000
ОтложитьЧитал
Через две минуты «валютная акула» уже звонила своим коллегам из «долларовой мафии», стоя в сторонке, чтобы я, не дай бог, не услышал интимных подробностей сделки. По его воодушевлению и горящим глазам, я понял, что Толик сегодня поднимется по-крупному. Ну, не жалко – у меня другие проблемы – мне сегодня надо было всё сдать, а это оказалось довольно непросто. Договорились встретиться через час здесь же, на Главпочтамте. Пока Толик собирал деньги, я решил пообедать. После обеда в армянском кафе мы, со Степанычем, заехали на почтамт и всё сделали без заморочек.
Если на почтамте всё произошло спокойно, без эксцессов – всё-таки там была и охрана, и камеры – на рынке всё могло быть гораздо сложнее, поэтому я сдал чемоданище с деньжищами в камеру хранения и, со своим секьюрити в образе Степаныча, отправился на Центральный рынок.
Пока я закрывал машину, мой капитан пошёл вперёд, а ко мне подскочил какой-то хлыщ из этих, которые из канадской компании. Этот поц вцепился в меня, как тузик в грелку:
– Мы дарим вам отличный швейцарский нож с девятью лезвиями, которые…, – на ходу захлёбывался продавец, уже предвкушая в кармане солидный бакшиш.
Я решил поразвлечься, потому как достали! Ножик взял, сунул в карман и тут же благодарно провозгласил:
– Спасибо, я принимаю Ваш подарок!
И пошёл дальше. «Канадец» засеменил рядом:
– Но подождите, подарок в том, что он продается в три раза дешевле, чем в магазинах, я не успел рассказать вам все условия, предлагаемые нашей канадской фирмой…
А я спокойно и юридически грамотно ему объясняю:
– Договор дарения – реальная сделка, заключенная в момент её исполнения. Вне зависимости от суммы, этот договор может быть заключен в устной форме, поскольку исполняется в момент заключения. Ваша фирма в Вашем лице сделала мне оферту, я её акцептовал и принял подарок. Право собственности на передаваемую по договору вещь, если о ином не договаривались, или иное не предусмотрено законом, переходит в момент фактической передачи вещи. То есть нож – уже моя собственность, мне больше ничего не надо ни от Вашей фирмы и ни от Вас лично. Я Вам очень благодарен. Ни о каких условиях договора не могло и речи идти, поскольку договор дарения не может быть заключен под условием, о чём прямо указано в гражданском кодексе.
– Если Вы считаете, что я незаконно отнял у Вас вещь, мы можем обратиться в милицию, – я показал рукой на подошедшего Степаныча. – И проследовав с представителем власти в ближайшее отделение, составить там заявление с указанием всех подробностей происшествия.
– Если же органы ничем Вам не помогут, – продолжил я познавательную лекцию, а незаметно ухмыляющийся Степаныч, с серьёзным лицом отрицательно помотал головой. – То Ваша фирма сможет обратиться в суд с иском ко мне об истребовании подарка обратно…
Растерянный поц открывал рот как рыба, вытащенная на берег, и мысленно уже прощался со своим замечательным товаром.
– Артур, – наконец не выдержал капитан милиции. – Если ты уже достаточно нарезвился, верни товарищу холодное оружие и пошли на толкучку. У меня времени – в обрез!
– «В обрез» – это интимное. Хорошо, что ты не еврей, Степаныч.
В самом центре пермского вещевого рынка, среди толп покупателей, как острова среди океана, гордо высились мощные Миха и Димон, презрительно оглядывая суетящихся и торопливо шарахающихся по торговым рядам человеков. На грудях у «валютных королей» скромно белели бумажки с международным знаком «$». Состав «королей» был строго регламентирован – всего шесть человек – они работали по трое через день. Посторонним валютчикам на этом рынке, естественно, появляться было совсем не надо – проще говоря, немножко опасно. Неподалёку муслякал огромную пачку денег Эдик по кличке «Лох». В общем, вся сегодняшняя бригада была в сборе.
Кличка у Эдика твёрдо прилипла к нему после известного случая с его женой. Эдик, бывший доцент по истории искусств, хотя и был конкретный подкаблучник, очень любил баб. Его любимая фразой была такая: «мужчины гуляют не из-за того, что кобели и сволочи, а потому, что все женщины ласковы и прекрасны!».
