000
ОтложитьЧитал
Шугалов с разведчиками вернулся в расположение батальона, когда солнце почти скрылось за чернеющими горами, бросая последние лучи на их вершины. БРДМ остановился у штабной палатки, рядом с ней уже построились командиры всех подразделений. Шугалов еще в пути вышел на связь с начальником штаба, назначив совещание по прибытии. Абдулов очень удивился, увидев в сгущающихся сумерках сержанта Круглова, слезающего с БРДМа и направляющегося мимо строя в сторону палатки танковой роты. Затем из «бардака» вылез начальник оперативной группы майор Шугалов с поцарапанной щекой и без одного погона.
– Равняйсь! Смирно! – начальник штаба Станкевич повернулся в сторону подходящего к строю майора.
– Вольно! – Шугалов подошел к начштаба, что-то тихо сказал ему и зашел в палатку.
– Круглов! – сквозь зубы прошипел Абдулов стоящему рядом с ним по стойке смирно водителю. – Урал где?
– Сгорел, товарищ лейтенант, – виновато ответил сержант.
Тут лейтенант заметил, что форма на сержанте довольно сильно изорвана, лицо поцарапано.
– Как сгорел? Автомат твой где, обезьяна? – вновь прошипел командир роты.
– В палатке, товарищ лейтенант.
«Товарищи офицеры, все заходим в штаб на совещание», – скомандовал Станкевич и скрылся за пологом палатки.
За полночь офицеры стали расходиться из штаба по своим подразделениям, оживленно обсуждая только что закончившееся собрание. Около палатки танковой роты возвращение Абдулова ждали все три командира танковых взводов. Сидя на деревянных ящиках из-под снарядов, Вадим Круглов с Алексеем Прошкиным оживленно обсуждали рассказ водителя Круглова, успевшего проговориться, едва зайдя в палатку. Щербаков сидел рядом, слушал лейтенантов, глядя в сторону далеких огней Каспийска и сияющего за ним зарева Махачкалы. Черное небо затянуло облаками, спрятав за ними луну и звёзды, с моря веяло запахом водорослей и сыростью. Наконец со стороны штаба замаячило какое-то темное пятно, которое быстро приближалось.
– Стой, пять! – закричал часовой Акунин в сторону пятна, принявшего очертания высокого жилистого человека.
– Три! – послышался знакомый голос Абдулова.
– Становись! – скомандовал старлей Круглов. – Олег идет.
– Вольно! – Олег подошел к офицерам. – Значит так, товарищи офицеры, давайте отойдем в сторону, поговорим.
Вчетвером они направились на звук шипения невидимого в непроглядной ночи прибоя. Наконец лейтенанты отошли достаточно далеко от палатки, в темноте теперь можно различить белеющую пену набегающих на берег волн. Олег остановился около ствола дерева, выброшенного на берег недавним штормом.
– Присаживайтесь, – сказал он и первым уселся на сучковатую «скамейку».
Все трое последовали примеру Абдулова.
– Короче, все вы знаете, что мы сюда приехали не загорать и купаться. И когда-нибудь время «Ч» настанет. И вот оно настало. Сегодня майор Шугалов ездил в Кадар, в штаб командующего группировкой федеральных сил в Дагестане генерала Трошева. На обратном пути попал в засаду, Урал наш сгорел…
– Да Круглов уже всё рассказал в красках, – Вадим поднял камешек и бросил его в сторону набежавшей волны.
– Ну, с Кругловым я еще побеседую, – сказал Абдулов, – а вот какой приказ Трошев дал Шугалову, Круглов знать не мог, – Олег немного помолчал. – Ситуация в Кадарской зоне сейчас напряженная, скорее всего, наш батальон туда отправится, и это будет на днях. Но самое главное, Трошев дал приказ Шугалову срочно выделить один танковый взвод на усиление десантной роты, которая уже находится в Кадаре. Взвод завтра должен убыть в Кадар в сопровождении разведотделения, которое проведет колонну по маршруту до точки нового дислоцирования.
Абдулов замолчал, пытаясь разглядеть лица сидевших рядом офицеров, но лиц в темноте не разглядеть, лишь силуэты на фоне волн тёмного моря.
