000
ОтложитьЧитал
Глава четвертая
Сегодняшнее утро в доме Браунов было суматошным, все чего-то не успевали, бегали из угла в угол, спорили, смеялись и были счастливы. Праздничные хлопоты всегда приятны.
Мэгги давно проснулась, но не вставала. Она не могла принять того, что день этот все-таки наступил, не верила. Еще вчера засыпая, ей казалось, что мир рухнет, если настанет утро, но, нет, мир не рухнул, наоборот, всеми своими красками и звуками заставлял войти в него, а она не могла себя заставить. Мэгги смотрела как мелкий дождик стучит в окно и думала. Такие безумные мысли приходили в голову. Она готова была убежать с ним, если бы он сейчас появился, только ступил на порог, улыбнулся ей. Так страстно желая этого, она и сама не представляла, как скоро исполниться ее желание.
В комнату, пробираясь на цыпочках, вошла Джейн. Видя, как она крадется, Мэгги взяла подушку и кинула в нее.
Джейн вскрикнула, чуть не уронив вазу.
– Разве можно так пугать?!
А Мэгги упала на постель и залилась смехом. Подруга разозлилась, быстро схватила подвернувшуюся подушку и в свою очередь бросила ее.
В комнате началась капюшона с визгами и смехом.
Энн проходила мимо и услышав это, вошла.
– Вот чем занимается невеста в день свадьбы!
Ответ она получила подушкой, и не желая оставаться в долгу, кинулась в бой.
Это продолжалось до тех пор, пока в комнату не вошла Нора. Девушки замерли и смотрели на нее. А когда она улыбнулась, все засмеялись. Миссис Браун долго не могла ничего сказать.
– Хватит дурачиться, девочки, – ласково сказала она.
Нетерпеливый звонок колокольчика раздавался в прихожей. До смерти перепуганный пожилой слуга спешил к двери, по пути вспоминая, что уже лет двадцать никто так агрессивно не желал попасть в этот дом. По меньшей мере, горит соседний особняк Уоренов, а худший вариант так и не обрел в его мозгу ясную форму, потому что он достиг своей цели. На пороге, празднично одетый для столь раннего часа, стоял разъяренный Том МакКалестер. Он стремительно влетел в дом, ничего не ответив лакею на приветствие, помчался по лестнице. Слуга только успел выкрикнуть: «Мистер Майкл еще спит».
С шумом распахнув дверь в спальню друга, он закричал: Я убью тебя!!! Ты до сих пор спишь!!!
Майкл, слегка обескураженный таким выпадом, сел на кровати.
– Доброе утро, Том. Что ты так кричишь? – пробормотал полусонный юноша.
– Ты хочешь проспать главный день в истории Лондона!!! Где твои слуги, пусть немедленно собирают тебя, через полчаса, не больше мы должны уехать. Да вставай! – тряся его за плечо, не унимался Том. Попутно он звал слуг, давал распоряжения о срочных сборах.
– Да в чем дело? Главный день в истории Лондона, Темза пересохла…или мы начали войну с Францией?
– Лучше не зли меня, не смешно!
Вот это как раз и рассмешило Майкла, редко ему удавалось видеть друга в таком состоянии. Строгий, почти суровый, преисполненный ответственности, готовый решать глобальные проблемы, да это случалось не часто, видимо что-то и правда произошло. Серьезный Том МакКалестер – это вообще нонсенс.
– Над чем ты смеешься? – вспыхнул Том.
Майкл так и подавился смехом.
– Том, я готов на все, что ты не потребуешь, только, пожалуйста, ответь, что случилось?
Над Майклом уже колдовали бесконечные руки слуг.
– О-о-о! Ты забыл!! – воскликнул, расхаживающий по комнате Том.
– Вероятно, раз ты так кричишь.
– Замечательно, вот только пересохни Темза в один день с началом войны с французами, все обратили бы на это меньше внимания, чем на свадьбу Джеральда и Мэгги!
– А… – протянул друг – точно, сегодня, прости, я и, правда, забыл.
– Вчера я раз тридцать напоминал тебе! Учти, Майкл, если из-за тебя я что-нибудь пропущу…
– Я сам себя убью раньше, – улыбаясь, сказал Майкл, – видимо это будет безболезненнее, глядя на твой гнев.
Через пятнадцать минут они мчались к церкви.
Майкл, конечно, знал, что его друг, всегда немного преувеличивает, но даже он не смог описать предполагаемое действо, таким, каким оно выглядело сейчас. И Майкл укорил себя за неверие другу.
Возле церкви стояли толпы людей. Экипажам просто негде было помещаться. Те, кто замешкался дома, выбирая лучшие перчатки или шляпку, вынуждены были пробираться сквозь толчею пешком, отправив кучера на соседнюю улицу, искать свободное место. Друзья поступили также. У Майкла мелькнуло в голове, что за время, проведенное им в Лондоне с момента приезда, он постоянно идет через толпу. А еще, что сегодня венчается, по меньшей мере, принц, а может и сам король. Только на таких торжествах он видел столько людей. Все они, под зонтами и без зонтов, в дорогих или простых платьях, терпеливо мокли под дождем, разговаривали, сплетничали, ахали, создавая шум похожий на улей. Высший свет, разместившийся внутри, тонул в таком же гуле. Потесниться пришлось и здесь, но Бог, очевидно, услышал мольбы Тома и места по их приглашениям никто не занял.
– Я не вспомню, когда в последний раз так переживал, – свободно вздохнув, сказал Том.
– Боюсь, мне придется признать, просто грандиозно.
Друг усмехнулся.
– Это только начало. О, посмотри туда, прелестница Катарин с родителями, – он приветственно кивнул им.
– Хорошенькая, и она еще не твоя пассия?
– Я только намереваюсь.
– Не опоздай, видел, как мило она улыбнулась мне? – засмеялся Майкл.
– Ты не напугал меня. Хотя я предчувствую перемены, вы смазливой внешности мистер О'Генри, собьете мои ставки.
– Да не переживай, вот я найду свою музу и до других мне не будет дела.
– Какие поблажки с вашей стороны, это ты сейчас так говоришь, подожди, сегодня познакомлю со столькими леди, что тебе не хватит одного романа.
– Ну да, ну да, – озираясь по сторонам, отвечал друг, – вот я, в отличии от тебя свои обещания держу.
– А что такое?
– Ее здесь нет.
– Ну, значит, на приеме она будет. Майкл, мне и самому уже интересно увидеть ее. Что загадочная особа свела с ума моего друга.
Дальнейшие споры на эту тему прервала внезапно наступившая тишина, и музыка, последовавшая за ней. Церемония началась.
Все взоры обратились к вошедшей невесте и сопровождавшему ее к алтарю мистеру Брауну старшему. Роскошное белое платье, длинная фата с вуалью, жемчуг, она была ослепительна. Среди гостей раздавались негромкие возгласы восхищения и звон разбившихся сердец.
Майкл понимал, как она должна быть прекрасна, а ведь даже не видел ее лица. Он невольно бросил взгляд на Джеральда, пытаясь представить, как это чувствовать себя на месте человека, чьей на веке станет такая девушка.
Странное чувство овладело им, казалось, солнце покинуло небеса и идет сюда, потому на улице льет дождь. Это чувство говорило ему, что она почти ангел, даже какая-то уверенность, появившаяся только от края ее платья и слегка видимой над головами фаты. Майкл упрекнул себя в беспредельной влюбчивости. Но он ничего не мог с собой поделать, теплое и нежное чувство разлилось по телу. Сердце что-то подсказывало, но что именно, он не успел разобрать. Даже сказать себе, что чувствует к этой незнакомке и к тому же чужой невесте, он не мог. Не богохульство ли, это пожелать чужой невесты в храме? Как он может так думать и чувствовать? Однако чувства никогда не спрашивают нас, не слушают наши рассуждения, доводы, упреки и проклятья, они просто есть, возникают из ничего и не во что превращаются, испаряясь. Это чувства к плоти, к оболочке, они вспыхивают мгновенно и неизбежно пропадут, если их не подпитать красотой души. Они, как и мы сами, прах. Но эти жестокие слова относятся только к смертным чувствам, а бессмертные, настоящие, когда мы чувствуем их душой – вечны. Наши единственные и любимые, до того момента пока мы их не знаем, все же наши, мы чувствуем, что где-то есть незнакомые, но любимые нами люди, наши судьбы, именно такие, какими мы их представляем, о которых мечтаем и не можем описать единый портрет словами. Время, когда мы их не знаем – подготовка к встрече. Бессмертные чувства не возникают из ниоткуда и не пропадают в никуда, мы рождаемся с ними и живем в ожидании встречи. Не зря люди, встретившиеся вчера, говорят, что знают друг друга так, будто были знакомы всю жизнь.
Судьбу свою распознать сложно, столько разных чувств мешает нам, но, когда приходит ее время – ты понимаешь – вот она. У тебя открываются глаза и сердце прозревает. Ты, наконец понимаешь, что такое судьба, ты поражен и не веришь первые секунды. А как неописуемо прекрасны эти первые секунды, когда все становиться не напрасно и ты скидываешь тяжелый груз сомнений и поисков ее, судьбы!!!
Медленно открывалось сердце Майкла, массивная, тяжелая дверь, к его тайникам, он казалось, чувствовал ее осторожное движенье дюйм за дюймом. Сердце знало – это не просто так и становилось страшно от того, что можешь познать истинную любовь. Вернее, оно уже знало ее. Но глаза пока не верили, все органы, мышцы тела работали на грани возможностей. Но не поспевали за таким догадливым сердцем, не веря ему, глубоко изумляясь. Секунды плавного ощущения до полного понимания, что твоя судьба нашла тебя, это незабываемое чудо!
Когда Мэгги проходила рядом, он разглядел под густой вуалью краешек ее лица. А потом пытался домыслить ее черты. Она божественна и как счастлив он будет, только увидев ее лицо! Он, не отрываясь, смотрел на нее, почти не замечая бешеный стук, уже все знавшего сердца. Ее голос, а ведь именно таким он знал ее голос, да он должен быть таким. Майкл сам не понял, почему у него кольнуло сердце, когда она произнесла: «да». Что будет дальше он и представить себе не мог, утонув в созерцании ангела.
А дальше будущее стало настоящим, и оно было страшным.
Джеральд поднял вуаль и поцеловал невесту, а потом она обернулась….
Майкл смотрел и не верил, в глазах потемнело, он провел по ним рукой, они как будто ослепли. Было такое чувство, как перед потерей сознания. Он уже ничего не видел и шум в ушах не проходил. Минуту спустя он почувствовал, как его подталкивает Том и с трудом разобрал его лицо. Туман, а среди него ее образ постепенно рассеялся, и он смог услышать голоса, выходивших из церкви людей, увидеть их лица.
– Идем, Майкл.
– Куда?
– Идем, – ответил, не расслышавший вопроса Том.
Свежий воздух и сильный дождь отрезвили его и уже шум, разговоры, крики не были каким-то сторонним явлением. Постепенно он приходил в реальность, но ужасную реальность.
Только в экипаже Том обратил внимание на странное лицо друга.
– Что с тобой?
– Ничего.
– Ты очень бледный.
– Как зовут невесту?
– Мэгги, ты вроде и раньше это знал.
– Мэгги, – с улыбкой проговорил Майкл.
– Ты какой-то загадочный.
Майкл, странно посмотрел на друга, слегка нахмурил брови, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг замолчал.
– Я слушаю, Майк.
– Знаешь, я скажу… нет, лучше не надо.
– Говори. Что-то случилось и, глядя на тебя это серьезно.
Майкл молчал.
– Ты пугаешь меня, скажи уже, черт возьми!
– Это она, Том.
– Что она?
– Ее я видел на мосту.
– Мэгги?! Ты с ума сошел.
– Да.
Том некоторое время обдумывал сказанное.
– Ничего. Поверь мне, это всегда так, когда видишь ее впервые. Ну, я, конечно, знаю ее с детства, но однажды я случайно посмотрел на нее не как на сестру и что же, сразу влюбился. Она так красива, невозможно не влюбиться в нее хоть на пару месяцев, невозможно. Я часто такое наблюдал, и ты не представляешь себе, каких черствых людей очаровывала ее красота. Что поделаешь, в красавиц влюбляются все, такова их участь, разбивать сердца, даже того не желая. Но не переживай, это пройдет. Я, например, оправился через месяц, это было наваждение и спустя время, понимаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах не хотел бы от нее большего, чем любовь сестры. В свете столько красавиц, столько совершенств и ты обязательно найдешь прекрасную и самую лучшую девушку на свете. И сейчас ты убедишься в том, что они сами слетятся к тебе, уж поверь. Ты просто мало видел женщин, и такая королева как Мэгги не могла не разбить твоего неопытно сердца.
– Том, что ты несешь? – прошептал Майкл.
– Пытаюсь запудрить тебе мозги, разве не понятно.
– Как раз очень понятно.
– Послушай меня, Майки, я могу сказать тебе правду – сейчас она вышла замуж за любимого человека, а всем остальным можно только завидовать Джеральду.
– Ты так хорошо ее знаешь?
– Да.
Майкл с разбросанными мыслями отвернулся к окну. Он ясно понимал весь абсурд ситуации, все приведенные другом доводы, и был бы рад, чтобы все произошло так, как описывал это Том. Но…загвоздка состояла, в том, что понимала это только разумная его часть, здраво и четко оценивающий события мозг. Сердце предугадывало страдания, но точно знало – Мэгги его единственная. И выбор между легкой жизнью и настоящей болезненной любовью делался сам по себе, не слушая возражений. Но и сам Майкл выбрал бы последнее, пусть и, мучаясь безответно, таков он был, честный и верный.
В распахнувшиеся перед ними двери хлынула волна света, а вместе с ним блеск и роскошь всего, составляющего содержимое залы: стен, люстр, обстановки, платьев гостей, драгоценностей. Сотни глаз устремились на вошедших, и в большей степени, на Майкла. А его собственные глаза разбегались, голова шла кругом – Том приступил к его представлению. За полчаса Майкл узнал столько людей, перецеловал столько женских рук, сколько ему не доводилось и за год прежней жизни. Все смешалось: титулы, фамилии, супруги, сестры и братья, друзья и враги, размеры состояний, преимущества и недостатки. Он и сам не понимал, почему его заставляют разгребать весь этот хлам. Иногда он встречал и знакомых по колледжу или просто из общих знакомых отца или дяди, но в остальном полный сумбур. И больше всего ему не понравились, взгляды женщин, такие голодные, хищнические глаза изучали его.
Его спас случай. Когда Майкл понял, что больше не может ни слушать друга, ни улыбаться кому-то и хотел было остановить его, как неожиданно к ним подбежала девочка. Она преградила им дорогу, чмокнула Тома в щеку и засмеялась.
Майклу она понравилась сразу и, глядя на ее искренний смех, невозможно было не улыбнуться. Она единственная настоящая во всей этой огромной зале – понял Майкл.
– Привет, Том!
– Энни, ты меня напугала.
Она вновь рассмеялась.
Подлетевшая к ним птичка, была Энни Браун, младшая сестра Мэгги. Светлая девочка джульеттиного возраста, всегда веселая и жизнерадостная. Глядя на нее, как уже успел заметить Майкл, нельзя было не улыбнуться, она дарила свет всем без исключения, всех любила, всем была открыта. Уже сейчас можно было не сомневаться, что в ближайшее время она станет красавицей не хуже сестры, об этом говорила и ее изящно слаженная фигурка, светло-каштановые крупными волнами волосы, теплые карие глаза и лучезарная улыбка. Ее настроение быстро менялось, но практически всегда было чудесным, она могла быть и совершенно серьезной, даже строгой, но делала это редко и не любила заставлять себя строить сдержанную леди или жеманную кокетку. Возможно, это был недостаток воспитания, но что поделаешь, в этом сестры Браун были одинаковы. Свет еще не успел наложить на нее отпечаток грусти и разочарования, как на Мэгги, а все потому, что ее пока не вывозили, и видела она высшее общество во всей своей красе весьма редко.
– Для начала здравствуй. Познакомься, это мой друг лучший друг, Майкл О'Генри, я рассказывал тебе о нем, я учился в Оксфорде на курс старше него.
– Мне очень приятно познакомиться с лучшим другом Тома, так хорошо скрываемом все эти годы.
Она подала руку, которую Майкл поцеловал.
– Энн Браун, моя сестра.
– Он так шутит, мистер О'Генри.
Майкл улыбнулся ее серьезно-светскому тону.
– Счастлив познакомиться с такой удивительной леди как вы, мисс Браун, – подыграл ей Майкл
– Я польщена.
– Кажется, на сегодня достаточно официальности, – вмешался Том, – Майкл, мой близкий друг и перейдите на «ты».
– Я думала, ты никогда этого не скажешь. Ты ведь знаешь, я ненавижу это.
– Хотел проверить твою подготовку, милая.
– Нещадный Том, я умею достойно познакомиться с джентльменом.
– Надеюсь, вы знаете, что я не его сестра, ни родная, ни даже двоюродная? Еще с детства повелось, когда мы решили быть братом и сестрами.
– Это потому, что он единственный сын в семье, не хватало братьев и сестер, – саркастически заметил Майкл.
Они рассмеялись.
– Может не стоит так открыто издеваться надо мной, я могу и обидеться, – заступился за себя МакКалестер, – кстати, о сестрах, где Мэгги, мы ее еще не поздравили.
– Вы ищете Мэгги? Идемте, я отведу вас.
И сказочная проводница увлекла за собой молодых людей. Она ловко проскальзывала между людьми по пути успевая кивать головой, приветственно улыбаться и, иногда, подавать руку для поцелуя. Том как профессионал, отставал не сильно, чего нельзя было сказать о Майкле. Вдалеке показалось белое платье, и сердце его замерло. Расступились и исчезли последние мешавшие им люди, и он увидел ее так близко. Мэгги была одна. Она стояла, вполоборота смотря вдаль, ее лицо больше не скрывала вуаль, и он видел, что не ошибся, это была она и, кажется, еще прекрасней. Роскошное чистейше-белое платье спадало волнами от ее талии, вблизи можно было рассмотреть витиеватую вышивку с вплетенными жемчужинами, изысканное колье и серьги украшали нежную кожу. Какой нереальной она сейчас казалась, как богиня, сверкая в сотне свечей. И Майкл знал, она красивей Афродиты, только не мог придумать какого же совершенства на свете, может быть эта богиня.
Том первый подошел к ней.
– Мэгги!
Она обернулась и легкие локоны на лице и шее затрепетали, а глаза заблестели радостью при звуке его голоса.
– Поздравляю, родная, – притягивая ее к себе для поцелуя, сказал Том, – ты сегодня ослепительна.
– Спасибо. Где ты был, я думала, ты поздравишь меня первым или заедешь вчера?
– Извини, я занимал моего друга, он только неделю в Лондоне, нужно было ввести его в курс дела.
Мэгги улыбнулась, видимо представляя, как мог ее друг выполнять эту ответственную миссию.
Ее улыбка…ее улыбка, нигде и никогда не видел он такой улыбки, бедное сердце, как оно дрожало.
Том отступил назад, чтобы представить друга. Майкл посмотрел ей в глаза.
– Майкл О'Генри, мой старый друг. Майкл – Мэгги Бра… Томпсон, теперь Томпсон.
Мэгги замерла, сердце забило в висках. Перед ней стоял смысл ее жизни, вся жизнь. Как она смотрела на него! Маленькая слеза появилась в краешке глаза. «Ты сам не знаешь, как сильно я люблю тебя», – подумала Мэгги. Все вокруг исчезло, как тогда на берегу и эта пропасть, громадная, длиннее Темзы и она сейчас прыгнет, пусть точно знает, что сорвется, но только бы к нему, к нему. Обнять его и не отпускать никогда. Его глаза так нежно смотрели на нее, и так хотелось утонуть в них, до боли голубых глазах.
Она дрожащее прерывисто глотнула воздух, губы собирались что-то произнести, но только дрожали от страха. Эти мгновения были тяжелы и прекрасны одновременно.
Том смотрел на них, ничего не понимая. Нужно было прервать странное молчанье.
– Видишь, Мэгги, доказательство моих слов, Майкл просто поражен твоей красотой.
Ей было больно до слез, но она должна сказать это.
– Рада с вами познакомиться, мистер О'Генри.
Майкл отшатнулся от неожиданности, так не соответствовали слова ее глазам. Он даже на миг поверил…. Неужели можно так себя держать?!
Том подтолкнул друга, и он наклонился поцеловать ее руку. Кольцо, первое, что бросилось в глаза перед этим чудесным мигом прикосновения к ее перчатке.
– Это честь для меня.
– Мэгги, прости, но нам нужно идти. Будь счастлива, сестренка, – еще раз быстро поцеловав ее в щеку и подмигнув Энни, он утащил за собой Майкла.
Мэгги со слабой улыбкой благодарности и отчаянья смотрела им вслед.
Найдя самый незаметный уголок у выхода из залы, он припер друга к стене.
– Ты с ума сошел?! – яростно прошептал Том – разве так можно смотреть на невесту, она ужасно смутилась под твоим пристальным взглядом, хорошо этого никто не видел. Сумасшедший! Да, впрочем, ты и не отрицаешь. Если бы я знал, что ты настолько себя не контролируешь, никогда не повел бы к ней. Все нам нужно уехать.
– Я не поеду, – твердо ответил Майкл.
– Хорошо, но от меня ты не отойдешь, ни на шаг и к Мэгги не приблизишься, слышишь меня?
– Я буду смотреть издали.
– Вот уж не думал, что так отпраздную свадьбу сестры.
– Я останусь … до конца, – смахивая с себя руки Тома, сказал Майкл.
Том вздохнул. Стараясь отвлечь его, молодой человек выбирал только красавиц для знакомства. Но надежда таяла с каждой секундой. Майкл совершенно не замечал их взглядов и ласковых улыбок, опускал глаза, по обязанности целовал руки. У Тома разболелась голова, он нервничал и злился.
Начались танцы. Прокружившись в вальсе, молодожены открыли праздник. Теперь ничего нельзя было разобрать, стало шумно и весело.
Майкл не помнил ничего, все мелькало перед глазами, и он не видел ее, чужие люди скрывали дорогое лицо.
Мгновения бежали, скользя по паркету, шелестя дамскими юбками, заглушаемые музыкой, смехом и звоном бокалов.
Мэгги и Джеральд уезжали, и гости ринулись провожать их. Глаза Майкла не могли преодолеть эту преграду. А когда он пробрался к выходу, то увидел только край ее платья и закрывающую дверцу кареты руку слуги.
Том не поспевал за другом, хотя и был до крайности бесцеремонен. Он получил дорогу только, когда все возвращались, обратно отряхивая намокшую одежду. Это были самые везучие, успевшие увидеть собственными глазами, как уезжали молодожены. Остальным оставалось слушать их восторженные речи.
Беспокойно оглядываясь по сторонам, Том не находил друга. Он увидел его в раскрытые двери. Майкл стоял под дождем и смотрел вслед уезжавшей карете. Дождь шел сплошной стеной, от шума не слышно было слов.
Том выбежал на улицу.
– Господа, скорее проходите, – крикнул им, ожидавший в дверях дворецкий.
Отмахнувшись от него, Том побежал искать свой экипаж. Ничего не было видно в пелене разошедшегося ливня. Все кареты слились в одну темную массу. Сердце испугалось этого дождя, а тяжелые капли гулко отдавались в нем. Что-то страшное предвещал этот дождь, и так хотелось спрятаться от него скорее. Он бежал все быстрее, дыханье прерывалось, и тут Том понял: как все серьезно.
– Милорд! – позвал его кучер.
Том обернулся.
– Я здесь, милорд!
Майкл даже не заметил, остановившегося возле него экипажа, не повернул головы. Друг затащил его внутрь.
Мокрые до нитки, они молча сидели друг напротив друга. Том никак не мог отдышаться, но, когда бросил взгляд на Майкла, у него сжалось сердце.
Золотые его волосы прилипли к щекам, с них струилась вода, но главное были глаза, направленные в никуда. Такие несчастные, как у обиженного ребенка, который не знал, кто его обидел, и от этого было еще больнее. Добрые и чистые глаза беззащитно смотрели на этот жестокий мир.
Тому ужасно жалко стало друга, захотелось его обнять как младшего братишку.
Карета остановилась у дома О'Генри.
– Я зайду? – спросил Том.
– Не стоит.
– Тогда я приеду завтра к полудню.
– Как хочешь.
Майкл приоткрыл дверцу, не дожидаясь слуги.
– Прости меня, Майкл, – вдруг сказал Том.
Друг остановился.
– За что?
– Не знаю.
Больше они не сказали друг другу ни слова.