Но перед тем как гульнуть, он всегда снимал обручальное кольцо. Продолжалось это до тех пор, пока жене не надоели его похождения. Она, дождалась, когда муж пришёл домой в усмерть пьяный, после очередной пьянки-гулянки, причём с обручальным кольцом в кармане. Проконсультировавшись со специалистом, она, с помощью иголки и школьных чернил, сделала ему на ЭТОМ САМОМ МЕСТЕ татуировку в виде надписи: "лох".
Нет, не на том, о котором вы подумали, пошляки! На безымянном пальце правой руки, именно там, где должно быть обручальное кольцо. И теперь, если он снимал кольцо, все видели, кто он на самом деле. И поэтому Эдик кольцо снимать перестал, да и к «погонялу» постепенно привык.
Я неторопливо подошёл к Михе и Димону и «сделал книксен», поручкавшись с «зелёными королями».
– Ну что, Михалыч, как дела?
– О, привет, Артурчик, а я слышал – твой дом рухнул, а ты, типа, в больнице, немножко при смерти?
– Да нет, всё нормально, здоров, как видишь!
– Ну и отлично – если ты здоров – хорошо, если я – еще лучше! – громко пошутил Миха.
– Во, Артурчик, ты же у нас умный, – вмешался в беседу Димон, помахав газетой. – Помоги задачку решить: – "Сидит девушка. Вы не можете сесть на её место, даже если она встанет и уйдёт. Где она сидит?"
– Вот Миха думает, что она сидит на женской зоне.
– Да нет, Миха, это же старая советская загадка! – улыбнулся я. – Правильный ответ: «Она сидит у вас на коленях!».
– А, точно! Понял! – обрадовался Димон. – А ты, Миха, опять какую-то уркаганскую пургу несёшь – зона, зона!
– Ну ладно тебе со своими загадками, – сконфуженно отмахнулся Миха и перешёл к делу: – Какие проблемы, Артур? Если что, «зелёных» пока нет – всё сметают подчистую!
– Ну и хорошо, почём берёте? По 20?
– Да.
– Сколько сможете взять сегодня?
– Да всё возьмём! У тебя же не мильон баксов! – опрометчиво хохотнул Димон.
История повторялась. Через минуту, заметив, как я многозначительно молчу с серьёзным видом, разглядывая пролетающих птичек, до Михи стало что-то доходить, и он одёрнул без меры развеселившегося дружбана. Оба ошарашенно смотрели на меня.
– Что, правда, миллион? – припухли «короли рынка».
– Ну, не миллион, конечно, но много, где-то около пятисот тышь американских тугриков, – у меня, после сделки с Толиковой бригадой, оставалось чуть больше мульта долларов, но говорить я об этом на рынке, конечно, не стал.
– Эй, Эдик, иди сюда, – засуетился Димон. – Таможня даёт бабло!
Эдик, сразу же засунув деньги в кожаную сумочку на ремне, быстро подошёл к нам, – Привет, Артур! Как дела?
– Нормально, как у тебя, Нина здорова? – Лох был у рыночных валютчиков лидером – всё-таки высшее образование, и кандидатская по позднему Ренессансу. Несмотря на любовь к девочкам, Эдик жену боялся, ценил и, вообще, мог говорить про неё часами.
– Здорова, но у нас новая фича – теперь, как у неё паранойя просыпается, у меня в ящике комода пропадает приличное нижнее бельё, и остаются труселя и майки-алкоголички в таком вот виде, – он расстегнул рубашку и продемонстрировал заштопанную старую майку. – Типа, чтобы стеснялся к любовницам в таком виде ходить!
– Не думаю, чтобы тебя остановили эти «трусы верности», – откровенно хохотнул я.
– Как говорил наш завкафедрой: – жёны, увы, стареют, а студентки третьего курса – никогда! – Эдик мечтательно пошлёпал губами и вернулся на землю. – Что, Артурчик, баксы хочешь сдать? У тебя по 20 с половиной возьмём.
– Эдик, у него пол мульта! – вмешался Миха.
– Что, серьёзно? – удивился Эдик. – Какая-то конкретная инфа?
– Да нет, – я глянул на него почти честными глазами. – Просто решил магазинчик прикупить, небольшой такой, метров на тысячу. А там рубли надо.
