bannerbannerbanner
Название книги:

Скрижали о Четырех. Руда. Падение

Автор:
Надежда Ожигина
Скрижали о Четырех. Руда. Падение

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

© Ожигина Н… 2022

© ООО «ЛитРес», 2022

* * *

Предтеча

Это был сон. Наверное, сон, балансирующий на грани пророчества. Опасный сон, из тех, что принято считать дурными, но проснуться не хватало Сил, и вздохнуть не хватало Сил: Сила вдруг закончилась, будто кто-то исподволь прикрыл от него Океан, из которого все, причастные к волшбе, вольно или невольно черпали жадной ладонью.

Ему хотелось пить.

Ему хотелось жить, черт возьми, просто жить, дышать, двигаться, но змей давил, душил, выжимал из него жизнь по капле, и Седая Дева уже стояла в отдалении с ножом, ждала, тянула время, выкраивала крохи, позволяя побороться лишние секунды. Ей стало вдруг любопытно, Деве, а торопиться было некуда.

Он боролся, по-человечески жадно цепляясь за жизнь, за малейший шанс, он карабкался и извивался, скребясь ногтями о стальную чешую, метался, Силясь то ли разжать смертельное кольцо, то ли дотянуться до посоха.

Змей наблюдал за ним почти отрешенно, оттянув равнодушную голову как можно дальше, змей что-то шипел, уговаривал. Казалось, он не душит, держит, но держит так, что впору читать отходную молитву.

Маг снова дернулся, сшиб масляный светильник, разбив плечо, сломав ключицу. Масло пролилось, и вдруг получилось высвободить руку, скользнувшую из разодравшей кожу чешуи. Тотчас прищелкнули черненые ногти, запахло озоном и гарью. Кожа, чешуя, масло полыхнули, заставляя змея в ужасе отпрянуть от огня. Маг схватил лежавший в изголовье посох, сверкнул клинок, отсекая гадине хвост, потом ударила молния, и змей с укоризненным шипением покинул сон, превратившись в пепел, запачкавший обсидиановый пол.

Сон поплыл, потек вязкими красками, во рту совсем пересохло. Все вокруг стало красным, потом серым, потом голова закружилась, слегка, сильнее, время и пространство потеряли значение, сознание кинуло в пропасть и швырнуло на острые камни боли, снова и снова, и еще…

Очнулся он в ущелье, где-то ближе к Аргоссе. Было холодно, как бывает только в горах на окраине Инь-Чианя. Он даже подумал, не в Мельтах ли очутился, но нет, он не чуял ни камней, ни руд, запрятанных в благие недра Мельтских гор, местность была ему незнакома. Чтобы согреться, он полез наверх, карабкаясь и прыгая с уступа на уступ, стремясь вырваться из смертельного кольца сжимавшихся скал и высматривая хоть какой-нибудь источник. Ему снова стало дурно, голова закружилась, разреженный воздух царапал легкие, и хотелось пить, хотелось жить, черт возьми, просто жить, дышать, но жизнь уходила из него по капле, и там, наверху, на последнем уступе мерещилась Седая Дева с ритуальным луком. Он спешил к ней, мечтая о скором свидании.

Дева на скале натянула лук, неторопливо, вполСилы, обозначая намеренье, и совсем не смотрела в его сторону. Черные волосы разметались по плечам, ветер сорвал с них рысью шкуру, и неброский походный камзол почти сливался со скалами, точно змеиная кожа. Незнакомка пристально смотрела в небо, безнадежно кривя красивые губы. Весь вид ее выражал отчаяние, обреченность, она не верила в победу, но готова была биться до смертного хрипа.

Маг заметил, что стрелы в колчане особые, заговоренные, соединившие руду и камень. Тяжелые стрелы, неспособные пролететь далеко, короткие, но их наконечники были черны от крови, крови порченой, проклятой, желавшей лишь одного: найти подобное и воссоединиться. Найти наславшего порчу и вернуть проклятье хозяину.

Эрей попробовал заговорить, но незнакомка вскинула лук, приладив оперенье к тетиве, и, сдув непокорную прядь, крепче сжала упрямые губы. Этот прикус, этот жест и взгляд исподлобья не вязались с фигурой жрицы, были отняты у кого-то, взяты в поединке, они были чужие, но до боли знакомые. Маг сделал шаг вперед и снова замер, увидев наконец цель чародейки.

