banner
banner
banner
Название книги:

Бермудский треугольник. Повесть

Автор:
Валерий Николаевич Ковалев
Бермудский треугольник. Повесть

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

– Поживем, увидим, – ответил контрразведчик. – А это, я думаю, следует стереть (кивнул на оттиск).

– Давай,– согласился командир, после чего Свергун встав ногой на нижний стеллаж, мазнул пару раз ладонью по инею. Тот беззвучно осыпался.

На выходе Удатный приказал Шахназарову запереть дверь и помалкивать о том, что видел.

– Слушаюсь, товарищ командир! – вытянулся тот.

– Да не ори ты так, – скривился контрразведчик. – Не в бане.

Через десять минут оба сидели в провентилированной курилке, куда при посещении командира никто не входил, дымя сигаретами.

– Что думаешь предпринять? – глубоко затянувшись, поинтересовался Свергун. – Ты у нас как-никак «первый после Бога»*.

– На ночном сеансе связи доложу в штаб, – выдул Удатный из носа дым. – А пока нужно убираться отсюда.

– И чем быстрее, тем лучше, – согласился особист. – Не нравится мне все это.

При очередных радиообменах доклад ушел на материк, оттуда последовал приказ ускорить выход из района.

Не нарушая скрытности, крейсер увеличил ход, приближаясь к выходу из подводного желоба в Северную Атлантику.

Несмотря на принятые меры по скрытию факта прямого контакта с неизвестным явлением, команда о нем в той или иной мере знала. Так всегда бывает на военных кораблях и в замкнутых пространствах. Поползли разные слухи, в том числе о посещении его инопланетянами, которые командование пресекало, ибо это не способствовало боеготовности, нагнетая обстановку.

В один из таких вечеров, сменившись с вахты, в своей шестиместной каюте пятого «бис», отдыхали три мичмана. Другие отсутствовали, заступив в очередную смену.

Двое, из них: Виль с Диденко были радиометристами*, а третий, Журов, химик. Из стоящего на столике магнитофона звучала музыка еще советских «Песняров». Тихая и расслабляющая.

– Скорее бы прийти в базу, – закинув мускулисты руки за голову, мечтательно протянул с верхней койки Виль. – А потом в санаторий в Сочи. Милое дело.

– Это да, – согласился Диденко. – Правда, там еще зима. Но зато можно погонять на горных лыжах.

– В базу еще надо дойти, – хмыкнул скептик Журов, разбирая постель. – Вы же в курсе, что на борту творится.

– Травят больше, – сладко зевнул Виль. – От скуки и ради хохмы.

Потом Журов вырубил свет, и в каюте наступила ночь.

«..Александрына, цяпер прыйшла зима…

Александрына, шукаю я няма,

Александрына, и з песняй ты цвила,

Александрына, якою ты была…

мягко лились слова песни.

Но ее моряки уже не слышали. Им снилась весна, березы и Александрина.

В другом мире.

На следующее утро крейсер стал терять ход. Приборы это сразу зафиксировали. Турбины работали в обычном режиме, число оборотов не уменьшалось, однако движение корабля замедлилось. Механики предположили изменение вязкости воды вследствие изменения температурного режима за бортом, а штурмана возможность появления встречного подводного течения.

Нагрузку на турбины увеличили до полной, скорость на несколько часов нормализовалась, а затем снова упала.

Посовещавшись с Ширяевым, Удатный приказал повысить мощность реактора для чего механик связался с пультом ГЭУ.

– Есть! – ответил вахтенный инженер из своей рубки под центральным постом, но стрелка лага, дрогнув минутами позже, так и осталась на прежнем месте.

– Ощущение, что корабль что-то тянет назад, – покосился Ширяев на командира.

– Похоже, – согласился тот, сжав губы.

Еще через минуту боцман тревожно доложил, что стало трудно выдерживать глубину, а затем крейсер стал проваливаться в пучину.

– Увеличить обороты турбин до полного! Рули на всплытие! – вскочил со своего места командир, но ничего не изменилось.

Крейсер, теряя управление, с нарастающим дифферентом на корму погружался все ниже.