– Ну ладно, сволочь, всё равно ведь не скажешь, но тогда только по 20, – недовольно пробурчал валютчик и повернулся к подельникам. – Спрос на баксы большой – за неделю раскидаем. Сколько у нас «дерева» есть? Эй, господа бонисты*, давайте-ка отойдём для интимности.
Бонист* коллекционер бумажных денег, бонов.
Эдик отвёл своих коллег подальше, и они стали подсчитывать свою наличность и быстро кому-то названивать по сотовым. Минут через пятнадцать они вернулись, по дороге доцент Эдик отчитывал своих малокультурных коллег:
– Отвечая на деловой звонок, говорить "чё", "да" и "какого хрена" очень некультурно. В словаре интеллигентного человека есть нужное слово: "ВНЕМЛЮ".
– Артурчик, у тебя баксы где? – тупанул, как обычно, Димон.
– Может тебе, Дима, ещё и ключ от квартиры отдать, где девки лежат?
– Кстати, Артурчик, про девок я сто раз говорил жене, – вмешался Эдик. – Доцент, который спит с преподавательницами истории, английского и литературы, не бабник, а гуманитарий.
– А ты, Димон, заколебал уже своим тупизмом, – «где баксы, где баксы», – одёрнул Эдик товарища. – В общем, Артур, через час встречаемся в «стометровке», в «золотом» отделе. Заберём у тебя 450 кусков. Больше сегодня нету. Если только завтра.
– Нет, завтра не надо.
Эдик задумался и снова подозрительно посмотрел на меня.
– Ну, тогда только к Андрюше Кузицину, у Толика ведь уже был, – он вопросительно глянул на меня и ехидно ухмыльнулся, зараза. – Тебе же, всяко, больше надо – за пол мульта большой магазин не купить.
Андрей Кузицин сегодня был в Перми, пожалуй, самым крутым бизнесменом – бывший управляющий пермской товарной биржи, да ещё совладелец пермского «Лукойла». Денежки у него, конечно, водились.
К вечеру, после удачного общения и с «рыночными», и с Кузициным (он, кстати, был женат на сестре моего друга, Ильдара Исхакова, так что меня к нему охрана пустила сразу же), я произвёл быстрый подсчёт: После сальдирования* в моём «банке» осталось всего около десяти тысяч долларов.
Сальдировать* (saldo – оплата) – подводить итог, выводить сальдо, разницу между дебетом и кредитом.
Пришлось спрятать русские деньги в большом сейфе у Степаныча в кабинете участковых – там круглосуточно дежурили менты. К тому же в камеру хранения рубли уже не влезали физически, так как деньги мне сдавали в купюрах разного достоинства, и не всегда самого крупного.
Я отправился в ресторан на нашем железнодорожном вокзале Пермь-вторая. Там, в основном, тусовались приезжие и оставалась надежда сбыть оставшиеся баксы какому-нибудь иногороднему барыге – в Перми у меня больше возможностей не осталось.
В ресторане было весело и шумно – толпа вовсю выплясывала под хит 98 года «Кукла», и свободный столик для меня нашёлся только после купюры метрдотелю – администратору. Правда, вместо «Иванушек» эту песню исполняли «пузочёсы» достаточно преклонного возраста, с электрогитарами, «иониками», бородами и косичками.
У барной стойки, на высоких барных стульях сидели местные профессионалки. Некоторые, меня, понятно, узнали – Пермь довольно маленький город, а я ведь мужчинка в самом расцвете сил, постоянный посетитель разных тусовок, к тому же холостой и не жадный. Хотя я не любил секс за деньги, но по-пьянке всякое бывает, так что никто на мою скупость или малокультурность не жаловался. И в этот раз я лучезарно улыбнулся в ответ – сейчас нужна была информация.
– Привет, Артурчик, как дела? – ко мне вальяжно подплыла самая крутая местная гёрла Лола – вообще-то красивая и стройная девица. – Кого-то встречаем или ищем, Казанова?
Говорят, у настоящего Казановы в жизни существовало около 500 женщин – я поржал тихо так, про себя – не смешите мои тапочки – у меня только в блокноте-дневнике было около семисот моих «очень близко знакомых» девушек и гражданок, и то, только тех, кого я, с бодуна, не забыл записать утром.