Змей летел по небу, тяжелый, неповоротливый, блестел чешуей в предзатменном солнце, работая мощными крыльями. Что-то мешало полету, какая-то ноша, маг не мог ее разглядеть, но чуял, что творится немыслимое и мир готов расколоться на части. Он взглянул на девушку: та натянула лук, и тетива гудела на ветру, наконечник стрелы хищно дрожал, почуяв заветную цель; ей было тяжело, как никогда, она почти умирала, но оттягивала тетиву все дальше, и Эрей подобрался вплотную.

Ухватив тонкие руки, зажав в своих пальцах, он потянул бычью жилу, вложив всю свою немалую Силу. Он растянул ее, как растягивал время, сам стал стрелой, и тетивою, и тугим деревом, сливаясь, срастаясь, плоть от плоти, кровь от крови, он жаждал попасть в цель, дрожа от нетерпения, как лучник на летнем турнире, что метит в призовое кольцо. И сердце девушки в кольце его рук билось в унисон с мертвым сердцем.

– Сейчас! – прошептал он, поймав наконечником цель. – Давай!

И она отпустила пальцы.

– Вжжж! – взвизгнула тетива, и стрела хищно рванулась вперед, а маг подгонял ее Силой, убивая преступные ветры, сметая с пути лишний воздух.

– Яяяхххх! – стрела угодила в кольцо, рикошетом пронзила когтистые лапы, вонзилась дракону чуть ниже сердца, и когти разжались, роняя ношу.

Маг увидел Кольцо, тускло сверкнувшее в лучах солнца. Он восхитился, и ужаснулся, и простился с жизнью, предвидя грядущую катастрофу, почти смиряясь, но ему хотелось пить, и жить, просто жить, черт возьми, просто дышать, жить ему хотелось смертельно! Девушка в объятьях дрожала от радостной обреченности, он не мог ее бросить, не мог убить, он покрепче сжал руки, наслаждаясь мимолетной иллюзией близости, и вознес ее над хаосом и бездной, уводя в благой Океан.

А потом сон кончился, сделавшись явью.

И мир осыпался янтарными осколками солнца.

Маги Камней. День гнева и скорби

Велик был гнев Божий и страшна Их кара, опрокинувшая темных магов. Корчились они в агонии, выли от боли, изнывали от бесСилия, загоняемые проклятьем навеки в Аргоссу, но и до темницы мажьей добрались не все, ползли и в пути издыхали.

И вот, в общем ужасе, плаче, стенании вознеслись особые маги, подняли над головами Камни, что держали тогда в руках. И прикрыли нерастраченной Силой каменной всех прогневивших Богов собратьев, спасая темную магию.

Поклонились им витязи Инь-Чианя, против воли Богов понесли на руках умирающих, истощенных, обреченных на рудную клетку некогда могущественных наставников и мудрых учителей своих.

И поется в сказаниях Инь-Чианя, как особые маги, Сильные, со слезами вскрывали священные Камни, убивая в Них друзей и советчиков, и пели обратные формулы, насылая на мир природные хвори, трясения тверди и ураганы, чтоб напитать каменной Силой обесСилевших соплеменников.

И когда все Камни были убиты, и слезы пролиты, и жертвы отданы, и когда даже самых слабых принесли в границы земель дозволенных, в сумасшедшую Аргоссу на краю мира, где они смогли дышать, жить, колдовать, – собрались на совет особые маги, ставшие в одночасье магами Камней, осмотрелись. И ужаснулись увиденному.

Мало что уцелело в мире, в котором воевали с Разумными маги. Прибавилось заботы Богам. Устыдились маги Камней, искренне опечалились.

И поклялись, встав в зачарованный круг, призвав в свидетели Руду и Камень, что не будут воевать с другими Этносами, применяя великую Силу свою, с этого дня и во веки веков.

Давно нет тех магов Камней, принесших великую жертву во имя спасения темной магии. И погасло эхо жесткой клятвы. И пришли Последыши в земли Аргоссы. А нарушить Слово не получается.

Многое дано магам Камней. Каждый из них в одиночку может изменить ландшафт целого мира. А воюют в полную Силу они только с себе подобными.

Но что делать такому Магу, если Вечность становится пресной и скучной, если жизнь в Аргоссе обернулась пыткой, а исхода все нет и нет?

1. Светлый Совет

Муэдсинт Э’Фергорт О Ля Ласто

«Суть Вещей». История Кару. Глава о Магах Камней: зарождение, клятва, вопросы

– Благие воды Океана омоют наши раны! – прошептал страстный голос, и звуки коснулись мертвого сердца, заставили дрогнуть, забиться быстрее.

Они стояли по колено в воде, лицом к лицу, не разжимая преступных объятий. Ветер ерошил ее длинные черные волосы, и они змеями обвивали шею Эрея, норовя запутаться насмерть, и голос оплетал, шептал, привораживал.

– Кровь станет общей кровью, судьба – общей судьбой, и плоть коснется плоти в назначенный срок. Тому, кто придет, нужен будет помощник, и да сбудется предначертанное звездами.

Он поднял руку и отвел прочь волосы, собрал ядовитых змей в кулак, намотал, заставляя гордую голову откинуться, и заглянул в темноту ее глаз. Там, на самом дне, среди ракушек и кораллов тайных замыслов плескалась аквамариновая зелень, ему хотелось пить ее жадными губами точно воду из источника Каменной Силы. Эту зелень, этот взгляд исподлобья, эту ломкую линию губ он узнавал под любой маской, ее близость, ее запах кружили голову.

Они стояли на стыке миров, затерявшись где-то между былью и небылью, между горами и Черной башней Столицы, и маг прижимал к себе девушку, удерживая, понемногу оттягивая от края, от гибели, от падения.

– Я не позволю тебе умереть! – сказал он, касаясь губами ее уха. – Отныне ты принадлежишь мне и останешься со мной. Только со мной!

– Отныне и навеки! – согласно шепнула она и потянулась губами к его губам, все ближе, ближе…

– Я не позволю вам умереть! Очнитесь!

Сознание возвращалось неохотно, но боль и хлесткий отзвук пощечины заставили приоткрыть глаза:

– Пить!

– Я не могу вскрыть вашу чертову флягу! Вот вода, простите, просто вода, осторожнее…

Целебная влага коснулась его губ, упала на язык, потекла по подбородку, груди, горло сделало судорожный рывок, давясь, отказываясь глотать, но справилось. Он закашлялся, почти захлебнувшись, но через миг дышать стало легче.

 

– Где я?

– В Башне, мой друг! – голос был другим, но знакомым. – В обсерватории. Когда случилась катастрофа, мы прежде всего подумали о вас. Хвала Единому, Цитадель устояла, и вас не завалило обломками.

– Свальд и Истерро, – он вслух проговорил имена, стараясь удержать их в сознании. Минуту помолчал, потом спросил через силу, заставляя себя думать: – Что у меня с рукой?

– Теперь все не так страшно, – в голосе Истерро скользнуло облегчение и намек на улыбку. – А поначалу ее почти не было. Очень сильный ожог, кожа лоскутами, ключица сломана, мышцы стерты до кости, всюду кровь и какой-то пепел. Что же вы такое сотворили, советник? Весь город тряхнуло, по центральной улице трещина, старые дома разрушены, во всех – выбиты окна.

Эрей сморщился и закрыл глаза, Силясь ускользнуть от потока бессмысленных обвинений в тихую глубину Океана. Ему хотелось покоя. Ему хотелось спать. Но рокот Океана не принес облегчения. Там было пусто и зябко, и летел над волнами сладостный шепот… Отныне и навеки… Маг снова открыл глаза:

– Где она? – кратко спросил он.

– Она? – удивился Истерро. – Здесь никого не было, о ком вы, советник?

– Где она?

– Мы еще не получали известий от государя и государыни, если вы об этом, – не понял и Свальд.

– Черные волосы, бледная, почти белая кожа… Жрица Викки, где она? – стиснув зубы, маг приподнялся на локте, пытаясь заглянуть светлым в глаза. Его едва не вывернуло наизнанку от подступившей тошноты, комната завертелась, заходила ходуном, он упал обратно в подушки, поймав лишь удивление и осторожное любопытство.

– Здесь никого не было, – повторил Истерро, укладывая на воспаленный лоб Эрея смоченную в винном уксусе повязку. – Лежите смирно, советник. Когда мы нашли вас, вы были холодны, как мрамор надгробия, вам нужно время, чтобы восстановиться, вы ведь не в Сумасшедшей Аргоссе!

– Рядом с Аргоссой, – задумчиво пробормотал Эрей, отчаянно борясь с беспамятством и бредом. – Это было рядом с Аргоссой. Девушка, и дракон, и сражение. Эпицентр где-то в горах. Где-то… Княже, приснится же такое! Что же со мной творится, Княже?

– Похоже, мой друг, вы завели прескверную привычку колдовать во сне, – ответил за Каменщика Свальд, не скрывая беспокойства. – Если так пойдет дальше, вам не останется иного пути, кроме как вернуться в Аргоссу и восстановить самоконтроль. Вернее, разъяренные горожане не оставят вам выбора.

Они еще помолчали, выжидая, когда у Темного пройдет очередной приступ тошноты. Эрей закашлялся и опять запросил воды.

– Столица сильно пострадала? – едва отдышавшись после жадного глотка, спросил он.

– Все Храмы целы, устоял дворец. Центральный город подвергся малым разрушениям, лишь по бульвару теперь змеится трещина, горожане утверждают, что она ведет в саму преисподнюю, – Истерро негромко рассмеялся. – А вот трущобы Заречья приказали долго жить, и бедный люд бунтует не на шутку. Вас боятся, а потому не смеют прямо угрожать, идти на Цитадель с осиновым дрекольем, но шумят и дерутся с гвардией. Святая вода в городе подорожала не на шутку, и серебро у ювелиров кончилось в считаные часы.

– Серебро против мага? Забавно.

– Кто-то распустил слухи, будто в башне вы держите монстра, огромного змея, крадущего людей для темных ритуалов, – вмешался Свальд. – И говоря по чести, среди пепла я обнаружил пару чешуек с обрывком змеиной кожи.

Эрей кивнул:

– Все верно. Это змей. Он душил меня, я опрокинул светильник и поджег свою руку, чтобы освободиться.

– Боже Ушедший! – хором ужаснулись монахи, осеняя себя Единой чертою. – Откуда вы его взяли? Хороша домашняя зверюга!

– Терпеть не могу змей, – покачал головой маг. – Где Дэйв?

Светлые переглянулись, Свальд пожал плечами:

– Сказать по правде, нам было не до него. Целькон не объявлялся, советник, а мы не искали. Должно быть, вы сами отослали его перед ритуалом, ведь цельконы также не терпят змей, сказывается волчья натура.

– Сколько дней я лежу без сознания? – задал маг следующий вопрос.

– Шесть, – вздохнул Истерро, – поверьте, при таких лекарях и столь упорной опеке это очень-очень долгий срок…

– Почти седмицу, – оборвал его причитания маг и задумался. – Плохо дело, – наконец пробормотал он, разговаривая сам с собой, – действительно долго. Яд искали?

– Разумеется, учитывая слухи об огромной гадине. Яда оказалось немного, в основном он обнаружился в открытых ранах, на ошметках кожи, – с долей раздражения отозвался Свальд, а Истерро подхватил:

– С вашей внутренней защитой вообще сложно что-либо утверждать наверняка, советник!

– Правда, – согласился Эрей и мысленно потянулся к Аргоссе, к той области Высшей Сферы над замком, где соорудил себе магический тайник. Неуловимым жестом открыв чаропорт и выудив из множества артефактов крохотный граненый флакончик, маг откупорил его и вложил в руку Истерро:

– Мне нужна одна капля под язык, справитесь?

Светлый с волнением осмотрел флакон и уточнил дрожащим голосом:

– Это экстракт шипа глиссарха?

Эрей кивнул.

– Я… Я не смогу! Руки ходуном ходят.

– Дайте мне, настоятель, и отвернитесь от греха, зрелище неприятное! – вмешался менее впечатлительный Свальд. – Открывайте рот, любезный друг мой, раз решились, и готовьтесь к худшему.

Маг покорно открыл рот, подняв к нёбу язык, и опустил его, едва почуял невыносимую горечь. Он заметил, как поспешно отпрянул Свальд, и все тело скрутила судорога, он впился длинными пальцами в смятые простыни, в деревянный каркас походной кровати, его выгнуло дугой, по губам пошла пена, и распухающий язык едва не выбил стиснутые зубы. Глаза полезли из орбит, крик будто кровь пошел горлом, новые судороги сорвали мага с кровати. Он упал на пол, в холодный пепел, и затих между жизнью и смертью.

Истерро кинулся к нему, но многоопытный звездочет удержал, успокаивая как ребенка:

– Ну я же просил вас, брат мой: отвернитесь! Данный экстракт весьма опасен своей двойственностью: как многое в нашем мире, он одновременно и противоядие, и яд, все дело лишь в дозировке. А симптомы одинаковы, нужно выждать. Вот, смотрите, ему уже легче! Нашего советника и двумя каплями не убить, даже в таком плачевном виде!

Скрючившись на полу, маг понемногу приходил в себя, едва слыша наставления Свальда сквозь невыносимый гул в ушах. Виски готовы были лопнуть под натиском взбесившейся крови, все тело колотило в ознобе, но разума и Сил хватило, чтоб вскрыть вену ритуальным ножом, пуская кровь. Потом его все-таки вырвало выпитой водой, и боль, будто выйдя наружу, наконец отпустила. Он глубоко вздохнул и улыбнулся уголками губ:

– Сильная штука. Чистая. Работа на алмаз.

Оба светлых тотчас кинулись поднимать его. Истерро спешно принес теплой воды, они принялись отмывать измученное тело мага от нечистот, а он покорно принимал их заботы, не позволяя раздражению прорвать барьер благодарности.

– Теперь вам нужно поспать, мой друг! – приказал Свальд, готовя чистые простыни, но маг перебил:

– Теперь мне нужна моя фляга. Где она?

– У меня! – Истерро поспешно протянул бесценную вещь хозяину. – Я взял ее, пытаясь помочь!

Маг иронически выгнул бровь, но ничего не ответил. Оправдания, идущие вперед обвинений, наводили на забавные мысли. Не разжимая губ, он наговорил заклятье, и пробка сама упала в узкую ладонь. Ввиду экстренной ситуации Эрей позволил себе два умопомрачительных глотка и улыбнулся шире, от души, отпуская миру все грехи. Светлые стояли рядом и завидовали изо всех Сил, невольно облизывая губы. Эрей не счел необходимым предложить им глоток-другой и закупорил флягу, потом упал на подушки и облегченно прикрыл глаза.

– Волей советника Императора, его наместника в городе и стране, передайте пострадавшим от землетрясения, – сонно проговорил маг, с усилием удерживаясь на плаву между сном и явью: – Все разрушенные дома будут отстроены заново за счет казны и моих личных вложений! Созовите мастеров по дереву и начните работы, это успокоит люд и заставит терпеливо ждать. Распределите бездомных по храмовым приютам, там они не посмеют буянить, окажите им помощь врачебную и духовную… Все.

– Последние распоряжения излишни, – пожал плечами Свальд, обращаясь к спящему магу. – Неужели мы настолько черствы душами и лишены сочувствия, что не в состоянии решить проблемы страждущих? Как же не любите вы Братство, мой бедный друг, чем мы вам так не угодили?

Ответом ему была тишина и ровное дыхание пациента. Свальд улыбнулся этой тишине и положил руку на плечо Истерро:

– Оставайтесь с ним, настоятель, я же пойду в город и возвещу волю наместника людям. Хотел бы я знать, что произошло шесть дней назад, здесь и в неведомых нам горах недалеко от Аргоссы, откуда взялись змей, и девушка, и дракон. Даже из нижнего мира я слышу негодующий рокот Океана, мне страшно, но звезды молчат, отказываясь освещать грядущее, и мне тяжело, будто я ослеп и оглох. Лишь одно я знаю наверняка: нашему другу они сулят сплошные неприятности. Если только не станет ему щитом Эя Лорейна.

Свальд сжал плечо Истерро и застучал котурнами по узкой винтовой лестнице, ведущей из башни, оставив монаха сторожить сон Эрея Темного.

Уже через день маг смог самостоятельно выйти из башни, опираясь на руку монаха. Покалеченное плечо покоилось в надежной перевязке, сводящей порванные сухожилия и собранные по ошметкам мышцы. Ему чертовски не хватало Дэйва, но преданный целькон исчез, не отзываясь на магический призыв, а потому пришлось идти пешком. Неторопливо, поминутно останавливаясь, Эрей шел по улицам, а молва летела впереди него, разгоняя неспокойный люд, заставляя двери и ставни закрываться на засовы и замки. Страх парализовал полуразрушенный город, вынуждая горожан жаться к храмам Единого, ища убежища и защиты у Братства.

В гробовой тишине, ласкавшей уши, в совершенном безлюдье маг дошел до дворца, улыбаясь с грозовым весельем. Подобная Столица ему нравилась, ноздри раздувались, ловя растущий запах страха, запах добычи, покорно подставляющей выю. Столица становилась его территорией, законным логовом, и мелкому зверью, забившемуся в норы, требовалось время, немного, малая толика, чтобы выползти и пресмыкаться у его ног…

– Что с вами, советник? – осторожно спросил чуткий к чужим настроениям Истерро.

Эрей не ответил. Он знал, что так и будет, он был уверен, получив приказ Императора, что в итоге пожнет лишь страх и слепую покорность, и станет виновником всех мелких бед озлобленных горожан. Что дни его правления нарекут Темным игом, всех детей, рожденных в этот срок, сочтут проклятыми, и все знамения – дурными. Он не мог предвидеть катастрофы и разрушения, ускоривших покорение города, но…

– Что с вами, советник? – уже настойчивей спросил монах, и в голосе его зазвенела светлая магия. – Отвечайте!

Эрей резко, по-звериному развернул к себе Истерро и прищурил злые, темные, как бездна, глаза:

– Ничего. Я размечтался, – голос был чужим, не слушался, хрипел, но от этих звуков стало легче и наваждение сгинуло.

– Похоже, вы и меня решили напугать, – осторожно вздохнул Белый брат, сморщившись, точно древесный гриб. – Если вы отпустите мое плечо, я буду бесконечно признателен.

Эрей покосился на руку монаха и неспешно разжал ладонь.

– Простите, – с насмешкой сказал он Истерро, – я помял вашу сутану.

– Вы мне чуть кость не сломали в благодарность за лечение и заботу! – укорил монах, растирая предплечье. – Что до синяков, сойдут они нескоро! А я и так похож на пугало от долгого сидения в башне! Волосы спутались, кожа огрубела…

– То ли еще будет! – ободряюще фыркнул маг и вошел во дворец, минуя окаменевшую стражу.

– Вы самый несносный маг из всех, кого я встречал! – изумленно оглядываясь и морща лоб, заявил Истерро, пока они поднимались по мраморной лестнице вестибюля в первую приемную государя. – У меня, правда, невелик опыт общения с темными магами, но среди светлых встречаются крайне неприятные личности, так вот вы…

Эрей замер на месте и жестом приказал ему замолчать. Монах тотчас смолк и еще раз оглянулся, потом как-то беспомощно взглянул на мага и кратко вздохнул, поджав губы. Темный насторожено осмотрелся, с Силой втянув в себя воздух, поудобнее перехватил посох здоровой левой рукой и спросил, не глядя на Истерро:

– Сколько еще во дворце Светлых кругов?

За их спинами явственно обозначалось синее свечение, разгораясь все ярче.

– Подождите секунду! – попросил Истерро, стискивая виски, крепко зажмурился и ответил:

– По пути в тронную залу – десять, в покои Императора – шесть, восемь на лестнице в обеденный зал, дальше сложно подсчитать, они пересекаются и дополняют друг друга.

– Весь дворец изрисовали! – подытожил маг, чувствуя нарастающий зуд под ногтями. – Чей Круг за спиной?

 

Истерро вслушался и слабо прошептал:

– Самого Диксота. Он вернулся в Столицу пять дней назад.

Эрей хищно оскалился и качнул головой:

– Забавно. Так передайте Диксоту, что я намерен выслушать Совет Братства в приемном покое. Диксот хочет удержать меня? Что ж, поборемся один на один.

– Исполнено, – поклонился советнику Истерро. – Простите, я не знал…

– Неважно. Но вам лучше отойти к своим.

Истерро постоял в нерешительности, но подчинился и отступил к колонне.

Маг улыбнулся уголками губ и в мощном развороте махнул посохом. Запрятанная в наконечнике руда прорезала бесценный паркет, высекая окружность, вырисовывая Темный круг посреди широкого Светлого. Опорными вехами легли процарапанные наспех руны. Неловко придержав посох плечом, Эрей запустил пальцы в мешочек у пояса, безошибочно выбирая нужные камни, растирая их в мелкую пыль, и Круг вспыхнул алым пламенем, отгораживая хозяина от внешнего мира, даруя неразрывную связь с Целеной. В тот же миг в покой ворвались монахи, ведомые новым Гласом Рудознатца, ринулись на мага, но отшатнулись при виде огня.

– Итак? – с бесконечным сарказмом осведомился Эрей. – Что вам угодно, ваша Светлость?

Диксот минуту-другую собирался с мыслями, но ответил немного некстати:

– Поговорить, советник.

– Именем Рудознатца, надеюсь?

Из скопления белых сутан, заполонивших залу, потихоньку выбрался Свальд и крадучись приблизился к Истерро. Монах бросил на него вопросительный взгляд, звездочет жестом показал, что не мог ослушаться Диксота, и с раскаянием посмотрел на Эрея. Магу было не до его раскаяния.

Не такая это простая задача – говорить с Гласом Рудознатца, монахом, наделенным огромной властью и опасным даром убеждать все, что способно слушать. Говорить и при этом оставаться собой, не подчиняться, не пригибать головы. Не снимать темной защиты.

Диксот покаянно склонил седую голову и не стал кривить душой:

– Нет, советник, воли Сына Божьего в том, что творится, нет, оттого я не стану поминать всуе имя Его. Я обращаюсь к вам по-братски, если хотите, по-человечески, и прошу дать всем нам отчет о том, что происходит в Столице.

– Не в вашей власти требовать от меня отчета, – покачал головой Эрей.

– Знаю, советник, потому и прошу добром: поведайте нам о том, что произошло, возможно, вместе мы сумеем распутать узлы, что вы навязали в беспамятстве. Откройте нам душу, советник!

Эрей поджал губы:

– Добром, Пресветлый, просят по-другому.

– Откуда тебе знать, Ублюдок, что такое добро? – крикнул кто-то поверх голов; маг тотчас повернулся, выискивая храбреца, и везде, где проходил его острый, точно лезвие, взгляд, монахи бледнели, осеняя себя охранной Чертою.

– Стыдитесь, Братья! – воззвал к собранию Диксот, воздев к небу белые ухоженные руки. – Не сыпьте попусту обвинениями. Советник, – снова обратился он к магу, отвлекая внимание на себя, – мы собрались здесь, вняв стонам паствы, припавшей к стопам нашим в поисках защиты и утешения. Страждущие молили нас избавить их от постоянного страха, от Тени, накрывшей святой город. Старики, женщины, дети простирали к нам руки и взывали отстоять святыни, не попустить поругания Храмов поганой нечистью!

– Бред, – кратко оборвал его Эрей.

– Мы не в праве отказать молящим о помощи, скорбящим о потерянном пристанище людям, – в негодовании вскинулся Диксот, и братья во союзе загудели, словно рассерженные осы; из толпы вновь послышались злобные крики:

– Люди боятся тебя, Темный! Они отказываются идти под сень домов, отстроенных по твоей проклятой воле, им снятся кошмары, и дети болеют! По ту сторону реки началась эпидемия!

– Почему вы не там, целители? – изумился Эрей. – Какого черта?

Белые маги торопливо осенили себя Чертою и забормотали очищающие мантры. Далеко не все в Братстве разделяли мирскую философию Истерро.

Помолившись, Диксот поднял голову и без боязни заглянул Эрею в глаза:

– При болезни важно отыскать первопричину и удалить опасный вирус, спасая тело. Страдает тело государства, его разъедают страх, и болезни, и отчаяние, но нам посчастливилось, мы нашли источник заразы и теперь готовы устранить его, даже если придется рискнуть нашими жизнями.

Эрей чуть поклонился в своем Круге, благодаря за комплимент, и выжидающе посмотрел на Диксота, словно поощряя дальнейшие действия. Он был готов к войне, но миролюбивое Белое Братство предпочитало по-другому решать конфликты, а потому продолжило переговоры.

– Мы предлагаем вам, – торжественно возвестил Голос, снова воздев руки в белоснежной сутане, и широкие рукава опали подбитыми крыльями, – добровольно сложить с себя полномочия наместника, отречься от власти и удалиться в предначертанную Богом темницу, в про́клятую Аргоссу, где пребывать в покое вплоть до Последнего Глотка.

– И все? – выгнул бровь Эрей.

– Все, – опешил Диксот, – клянемся не чинить в том препятствий и…

Темный не выдержал и расхохотался. Смех напугал собрание сильнее угроз, настолько редко темные маги допускали открытый выход эмоций. В полной тишине гремел, отражаясь от сводов, хохот советника, заставляя монахов отступать в испуге. Наконец, Эрей отсмеялся и отер невольные слезы:

– Вам нужна власть, Диксот? Так банально? А как же обеты?

– Постойте! – вскричал, опомнившись, Диксот. – Это вам нужна власть! Власть над страной! Признайтесь, советник, вы ведь так ловко все подстроили. Убрали потихоньку Императора, заточили в темницу наследного принца, посеяли панику в Столице, а теперь целитесь захватить Империю! Суровый край и так готов вам подчиниться, недаром вы побратались с этим варваром и вьетесь вокруг государыни! Несколько кровопролитных войн – и Светлая сторона ваша!

Он замолчал, тщась совладать с дыханием, а Эрей призадумался:

– А что? В этом есть смысл. Глас Рудознатца плохого не посоветует.

– Вы издеваетесь? – вспылил Диксот, раздраженный тем, что его чары не могут пробить защитный барьер советника.

– А вы? – парировал Эрей. – Страна принадлежит Императору Раду I, лишь перед ним я буду держать ответ, пока же заявляю, чтобы открыть все камни: я не отдам вам власть, Диксот. Ваше место в Венниссе. Мои права в этом мире малы, но вы не имеете их совсем. Я – маг Камней, и буду жить там, где хочу. Я, рыцарь Ферро и советник Императора, советую вам: уезжайте, перестаньте будоражить народ и подстрекать его к бунту.

– Вы ничего не добьетесь, – покачал головой Диксот. – Кольцо и Камень не допустят всевластия мага. Сын Императора надежно укрыт в Святой земле, вам не дотянуться до него, не уничтожить, как вы уничтожили его деда, а теперь отца, сотворите хоть дюжину хээн-гов, вам не прорваться. Я поклялся Господу остановить вас, и я остановлю! – тут Белый брат вскинул руки и открыто ударил в Темный круг Эрея, пуская в ход всю свою Силу.

В ответ Эрей прищелкнул чернеными ногтями, круг паркета оторвался от поверхности и поднялся в воздух. Он мог довольно долго продержаться против Диксота, его защиту нелегко было пробить, тем более светлой, внутренней магией, но он не тешил себя мечтой выстоять против Союза Светлых, да еще с больной рукой, боевой, правой, он просто надеялся уйти, прорвавшись через первый Барьер.

Диксот вновь пустил в ход Силу Голоса, ища брешь, и маг не усомнился ни на миг, что едва брешь проявится, он сам сложит оружие, падет к ногам победителя и очнется только в Аргоссе. Кратко ругнувшись, он растер в пыль кремень и пустил молнию в ближайшую колонну, обозначая действие, пока еще угрожая, но дворец тряхнуло от основания до крыши, и Диксот невольно отступил, вскричав:

– Ко мне, Братья во Союзе! Ударим разом, исполним волю Господа нашего, велевшего изгнать всех темных в предназначенные земли!

Светлые не посмели ослушаться, собрались и вступили в бой. Эрея основательно тряхнуло, он едва не выронил посох, адски заболела рука, но с яростью почти звериной он вновь поднялся и вновь атаковал, заставляя кусок драгоценной лепнины обрушиться на головы напавших. Диксот воззвал к Братьям, повелевая прикончить темного выродка…

И тогда, поперек его воли, его Слова выступил, заслоняя собой мага, Истерро. Монах был собран, отбросив, наконец, балаганные жесты, и в приемном покое вырос охранный Щит, и Свет схлестнулся со Светом, круша все устои. Замешкавшись лишь на мгновение, рядом с ним встал отец Свальд, еще через миг сделал свой выбор Ерэм.


Издательство:
Автор
Книги этой серии: