.

– А как же… меня же везли господину Заиду… он ждет… – лепечу я испуганно.

– Ничего страшного, у него, кроме тебя, еще пять новых девочек. А твоя работа теперь – служить в гареме.

С этими словами Лутфия резко разворачивается и покидает комнату, стуча маленькими каблучками бабуши*. Как только за ней закрывается дверь, девушки снова начинают шептаться, а я сникаю. Сейчас на меня вдруг навалилась такая усталость, словно мне пришлось вымыть руками весь этот дворец от пола до потолка. Тело наливается свинцом и становится тяжелым. Как только служанки отпускают меня, я оседаю на пол.

– Встань, он холодный, – командует Хая. Я поднимаю на нее усталый взгляд. – Помогите ей, – машет она служанкам.

Меня снова поднимают под руки и ведут к матрасам, расположенным на большом подиуме. Мы преодолеваем две ступеньки, делаем еще несколько шагов, и мне наконец позволяют прилечь.

– Расплетаем волосы и показываем зубы! – командует Хая.

Я не смотрю, как девушки выполняют каждую из ее команд, и уже не слушаю, что она им говорит. Потому что наконец засыпаю, перестав бороться со своей усталостью.

_____________

*Бабуши – кожаные туфли без задников

Глава 4

– А какой он – господин Заид? – спрашиваю Хаю, семеня за ней по коридору.

Она бросает на меня насмешливый взгляд.

– Тебе-то какая разница?

– Я вчера утром видела, как одна из девушек вернулась от него. Она так широко улыбалась. Он ей сделал приятно, да?

– О, Аллах, у тебя рот закрывается когда-нибудь? – закатив глаза, произносит Хая.

– Я не специально. Просто меня же готовили для его гарема, вот и интересуюсь.

– У тебя регулы пришли? – переводит она тему.

– Еще нет.

– Сколько ждать?

– Неделю еще.

– Если не придут, иди к врачу. А до того молись, чтобы ты не была беременна от этого шакала. Если забеременеешь – выгонят.

Сглатываю горький ком. Не хочу даже думать о такой возможности. От воспоминаний, которые я уже привыкла гнать от себя, внутри снова все горит и болит.

– Ладно, не вешай нос, Амира. Может, все обойдется. Ты уже полностью освоилась?

– Пока еще в некоторых коридорах теряюсь, но быстро нахожу выход.

– Вот и славно. Кухарка хвалила тебя. Сказала, что ты хорошая помощница.

– Я бы с радостью осталась на кухне. Всю неделю, что я там проработала, мне было комфортно.

Мы заходим за угол в пустующую часть гарема, где мне предстоит готовить комнаты для девушек. В каждой будет жить по двое. Эта мера была придумана Лутфией, чтобы девушки между собой не ругались и встречались только за приемами пищи и отдыхом в общей комнате. Хая перехватывает меня за локоть и, осмотревшись по сторонам, наклоняется ко мне, понижая голос.

– Валид рвет и мечет, – шепчет она.

– Кто такой этот Валид?

– Правая рука господина. Он знает, что в гарем привезли девушку. Не просто какую-то из… а девушку, о которой господин Заид лично договаривался с ее отцом. И это ты, Амира. Если в скором времени ты не пойдешь на ночь к господину, здесь всем будет мало места. У него очень хорошая память, и то, что он пока еще не позвал тебя, говорит только о том, что у него нет на это времени.

– Так он же зовет других девушек.

– Да, но только чтобы сбросить напряжение. Он не позвал еще ни одну из новеньких. У него нет времени возиться с вами. Но когда оно появится… – Она качает головой и цыкает. – Я не знаю, что мы будем делать. Господин обрушит небо на наши головы.

– И что же делать?

– Пока не знаю. Но то, что рано или поздно ты попадешь к нему – если, конечно, ты не носишь под сердцем ребенка – это факт. И это событие, к которому мы должны быть готовы.

– А как мы будем готовиться?

Она фыркает.

– Мы. Ты будешь готовиться. Но я пока не знаю, Амира. Сейчас нам главное выждать время и убедиться, что ты чиста.

– Я сделаю все, что нужно, – киваю ей.

– Совсем не боишься идти к нему? – прищурившись, спрашивает Хая.

Боюсь. Так сильно боюсь, что слабеют колени. Я теперь в принципе боюсь мужчин. Стоит мне лишь услышать эхо мужских голосов в коридоре, перед глазами встает темная пелена, а сердце пытается выпрыгнуть из груди, и я стараюсь убежать как можно скорее. Этот ужас животный и не поддается контролю. Хая, чтобы помочь, много разговаривает со мной о произошедшем, делится опытом других девушек, которых тоже изнасиловали. Мне становится легче от этих бесед, но когда рядом оказывается мужчина, все мои внутренние установки летят в пропасть. А к господин Заиду я рвусь не в постель. Он тот, у кого власть. Тот, кто поможет мне осуществить мой план мести Малиху. Я правда пыталась простить его за этот грех и забыть, но у меня не получается. И пускай Аллах считает меня недостойной, я уверена, что мне не будет покоя, пока мой обидчик не понесет наказание.