Правда, в основном, девушек прельщала не моя мнимая гипер-сексуальность, а мой толстый… кошелёк и какие-то там туманные перспективы и глупые женские надежды.
Потом мне это дело надоело (не «ЭТО ДЕЛО», а «гоняться за количеством»), и я стал делать секс только с теми, кто реально очень нравился – то есть со стройными и темпераментными парнями с длинными ресницами… Ага, купился, мой добрый читатель!
Не бойтесь, друзья – я пошутил! Вынужден вас разочаровать – интриги не получится. К «голубым» я, конечно, не относился, а, совсем наоборот – относился к ним со сдержанным сочувствием и толерантностью. Мне нравятся натуральные и тёплые женщины. А настоящая женщина должна выглядеть так, чтобы даже геи, глядя на неё, думали: "А, может, зря это я?".
Лола, собственно так и выглядела – ведь если у женщины правильно оформленное декольте, то мужчины быстро замечают, как глубок и разнообразен её внутренний мир.
Она прекрасно понимала, что отдыхать сюда я бы никогда не пришёл – этот вокзальный шалман среди серьёзных людей в городе никак не котировался.
– Привет, Ларисочка, – я назвал девушку её настоящим именем и получил благосклонный кивок, – надо баксы сдать. Есть здесь сегодня люди с деньгами?
– Вон там, в углу, хохлы на вечерний поезд проспали – уже всех наших девчонок продегустировали, – она кивнула в сторону шумной кампании, сидящей в углу ресторана.
– У Васи пробовали?
– А где ещё? Не по вагонам же бегать! – В кабинете у зам. директора этого ресторана, Василия Эдуардовича, стоял огромный чёрный диван из натуральной кожи, который и использовался девчонками за отдельную плату. Я, когда первый раз этот диван увидел, чуть не перекрестился – это был монумент советского секса! Большой, по спец. заказу – обычные диваны длиной 200 см., а этот 290, солидный, немного потёртый, раскладывался из трёх частей в огромное лежбище на 7 – 8 человек, если поперёк! Говорят, в этот Новый год на нём разместилось, отключив свои центры агрессии и ингибиторы, 10 человек разного пола, причём, некоторые даже играли на аккордеоне.
К тому же, как дань железнодорожной экзотике, бельё здесь всегда давали чистым и влажным, от проводников фирменного поезда «Кама».
Но я всё равно здесь, на Перми-2, не гулеванил ни разу, даже по пьянке – просто брезговал. Слава богу, были в Перми и по круче места – хотя бы та же «Алиса», например.
– Спроси, Ларочка, не надо ли людям из солнечной хохляндии баксов по двадцать рублей? – я поцеловал её в худенькую длинную шейку и сунул бумажку в 20 долларов между двух аппетитных «булочек для бургеров». Как говорится, Ларочка, вам конечно, не подарок, Ларочка – только за деньги.
Через десять минут мы уже сидели в кабинете у Васи с двумя гостями из «незалежной», которые проявили интерес к капиталистическим денежным знакам, изделиям производства федерального резервного банка США.
– Откуда, робяты, к нам в город приихали? – вежливо поинтересовался я, устраиваясь за столом у Васи, который за 20 «гринов» был отправлен курить на летний перрон, на свежий воздух.
– С Одессы – бувал? – поинтересовался худой хохольчик с хитрыми бегающими глазками.
– А як же. У меня ж там, таки родная тётя Изольда Иосифовна живёт, – воодушевлённо врал я. – Она, как зайдёт в аптеку на Преображенской, всегда говорит:
– Не делайте мне нервы, граждане! Как тебе, Артурчик, нравится это безобразие! Три презерватива стоят дороже, чем банка повидла! И еще неизвестно, от чего я получу больше удовольствия!
– Ха, наш чиловик! – согласился тощий, за ним басовито хохотнул второй – здоровенный лысый детина.
– Покажь долл`ары, – перешел к делу задохлик.
– На, считай, – протянул худому пачку с оставшимися баксами.
Я почувствовал неладное, когда пальцы одессита слишком ловко стали шебуршать моими бумажками. Купюры мелькали у него в руках, как кадры в мультике! Ах ты, беляш с волосами, дак это же «ломщики»!