– Я недолго думал, какой взвод послать. – продолжил командир роты. – На данный момент третий взвод отпадает, так как Щербаков еще сам не знает, как из танка стрелять…
– Да знаю я… – начал Щербаков.
– Отставить разговоры! – прервал его Абдулов. – Остается первый и второй взвод, – продолжил он. – Ну тут я голову не стал ломать. Оба вы служите давно, оба уже дембеля, поэтому будем считать по порядку – первый, значит первый. Лёха, твой взвод едет в Кадар. Завтра рано утром на построении доведу до всего личного состава. Подъем в пять. Вопросы?
В ответ молчание. В разрыве медленно плывущих облаков показался широкий полумесяц убывающей луны, заблестел на пологих гребнях волн холодным серебром, высветив напряженные лица офицеров. Каждый сидел, пытаясь осознать сказанное. Только что всё было привычно и хорошо, но в один миг всё изменилось.
– Сейчас пока личному составу ничего не сообщать! Всё как всегда. Еще раз повторяю – вопросы? – Абдулов поднялся с бревна.
– Никак нет, – нестройным хором ответили офицеры.
Ночь прошла как обычно. Те же ночные дежурства, окрики часовых в темноте, изредка освещаемой мелькающей в облаках луной. Щербаков, отдежурив свою часть ночи, лежал на трансмиссии и не мог заснуть. Настроение было хреновое – Абдулов достал его своими придирками и замечаниями. Видно сразу, что командир роты относится к Александру не так, как к Круглову и Прошкину. С Прошкиным командир роты общался на равных, конечно, не забывая о субординации, но с долей уважения. Тем более, что Алексей старше Абдулова на несколько лет, отслужил почти два года и как-никак уже старший лейтенант. С Кругловым Олег вообще сдружился, и, по рассказам Вадима, будучи еще в Волгограде, они ходили друг к другу в гости семьями. Щербакова же Абдулов гонял почти наравне с солдатами, не принимая в свою компанию и держа на расстоянии. Пару раз Сашка видел, как Олег пил пиво с Вадимом и Лёшей, предварительно дав Щербакову какое-нибудь задание, например, провести чистку оружия с личным составом роты. Щербаков вместе с солдатами жарился на солнце, разбирая и начищая автоматы. Затем появлялся Абдулов. Олег проверял у танкистов, включая Щербакова, автоматы на предмет их чистоты и снова заставлял чистить оружие, не удовлетворившись его внешним видом. Хорошие отношения у Александра сложились только с Кругловым, с остальными офицерами мотострелкового батальона он еще не успел познакомиться. В общем, Щербаков с радостью поменялся бы с Прошкиным местами, поехав вместо него в Кадар, чтобы не чувствовать себя в танковой роте изгоем.
«Я им докажу! Он бы увидел (имея ввиду Абдулова), как я стрелять не умею! – в своем воображении Щербаков рисовал картины героических боёв. – Может, меня даже наградят. Посмертно», – вспомнил он фразу из «Бриллиантовой руки».
Прошкин тоже не спал всю ночь. Он нервно ходил между танков, иногда останавливаясь и садясь на остывший песок. У Алексея дембель намечался на конец сентября, дома ждут жена и маленькая дочка. И тут его неожиданно отправляют «на месяц в командировку» в Дагестан, просто постоять на блокпостах. «Но ведь никто не говорил про ВОЙНУ! Погибнуть за месяц до дембеля или быть покалеченным на всю жизнь! Почему я?» – такие мысли крутились в голове старшего лейтенанта Прошкина, не давая ему заснуть. Александр пытался заговорить с Алексеем, но тот лишь зло отмахнулся, пропав в темноте среди техники.
Едва серый рассвет забрезжил над морским горизонтом, прозвучала команда «Подъем!». После обычной процедуры умывания и раннего завтрака лейтенант Абдулов построил танковую роту перед палаткой. Лица ни о чем не подозревающих бойцов не выражали ничего, кроме скуки или желания поспать еще. На середину строя вышел лейтенант Абдулов, беглым взглядом окинул роту.
«Товарищи солдаты и офицеры», – начал он…
Приказ о том, что первый взвод сегодня уходит в горы, в район боевых действий, на всех подействовал по-разному, но общее впечатление было такое, словно бойцам сообщили об увлекательном приключении, ожидавшем их вскоре. Больше всего радовались танкисты первого взвода.
– Класс! Наконец-то! Ну хоть по-настоящему постреляем! – весело загалдели они, толкая друг друга, пока Абдулов не заорал: «Отставить разговоры в строю!».
На них с завистью смотрели бойцы второго и третьего взводов.
– А мы когда, товарищ лейтенант? – раздались вопросы «неудачников».
– Я сказал, разговоры в строю! – Абдулов вновь повысил голос, – Не беспокойтесь, скоро и мы поедем, – Сейчас всему первому взводу срочно получить гранаты у командира второго взвода, по десять штук на экипаж. Разделить между членами экипажа, запалы в корпус не вкручивать! Остальные под командованием командира третьего взвода заправляют танки, – комроты мельком глянул на часы. – Построение колонны перед КПП № 1 в одиннадцать часов.
«Первое сентября, кто-то в школу, а кто-то на войну», – мелькнула мысль в голове Щербакова.
Возбужденные предстоящими событиями, бойцы кинулись готовиться к скорому маршу. Вадим подгонял солдат, выносивших ящики с гранатами из отдельно стоящей маленькой палатки.
К одиннадцати часам колонна из трех танков и стоящего в её главе БРДМ разведвзвода стояла перед первым КПП. Танки, заправленные во внутренние и наружные баки, рычали двигателями, заглушая шум прибоя и всего вокруг. Экипажи первого взвода находились на своих штатных местах, по пояс высунувшись из люков, оживленно вертя головами и переговариваясь по радиостанции.
К стоящим офицерам подошел майор Шугалов: – Как настроение? – спросил он, бросив взгляд на ждущую сигнала колонну.
– Боевое, товарищ майор, – ответил Абдулов, – бойцы рвутся в бой!
– Справятся?
– Так точно, товарищ майор, не сомневайтесь! Это же лучшая первая танковая рота! А это мой лучший первый танковый взвод!
– Смотри, Абдулов! – Олег Евгеньевич погрозил лейтенанту пальцем и махнул рукой ожидавшим команды на броне «бардака» разведчикам.
БРДМ дернулся, качнув российским флажком на длинной антенне, и покатил в сторону открытого шлагбаума КПП. За ним поочередно стали трогаться танки первого взвода, оставляя между собой дистанцию метров в двадцать. Последним изрыгнул из себя клубы сизого дыма танк № 153, за его рычагами сидел маленький узкоглазый Эмиль Кайдалов. Танкисты второго и третьего взводов махали вслед уезжающей колонне: «Пацаны, мы скоро приедем! Наваляйте им там!" – пытались перекричать они грохот двигателей. «153-й» проплыл под шлагбаумом, задев его торчащей ввысь антенной, прибавил ход, еще раз пустив в небо черный дым. Танки становились всё меньше, оставляя после себя облако уносимой в сторону озера белесой пыли, и вскоре вся колонна скрылась за поворотом.
После обеда всех командиров подразделений вновь срочно собрали в штабе мотострелкового батальона. Александр с Вадимом ждали Олега у палатки, размышляя, по поводу чего совещание. На этот раз совещание продолжалось недолго. Через час все офицеры стали быстрым шагом расходиться по своим подразделениям, объявили общее построение, и через полчаса весь мотострелковый батальон в полном составе стоял на импровизированном плацу, на берегу моря. В центр четырехугольника, образованного стоящими подразделениями, вышел начальник оперативной группы майор Шугалов и объявил о том, что батальон срочно уходит в горы на выполнение спецоперации. Подъем в пять, выход колонны в семь часов утра завтра, 2 сентября.
Батальон гудел, словно потревоженный улей. Разбирались палатки, в грузовики обратно укладывались спальные мешки, маскировочные сети, доски, фанерные листы – всё, что привезли ранее, а также то, что могло пригодиться в горах. Подразделениям раздавались сухие пайки на несколько дней, запечатанные в коричнево-зеленые пластиковые контейнеры с ручкой. Машины выстраивались в очередь к двум большим заправщикам, один из которых был с бензином, другой с дизельным топливом.
В танковой роте все тоже были поглощены сборами. Большинство бойцов в приподнятом настроении – войну все видели только в художественных фильмах и боевиках, где «наши» всегда побеждают. Умирать никто не хотел и не собирался. Урал танковой роты сгорел, но всё имущество перед той «неудачной» поездкой предварительно выложили. Теперь этот скарб требовалось куда-то распихать. Насчет ротной палатки и еще кое-каких мелочей Абдулов договорился с хозвзводом – положить всё в их ГАЗ-66. Все спальные мешки раздали на танки, по три на экипаж, спальники вместе с другим личным имуществом уложили в деревянные ящики, прикрученные проволокой к ЗИПам на башне с учетом, чтобы ничего не мешало её повороту и обзору. Две огромных свёрнутых в рулоны маскировочные сети, напоминающие стволы деревьев, обернутых рыболовными сетями с застрявшими в них буро-зелеными лентами водорослей, Абдулов приказал отдать на танк № 157 командира третьего взвода. Сети экипаж привязал сзади трансмиссии, поверх бревна для самовытаскивания. На каждый танк выдавалось по десять гранат. Свои четыре Щербаков сложил в противогазную сумку, привязанную проволокой к одному из кабелей электропроводки и болтавшуюся где-то в глубине башни. Туда же он засунул сигнальный пистолет СПШ и несколько сигнальных патронов к нему. Черная сумка «СССР» с личными вещами лейтенанта лежала в деревянном ящике, прикрученном к ЗИПу со стороны командирского люка.
К вечеру колонна из всей техники второго мотострелкового батальона выстроилась на дороге, ведущей к первому КПП. Поздний ужин состоял из сухпая, разогретого на небольших костерках, и чая, оставшегося в больших термосах с обеда. Щербаков доедал гречневую кашу с тушенкой из закопченной банки, глядя как фиолетовое небо наливается чернотой над темными силуэтами Кавказских гор. Ночью за их вершинами иногда мерцали какие-то всполохи, но что это – гроза или взрывы снарядов – не разобрать.
Марш в горы
Утро 2 сентября выдалось ясным. Едва за серой дымкой горизонта показалась красная полоса восхода, растущая на глазах, батальон вновь зашевелился, готовясь к маршу. После умывания из оставленных про запас «полторашек» с водой и завтрака, опять состоящего из сухпая, 2 МСБ построился на плацу песчаного пляжа. Последние инструкции майора Шугалова и майора Бельского командирам подразделений, команда «По машинам!». Пехота облепляет БТРы, минометчики садятся в кузова своих «шишариков», танкисты и артиллеристы – по штатным местам своих гусеничных машин.
Отовсюду доносится звук заводимых двигателей. Танковая рота, стоящая в середине общей колонны, заводится одновременно по команде лейтенанта Абдулова. Он командует ротой, сидя в надетом шлемофоне на башне своего танка № 150 (стараниями бойцов превращенного в № 159). Клубы черного дыма сразу всех десяти танков взмывают в безоблачное небо, пронизанное лучами яркого сентябрьского солнца. Довольный Олег вертит головой по сторонам, но произведенного эффекта никто не замечает, за исключением самих танкистов.
Не всё гладко проходит в мотострелковых ротах – несколько БТР-70 не желают заводиться или у них заводится только один двигатель из двух. Время идет, колонна стоит и не трогается, Шугалов с Бельским нервничают, орут на командиров рот, те на командиров взводов. Крайними, как всегда, оказываются солдаты, пытающиеся завести устаревшую технику, еще вчера вечером с трудом, но заводившуюся. Часы показывали около десяти утра, когда последний «мертвый» БТР наконец ожил, правда, у него работал только один двигатель. Во главе колонны стоял БРДМ разведчиков, за ним в ГАЗ-66 сидел майор Шугалов с переносной радиостанцией, настроенной на общую частоту.
– Альбатрос, альбатрос! – послышался в наушниках шлемофона искаженный голос Шугалова, что означало «Всем внимание!»,
– «Магазин», как слышишь меня, прием.
– На приёме «Магазин», слышу хорошо, – ответил командир четвертой мотострелковой роты старлей Дмитрий Кушнирович. Следом слышимость подтвердили «Город» и «Эшелон» – командиры пятой и шестой мотострелковых рот. Перекличка продолжалась. Последними ответили «Оркестр» и «Прокат» – сводная артиллерийская батарея на САУ и танковая рота.
– Альбатрос! Бросок! – вновь прозвучал циркулярный позывной с приказом начать движение.
БРДМ двинулся вперед, и колонна стала приходить в движение, поочередно трогаясь и вздымая клубы пыли колесами и гусеницами боевой техники. Машины проплывали мимо поднятого вверх шлагбаума. За мешками с песком рядом с ним уже не было часовых. Справа шелестел волнами ласковый Каспий, такой привычный за эти пару недель. Дорога заворачивала вдоль берега озера, оставляя позади себя море с его белым пляжем, пустые окопы и траншеи.
Колонна растянулась, начало и конец её терялись за поворотами извивающейся среди высоких колючих кустов дороги. Лишь торчащие ввысь антенны напоминали, что где-то впереди и сзади едет техника. По правую руку виднелись одноэтажные домишки пригорода Каспийска. Грунтовка, по которой двигалась колонна, круто взбиралась на насыпь с лежащим на ней разбитым асфальтом, его, видимо, не ремонтировали с тех пор, как положили. «Бардак» разведчиков, натужно подвывая двигателем, вылез на дорогу, повернув в сторону основной трассы, соединяющей участок Махачкала-Манаскент. За ним легко полезли, включив пониженную передачу, ГАЗ-66 Шугалова и «шишарики» минометчиков. Танки лихо заскочили, поворачивая за головой колонны и выламывая последние оставшиеся куски асфальта.
Но всё пошло гораздо хуже, когда на асфальтированную дорогу попытались выбраться БТРы. Натужно ревя двигателями и выбрасывая тучи дыма из выхлопных труб, они медленно взбирались на не такой уж и крутой подъем. Причем не у всех это получалось с первого раза. Бронетранспортер вновь съезжал вниз, пехота спрыгивала с брони на землю, БТР разгонялся и опять пытался залезть на насыпь. Остальные ждали своей очереди. Колонна стояла – головная часть на разбитом асфальте, а часть БТРов и замыкающие колонну САУ на грунтовой дороге, ведущей к морю. Солнце поднялось почти в зенит, а с задней самоходной артиллерийской установки еще виднелись опустевший пляж и поднятая жердь шлагбаума. Последний БТР-70 с одним неработающим двигателем зацепили тросом за буксирный крюк и вытащили на асфальт танком командира второго взвода. САУ артбатареи легко справились с задачей выбраться по склону на асфальт, и наконец колонна продолжила движение, поворачивая на юг, на основную трассу.
Проехав километра два по дороге, идущей почти параллельно берегу моря, головной БРДМ повернул в сторону возвышавшихся вдалеке гор. Затем опять поворот на юг, но моря уже не видно, вокруг простираются убранные поля. Через полчаса показались пригороды Манаскента, где батальон разгружался две недели назад. Дорога повернула круто на девяносто градусов, и колонна направилась прямиком в горы. Местность стала заметно более холмистой, то справа, то слева дороги проплывали крутые склоны холмов, больше похожих на небольшие утесы. Из некоторых торчали куски горной породы, опасно нависавшие над проходящими снизу машинами. Навстречу попадались в основном грузовики, опасливо съезжавшие на узкую обочину, едва завидев вдали грохочущие танки.
Колонна краем миновала большое село Карабудахкент, расположенное в долине, окруженной со всех сторон горами. Едва последние дома дагестанского села скрылись из виду, колонна встала. Щербаков вертел головой, пытаясь рассмотреть впереди причину остановки. Он поднялся на башне во весь рост, предварительно сказав по внутренней связи Обухову, чтобы тот не вздумал дернуть танк. Голова колонны терялась за поворотом и возвышающимися с обеих сторон дороги крутыми холмами, поросшими невысокими деревьями. Её хвост едва различался в колышущемся мареве разогретой солнцем и работающими двигателями брони. Лейтенант успел выкурить сигарету, но колонна по-прежнему стояла, не глуша двигатели. Полуденное сентябрьское солнце уже не так жгло, но было достаточно жарко, в безветренном воздухе висел запах сожженного дизельного топлива. Из люков танковой башни несло разогретой солярой, внутри сидеть невмоготу, все насквозь промокли от пота, хотя танкисты ехали «по-походному», наполовину высунувшись из люков. Александр попытался вызвать по радиостанции Прокат 20 (Вадима), но тот не отвечал, видимо, выясняя, в чем же там дело. Механик Обухов вылез из люка, наслаждаясь короткой передышкой, снял сапоги и курил, делая быстрые затяжки. Кравченко снял шлемофон с вспотевшей головы, собираясь вылезти наружу.
– Кравченко, шлемофон надень и будь на приёме, а я гляну, что там, – Щербаков спрыгнул на дорогу и пошел вперед. Вадима на своём танке не оказалось, не было его и у танка командира роты. Пройдя еще вперед мимо нескольких БТРов с неровно работающими двигателями, постоянно газующих, чтобы не заглохнуть, он увидел стоящих возле одного из бронетранспортеров старлея Круглова и лейтенанта Абдулова. Рядом курил командир четвертой МСР Дима Кушнирович.
– Чего стоим? – обратился Щербаков сразу ко всем.
– Да кто его знает, разведка на «бардаке» вперед уехала, – ответил Вадим.
– Скоро поедем? – опять спросил Александр уже у Вадима.
– Неизвестно, как только, так сразу, – Вадим задрал голову и посмотрел на торчащие справа глыбы горных пород.
– Товарищ лейтенант, возвращайтесь на своё место и будьте на приёме, – завершил разговор командир роты Абдулов.
Щербаков повернулся и пошел к своему танку. Проходя мимо растущих рядом с дорогой кустов, он увидел сидящего в них здорового пехотинца со спущенными штанами. Лицо рядового выражало муки невыносимых страданий. В почти недвижимом воздухе распространялся удушливый запах, по которому нетрудно догадаться, что эти страдания доставляет солдату понос. Подходя к своему танку, лейтенант увидел, как Кравченко машет ему рукой. Через пять минут колонна пришла в движение. Впереди тронулся БТР с номером «038», на его броню едва успел забраться только что сидевший в кустах солдат.
Техника проследовала прямо, мимо поворота на Губден, постепенно удаляясь в горы, казавшиеся теперь еще выше. Минут через пятнадцать БТР № 038 остановился, чуть съехав на обочину, и тот же солдат вновь спрыгнул на дорогу, расстегивая ремень и штаны на ходу, скрываясь за торчащим из земли валуном. Техника, ехавшая за «038-м», остановилась. Через какое-то время стали останавливаться и впереди идущие машины. Минут через десять Щербаков увидел, как солдата пинками выгнали из-за камня двое офицеров и загнали на бронетранспортер. Солдат что-то кричал, держась руками за живот, но в грохоте двигателей слов не разобрать. Пока колонна вновь трогалась, солдат перебрался на корму бронетранспортера, вновь спустил штаны и уселся на корточки, держась за приваренные к броне поручни. Остальные мотострелки перебрались подальше от него к бронированной башенке с торчащим из неё пулеметом. Дорога, словно ползущая между камней змея, закручиваясь в серпантин и неуловимо поднимаясь всё выше, стала вилять в высоких холмах, которые теперь можно было назвать небольшими горами. Впереди мелькали БТР № 038 и голая задница поносящего на ходу солдата.
Проехав по окраинам селения Сергокала, колонна всё выше и выше поднималась в горы. Облака, проплывающие внизу, отбрасывали свои неровные тени на убранные поля, вплотную подступающие к отрогам. На одном из участков колонна остановилась, пытаясь разъехаться с колонной внутренних войск. Навстречу двигались запыленные, забрызганные коричнево-желтой грязью боевые машины пехоты ВВшников. На броне БМПшек сидели такие же грязные, покрытые сажей солдаты. Пользуясь остановкой, Щербаков спрыгнул на разбитый многочисленной техникой асфальт и закурил, с любопытством разглядывая гусеничные БМП, тормознувшие на узкой обочине.
– Земляк, у тебя троса лишнего не найдется? – услышал Щербаков голос сзади, и большая ладонь легла на плечо Сашки. Обернувшись, он увидел здоровенного старшего лейтенанта в запыленном камуфляже с эмблемами внутренних войск. Испачканное черной гарью лицо показалось неуловимо знакомым.
– Санёк, как «видак» в общаге смотреть у нас в комнате по ночам, так ты первый… Не узнал что ли? – старлей улыбнулся белоснежной улыбкой и попытался стереть сажу, но лишь еще больше размазал её по своему большому круглому лицу.
– Валера! Озеров! – Щербаков кинулся обнимать бывшего однокурсника по институту. – Ты чего тут делаешь?
– А ты чего?
– Меня в армию загребли месяца полтора назад. Нас вот в Дагестан послали, сейчас в горы едем. Вроде на блокпосты, точно не говорят. – начал Щербаков. – А ты какими судьбами? Тоже загребли?
– Нет, я сам служить пошел. Закончил институт, приехал к себе в Калач-на-Дону, там работы по специальности нет, да и вообще работы нет. А у нас там 22 бригада внутренних войск находится. Ну и фиг ли делать, кафедру мы с тобой закончили, офицеры запаса. Пошел в строевую, написал заявление. С девяносто седьмого года служу командиром взвода. Тоже вот сюда закинули.
– Понятно. А чего вы грязные такие? – спросил Щербаков.
– Ой, Саня, лучше не спрашивай. Так есть трос лишний?
– Товарищ лейтенант! – услышал Щербаков крик Кравченко. – По машинам!
– Бля, Валера, это у командира роты нужно спрашивать, а мы вон уже поехали.
– Ладно, рад был видеть! – старлей Озеров пожал руку Щербакову.
– Я тоже! – запрыгивая на лобовую броню танка, в ответ крикнул Александр. – Увидимся!
– Может быть! – махнул рукой ВВшник, мимо которого начала движение техника мотострелкового батальона и, повернувшись, пошел в сторону своего БМП.
Около пятнадцати часов колонна вновь остановилась на участке дороги, зигзагами поднимающемся в высокую гору. Разбитый гусеницами и колесами вдрызг асфальт на дороге едва угадывался, и она больше походила на грунтовую. Танк Щербакова стоял почти в середине общей колонны, и сейчас было хорошо видно всю технику второго мотострелкового батальона. Где-то внизу тарахтели САУшки артбатареи, заправщики, Уралы хозвзвода, МТЛБ медиков с красным крестом в белом круге. Выше стояли БТРы мотострелковых рот, еще несколько Уралов, «шишариков» с прицепленными к ним минометами и далеко-далеко впереди БРДМ разведчиков. Снизу по дороге поднимался капитан Газарян с кистью зеленого винограда, отрывал по ягоде и кидал себе в рот, наслаждаясь жизнью и прекрасным видом.
– Что, лейтенант, берцы не жмут? – крикнул он, заметив высунувшегося из люка Щербакова.
– Не, не жмут, спасибо товарищ капитан. А может поменьше размер есть?
– Зачем тебе поменьше? В горах холодно, будешь теплые носки надевать. – зампотыл сплюнул косточки в придорожную пыль и кинул веточку с зелеными ягодами Щербакову. – Угощайся, студент.
– Спасибо. Сейчас бы чем поосновательнее пообедать. – Сашка отломил половину кисточки и протянул Кравченко. – Кстати, товарищ капитан, слышали такой анекдот? Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева спрашивают: «Вы утверждаете, что мы находимся на пути к коммунизму. Почему же тогда в магазинах пусто и жрать нечего?», а Леонид Ильич Брежнев отвечает: «Между прочим, никто в дороге кормить не обещал!», – спародировал речь «дорогого Леонида Ильича» Щербаков.
– О, точно! Похоже получилось! – засмеялся Газарян. – Вот и нас никто кормить не обещал. Да скоро приедем уже, – и он зашагал дальше, кидая в рот зеленые виноградины и напевая под нос какой-то мотивчик.
Время обеда давно прошло, поэтому есть хотелось неимоверно, но батальон ждал команды к выдвижению. Рискнув, что колонна еще постоит хотя бы немного, экипаж Щербакова распотрошил один из сухпаев. Каждому досталось по банке консервов и несколько галет. Наскоро перекусив и запив всё это пахнущей хлоркой водой из фляжки, Александр достал красную пачку «Примы», угостил механика и наводчика. Выкурив пару вонючих сигарет и не дождавшись, когда колонна придет в движение, Щербаков пошел в голову узнать, в чем дело. Оказалось, что два БТРа совсем заглохли, у третьего работал только один двигатель из двух и не мог вытянуть его на подъем. От Шугалова поступил приказ цеплять «мертвые» БТРы к танкам. Абдулов попытался возразить, он берег танковые двигатели и вообще относился к танкам с чрезмерной любовью и ревностью. Еще на погрузке в Анисовке Олег построил личный состав таковой роты и сказал: «Если я хоть одну обезьяну пехотную или еще кого не из нашей танковой роты увижу на танке, лично голову откручу тому, кто разрешил на танк залезть! И неважно, кто будет на танк проситься, солдат или офицер – всех в сад посылайте!»
Но всё же в течение часа все три бронетранспортера прицепили к танкам. Один из БТРов теперь находился сзади щербаковского танка № 157. Тонкий буксирный трос тянулся от мощных танковых крюков с фиксаторами к небольшим крюкам на лобовом листе БТРа с бортовым номером «040». Сверху на его броне сидело человек девять из мотострелкового отделения. Солнце скрылось за вершиной горы, когда колонна пришла в движение, но средняя скорость упала километров до пятнадцати-двадцати в час. Серпантин дороги становился всё круче, неуклюжие БТРы не могли сразу вписаться в поворот. Им приходилось делать несколько маневров, чтобы продолжить движение. С БТРами на прицепе было еще хуже – их двигатели не работали, не работал гидроусилитель руля, поэтому на узком водительском сидении бронетранспортера сидели сразу двое бойцов, пытавшиеся в четыре руки крутить неповоротливый руль. Кроме того, без работающего двигателя тормоза тоже не слушались. На педаль тормоза приходилось давить двумя ногами, чтобы как-то замедлить движение двенадцатитонной машины. Поэтому БТРы постоянно бились в корму танков, ломая закрепленные сзади бревна для самовытаскивания, сгибая крепления для бочек с горючим (две двухсотлитровые бочки имелись только на танке командира роты, но на данный момент они пустовали). Это приводило лейтенанта Абдулова в бессильную ярость, как будто каждый удар был не по корме танка, а по голове командира танковой роты.
Наконец бесконечная лента серпантина пройдена, повороты более плавные и дорога вьется относительно горизонтально. Вечереет, солнце прячется за кружащимися вокруг колонны горами, и головные машины прибавляют ход. Шугалов пытается провести колонну до захода солнца. Щербаков стоял на своем сидении, по грудь высунувшись из своего люка, потом, утомившись, садился половиной «пятой точки» на неудобную откидную спинку, и тогда из люка торчала лишь одна его голова. Сзади мотылялся по всей дороге БТР № 040. За открытыми бронированными листами лобовых стекол угадывались два солдата с круглыми от страха глазами, безуспешно пытавшихся обуздать вырывающийся из пальцев руль. На броне с такими же испуганными лицами старались удержаться девять бойцов, вцепившись во все возможные выступающие части БТРа. Механик Обухов, боясь отстать от впереди идущего танка, давил на газ, оглушая ревом склоны проносившихся мимо гор и выпуская клубы черного дыма. БТР рыскал направо и налево по всей дороге, то задевая бортом скалы с одной стороны дороги и высекая снопы искр, то разбивая в мелкие куски ограничительные бетонные столбики с другой. Александр молил бога, чтобы навстречу не попался какой-нибудь груженый Камаз или БТР не свалился бы в пропасть.