– Глубина 500, 550, 600 метров! – с размеренностью метронома докладывал боцман.

– Срочное всплытие! Продуть главный балласт!! – выдал очередную команду Удатный.

В следующую секунду крейсер изнутри потряс закладывающий уши рев, продолжительный и тоскливый; падение на мгновение замедлилось, а потом с нарастанием дифферента усилилось.

Из ниоткуда в центральном возник плотный капельный туман (расчет БИПа, дергаясь, обвис в креслах), последнее, что увидел катившийся по палубе капитан 2 ранга, была яркая, как солнце вспышка.

Глава 3. Прикосновение к тайне

Первое, что различил командир, возвращаясь из небытия, были необычная тишина и мрак. Подсвеченный аварийным освещением. Оно включалось автоматически, в случае отключения основного.

Держась за поручень ограждения станции ЛОХ*, куда его снесло во время аварии, Удатный встал на ватные ноги и огляделся.

Остальной состав БИПа тоже приходил в себя. Кто в кресле, а кто, поднимаясь с палубы, находившейся в обычном положении. Стрелка глубиномера застыла на нуле. Кренометра тоже.

Что за черт? – держась за голову, которая нестерпимо болела, прошаркал командир к механику, который, держась за плечо, вглядывался в приборы.

– Сброс аварийной защиты реактора, – болезненно морщась, прохрипел тот. – А второй не включился. Главные механизмы обесточены.

– Так, давай разбирайся. И все тоже, – мутно обвел взглядом Удатный других офицеров БИП. Одни из которых вяло шевелились у пультов, а другие, охая, занимали места, откуда были выброшены законами физики.

– Есть, – первым ответил вахтенный офицер, утирая рукавом кровь на рассеченном лбу и стал выходить на связь с отсеками.

– Так, Громов, помоги, – направился к люку командир. – Я поднимусь наверх.

В это время с нижней палубы в центральный влез бледный особист, присоединившийся к ним. Нижнюю крышку быстро отдраили.

– Давай со мной, – буркнул Свергуну командир, исчезая в зеве шахты.

– Есть первый! есть второй…! есть десятый! – глухо донеслось снизу.

На площадке боевой рубки они чуть отдышались (воздух здесь был влажный и прохладный), потом контрразведчик вынув из-под куртки пистолет, щелкнул затвором.

– А это еще зачем? – кивнул на оружие капитан 2 ранга.

– На всякий случай, – последовал ответ. – Вдруг вверху американцы.

Удатный молча покарабкался дальше.

Когда восьмиметровая шахта закончилась, он, поднатужась, провернул рукоятку, щелкнул запором, а потом отвалил верхнюю крышку.

Оба, пьянея от озона*, выбрались в полумрак рубки, а оттуда, шатаясь, на мостик и остолбенели.

В ярком зеленоватом свете, вокруг простиралась водяная стена, подобная застывшему водопаду. Блестя и переливаясь, она терялась в выси, а по окружности была необъятной. Стоявший в центре крейсер, водоизмещением в восемнадцать тысяч тонн, в соотношении с объектом выглядел пигмеем.

– Не понял, – озадачено протянул командир, задрав голову вверх и озираясь. А особист, икнув, втянул свою в плечи.

Затем они огорошено переглянулись и с минуту молчали.

– Может нам все мерещится? – нарушил первым молчание Свергун. – Такого в природе не бывает.

– Да, картина неземная – шагнув к обводу мостика, наклонился вниз Удатный. -Погляди, что под нами.

Свергун сделал то же самое и удивленно присвистнул.

Крейсер окружала ультрамариновая синь, гладкая как стекло и неподвижная.

– Вроде вода, а вроде и нет, – снова переглянулись офицеры.

– Ладно, – принял решение командир. – Сейчас все проверим. После чего подойдя к надводному «каштану», нажал ногой педаль вызова.

– Есть центральный! – донесся словно из погреба голос старпома.

– Как там у вас дела?

– Возобновили работу реактора, механизмы и личный состав в порядке.

– Добро. А теперь проверь наличие целей на воде и в воздухе. Доклад мне на мостик.

– Есть! – ответил Цой отключаясь.

