005
ОтложитьЧитал
Глава 16
Я вернулся на кухню, бросая взгляд на Олесю. Она выглядела потерянной и разбитой.
– Ты как? – тихо спросил я ее.
– Нормально, – пожала она плечами.
Нормально она. Лучше бы кричала, истерила, эмоции выплескивала, чем вот это «нормально».
– Не депрессуй, все будет в порядке, – я подошел к ней вплотную.
– Почему ты ушел из убойный отдела? – вдруг спросила она меня, подняв свои бездонные глаза.
Я вздохнул.
– Так сразу и не рассказать, – постарался я улыбнуться.
– Понятно, – резко ответила девчонка и собралась уходить с кухни.
Я схватил ее за руку, притянув к себе.
– Это долгий рассказ, малыш. И, наверное, не самый веселый.
– У нас есть время, другой разговор, если ты не хочешь рассказывать.
Ну, вот что с ней делать? Стараешься, оберегаешь, а она сама душу всю вытряхивает.
– Хорошо, – кивнул я головой, – сейчас сделаю нам с тобой чай и все расскажу. Но если ты начнешь зевать в середине истории – сама виновата, я предупреждал.
Она улыбнулась и села на диван, ожидая чай и историю моей жизни.
Я подвинул Олесе чашку, помешивая свой чай и задумываясь о том, с чего начать. Девчонка заерзала на диване, давая мне понять, что ей невтерпеж. Я улыбнулся, положил ее ноги к себе на колени, и, поглаживая ее тонкие щиколотки для успокоения, начал.
– Начать стоит с моего детства. Меня растили мама и бабушка, типичная ситуация, на самом деле. Мало того, что жили мы бедно, как большинство детей девяностых, так еще и в одном из неблагополучных районов. У нас на улице было нормой, если ты не дошел до дома в целости и сохранности. Гопники, пьяницы, наркоманы – вся эта шушара, казалось, обитала именно рядом с нами.
Несмотря на это, мои мама и бабушка были интеллигентными и какими-то хрупкими. И нас как-то не трогали, их даже слегка уважала местная падаль. Но все равно я рос под прицелом преступности и к годам 12-13 я начал к ним присоединяться.
Я посмотрел на Олесю. Она сжимала в руках чашку, смотря куда-то вниз. Услышав, что я замолчал, подняла на меня взгляд.
– Что дальше? – тихо спросила она.
Убедившись, что ей действительно интересно, я продолжил.
– Сначала было мелкое хулиганство, я бы даже сказал шалости. Начал курить за гаражами, потом разбивали окна из рогаток, таскали с прилавков отвернувшихся продавцов сигареты и всякие сладости.
– Пока ничего страшного не слышу, – усмехнулся Олененок, – большинство мальчишек проходят через это.
Я улыбнулся.
– Это да. Потом на меня обратили внимание участники некой банды. Предложили поучаствовать в нескольких делах за неплохой такой гонорар. Такую сумму мама с бабушкой на двоих получали за полгода, примерно. У меня, конечно, загорелись глаза, и я решился на криминал. Даже в те годы я понимал, что это уже серьезно и если что, меня могут посадить. Но от этого моя крутость в моих же глазах даже повышалась. Дурак был, – усмехнулся я.
Олеся погладила пальцами мою руку.
– Ты же совсем ребенком был, это нормально, – тихо сказала она.
– Да, нормально. Нас ждало ограбление квартиры. По факту от меня требовалось только стоять на стреме этажом выше. На улице должен был быть еще кто-то.
Я задумался, вспоминая то время. Те условия, в которых мы росли, диктовали свои требования. Как много решает среда, как много решает социум. Мои родные хотели оградить меня от этого, но это сложно сделать, когда все вокруг пропитано криминалом.
– Знаешь, – вдруг переключился я, – те дети, которые росли с отцами, были меньше подвержены этому течению улиц. Я рос без отца, на все мои вопросы о нем мать отвечала мне банальными фразами: «Твой отец был хорошим человеком, просто не сложилось». Я ненавидел этого «хорошего человека», когда мои одноклассники в выходные ездили с отцами на рыбалку, а я курил со всяким сбродом за гаражами, опуская свою жизнь на дно.