– А что, он такой страшный? – дрожащим голосом спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

– Для кого как. Может, тебе еще и понравится, как вчера понравилось Аделе. Ладно, хватит болтать.

Хая толкает дверь, и мы входим в просторную комнату. Красивую до невозможности, роскошную. Она угловая, и на каждой стене по большому окну, слева от одного из которых – выход на балкон. Я подбегаю к стеклянной двери и выглядываю наружу. Широкий каменный балкон с высокой балюстрадой и уютно расставленные там два плетеных кресла и стол на мраморной ножке. Улыбнувшись, возвращаю внимание к комнате. В дальнем углу на постаменте широкая кровать с шелковым покрывалом, слева от нее – подушки с золотой вышивкой и низкий столик. С другой стороны – туалетный столик и две двери. Ведомая любопытством, проверяю, что за ними: ванная комната и шикарный гардероб с огромным зеркалом во всю стену. Я кручусь перед ним, рассматривая уже пожелтевшие синяки на своем лице.

– Прикрой лицо, – беззлобно рычит Хая, и я возвращаю накидку на место. – Так. Это комната для фавориток господина Заида, будешь готовить сначала ее. Завтра сюда должна переселиться одна из девушек. Подготовь комнату полностью, от пола до потолка.

– Она будет жить здесь одна? – шокировано спрашиваю я, на что Хая кивает. – Но должны же по две.

– О, сейчас передам Лутфие, что госпожа Амира недовольна, – потешается Хая, а я закрываю рот, осознавая неуместность своего замечания. – С тобой будет работать Сакина, сейчас я ее пришлю. Поторопитесь. Постельное белье принесут, как и шторы. Выбейте подушки, только не здесь, а на втором дворе.

– На втором дворе?

– Да, – с кивком отвечает Хая. – Тот, который отгорожен от заднего. Ну что ты такая несообразительная? И вообще, почему я с тобой вожусь?

– Наверное, потому что скоро эта комната станет моей, – с улыбкой отвечаю я.

– Э-эх, какая ты скорая. Тебе же сказали: к господину ты не попадешь.

– Но Валид же найдет путь.

Хая цыкает.

– Валид найдет, – повторяет она язвительным тоном. – Мужа тебе Валид найдет.

– Не хочу мужа. – Я наконец становлюсь серьезной.

– Это лучшая участь, чем к этому грязному Малиху в руки.

– А я могу остаться прислуживать?

– Ой, не знаю я ничего. Что ты меня допытываешь? И вообще, у меня дел по горло. Все, принимайся за работу. Неси лестницу, снимай пыльные шторы.

С этими словами Хая выходит из комнаты, а я кружусь, представляя себе, как буду жить в ней. Может, это наивно, учитывая слова Хаи, но помечтать же можно? Присаживаюсь за туалетный столик и делаю вид, что крашу глаза и расчесываю волосы.

– Сакина, принеси воды, меня жажда мучает. И не той теплой, что ты принесла в прошлый раз, – наиграно высокомерным тоном произношу я, – а свежей. Со льдом.

– Сейчас все брошу и принесу, – слышу у себя за спиной и ахаю. Поворачиваюсь. В дверях стоит недовольная Сакина и сверлит меня взглядом. – Госпожа желает еще чего-нибудь?

Я смеюсь.

– Прости, я просто представляла, что это моя комната и что я уже фаворитка господина. – Сакина хмыкает. – А твое имя – единственное, чье я знаю, помимо кухарок, Лутфии с Хаей и моей подруги Инас.

– Ну и приказывала бы Лутфии, – фыркает она, осматриваясь точно так же, как я несколько минут назад. – Шикарная комната. Какая девушка не мечтала бы жить здесь?

– А ты почему не в гареме господина Заида?

– Что ты? Я слишком низкого происхождения.

– Даже для гарема? – спрашиваю я, вставая.

– Даже для него. К счастью, меня не отдали какому-нибудь работяге в жены, и я не влачу жалкое существование. Выгодно выйти замуж здесь шансов больше, чем живя в родной семье. Да и кормят здесь получше. Опять же, деньги зарабатываю, а тратить их почти ни на что не надо. Жилье, еда, одежда – все это дают бесплатно, и у меня есть возможность отложить.

– А на что ты откладываешь?

– Я хочу свой дом.

– И ты сама сможешь купить его? – удивляюсь я.

– Конечно. Только мне для этого нужно работать много лет. Но я обязательно исполню свою мечту. Ладно, давай начинать, иначе мы до вечера не управимся. Пойдем за ведрами и тряпками.

Я плетусь за Сакиной по коридору, размышляя о сказанном ею. Получается, женщина сама может купить дом и жить в нем? Для этого ей не нужен муж? Поразительно просто! Что ни день, то открытие. Но папа всегда говорит, что женщина, живущая без мужчины, лишает себя защиты. Это небезопасно в нашем мире. Так что отбрасываю идею Сакины как ненужную. Я буду откладывать деньги, как она, но на что-то другое. Может, на красивые наряды. Или на духи. Или на украшения. Нет. Разочарованно вздыхаю. Все эти вещи должен женщине покупать ее муж. Но мне муж не светит, пока я в гареме Заида. И в этот момент я еще сильнее укрепляюсь в мысли, что должна как-то попасть к нему в спальню. Да, Хая сказала, что Валид может найти мне мужа. Но какая жизнь ждет меня с ним? Что, если такая, о которой сказала Сакина? Влачить жалкое существование после всего, чем обеспечивал меня отец, я вряд ли смогу. Да, мне точно нужно попасть в постель господина Заида. А там я уже примерно знаю, что делать. Лечь, раздвинуть ноги и не сопротивляться. При одной мысли, что мне снова придется пройти через этот ад, ярость клокочет в горле, а в груди болезненно ноет сердце. И снова хочется то ли плакать, то ли крушить все вокруг. Чтобы отвлечься, я спрашиваю Сакину:

– А девушки из гарема выходят на улицу?

– Конечно. Но только во внутренний двор. На заднем отдыхает господин со своими гостями, а передний только для тех, кто входит в дом и выходит из него.

– А второй?

– Для прислуги.

Я киваю.

– А для чего эти вазы?

– Для красоты.

– Ясно. А ты видела когда-нибудь господина Заида?

– Только со спины.

– Какой он?

Сакина пожимает плечами.

– Большой. Он же был в кандуре* и гутре**. Что я там могла рассмотреть?

– Ну да, – соглашаюсь. – Логично.

– Ты так много болтаешь, – попрекает меня Сакина.

Это я чтобы не сойти с ума, потому что, как только замолкаю, внутри меня снова что-то с треском ломается, и я вспоминаю о том, что надо мной надругались. Не могу об этом не думать. Даже тоска по дому отошла на задний план. Я уже три недели в гареме и почти каждый день прошусь в хаммам, чтобы смыть с себя позор, очистить тело и душу, но сердце все еще болит. Молюсь, прося Аллаха избавить меня от ночных кошмаров и вечного страха. На том пока и держусь, хоть меня и не покидает ощущение, что я сорвусь, как только в поле зрения окажется какой-нибудь мужчина. Ведь за время, проведенное в гареме, я привыкла, что меня окружают только женщины, и потому немного расслабилась. К тому же со мной много разговаривает Хая, иногда Инас, когда не занята подготовкой к ночи с господином. Оказывается, девушек особенным образом готовят, чтобы они не испытывали страха, не робели. Их учат танцевать, а также правильно ухаживать за волосами и наносить макияж. Иногда я подглядываю за их уроками, а иногда Инас показывает, чему ее научили. И я бы тоже с радостью училась всем этим женским премудростям вместо того, чтобы драить комнаты для одной из счастливиц.

– Последний вопрос, – произношу я, а Сакина закатывает глаза и ускоряет шаг. – А сколько здесь таких комнат для фавориток?

– Я слышала, что пять, и изначально они предназначались для беременных фавориток и тех, кто с детьми.

– А та, которая сюда завтра переедет, беременна?

– Ты говорила, что тот вопрос был последним.

– Ну еще один. Самый последний.

– Самый последний, – фыркает Сакина, повторяя мои слова. – Не беременна. Наш господин не может иметь детей, – шепчет она.

– А я рожу ему, – отзываюсь с уверенностью.

– Ну да, двадцать шесть девушек не родили, а она родит.

– И рожу, – повторяю тверже.

– Ну-ну. Хватит болтать, пришли, – осекает меня Сакина, распахивая перед нами дверь в хозяйственное помещение.

Не знаю, откуда во мне эта уверенность, но я точно знаю, что мой сын станет первенцем господина Заида. Сегодня во время вечернего намаза я буду просить Всевышнего об этом особенно рьяно. Теперь у меня появилась еще одна цель, и я мысленно пополняю список: попасть в постель к господину Заиду, забеременеть от него, отомстить Малиху. Я полна решительности достигнуть каждой, но от последней – точно знаю – получу самое большое удовольствие.

___________

* Кандура – мужское длинное платье из натуральной ткани.

** Гутра – мужской головной платок.