Тощий Митяй пересчитал мою пачку и отдал её своему здоровенному напарнику. Тот попытался засунуть мои американские денежки к себе во внутренний карман, но я сжал двумя пальцами его кисть в точке «марма», руководствуясь китайской техникой чжень-цзю. Рожа у амбала болезненно сморщилась, как попа после клизмы, а кисть бессильно разжалась. Я забрал у него свою пачку и сунул себе обратно в портмоне.
– Прости, дарагой, сначала покажьте наши денежки! – Я улыбнулся во всю пасть своих «жемчужных» зубов. За своей ослепительной улыбкой я следил трепетно – так как «зубы – это лицо бизнесмена!». Так говорил мой любимый зубной врач, профессор Цыпаев.
Бугай озадаченно хрюкнул, глядя на свою онемевшую руку, хотел было что-то сказать напарнику, но тот, будучи в возбуждении и предвкушении навара, не обратил на это внимания, а лишь нетерпеливо мотнул головой. – Сеня, ну шо ты как мёртвый, щоб я так жив – не видишь – клиент таки хочет пересчитать свои «деревянные»!
Бугай недовольно пожал плечами, но, чуть потормозив, всё-таки достал и передал ему толстенный бумажник.
«Дохлый» достал из кошелька рубли и дал мне, чтобы пересчитать. Главная фишка «ломщиков» была стара как мир – «лох» возвращает ему сосчитанную пачку, и главный «кидала» прижимает её пальцами к внешней стороне бумажника, вроде бы держа её на виду. Напарник на секунду отвлекает «лоха», а «кидала» быстро переворачивает бумажник другой стороной, где у него была заранее прижата «кукла» – пачка с простыми бумажками.
Я таки над вами смеюсь, господа одесские «хакеры» – кого вы захотели «сломать» – я все эти игры проходил ещё в молодости. Имея таких деловых друзей во дворе, как Жека Волобуев или Олег Астраханский, все эти приколы мне давно знакомы.
Итак, у нас на данный момент, есть люди с Одессы, с которыми хочется разделить всё, что они имеют. Придётся вас немножко проучить, робяты!
Сразу же после моего подсчёта финансов, громила попытался отвлечь меня,
– А у тебя резинки от денег нет случайно?
Я судорожно стал копаться в карманах, незаметно косив взглядом, и с удовлетворением наблюдая, как Митяй переворачивает кошелёк.
– Вот, держи свои бабки,– лицо у хохлов было довольным, как будто смазанное их хохляндским салом.
В итоге, после передачи «кидалами» «куклы», я проделал с ними тоже самое – отвлёк их нехитрым вопросом из разряда «народная мудрость»:
– А правду говорят, что всё, что для хохла хорошо, то свинье смерть?
Пока они врубались, незаметно подменил свои баксы, и отдал их же «куклу» обратно. Довольные парубки ничего не заметили и, покровительственно похлопав меня по плечу, вышли из кабинета. Все остались «при своих», но ломщики этого пока не поняли. Похохатывая, они пошли к своим в угол ресторана, где громко решили отметить «операцию» – видимо, ещё не открывали кошелёк.
Я, из чистого природного любопытства, не захотел уходить из кабака и, позвонив Степанычу, с удовольствием стал ждать продолжения, попивая свой любимый коктейль – «Мартини» со «Швепсом». Я вообще был сегодня какой-то дерзкий и отчаянный. Было бы манту – намочил бы!
Между тем расколбас в заведении продолжался, и градус веселья значительно повысился. Одиноких симпатичных и скромных мужчин в зале, кроме меня, было немного. Поэтому мне пришлось то и дело отбиваться от выпимших добрых и распалённых женщин и девушек, преимущественно толстушек:
– Мужчина, а вы кто по гороскопу?
– Рак…
– Знайте, мужчина – гороскопы это полный бред! И не вздумайте со мной спорить, потому что Козерога переспорить невозможно!…
…
– Мужчина, а можно с Вами познакомиться?
– Нет.
– Почему?
– Мне с вами будет скучно, а вам со мной непонятно.
– Почему?
– Потому что мне уже скучно, а вам уже непонятно.
…
– Мужчина, не хотите угостить даму?
– Конечно, что будете пить, мадам?
– А что нальёте.
– Стоит отметить, мадам, у вас прекрасный вкус… Может водку с соком, мадам?
– Нет, только не это – Люся очень боится водки с соком, потому что после водки с соком Люся уже ничего не боится.
…
– Маша, смотри мужчинка сидит, ничей! Я вообще мужиков терпеть не могу! Вот увижу симпатичного мужика – и аж терпеть не могу!
…
Через полчаса кто-то из «кидал», наконец, догадался посмотреть в кошелёк, и ко мне резко подошли тот самый худой одессит и его боевая обезьяна.
– Это шо было? Где наши «бабки», козёл?
– Ваши или мои? Мои на месте, – я попытался выглядеть удивлённым, да и вести себя с украинскими соседями максимально толерантно, хотя сало и не любил.
– Ну, всё, баран, смотри у меня!
– Что за угроза такая: "Смотри у меня!" – Сам у себя смотри! Мне вообще не интересно у тебя ничего смотреть! У меня всё своё есть, на что приятно посмотреть! – продолжал троллить я.
– Если башли не вернёшь, мы тебе уши на жопу натянем!
– Родители в детстве не учили вас вежливостью заниматься? – мне пришлось сделать нецензурное выражение лица. – Я совсем не хотел никого обидеть. Просто случайно повезло.
При этом показал им, что у меня отличные зубы с помощью широкой и доброжелательной улыбки. Хохлы наконец-то поняли, что их поимели по полной, сразу же неприлично и грязно выругались. Ну никакой культуры у людей!
К нам тут же подошли охранники ресторана, почувствовавшие назревающий скандал, и гости с Украины, зло оглядываясь на меня и матерясь сквозь зубы, отошли в свой угол. Через минуту пара «кулаков» по-моложе, выскочили к выходу – ха, меня будут ждать, чтоб не убежал, незалежные идиоты! Вообще-то здесь был чёрный ход, и кроме того, у выхода меня уже минут пять ожидал «цементовоз» с нарядом милиции во главе с Степанычем.
Я рассчитался с официантом и вальяжно, не торопясь, пошёл к выходу, но тут ко мне подскочила какая-то худенькая девушка, и испуганно оглянувшись на хохлов, тихонько зачастила:
– Послушайте, вас ведь Артур зовут, помогите нам с подружкой отсюда выбраться, а то к нам эти бандиты пристают, не отпускают! Нам страшно из ресторана выйти!
– А откуда вы знаете, как меня зовут? – озадачился я.
– Дак Лола сказала, девушка такая красивая, там, у бара. Так и сказала, что нас отсюда только вы вывезти сможете. Посоветовала к вам подойти.
– Хорошо, пойдёмте, – я всю жизнь имел слабость к худеньким девушкам, а у этой были ещё и глаза, пронзительно голубые, как греческое небо. Подружка тоже была симпатичная, но немного пухленькая, да ещё брюнетка, что для меня, почти трезвого, не совсем комильфо.
Банда хохлов активно двинулась было за нами, но выскочив из кабака, резко затормозила, увидев у входа ментовский уазик.
Я, поручкался с милиционерами в «бобике» и, оглянувшись, помахал толпе наших украинских гостей, что стояли у дверей ресторана, скрипя зубами.
– Смотри, Степаныч, – стал демонстративно возмущаться я. – Какие плохие, злые, неблагодарные люди – я ведь у них не взял ни копейки, а мог бы обчистить их «до нуля»!
– Артур, – не выдержал капитан милиции. – Мы живём в демократическом, правовом государстве – до суда у нас все люди – хорошие!
– А ты, к тому же у них ещё и девчонок увозишь! – добавил Степаныч.
– Это не их девчонки, И даже не мои девчонки! (фраза про зуб из фильма «Не бойся, я с тобой!») Пока… Ну, ничего, обойдутся робяты, хватит с них и проституток.
Пока я усаживал девчонок в свою машину, ко мне, стуча высокими каблуками, подбежала Лариса, то бишь Лола, и, отдышавшись, протянула толстый пакет с рублями.
– Слышь Артур, я так поняла, что у тебя баксы остались – отдай мне, я по двадцать много возьму!
– Сколько у тебя тут?
Лола оглянулась на моих девчонок – те сидели в машине, и наш разговор не слышали:
– Ну, что с товарками наработали за неделю – тысяч на пять баксов. А у тебя сколько?
– Десять…
– Отлично, мы всё заберём, только у меня остальные деньги дома лежат, поехали, заедем?
– Ну ладно, поехали, ты где живёшь-то?
– На Лумумбы, один, у Дома спорта.
– Понял, – посадив Лолу на переднее сиденье, я махнул Степанычу и тот, включив мигалку, поехал за нами – вдруг – гаишники – а я немного, как говорится, подшофе.
Тронул свою «девочку» за газ. Моя «лялечка», мягко шурша шинами, легко покатила в тёплый августовский вечер. В колонках ласково заурчал любимый Фрэнк Синатра. Настроение у меня было отличное, я открыл все окна, и пассажиров укутал прохладный летний ветерок. – Девчонки, вы не возражаете, если мы сначала к Лар…Лоле заедем?
– Ну, надо, так надо – вы наш спаситель всё-таки, – неуверенно произнесла худенькая и глазастая. – Вообще-то мы тут рядом, в общежитии универа живём.
– Да ладно тебе, Алёна, что нам сейчас в общаге то делать? Времени ещё даже одиннадцати нет, – это вмешалась её полненькая подружка, сначала с удовольствием оглядев мою машину изнутри, а потом кокетливо блеснув на меня глазками. – Я вообще не отказалась бы и от продолжения банкета!
– Меня Ирина зовут, а это Алёна, мы на первом курсе универа, факультет русского языка и литературы, – бодро отчиталась толстушка, с небольшим коми-пермяцким акцентом.
– Ну, я сейчас вообще-то в гостинице живу, – с надеждой глянул я на девчонок в зеркало.
– Нет, я в гостиницу не поеду! – уверенно заявила Алёна, и я разочарованно вздохнул.
Вздох услышала опытная Лола, сидящая рядом, и понимающе взглянув на меня, неожиданно громко заявила:
– А что, девочки, поехали ко мне в гости – я сегодня гуляю – есть повод: 5000 рублей заработала! У меня тут рядом, квартира, «двушка».
Я удивлённо взглянул на неё – чего это она перед незнакомыми девчонками о своей профессии разоткровенничалась? А как иначе можно по-другому за день 5000 заработать? Но я ошибался – у ней был свой отмаз:
– Я у Витьки на почтамте баксы по 20 с половиной беру! А у тебя 10.000 – по двадцать! Итого сэкономила 5000 рублей! Поехали – я угощаю!
– А что, повод есть, – легко согласился я, и с ожиданием взглянул на Ирину.
– Ну, Алёна, давай, поедем – это же не гостиница. Сто лет в гостях не были! – завелась «пышка», хотя про повод мало чего поняла.
– У нас тут никого знакомых пока нет, мы из Глазова приехали, – добавила Ирина.
– Ну, если в гости, наверное, можно, – нерешительно согласилась голубоглазая красавица. – Только я водку не пью!
– Водка вообще чрезвычайно полезна для мужчин. Особенно когда её пьёт женщина, – пошутила Лола. – Не боись, подружки, у меня сладкое вино есть – «Южная ночь».
– Ну что, хорошее вино – это неплохо, – согласилась Алёна и, высунувшись в окно, с помощью тёплого ветерка, замахала своими длинными светлыми волосами. – Пробовала я в Крыму это вино, мне понравилось.
– Ура-а! – завопила Ирина.
– Ура! – обрадованно поддержал я.
– Ура! – весело поддержали Лола с Алёной.
– Би-би! – громко подхватили менты в «бобике», услышав наши вопли.
Глава 3.
Вино 1985 года выпуска раскрепостило Вику 1986 года выпуска.
Отпустив отзывчивого Степаныча, мы поднялись к Лоле «на хату», на второй этаж пятиэтажки. Хозяйка гостеприимно распахнула двери:
– Ну, проходите, татары дорогие!
Вроде бы должна быть какая-то убогая хрущёба – но «хата», хоть и маленькая, но оказалась упакована по всем канонам 90-ых!
Тканевые моющиеся обои, югославская мебель, мягкое ковровое покрытие до щиколоток. Впечатление завершали финский холодильник и японская аппаратура. Скромная «двушка» представляла из себя, по советским временам, шикарные хоромы, с отличным импортным ремонтом, явно предназначенная для ночных забав. Но студентки, естественно, этого не поняли, и поэтому уютная «норка» вызвала у них восторженные охи и ахи.
– Ничего себе, Лола – откуда у тебя такая квартира, – удивлялась провинциальная и непосредственная Алёна, – Наверное, твои родители очень богатые?
– Не-а – это дедушка в наследство оставил, – мило улыбнулась Лола и ехидно посмотрела на меня. – Он профессором был в нашем мединституте.
– И имя у тебя необычное! – Лола – это Лолита, да?
– Нет, Лариса, – откровенно призналась Лола. – Просто мне это имя не нравится – Лариска – так в мультике крысу звали.
– Сегодня утром подумала: «А не напечь ли блинов?», – неожиданно продолжила Лола.
– И что? – заинтересовались студентки.
– Да пошла в магазин и купила вина, чтоб больше мысли дурные в голове не задерживались!
Девчонки хихикнули.
– Ну, давайте, располагайтесь, я сейчас.
Она ушла на кухню, постучала крышками кухонных шкафов и призывно махнула мне. Я вышел за ней.
– Вот, считай, ещё 100.000, – она выложила на стол красивый яркий пластиковый пакет, достав из него пачки денег.
Я порылся в кармане и отдал ей стопку долларов.
– Мой пакет припрятай пока, завтра заеду…
– Ничего себе, сколько денег! – На кухню неожиданно заскочила Ирина. – Я столько в жизни не видела!
– Ты что хотела? – Сердито проворчала Лариса, пряча пачки обратно по кулькам.
– Я помочь хотела, думала салатик нарезать, – растерялась девчонка, удивлённо хлопая чёрными глазищами.
– Пока не надо, пойдём лучше музыку поищем, – я приобнял её за пухлые плечи и увёл в комнату.
Через десять минут в гостиной уже довольно мощно голосила Алла Пугачёва, а на накрытом столе красовалось вино и фрукты.
– Соседи не заругаются?
– Мои соседи слушают хорошую музыку, и не важно, хотят они этого или нет! А вообще они меня все любят – постоянно «трёшки» до зарплаты занимают.
Выпив стаканчик-другой вина, подобревшая Лола, с удовольствием поддерживала беседу, и согласно советам великого Карнеги, во-всю интересовалась собеседницами:
– Девчонки, а вы кем будете после окончания универа?
– Ну, не знаем точно, наверное, учителем литературы…
– Слушайте анекдот в тему – на уроке чтения молодая учительница вольно интерпретирует сказку о трех поросятах:
«… И тогда Нуф-нуф решил построить себе домик. Он пошел к крестьянину и попросил у него соломы, а крестьянин ему ответил…
– Дети, что же ответил крестьянин Нуф-Нуфу?
Вовочка тянет руку:
– Ё-мое, говорящая свинья!»
Люблю выпивать один с несколькими девушками – это очень развивает конкуренцию. Где-то часа через два, девчонки стали ревниво поглядывать друг на друга, и особенно, на Лолу – та веселилась от души, выдавала всякие развратные перлы (всё-таки институт культуры – это вам не прачечная и даже не ёжик ушастый!). Одновременно с этим, она то и дело поглаживала меня по коленке. Я тоже не молчал – так как всегда, когда мне хочется услышать что-нибудь умное, я начинаю трендеть без остановки. После третьей бутылки вина остальные девчонки тоже расслабились и легко согласились на моё предложение:
– А давайте, проведём тест на грамотность?
– Давайте, но это вообще-то несерьёзно, мы по языку отличницы, – уверенно, со снисходительной улыбкой, сообщила Алёнка.
– Ну, у меня тест, как сказать, шуточный вроде бы – но, кто ошибается, целует профессора!
– А кто у нас профессор?
– Я, конечно – что, вы видите здесь ещё кого-то мужского рода и интеллигентного вида?
– Так-то профессор может быть и женщина, – логично поправила меня Лола.
– Мадам, не буду с вами спорить. У вас такие два аргумента под сорочкой!
– И вино у мадам крепкое – так в голову ударило, – честно признались студентки. – Но давай, спрашивай свои вопросы.
– Итак, первый вопрос, детский: – «А» любит «Б», «Б» любит «Ц»? Что делать «А»?
Девчонки задумались.