Вслед за этим, в задней части рубки бесшумно поднялись вверх несколько выдвижных устройств, в том числе станции РЛС, тут же завертевшей решеткой.

А спустя несколько минут снизу последовал доклад старпома: «вокруг корабля замкнутый по окружности и высоте неподвижный объект. Дистанция по горизонтали с вертикалью не определяется»

– Мы вроде как под колпаком, – чертыхнулся Удатный.

– Гляди, гляди, что творится, – мистически прошептал Свергун, тронув его за локоть.

То, что напоминало стену воды, словно ожило. Снизу вверх и наоборот, пульсируя, заструились потоки, переливаясь всеми цветами радуги, в них стали мелькать искры, а кругом сильнее запахло морем.

Потом где-то в недрах этого раздался далекий гул, который приблизился и перешел в… голос.

– Я рад приветствовать вас у себя! – возникли из ниоткуда слова. «Ва – ва – ва…» разнесло их гулкое эхо.

Оба офицера шарахнулись к люку.

– Не стоит волноваться, – раздалось вслед за этим (на «стене» в унисон заискрило) Командир с особистом остановились.

– К – кто вы? – выпучил глаза Удатный, а у Свергуна отвисла челюсть.

– Океан! – снова разнеслось в воздухе.

– Мы точно сошли с ума, – покосился особист на командира.

– Похоже, – отвердел тот лицом, но, тем не менее, задал следующий вопрос: «можно поконкретней?»

– Да! – волнами раскатился ответ. – Я тот, кто создал во Вселенной жизнь и вас. На этой планете!

– У меня крыша едет, командир, – тихо прошептал, особист. – Просто фантастика какая-то.

– Я готов ее развеять, – чуть понизило тон пространство. – Спускайтесь.

– Хорошо,– не сразу ответил командир, вслед за чем вновь связался с центральным.

– Старпом, мы здесь ненадолго отлучимся, а ты выстави вверху вахту и ничему не удивляйся. Понятно?

– Точно так, – ответил Цой. – Выполняю.

Затем, двигаясь словно сомнамбулы*, они со Свергуном спустились с мостика по скользкому трапу в рубку, а из нее отдраив дверь, ступили на узкий обвод палубы.

В тот же миг от стены к крейсеру протянулась светящаяся дорожка, кончившаяся у борта.

– Идите! – приказал голос.

– Удатный, а за ним Свергун, осторожно ступили на нее, и та заскользила назад, унося обоих к струящимся потокам.

 

– Навроде эскалатора, – шевельнул губами особист. – А кругом что-то похожее на стекло или лед, – покосился на синь ультрамарина.

– Да, что-то похожее, – так же тихо ответил командир, оглянувшись. На рубке уменьшавшегося в размерах крейсера, уже темнели несколько силуэтов.

Между тем передняя часть дорожки, не снижая хода, стала исчезать в массиве (офицеры прикрыли головы руками), но никакого сопротивления не ощутили. Вместе с ней вошли туда как нож в масло.

Несколько минут в глазах блестело и рябило, а потом они оказались во втором, похожем на первое, пространстве.

По громадному эллипсу*, вдоль подножия стены, тянулся целый флот судов, кораблей и летательных аппаратов.

– Ничего себе, – удивленно протянул особист. – Будто «Остров погибших кораблей» у Беляева. Удатый молча ворочал головой. Слева – направо.

Между тем дорожка, сделав плавный зигзаг, стала короче и закончила движение у одного из крайних. Он был из темного дуба, с оскаленной драконьей мордой на носу, чуть заваленной назад мачтой и двумя рядами длинных весел по бортам, прикрытым щитами.

В следующий миг над этим местом со стены вниз пролился один из потоков (моряки ощутили на лицах брызги), и метрах в пяти от них материализовалось нечто, напоминающее человека. Оно было монолитно, ростом под два метра, переливалось цветовым спектром и стояло, скрестив руки на груди. Молча и величаво.

– Вы кто? – вздрогнули офицеры.

– Я тот, который говорил с вами – Океан! – дрогнуло окружающее пространство.– В одном из своих проявлений!

– Гм, – недоверчиво переглянулись подводники. Фантом это заметил.

Ну что же, смотрите, – заискрил он поверхностью, которая на глазах превратилась в слона, затем поочередно в моржа, льва и снова человека.

– Я могу принимать любой образ на Земле, как видите. Тот, который перед вами наиболее приемлем для общения.

– Понятно,– закашлялись командир с особистом.

– А это моя коллекция, – обвела рукой эллипс фигура. – Прямо перед вами драккар викингов. Девятый век. В отличном состоянии.

Затем дорожка, на которой находились все трое, плавно двинулась вдоль остальных. Стоявших в порядке эволюции. Перед расширенными глазами моряков поочередно возникли каравелла колумбовских времен, без мачт и с проломленным бортом, далее известная из морских хроник пропавшая «Астролябия» Лаперуза, а также множество других, различной постройки, парусников. Вслед за ними последовали более поздние. Здесь были американский колесный пароход, рядом с которым высилась торпедированная в 1915 – м немецкой подлодкой английская «Лузитания»; звено пропавших над Бермудами американских торпедоносцев, а также еще немало судов и военных кораблей, бесследно исчезнувших в двадцатом веке.

Последним, в этой скорбной гавани, по прошествии часа, Удатный со Свергуном увидели советский ракетный подводный крейсер «К- 219». Затонувший в Саргассовом море три десятка лет назад, в результате возникшей на борту аварии. Оба молча сняли с голов пилотки, уставившись на него во все глаза. Корабль был с их базы. Последним белел фюзеляж исчезнувшего над океаном полтора года назад малазийского «Боинга».

– Скорбная у вас коллекция, – когда экскурсия закончилась и дорожка заскользила обратно, хмуро сказал Удатный, обращаясь к молча стоявшему рядом образу. Называвшего себя великим именем.

– Мне непонятно это чувство, – разнеслось в воздухе. – Как и многие, присущие человеку.

– Жаль, – вздохнул Свергун. – Оно изо всех не самое худшее.

– Таким образом, все эти суда жертвы Океана? – взглянул на фантома командир.

– Да, но их погубила непростительная беспечность капитанов и команд. Я же ошибок не прощаю.

– Мы поняли, – ответили офицеры.

Вскоре вся группа снова оказалась у драккара.

– Прошу, – указал на него «гид», и светящееся полотно плавно вознесло всех троих на борт.

Там, на помосте перед скамьями гребцов, под которыми белели несколько черепов с костями, оно трансформировалось в три низко висящих полусферы. Напоминавших по виду кресла.

– Располагайтесь, – снова изрек фантом, опускаясь в среднее.

– На других кораблях тоже так? – присев справа, кивнул на кости командир. А особист перекрестился.

– Нет, – последовал бесстрастный ответ. – Многих, кто на них был, я храню. В состоянии коматоза*.

Затем последовал плавный пасс рукой, и дальняя часть стены напротив, придвинулась почти вплотную. Низвергающиеся с нее потоки замедлившись, стали прозрачными, а в них возникли подобия множества стоящих вертикально, открытых саркофагов. В каждом находился человек. По виду спящий. В облачении всех времен и народов.

Бородатый варяг в рогатом шлеме, соседствовал с азиатом в тюрбане, английский морской офицер в мундире с эполетами, бледнел рядом с пилотом ВВС в хромовой куртке. И так в несколько бесконечных рядов. Расположенных в строгом порядке.

– И сколько их у вас? – дернул кадыком Удатный

– Достаточно, – последовал очередной пасс рукой (стена удалилась). – Кстати, среди них много известных личностей.

– Кто? – подался вперед контрразведчик.

– Из ваших – адмирал Макаров, художник Верещагин, капитан 2 ранга Магомед Гаджиев, а также многие другие.

– А из иностранцев?

– Антуан де Сент – Экзюпери, Джон Джейкоб Астор, Мичио Канда. Всех не перечислить.

– Получается, вы можете вернуть их к жизни? – задал очередной вопрос Удатный.

– Я могу все, – порозовел фантом, вслед за чем раздались булькающие звуки.

– Вот тебе и квакер, – переглянулись офицеры.

– Да, это то, что у вас зовется смех, – качнул он овалом головы. – Я его порой издаю. Когда наблюдаю ваши крейсера в своем чреве.

– Они беспокоят океан?

– Нисколько. Хотя мне не импонирует ядерное оружие.

– И то, что наш корабль вы утащили сюда, следует понимать как пленение? – поинтересовался контрразведчик.

– Не совсем, – последовал ответ. – Я мог утопить его, пополнив свою коллекцию. Но не стал. На этот счет имеются другие соображения.

– Какие, если не секрет? – насторожился капитан 2 ранга.

– Пока секрет, ибо вы к нему не готовы, – загадочно ответил фантом. – Всему свое время. А теперь отправляйтесь назад, ваши люди беспокоятся. До очередной встречи.

– Разрешите последний вопрос? – обратился к нему Удатный. – Мы все еще в Бермудском треугольнике?

– Да. На глубине восьми тысяч метров. Здесь моя резиденция.

С последними словами фантом затрещав, растаял в воздухе (сферы вновь превратились в световую дорожку), и та протянулась к дальней стене. Где остановилась.

– Ну что же, поехали назад, – первым ступил на нее командир. А когда проскользили сотню метров, – взглянул на Свергуна. «Что ты обо всем этом думаешь?»

– Думаю, встретившая нас химера, точно океан, – поежился особист. – Вопрос в том, зачем мы ему понадобились?

– Поживем – увидим, – философски изрек Удатный. – Главное, что точно не для коллекции.

Затем, теперь уже без опаски, они в очередной раз прошли сквозь водную преграду, (в глазах ярко замерцало) завершив свой путь у борта крейсера. С которого свисал штормовой трап. Касаясь ультрамарина.

– Лед, – нагнувшись, постучал по нему согнутым пальцем командир.

– Но почему-то не холодный, – сделал то же самое контрразведчик.

А вверху уже звенел трап.

– Здравия желаю! – возник из рубочной двери заместитель. – Я уж собирался вас искать. Сформировал со старпомом партию.

– Да мы отсутствовали всего пару часов, – взглянул на наручные часы Удатный.

– Вас не было почти сутки, товарищ командир, – сделал большие глаза Ливанов. – На борту засекли время.

– По-видимому на корабле и вне его, оно течет по разному, – сделал предположение Свергун. – Очередная аномалия.

Далее, следуя по ранжиру, они поднялись на борт, а оттуда на мостик, где были встречены помощником с минером. Оба были с пистолетными кобурами у бедра, на носовом обводе торчал пулемет Калашникова со вставленным магазином.

– Рады видеть вас живыми и здоровыми, первым пожал руки вернувшимся помощник.

– Как на борту? – для начала поинтересовался командир. – Состояние личного состава, техники?

– С техникой все в порядке, – пробасил Колбунов.– А вот с личным составом не вполне. У двух мичманов случился нервный срыв. Один в изоляторе.

– Кто? – вскинул брови капитан 2 ранга.

– Рыжков с Минаевым. Оба впервые в автономке.

– Но это временно, – добавил минер.– Врач говорит, скоро придут в норму.

После этого Удатный, вынув из кармана сигарету, закурил, остальные, кроме заместителя с помощником (оба не страдал пагубной привычкой), тоже.

Судя по лицам встретивших командира с особистом, прибывших столь необычным способом, у них на языке вертелся вопрос: «куда попал корабль и где те были?»

Но будучи военными людьми, все трое помалкивали, ожидая, что сообщит командир. Старших в подплаве первыми не спрашивают.

Особист тоже ничего не пояснил. Это добавило интриги.

Удатный молча дососал сигарету до конца, ткнув окурок в пепельницу, после чего обвел всех впавшими глазами и сказал: «через час совещание в офицерской кают – компании. Быть всем командирам БЧ и начальникам служб». Пошагал к люку.

Когда они со Свергуном исчезли в шахте, оставшиеся стали тихо обмениваться мнениями. Строя догадки и делая предположения.

Командир же с особистом, спустившись в центральный пост, были встречены под люком, старпомом с механиком

Цой, приложив ладонь к пилотке, доложил, что на корабле готовность «раз»*, а Ширяев дополнил техническими подробностями

– Добро, – обменялся с ними рукопожатием командир. – Объявите готовность «два». Пусть свободные смены отдыхают.

Спустя час, в офицерской кают-компании, состоялось совещание.

Она представляла из себя довольно просторное помещение, с встроенными в подволок, матово светящими плафонами, отделанное шпоном под светлый дуб, никелем и зеркалами. По периметру тянулись узкие кожаные диваны, а перед ними закрепленные в палубе столы; в центре стоял командный, в окружении четырех кресел. На торцевой переборке висел портрет президента в канадке* и пилотке с крабом (под ним стояла видео двойка), а на широкой угловой полке золотилась клетка с экипажным попугаем-ара Сильвером. Что-то бормотавшим.

Вообще – то живность на подводных лодках сразу дохла. Даже крысы с тараканами. Но Сильвер, бывший любимцем команды, опровергал законы природы и «тянул» уже третью автономку.

Как принято в таких случаях на флоте, все участники сменили синие будничные кутки на кремовые рубашки с погонами. У многих на груди красовались по несколько алых штампов с силуэтом корабля, указывающих на число пройденных походов.

Для начала, встав со своего места, и с минуту помолчав, командир сообщил, где они находятся.

Это вызвало легкий шок (все считали, что Бермуды остались позади), кроме того смущала глубина, на которую провалился крейсер. По канонам физики он должен был разрушиться и затонуть. Как в свое время американский «Трешер»*. Но остался цел. Что было непостижимо. Как и пространство, в котором находился.

– В техническом плане у меня ответа нет, – продолжил капитан 2 ранга. – Но это факт, который следует признать как объективную реальность. А теперь слушайте дальше. Вслед за чем сообщил о состоявшейся у них с особистом, встрече.

Когда докладчик закончил, в кают-компании возникла гробовая тишина: офицеры осмысливали услышанное.

– Юрий Иванович, каково ваше личное мнение об этом всем? – первым нарушил ее заместитель.

– Мы с Геннадием Ивановичем убеждены (взглянул Удатный на Свергуна), что встретившая нас субстанция является сверхъестественной и полагаем, что она Океан. Как бы дико это не звучало.

После этих слов кто-то издал возглас удивление, остальные стали шептаться, а потом начхим* поднял вверх руку.

– Давай, Покровский,– присел в кресло командир. – Слушаю.

На корабле все знали, что старший лейтенант давно и всерьез занимается уфологией, а отпуска проводит в аномальных местах, вроде перевала Дятлова*. Что, впрочем, серьезно не воспринимали.

– Я полагаю, что это представитель внеземной цивилизации,– заблестел он глазами. – И с нами установлен контакт. Вопрос в том, для каких целей?

– Вот – вот, – поддержал его с места командир первого дивизиона Самохин. Любитель Стругацких* и патриот. – Контакт надо упрочить и использовать для России!

– Только агитировать за советскую власть нас не надо, – поморщился корабельный диссидент, он же инженер ГЭУ* Пушной. – Не тот случай.

– А что ты предлагаешь? – обернулся к нему комдив. – Давай конкретно.

Некоторое время Удатный всему этому бесстрастно внимал (ему нравилась реакция офицеров, в глазах которых не было страха, а в словах испуга), а потом взглянул на старпома.

 

– Тихо! – сведя к переносице глаза, рявкнул Цой. – Здесь не базар! Слово предоставляется командиру.

Диспут тут же прекратился, Удатный снова встал. – Вот мое решение, – обвел взглядом присутствующих.

– Командирам боевых частей и служб довести личному составу всю полученную информацию, приняв меры к бдительному несению службы. Тебе, Валерий Петрович, -обратился к заместителю, – поднять идеологию на новый уровень. Старпому блюсти дисциплину. Ну а я займусь налаживанием контактов. Всем ясно?

– Точно так.., ясно.., – прошелестело по кают-компании (Ливанов с Цоем сделали значительные лица), а наблюдавший за всем из клетки Сильвер встрепенулся и хрипло заорал «Пиастры!».

Глава 4. Предложение, от которого нельзя отказаться

Прошли еще сутки. Оповещенные командирами боевых частей с начальниками служб, мичманы – контрактники отнеслись к необычным новостям тоже ожидаемо.

Старшины команд, служившие на ракетоносце не один год – достаточно спокойно, поскольку пройдя не одно боевое дежурство с ядерным боезапасом на борту, стали по жизни фаталистами, а их более молодые подчиненные, стараясь брать с начальников пример, даже несколько бравируя. Что свойственно юности.

После совещания и инструктажа, свободным от вахт было разрешено подниматься наверх партиями и дышать свежим воздухом на ракетной палубе.

Для этого на ней установили леера, после чего на мостик поднялась первая десятка.

– Вот это да! – восхищенно протянул техник ЗАС* мичман Скуратов.– Как в космосе…

– Не то слово, – завертел во все стороны черной бородой командир группы старта, лейтенант Юдин. Остальные тоже стали живо обмениваться впечатлениями.

– Отставить разговоры! – прикрикнул на подчиненных, встретивший их старпом. – Ходить тихо, вести себя культурно (значительно поднял вверх палец). – Не дома.

– А дышать размеренно и неглубоко,– добавил присутствовавший здесь же врач. – В воздухе повышенное содержание озона.

После этого, следуя один за другим, партия спустилась к рубочной двери, а оттуда, по узкому обводу корпуса ко второй. Ведущей на ракетную палубу.

Спустя пару минут группа материализовалась на ней, и, опершись на леера, стала рассматривать невиданный пейзаж. Таинственный и величавый.

– Не стоять, бойцы! Ходить! – подал с мостика голос Давыдов. – Восстанавливайте мышечную энергию!

– Ясно! – бодро ответил кто-то, и все стали неспешно передвигаться.

Через пятнадцать минут вояжеры сменились. Все повторилось сначала.

В обед в обеих кают-компаниях было непривычно оживленно, у всех появился аппетит. Смена впечатлений и прогулка на свежем воздухе сделали свое дело.

На следующее утро к оздоровлению команды приступил помощник. Капитан-лейтенант Колбунов. По кличке Геракл и большой любитель спорта. В свое время он увлекался штангой, выполнив норму «кмс»*, за что был почитаем в соединении и на корабле. В подплаве уважают силу.

Согласовав с командиром, он вывел наверх три десятка воспрявших ото сна, где, приказав раздеться по пояс, выстроил всех в разомкнутых шеренги вдоль ракетной палубы.

Далее, встав перед строем, Колбунов оголил мощный торс и, обернувшись назад, махнул рукой стоявшим на мостике доктору с вахтенному офицером.

Последний давнул кнопку доставленного туда «Панасоника», рядом с которым стояла клетка с Сильвером, весело что-то цокающим, вслед за чем окружающая акватория огласилась бодрым голосом всенародно любимого барда.

Вдох глубокий руки шире,

Не спешите – три четыре,

Бодрость духа грация и пластика,

Общеукрепляющая, утром отрезвляющая,

Если жив, пока еще гимнастика !…

хрипел тот под звон гитарных переборов.

Капитан-лейтенант стал выполнять в ритм «разрыв военно-морской груди», а гимнасты, белее телами, с явным желанием повторяли.

На второй минуте вахтенный офицер (им являлся командир БЧ-3 Морозов), толкнул в бок наблюдавшего за действом доктора «смотри что творится!».

Высившиеся по окружности ледяного пространства стены пульсировали в унисон песне, а струившиеся с них потоки завивались в красочные спирали.

– Не иначе ему нравится, – сделал предположение начмед. – Ты смотри, как реагирует.

– Да, и природе не чуждо искусство, – с удивлением протянул Морозов.

Не страшны дурные вести начинаем бег на месте,

В выигрыше даже начинающий,

Красота, среди бегущих, первых нет и отстающих,

Бег на месте обще примеряющий!..

выдал очередной куплет бард, а моряки приступили к следующему упражнению.

Удатный же в это время томился ожиданием.

Поприсутствовав на разводе очередной вахты, а затем позавтракав, он поднялся в центральный пост, где выслушал обычные доклады; сделал втык начхиму за несвоевременную проверку дозиметров, после чего вернулся к себе в каюту. Где опустившись в кресло у стола, предался размышлениям.

«Что он имел в виду, когда заявил о своих соображениях в части нас?» вертелась в голове мысль. «И во что это может вылиться?».

Беспокоило командира и то, что налицо был явный плен. Корабль не мог самостоятельно сдвинуться с места. Запущенный по его приказу эхолот* показал, что толща льда под корпусом составляла восемьсот шестьдесят метров, а это исключало любые маневры. Причем выяснился очередной интересный факт. Анализ взятого на пробу льда показал, отсутствие в нем микроорганизмов.

Невеселые думы Удатного прервал стук в дверь.

– Войдите, – повернул он туда голову.

– Есть разговор, Юрий Иванович, – возник на пороге Цой.

– Присаживайся.

– Мне тут помощник ночью доложил, что у нас неважно с продуктами,– уселся на диван старпом.

– Вот как? – вскинул брови командир. – С какими именно?

– Мясом и рыбными консервами. Остались в основном сухая картошка да крупы.

– Как так случилось?

– Если помните, на переходе в район на неделю вышла из строя морозилка.

– Отлично помню.

– Две тонны свинины протухли. Ее через «дукс»* скормили акулам.

– А консервы?

– Вчера интендант с коком начали новую партию шпрот в масле – несъедобные. Впарили на базе.

– Вот суки, – выругался Удатный.

– Придется уменьшить раскладку, – заявил старпом. – Больше ничего не остается.

– Уменьшай – нахмурился командир – А интенданта на сутки драить трюм. – Чтоб служба раем не казалась.

На переборке зазуммерил телефон. «Да!» снял он трубку.

– Дорожка говоришь? Отлично. Вызови в центральный Ливанова со Свергуном. Пойдут со мною.

– Приглашает? – заговорщицки спросил Цой.

– Да, – взглянул на часы командир. – Остаешься на борту старшим.

Спустя десять минут, он, заместитель и особист, скользили на мерцающей дорожке в направлении стены. К тихо струившимся с нее потокам. Удатный со Свергуном стояли неподвижно, а заместитель чуть подергивал ногой. Нервничал.

Как и в прошлый раз, дорожка беспрепятственно въехала в стену (в глазах зарябило) а затем офицеры почувствовали подъем. Словно в лифте.

Когда все трое обрели зрение, ахнули.

Они стояли на зеленой поляне, слева от которой голубела морская синь, с окаймленная песчаным берегом с пальмами. Вверху ослепительно сияло солнце, а в зените парил альбатрос. Широко распластав крылья. Справа высился горный пик, с низвергавшимся оттуда водопадом, а в центре, под высоким баобабом стоял Океан. Как и при первой встрече. Молча и величаво.

– Рад приветствовать всех снова, – поднял он вверх согнутую в локте руку. – Вместе с капитаном 2 ранга Ливановым.

– От-ткуда вы меня знаете? – опешил тот.

– Я классифицирую каждого, кого пожелаю, – чуть изменила неподвижный лик субстанция. – Это несложно. Присаживайтесь.

В тот же миг над травой материализовались четыре полусферы, все опустились на них (заместитель с некоторой опаской), и возникло долгое молчание.

Офицеры с удовольствием вдыхали морской бриз, слышали негромкий шум прибоя на песке и, щурясь от яркого света, приходили в себя. Пораженные увиденным.

Вторая сторона восседала с видом египетского сфинкса. Отрешенно и неподвижно. Большие, похожие на топазы глаза светились голубоватым светом, полупрозрачное тело переливалось в солнечных лучах подобно глыбе льда, над которой поработал искусный скульптор.

– Позвольте узнать, где мы находимся, – первым нарушил молчания командир, оторвав взгляд от столь красочного пейзажа.

– На одном из моих островов, – чуть шевельнулся рисунок губ. – В сотне миль от атолла Муруроа*. Он широко известен в вашем мире.

– Но это же в Тихом океане?! – опешили офицеры. – А мы были в Атлантике!

– Я един, – последовал неторопливый ответ.– И везде на этой планете, а также за ее пределами. Вплоть до космических галактик. Человеческие знания обо мне ничтожны.


Издательство:
Автор