Олеся поставила чашку на стол и прильнула ко мне.
– Ты участвовал в ограблении? – тихо спросила она меня, вернув к теме рассказа.
Я усмехнулся.
– Кто бы что ни говорил, но судьба иногда подкидывает такие переломные моменты в жизни, что не в одном сериале не могут придумать. Как, например, с тобой, – поцеловал ее макушку, вспоминая, как мы с Артемом звонили к ней в квартиру ночью, и ее осторожное «Кто?» Кто бы тогда мог подумать, во что выльется то дело.
Я почувствовал, что девчонка улыбается, прижимаясь ко мне теснее.
– А я не верю в судьбу, мне кажется, мы сами определяем свое будущее. Но то, как вы вломились тогда в мой дом, внесло сомнение в мое философское виденье мира. Вы кстати задержали преступника? – вдруг подняла на меня голову Олеся с неподдельным интересом.
– Да, задержали. Когда этому горе бандиту рассказали, что его палили через окна, он очень сокрушался.
– Действительно, представляю как ему обидно, – улыбнулась Олеся, прижимаясь ко мне. – Но ты не про это хотел сказать, когда говорил про судьбу, – снова вернула мне нить рассказа девушка.
– Да. Не про это. Я заболел. Жестко заболел ангиной с температурой 40, совсем без голоса и, прибывая периодически в бреду. Участники банды матерились, но заменили меня кем-то. Как я тогда страдал! Меня взяли на дело, а я так постыдно заболел. Мама, конечно, не знал причины моих метаний, думая, что это все из-за болезни. Видимо, за меня на тот момент кто-то вступился на небесах или еще где-то, послав мне ангину. Потому что через пару дней я услышал, как мама с бабушкой обсуждают какое-то происшествие. Из их слов я понял, что на их какого-то знакомого напали в квартире. Он должен был в этот день уехать на дачу, но неожиданно остался из-за того, что его кошке утром стало плохо. И он действительно ушел из квартиры, но не на дачу, а в ветеринарную клинику. А в это время воры полезли в жилье, будучи уверенными в том, что хозяина все выходные не будет дома. Как они просмотрели его возвращение – непонятно. Но факт остается фактом, он пришел домой, столкнулся там с грабителями и они его стукнули чем-то тяжелым по голове, не помню уже чем, а он бывший инсультник. В общем, он скончался на месте. К слову, сбегая, нападавшие вызвали скорую и оставили открытой дверь, но медики не успели. Преступников быстро нашли по горячим следам, собственно они и рассказали всю историю.
Я замолчал. Мне жаль было парней, хотели украсть дорогой телевизор, видеомагнитофон, возможно, какие-то украшения, а попали на непредумышленное убийство. Те, кто хоть раз побывал на зоне, возвращаются оттуда другими, даже если попали по глупости. Вот поэтому и жаль, я мог быть на их месте, будучи в принципе, адекватным подростком. И тогда сейчас было бы все по-другому. Совсем.
– Это была квартира, в ограблении которой ты должен был участвовать? – тихо донесся голос откуда-то у меня из подмышки.
– Да. Я это не сразу понял, как-то не принял к сведенью, подумал что-то типа «Бывает». Когда ты подросток, смерть кажется каким-то таким явлением, которое случается редко и только с незнакомыми людьми. Тебе это никогда не коснется. Но мое мнение изменилось, когда я, наконец, радостный после болезни выбежал во двор. И вот там-то до меня и дошла вся история, когда мне рассказали об аресте моих несостоявшихся соучастников ограбления.
– Ты испугался? – спросила Олеся.
– Не знаю. Я не могу сказать, что это был испуг. Это было осознание какой-то другой реальности. Оно надвигалось на меня медленно и очень болезненно. Я понял, что я мог бы быть причастным к убийству. Я мог бы сидеть в тюрьме. Моя мать могла рассказывать про смерть знакомого совсем в другом ключе, хотя она навряд ли об этом говорила бы, скорее всего, просто бесконечно плакала.
– И что ты сделал? – спросил Олененок, снова поднимая на меня свой взгляд. Слушает, даже не торопит перейти к рассказу про убойный отдел. Действительно, чистая и очень сочувствующая девочка. И как только у кого-то хватает дерьма в голове, чтобы ее пугать и морально давить.
Я почувствовал, что мои мысли опять пошли не в то русло и вздохнул, потирая виски.
Олеся, почувствовав мою волну негатива, прижалась ко мне еще крепче.
– Ты меня задушишь, – улыбнулся я ей.
– Прости, – тут же слегка отстранилась девчонка.
Я тихо засмеялся и прижал ее обратно к себе.
– Что я сделал? Да ничего. Я просто начал думать. Своей головой, а не головой улицы. И у меня начали падать розовые очки. Постепенно, я начал видеть грязь и разрушительную силу преступности. Мне уже не нравилось третировать кого-то, мне не хотелось воровать и избивать. А став еще чуть старше, я принялся наоборот, защищать и оберегать многих во дворе. Начал зачистку, благо я был в хорошей физической форме, да и последователи у меня появились. К окончанию школы я точно понял, на какой стороне я хочу быть.
– Ты пошел в убойный отдел?
– Ну, убойный отдел надо еще заслужить. Сначала учеба, потом полиция, был просто опером. Затем пошел вверх, перешел в убойный отдел и там-то понял всю мощь и силу закона.
Я замолчал, отвернувшись в окно. Олеся не торопила меня, понимая, что я подбираю слова и пытаюсь сдерживать эмоции.
– Знаешь, со временем начинаешь понимать, что нельзя делить мир на черное и белое. Нет добра и зла. До сих пор помню, как мы задерживали человека, готовящего террористический акт. В нем не было не толики раскаяния, но он постоянно просил, чтобы кто-нибудь забрал его кошку из квартиры, потому что за ней некому ухаживать. Ты бы видела его глаза – глаза отца переживающего за дите. Человек, желающий убить кучу других людей готов был отдать жизнь за свою кошку. Черт, это не выходит у меня из головы! Этот факт стирает в сознание т черту, когда ты приравниваешь людей к злым и плохим. Для общества да, для своего четвероногого друга – самый лучший. И наоборот, мы освобождали заложника, сына директора крупной фирмы. За него просили выкуп. Когда операция была выполнена, и мы передали по рации о том, что все в порядке, первая фраза «отца» была: «Мои деньги не пострадали?» Мы вели его сына, который сутки просидел под дулом пистолета, а он интересуется деньгами. Вот так стираются все стереотипы, вот так меняется мышление и сознание.
Я снова замолчал.
– Ты из-за этого ушел? – через какое-то время услышал я вопрос. – Тяжело стало отличать плохое от хорошего?
– Не совсем. Даже скорее совсем не из-за этого. Считай, это лирическим отступлением. Ты же видишь, что я совсем не беден? Ты должна была сложить дважды два?
Олеся посмотрела на меня, не понимая, куда я клоню. Затем неуверенно кивнула.
– И ты должна прекрасно понимать, что работая в полиции, столько не заработаешь.
– Ты сейчас о чем? – тихо спросила девушка.
– А сейчас, мы подошли к самой интересной части моей истории под названием «Богатый наследник неизвестного отца».
Глава 17
– Звучит как название американского фильма, – улыбнулась Олеся.
– Ну, да. Сюжет тоже подошел бы.
Девушка ждала продолжения, а я задумался. Действительно, было ощущение, что все это бутафория, что не было последних событий, а сейчас я просто пересказываю сюжет кинофильма, который оставил впечатление.
– Я тебе уже говорил, что я рос без отца, – начал я, слегка отстраняясь от Олеси. Ее близость путала мысли, нужно было либо прекращать рассказ, либо как-то отделяться.
Олеся кивнула, ничуть не удивившись тому, что я отодвинулся. Мне кажется, она даже не заметила, настолько была увлечена рассказом.
– Так вот, про отца я пытался несколько раз узнать, но моя мать не хотела поднимать эту тему, и я в итоге сдался. В конце концов, какой он мне отец, донор спермы, не больше. Но неожиданно, полгода назад мне позвонил некий человек, представившись частным детективом. Я имел «удовольствие» работать с этой кастой людей, поэтому желания говорить с ним у меня не возникало. Но любопытно было, и я согласился приехать по указанному адресу.
По этому адресу была расположена частная клиника, очень пафосная и дорогая. Меня встретил мужчина невысокого роста, и, представившись нотариусом, повел в одну из VIP палат.
Я снова взял паузу, подошел к кухне и налил себе немного виски. Последнее время очень много стало алкоголя в моей жизни, учитывая, что я вообще не сторонник такого вида допинга. Но с другой стороны, и в жизни моей много чего случилось.
Я вернулся к дивану с бокалом. Олеся нахмурила брови.
– Я смотрю, ты тоже лечишься? – кивнула девчонка на бокал.
Я усмехнулся.
– Ну да, есть такое, надо завязывать.
– Что дальше? В той клинике был твой отец? – в нетерпении стала строить догадки Олеся.
Я кивнул.
– Да. Он был при смерти. Оказалось, что он так и не построил ни с кем семью, детей других у него не получилось. Вот он и вспомнил о моей маме, с которой много лет назад расстался. Хотел извиниться, что бросил ее грубо, без объяснений. Как она сказал: «Был молод, горяч, хотелось приключений, а не семейного счастья».
Он нанял детектива, чтобы найти ее, но детектив нашел более интересные вещи – меня.
Я снова замолчал, болтая напитком в стакане.
– Он не знал, что твоя мама была беременной, когда расстался с ней? – тихо спросила девушка.
– Сказал, что не знал. – Я задумался. – Я не уверен, что поверил ему до конца. У мамы уже не спросить, она умерла два года назад. Но, если верить его словам, он был не в курсе.
Я виделся с ним два раза. Первый, когда приехал по просьбе детектива, второй – через день. Пришел навестить и поговорить. У меня оставались некоторые вопросы. За два дня я немного успокоил свои эмоции, решил, что стоит дать ему шанс, особенно учитывая его положение. Мы долго проговорили, а на следующий день его не стало.
– Ты горевал? – спросила Олеся, беря меня за руку.
– Не знаю, – честно признался я. – Я не чувствовал, что потерял близкого человека, но, конечно, у меня было сожаление, я хотел пообщаться с ним, узнать его получше. Я был разочарован собой, с моими подвязками я мог сам его отыскать, и у нас было бы много времени, но я не захотел. Или побоялся, не знаю даже.
Олеся забрала у меня из рук бокал, и залезла ко мне на колени, утыкаясь носом мне в шею.
– Мне жаль, – прошептала она. – Но ты не должен себя винить, ты не мог знать, как пройдет ваша встреча, захочет ли он тебя видеть.
– Не должен, но виню, – сказал я, прижимая к себе девчонку.
– Он оставил тебе наследство? – спросила она, слегка отстраняясь.
– Да. Как только мы с ним встретились первый раз, он написал завещание в мою пользу. Помимо достаточно больших сбережений, недвижимости и прочего, у него осталась крупная компания, которая в данный момент находится без руководителя. Там есть директора, но с компанией надо что-то решать – или продавать, или руководить.
– Что ты решил?
Я усмехнулся.
– Я решал полгода. Сотрудникам правоохранительных органов запрещено иметь частный бизнес. Поэтому, если я хочу оставаться в убойный отделе, я должен продать бизнес. Точнее, не вступить в право наследования.
– Как это? – спросила Олеся.
– Там свои юридические заморочки, – поморщился я, потерев переносицу. – Суть такая – или бизнес, или органы.
– Да, та еще задачка, – протянула девушка, прижимаясь ко мне ближе.
– Олесь, – перехватил я ее взгляд, – не смотря на всю серьезность рассказа, я не могу не возбуждаться, когда ты елозишь на мне. Мы можем продолжить историю позже.
Она улыбнулась и слезла с колен.
– Извини, нет, продолжай.
Я разочарованно выдохнул.
– Ну, что ты в итоге решил? – не поддалась на мой провокационный вздох Олеся.
– Я ушел из убойного отдела, вчера написал окончательное заявление.
Девушка замолчала. Наверняка, решила то же, что и большинство – большие деньги решали.
– Это же не только из-за денег, верно? – тихо спросил Олененок после непродолжительной паузы.
Я посмотрел внимательно на нее, где же я так прокололся, что она читает меня как раскрытую книгу?
– Верно, не только. Деньги не так много решают, как кажется. Да к тому же, если бы я продал отцовский бизнес, смог бы безбедно существовать до конца жизни.
– Тогда в чем причина?
– Их две. И какая из них стала решающей – я не скажу. Сначала о первой. Отцовский бизнес – лакомый кусочек, но он более выгоден по частям. Отец не стал дробить компанию, он ее создавал годами, многие его сотрудники работают там уже десятки лет. Если компания будет раздроблена и продана по частям, это по любому принесет кадровые перестановки и сокращения. Очень большие сокращения. А если я продам фирму, так оно и будет. Ко мне обратились работники с просьбой сохранить компанию в первозданном виде. И я много над этим думал.
Я задумался, правильно ли я донес свою мысль? Не то, что я был гуманистом, а то, что это правильнее – сохранить компанию целостной в память об отце и заботой о сотрудниках.
Олеся кивнула, давая мне понять, что она поняла.
– А какая вторая? Она связана с органами?
Я опять удивился тому, как она быстро считывает с меня информацию. Годы службы в убойный отделе – и вот я выдаю информацию за информацией милой девочке напротив.
– Ты снова угадала. Мне 36 лет, возраст не слишком большой для работы. – Я начал говорить сумбурно, желая донести свои мысли.– Я очень люблю эту работу, это безумная подпитка эмоциями, когда ты спасаешь жизни, когда очищаешь мир от разных тварей.
– Но не всегда получается спасать? – снова прижавшись ко мне спросил Олененок. Ведьма, если быть точнее.
Я грустно усмехнулся.
– Далеко не всегда. И эти эмоции доминируют над положительными. Не всегда возвращаешься тем составом, которым ушел на операцию. Мне повезло, я не терял напарников, но у меня есть знакомый – коллега, который вернулся один с задания. А их было четверо. Я видел того человека, он продолжает жить, ходить на работу, у него есть семья, но он превратился в тень себя. Он все делает механически, по нему можно часы сверять. И в этих действиях нет человека, робот с пустотой внутри.
Олеся сглотнула, и я видел, как у нее покраснели глаза и нос. Я ласково погладил ее по голове, прижимая к себе. Надо бы остановиться, но я уже не мог.
– Мне 36. Знаешь, какая неофициальная статистика у нашего отдела по семейным делам? Только двадцать процентов уходят на пенсию по выслуге лет, имея семью. Остальные или разводятся, так как жены не выдерживают безумного графика, или сами уходят из органов или же переводятся туда, где спокойнее, или не доживают до пенсии. А те, кто выжил, в большинстве своем имеют проблемы с сердцем. Когда ты молод, полон сил, энергии и веры в свое предназначение, тебя эта статистика не пугает, ты ухмыляешься и готов пасть героем. А сейчас я уже другого мнения об этом, я семью хочу. И я не боюсь погибнуть, но я не хочу, причинять страдания близким. К тому же, имея близких людей, ты должен понимать, что у преступников есть рычаги давления над тобой. И я не знаю, как я поступлю в критической ситуации.
Я замолчал, уже надолго. Олеся тоже не говорила и не поднимала головы, прижавшись ко мне. Не уверен, что сделал правильно, рассказав ей все, но то, что лично мне стало легче, это факт. То, как она понимала меня без слов, воспринималось мной с чувством магии вокруг, раньше я не сталкивался с этим. Да и признаться честно, раньше у меня не было желания раскрывать девушкам свои чувства и эмоции.
– Ты сделал все правильно, – услышал я тихий голос Олеси, – ты можешь творить добро и нести мир, не подвергая себя и близких опасности. Ты сильный, умный, нужно попробовать другую стезю, не только воина.
– Спасибо, – тихо шепнул я девчонке, целуя ее в затылок. С тех пор как я принял это решение, которое далось мне очень нелегко, я чаще слышал то, что я продался за деньги. Где мой долг и честь? Конечно, друзья меня поддерживали, но осуждение и зависть преследовала меня постоянно. И мне было важно услышать те слова, которые произнесла Олеся. Именно от нее. Я не понял, в какой момент, я стал зависим от ее мнения и от нее в целом. Меня это пугало и будоражило одновременно. Если бы не эта тварь, преследующая девчонку, навряд ли наше знакомство продолжилось бы. Но я не собирался рассыпаться перед ним в благодарностях, я собирался уничтожить его. Лишь бы видеть спокойствие в ее глазах, лишь бы она не впадала в панику от каждого звонка.
О том, что когда мы его поймаем, она станет свободна и сможет уйти из моей квартиры и жизни, я старался не думать. Это все потом, я найду способы удержать ее, если надо – похищу и закрою в спальне, пока она не примет меня. Я сам себя боюсь за эти мысли и как никогда понимаю маньяка, желающего обладать ею беспрекословно.
Глава 18
Олеся
Я сидела, прижавшись к парню, размышляя над его откровениями. Действительно, его жизнь походила на лихо закрученный сценарий какого-нибудь блокбастера, но с другой стороны, ничего ужасного он мне не рассказал. Почему он молчал до этого, мне было непонятно. Не доверял? Я не была ему столь близка? Что изменилось?
– Ты чего притихла? – произнес Макс, заглядывая мне в глаза.
– Думаю, – ответила я, прячась от взгляда парня на его груди.
– О чем? – он нежно погладил меня по щеке, старательно не замечая моих попыток зарыться в него.
– Почему ты мне раньше все это не рассказывал, – не стала я скрывать.
Парень вздохнул.
– Не хотел вешать на тебя свои проблемы. Да и сам не мог решить, чего хочу.
Все оказалось еще банальнее. Заботится обо мне, как всегда, такой таинственный и сильный, как супергерой, который не показывает никому своего лица.
На эмоциях я прижалась к парню еще сильнее, хотя казалось сильнее уже некуда.
Неожиданный звонок как всегда все решил за нас. Макс грустно улыбнулся и, освобождая меня от объятий, достала телефон.
– Черт! – выругался он, подскакивая на диване.
– Что случилось? – подскочила я в панике следом за ним.
Макс перевел на меня неосмысленный взгляд, занятый своими мыслями, затем сфокусировался, пытаясь уловить, что я спрашиваю.
– Прости, все в порядке, – запуская пятерню в волосы, нахмурился Макс. Телефон продолжал отчетливо звонить.
– Да, – наконец взял трубку парень, – конечно, помню! У меня тут обстоятельства, задержался. Да не вру я, уже в дверях стою, через полчаса точно буду.
Я сдерживала смех, глядя, как парень носится по квартире. Врет и не краснеет.
– Я уеду ненадолго, пожалуйста, никуда не исчезни за это время, – выкрикнул он мне откуда-то из недр квартиры.
Я хмыкнула.
– Я похожа на фею динь-динь?
– Даже не буду спрашивать, кто это, – выкрикнул Макс в ответ.
Мне, конечно, было очень интересно, куда это он так торопится пойти, но спрашивать самой показалось бестактным.
Макс появился через пять минут, с мокрой головой и при параде.
Я улыбнулась, глядя на то, как он суетится.
– Друзья решили устроить мне прощальный вечер, а я, свинья такая, забыл, – рассказывал он мне на ходу.
Ну вот, и спрашивать не пришлось.
– Ну, ты даешь, – улыбнулась я ему.
– Не скучай, – неожиданно подскочил ко мне парень и чмокнул меня в нос, – я недолго.
Я замахала на него руками.
– Ты сдурел? Там ребята специально для тебя стараются, а ты «я недолго». Чтобы рано и трезвым не возвращался, – поставила я руки в боки.
– Ты идеальная, знаешь об этом? – улыбнулся мне Макс, закрывая дверь.
Конечно, знаю, но слушать приятно.
Макс умчался, а мне стало скучно. Катюхе, что ли, позвонить?
– Алло, привет, как поживаешь? – спросила я после приветствия в трубке.
– Ой, у меня тут кино и немцы! – сразу начала причитать подруга. Я усмехнулась, ну хоть что-то в моей жизни остается неизменным.
– Что случилось-то? – спросила я, съедаемая любопытством.
– Помнишь моего соседа, ну, утырка этого Валеру?
Я кивнула, потом, вспомнив, что Катя меня не видит, угукнула в трубку.
– Так вот, тут на днях к нему паренек заявился, деньги с него трясти, Валеры не было дома, и я пообещала позвонить, как только тот явится.
– Коллектор, что ли, симпатичный оказался? – спросила я ехидно.
– Какой коллектор, там явный отморозок! – завозмущалась трубка Катиным голосом.
– Не понимаю тогда ничего, – пробормотала я, – тебе Валерка так насолил что ли?
– Ну, и это тоже, – не стала отрицать подруга, – но еще я взяла с этого бандюги слово, что он мне поможет с одним делом.
Я нахмурилась. Не нравится мне, что Катя связывается с отморозками.
– Каким еще делом? – не преминула включить я мамочку.
– Потом расскажу, мне вообще бежать уже пора. Ты-то как?
– Нормально, – протянула я, расстроенная тем, что подруга не может долго болтать.
– Как ваши с Максиком отношения?
– Потихоньку, – не стала я отнекиваться от их существования.
– Ого, ну дело пошло, – веселилась Катерина.
– Можно сказать и так, – кивнула я трубке. – Не буду тебя задерживать, пока, не вляпайся никуда.
– Слушаю и повинуюсь, – заржала Катя. – Чао!
Я улыбнулась. Вот кто постоянно поднимал мне настроение даже мимолетными разговорами. Поскорее бы все закончилось, и мы смогли бы с Катей устроить рейд по достопримечательностям и барам.
Вечер прошел на удивление спокойно. Я смотрела телевизор, пила чай с вкусными конфетами и радовалась тихой безманьячной жизни. Очень хотелось дождаться Максима, но к одиннадцати вечера меня начало морить в сон и я сдалась.
Я поднялась наверх и тут поняла всю сложность ситуации. Пойти к Максу в комнату спать? Неизвестно во сколько он вернется, да и трезва я сегодня. Об отношениях речи пока не шло, так что официально я не могла претендовать на его постель. Уйти к себе в комнату? А вдруг он обидится и воспримет это как мое нежелание сближаться с ним? Блин, как сложно!
Пока я стояла между комнат, закусив от волнения палец, услышала, как хлопнула входная дверь. Затем раздался громкий стук, и тихий мат сквозь зубы. Мат был интересен, хотя бы перестановкой букв в слове.
Я осторожно выглянула с лестницы, чтобы тут же тихонько засмеяться с увиденной мною картины.
Макс в ботинках и кожанке пытался сесть на диван, но слегка промахнулся и сел рядом. Прошло пара минут, но он не спешил вставать. Похоже, мой приказ не возвращаться трезвым выполнен на 200 процентов.
Я решила спуститься и проверить состояние своего монстра. Пьяного в усмерть монстра.
– Привет, ты как? – подхожу к Максу, присаживаясь на корточки.
Поднимает на меня затуманенный взгляд. Самое интересное, что вид пьяного Макса абсолютно не отталкивает, наоборот, пробуждает какие-то совсем уж запредельные мысли.
– Привет, красотка, – заплетающимся языком ответил мне парень. – Я выполнил твое требование прийти поздно и пьяным, видишь какой я покладистый.
Я начинаю смеяться. Это комично и… мило, что ли.
– Пошли спать, покладистый, – решаю уложить пьяное чудо в кровать.
– А ты со мной пойдешь? – смотрит пронзительно и плотоядно, мне даже на секунды начинает казаться, что он лишь притворяется пьяным.
– Я подумаю, – решаю не сдаваться без боя.
– Подумает она, – усмехается Макс, с трудом приподнимаясь от пола.
Он гордо отказывается от моей руки, стаскивает ботинки, швыряя их в разные стороны, стягивает куртку и, наконец, бредет в сторону лестницы. Как вдруг неожиданно останавливается и поворачивается ко мне.
– Подойди ко мне, – говорит властно и с вызовом. Первая мысль была послать его спать, но под тяжелым затуманенным взглядом я как загипнотизированный кролик пододвигаюсь к нему. Он проводит пальцами одной руки по моим губам, зарываясь другой в моих волосах. Грубо и нежно одновременно.
– Знала бы ты, как я тебя хочу, – шепчет, но не пытается приблизиться. – Уже давно хочу.
– Что же тебя останавливает? – неожиданно спрашиваю я, делая шаг к парню.
Он удивленно приподнимает бровь, затем грустно усмехается. Наклоняется к моим губам и целует меня, легко и нежно, не давая выхода страсти.
– В основном, различные отвлекающие факторы, – отвечает на мой вопрос, слегка отстраняясь, – а сегодня – количество алкоголя в крови, я не хочу выпускать животное наружу.
Я выдохнула слишком разочарованно. Макс тихонько засмеялся.
– Моя пошлая девочка. Я хочу запомнить все в деталях.
– То есть, сегодня мне не светит твое тело? – пытаюсь сгладить шуткой неловкость.
– Не искушай меня, Олененок. Я тебя сегодня даже к себе в кровать не пущу, иначе точно не сдержусь.
– Деспот, – шепчу я грозно. В голове появляется подлая мыслишка влезть к нему в кровать, как только он уснет, но затем я ее отгоняю. Макс действительно прав, я хочу, чтобы все произошло в трезвом уме, чтобы мы отдавали отчет действиям.
Я тянусь к парню, легко целую его в губы и ухожу наверх.
– Спокойной ночи, мой милый монстр.
– Спокойной ночи, малышка. Уходи, пока я с катушек не съехал!
Я смеюсь и нарочно медленно поднимаюсь по лестнице.
Мой милый монстр стоит, облокотившись на перила, и ухмыляется. В комнате я пытаюсь прийти в себя, давненько меня так не засасывало. Я по нему успела соскучится, пока его не было несколько часов! А то, что сегодня ночью я не буду к нему прижиматься, заставляет мое сердце болезненно сжиматься. Все это время я пытаюсь найти оправдание своим мыслям и чувствам – это все из-за того, что я заперта с ним один на один в квартире, это все из-за того, что он выступает в роли ангела-хранителя, это все из-за того, что он брутальный самец, а я истосковалась по сексу. Но, видимо, пора становится честной с собой, я, похоже, влюбилась.
Когда тебе уже 26 лет, начинает казаться, что вся эта романтическая чушь только для подростков с бушующими гормонам, сейчас на первый план выходит страсть и расчет. Но черт! Какая страсть? У нас до постели никак дело дойти не может. Какой расчет? Чтобы он поймал маньяка? Так он и без моего бренного тела старается, дай Боже.
Не хочу думать об этом, мне банально страшно. Я не понимаю, что будет дальше, и есть ли у меня это дальше. То, что маньяк выйдет на охоту, это уже понятно и вопрос времени всего лишь. И кто из нас двоих проиграет – вопрос моего рассудка и работы правоохранительных органов. Но пока у меня есть настоящее, я хочу пользоваться всеми его благами. Да, здесь и сейчас самое главное. Как говорила известная героиня, «я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра».