000
ОтложитьЧитал
Танец третий
– В красный?
– Вы уверены?
Мы одновременно со стилистом переспросили Яра.
– Уверен! Перекрасить в ярко красный, чтобы я её головку издалека как флаг видел! – и он с вызовом посмотрел на меня.
А я что, стиснула зубы, сдула челку с глаз и вцепилась в подлокотники мягкого кожаного кресла установленного в первом павильоне. По стенам стояли вешалки со сценическими костюмами покрытыми полиэтиленом. А напротив зеркальной стены несколько кресел и столиков для работы визажистов, стилистов, гримёров. Даже уезжать никуда не надо, всё найдется в павильоне номер один.
Яра кивнул стилисту и тот отошел размешивать краску. Теперь взгляд Виля буравил меня через зеркальное отражение.
– Что-то еще будем менять? Что-нибудь испортить не желаете?
Он усмехнулся:
– Я думаю…
Серьезно? Я скептически выгнула бровь. Зря…
– Может брови тоже покрасить в тон волос?
– Вы издеваетесь!
– Издеваюсь.
Яра наклонился ко мне и прошептал так, что дрожь сковала затылок и добралась до пяток:
– Но тут я предоставлю тебе выбор…
– О, тогда оставим бровям натуральный цвет!
– Взамен на…
– Что? – я уже не могла спокойно усидеть в кресле, когда змей-искуситель практически вылизывал мне ухо, повернулась к нему, задев щекой губы, и он в лицо выдохнул:
– …интимную покраску.
– Что?! Зачем? Вы даже не увидите там цвета!
Яра выпрямился, поправил рукава пиджака и усмехнулся, снова рассматривая меня через зеркало:
– Зато я буду знать, что там ты тоже красная.
Москва – город извращенцев. Ух как я зла! Нафига ему это? Ладно с головой – унижение напоказ. Но там?
– Я могу эпилировать, – пробормотала, не расцепляя зубы.
– Можешь, тогда тебе покрасят брови, – невозмутимо ответил он, развернулся и ушел из павильона, не забыв дать указания стилисту.
– Теперь ты будешь краснеть в тон волос, – рассмеялся мастер, нанося мне краску на первые пряди.
***
В павильон четыре я заходила, опоздав на сорок минут. Яра остановил разминку и, не скрывая усмешки, поставил меня в центре первого ряда, напротив себя.
– Отличный оттенок, Лиза.
– У вас безупречный вкус, – огрызнулась я, откидывая рюкзак к стене и вставая на указанное место.
– Безусловно. Я редко ошибаюсь в выборе.
На что он намекает?!
– Разминка закончена. Теперь Елена, моя помощница, покажет вам первые связки стрип-данса. Лена, прошу.
Он прислонился к зеркальной стене и сложил руки на груди. Теперь он стоял в белой футболке, где-то сняв свой пиджак. Хлопок обтягивал мускулатуру Виля, натягиваясь на груди и плечах. Внизу футболка оказалась заправлена в светлые штаны спортивного кроя.
Нервно облизав пересохшие губы, я сосредоточилась на Елене, очень хотелось утереть ему нос в собственной хореографии.
Первый прогон Яра не вмешивался, внимательно наблюдал за каждым. В павильоне было бы просторнее, ведь осталось только девятнадцать участников в этой группе, но практически весь танец выполнялся горизонтально. И снова я уворачивалась от чужих пяток, отдёргивала ноги, чтобы не заехать кому-то.
– Еще круг! – скомандовала Елена, поставив трек на начало. – Встали, руку на бедро. Опусти-и-ились, и р-раз-з! И два, прогнулись. И три, раздвинули колени. И раз, лопатки плотно прилегают к полу. И два…
Помощница считала, а мы сдвигали ноги, снова раздвигали, выгибались змеёй, кувыркались и гладили свои бёдра, грудь, опускались на колени и прогибались. Теперь Виль ходил между рядами и поправлял, в основном девочек. Кому шире раздвигал, кому прогибал, растягивал и разводил. До меня так и не дошел. Стоит ли расценивать, что я неплохо справлялась сама?
Когда Яра остановил Елену, впервые подумала о наших парнях, которым скидки никто не делал.
– Отлично! Было чувственно, но ни хрена не возбуждающе. Лена, пусть сами догадаются почему, или дадим подсказку?
Елена захихикала и мотнула головой.
– Тогда никаких подсказок, – заключил Яра. – Парни, надеюсь, вы вдоволь нагладили себя, теперь пора учить свою партию. Мужской стрип отличается от женского. Мы оставляем все базовые движения, но исполняем их иначе.
Яра стянул с себя футболку и я застыла на вздохе, боясь поперхнуться воздухом.
– Лиз-за, сейчас муху ртом поймаешь.
Раздавшийся вокруг смех разрядил обстановку, а я опять уставилась в пол и мучительно покраснела. Он не смеялся, но его взгляд! Чёрт, о чем Яра думает, когда так смотрит?
– Девушки, вы отрабатываете уже разученные комбинации и раскрываете секрет возбуждающей чувственности, а парни смотрят на меня.
И вулкан проснулся. Я не могла пошевелиться и оторваться от него взглядом. Все его перетекания, перемещения передо мной завораживали. Мышцы бугрились и перекатывались под лоснящейся кожей, а я судорожно сглатывала и отдергивала руки, непроизвольно тянущиеся к нему.
Ей-богу, будь у меня сто баксов, сунула бы ему под ремень.
– Рад, что вам понравилось, но это не спектакль. Поэтому всем работать, – гаркнул Яра, и я вздрогнула, выплывая из собственных грёз.
А ведь у меня был шанс позвонить ему. Два месяца назад реально могла! Черт.
***
В десять вечера Елена вовсю шутила с Яром и развлекала наблюдениями за нами, а я ловила себя на мысли не выходить из горизонтального положения.
– Вялость и невыразительность в стрип-пластике – убивает танец. Сейчас в павильоне девятнадцать убийц. Домой отпущу тех, кто получит десять баллов: пять от Елены и пять от меня. Перерыв – семь минут. Затем продолжим.
Я точно помню, что моргнула.
Проснулась от весьма неделикатного пинка носком спортивной туфли.
– Если исполнишь танец также сладко, как спишь – позволю продолжить, – донесся сверху вкрадчивый тягучий голос.
Я даже на долю секунды решила, что он продолжение сна. Но тут проснулись рецепторы и в нос ударил запах пота и пыли спортзала. И я сплю посреди павильона на отборочном этапе шоу «Танцы-шманцы». Резво подскочила, качнулась, поблагодарила кого-то, что не дал упасть и протерла глаза.
Не знаю, сколько я проспала, но осталось двенадцать участников и усмехающиеся хореографы. Более того, Елена как-то по особенному кривила губы. Презрительно, что ли?
– Извините, – пробормотала, ни к кому особо не обращаясь, и выскочила из павильона. Ничего, сейчас умоюсь, взбодрюсь и отработаю стрип так чувственно, как только умею.
Но оказалось разбудили меня не для того, чтобы я отработала и ушла домой. Нет. Нашу дюжину оставили помучить. Причем Яра демонстрировал необыкновенную изобретательность в приемах и методах садизма.
– Юля, может тебе раздеться нужно, чтобы ты увидела грань между пластикой и пошлостью? Выйди в центр и еще раз перед всеми пройди всю комбинацию движений. Лена – музыку.
Не скажу, что Юля с энтузиазмом проделывала трюки, но согласилась с Яра, что в её движениях сквозила скорее пошлость, чем пластичность.
– Всё. Довольно, – Виль махнул рукой, останавливая музыку. – Никуда не годится.
Затем оглядел всех нас и перевел взгляд на меня.
– Проснулась?
Я кивнула.
– Тогда удиви меня. Сделай красиво. И можешь не ограничивать себя сегодняшней программой.
Импровизации я любила, но не в стрипе. Это как-то уж слишком… интимно. Импровизировать такое можно в спальне, со своим парнем, когда желание и страсть выплескиваешь в движение. А перед группой чужих ребят? Перед самим Вилем, от стрипа которого у меня дыхание спёрло?
Не знаю. Я даже на секунду задумалась. Не то чтобы нечего было показать, скорее оголять свою душу здесь сейчас не хотелось. С другой стороны, отработаю и поеду спать. Танец – всего лишь работа.
Отделилась от группы и встала перед ними. Ладно, сама же решила идти на шоу, так какое к черту смущение? Как только заиграла композиция, я опустилась вниз. Медленно, игриво и не раскрываясь до конца. Села в полушпагат и положила носок на плечо, резко склонила голову и сымитировала, как облизала большой палец ноги. Парень, кажется Влад, хмыкнул, а я резко вышла из стойки и теперь как кобра, поднималась от поясницы, раскрываясь зрителям. Выученные сегодня связки по раскрытию и перехлёсту ног и перед следующим движением я посмотрела на Яра. Доволен, нет? Он не отрываясь смотрел на меня, зрачки расширены, ноздри раздуваются, я непроизвольно облизала вмиг пересохшие губы и развернулась к нему спиной.
Злится? Недостаточно сексуально?
Меньше всего хотелось разбавлять танец сексуальностью, сейчас, под прицелом камер, можно скатиться в пошлость, повторив ошибку Юли. Зато полуакробатические приемы добавят мне шансов выслужиться. Наверное.
И я плюнула на чувственность и сексуальность, вплетя технику ушу и горизонтальную йогу, для полного скручивания тела в узел. Со стороны такое могло даже оттолкнуть, но развязывалась из узла под медленные, издевательские хлопки Яра.
– Больше ты никогда не импровизируешь. Не умеешь – не берись.
Выдав свой вердикт, Яра тут же переключился на Лесю и Анну, позволив им вдвоем пройти вымученную программу. Ко мне же подобрался Влад, кажется, и по-дружески сжал плечо:
– Не бери в голову, было зачетно.
– Спасибо.
До полуночи отпустили еще пятерых. А остальные заметно приуныли, как и я. Метро закроется и даже если из нас выбьют этот стрип, то уже никто домой не поедет, останутся спать здесь, в павильоне на матах.
– И снова Влад и Антон. Перестаньте быть бревнами! Считайте, это ваш пропуск в третий отбор, к Летисовой. Запорете стрип-пластику и попрощаетесь с шоу. Лена!
Хорошо, что композиции помощница Яра ставила разные. На пятидесятом повторе меня бы вывернуло. Я медленно грызла сыр и наблюдала за парнями. Влад определенно более пластичный. И тёмный. Такие Агате нравились. Брюнеты были её слабостью, тем необычнее интерес к Яру. Он смуглый, кареглазый, но не брюнет. Может, осветленный шатен? То, как он общался со стилистом, не исключено, что сам пользуется его услугами. В покраске. Интим-зоны…
Черт. О чем я думаю?
Но просто интересно, если он осветляет волосы на голове, там тоже осветляет, чтобы получить контраст с загорелой кожей? Хотя кожа смуглая из-за солярия, контраста не получится.
– Что ты там рассматриваешь, Аверина?
Я вздрогнула и отлепила взгляд от ширинки Яра. Руки подпирают крепкие бедра, на ногтях отличный маникюр. Ну точно, он регулярно посещает стилиста. Может, потому что до сих пор подрабатывает телом?
– А вы танцуете?
Его брови изумленно взлетели:
– Ты меня приглашаешь?
***
Нет, конечно, нет! И ведь не объяснишь, какие мысли привели меня к этому вопросу.
– Раз передумала, марш в центр. Юля составит тебе компанию. Кто лучше отработает – пойдет спать.
Чуть сдержала вдох облегчения, потому что пошлую Юлю я перетанцую на раз-два. То-то было мое удивление, когда Яра похвалил напарницу и отпустил её в шестой павильон на маты. Юлька подпрыгивала от счастья и тут же смылась.
– Я исполнила хуже? – очень хотела, чтобы голос звучал нейтрально, но куда там, чувства раздирали изнутри. Несправедливо! Как же несправедливо!
– Да. Она избавилась от пошлости и выполнила задание.
– А я? У меня тоже было не пошло!
– Но у тебя другое задание.
На мой вопросительный взгляд, Яра пояснил:
– Сделать чувственно и возбуждающе.
О. Как. Я. Зла! Мне кажется, все оставшиеся услышали скрежет моих зубов.
Телевизионщики уже давно свернули кабели и зачехлили аппаратуру. Елена клевала носом у стенки. Осталось всего пятеро участников и раздражающе бодрый Виль Яра. Может, он что-то принимает? Особый энергетик? А может, он вампир? Как ночью можно быть таким отвратительно свежим и активным?
– Ладно. Я готова. Сейчас будет чувственно и возбуждающе, – процедила я, схватила рюкзак, чтобы достать бутылку с водой.
– Нет, Аверина. Ты свой шанс упустила, а Юля им воспользовалась. Теперь очередь Натали и Ксении. Девочки, выходим.
Три часа. Последней Яра отпустил Елену. Я провожала её тоскливым взглядом, слушая как она заказывает такси.
– Виль, может вас подождать?
– Нет, Лена, я на своей. К тому же хочу еще попасть в клуб перед закрытием. Поезжай отдыхать. Завтра возьмешь эту группу в три и до семи выжми их по полной, пожалуйста.
Елена улыбнулась наставнику и лёгкой походкой покинула павильон. Остались только мы вдвоем.
***
Я следила за каждым его движением. Как он подошел к студийному плееру, переткнул флешку, и из динамиков полилась легкая музыка в стиле чилаут. Я вытянула ноги и прислонилась затылком к зеркалу, у которого сидела. Хотелось уже расслабиться. И заснуть.
Ума не приложу, как этот кровосос еще планирует заскочить в клуб? Точно знаю, слышала от организаторов, что завтра у него уже в десять начинаются съемки, отбор у другой группы. Завтра он наверняка будет разбитым и помятым.
– Почему ты выбрала меня?
– Что?
Я нехотя отлепилась от стены и вопросительно посмотрела на Яра. Он серьезно в три ночи хочет поговорить по душам?
– На кастинге ты выбрала меня. Почему?
Виль стоял недалеко, не приближался и не садился. Говорил тихо, но я отлично слышала каждое слово. Музыка мягким фоном обволакивала павильон, не заглушая и не прерывая разговор.
– Выбор на кастинге – это несерьезно же. Реальный выбор состоится только после отборочных туров. Я понимаю.
Виль кивнул.
– Конечно, но обычно выбирают Тектоника из-за его труппы. Или Агату из-за её выездных постановок. Меня не выбирают. Я сам беру тех, кто нужен мне в команду.
– А я хотела, чтобы однажды выбрали вас. Устала ждать, пришла и выбрала. Вы злитесь?
Он мягко засмеялся.
– То есть, жалость?
– Скорее, отсутствие корысти. Я уверена, что смогу победить. У меня все данные. Нужно только хорошо подыграть на зрителя…
– Понятно. Значит, планов на дальнейшую карьеру ты не строишь?
Тут я удивилась. Как же не строю? Наверное, каждый, кто идет на шоу, рассчитывает быть замеченным. А победитель вместе с денежным призом получает перспективные предложения. Ну, по крайней мере, я так полагаю.
– Конечно, я рассчитываю построить карьеру! Но все надо делать постепенно. Сначала победа в шоу вашей команды, потом уже предложения по работе.
– Так почему я? Какие рабочие предложения тебя интересуют?
– Я же ответила!
– Какой-то глупый неответ. Я ставлю особенные танцы. Если ты пришла на шоу, пришла ко мне, то знала это. Тогда возникает закономерный вопрос – где же ты дальше собираешься работать?
Мне что-то не понравилась его интонация, какая-то шипящая, как сильногазированный напиток, такая же неприятная и бьющая в нос.
– Что же, вы считаете, что если мой первый наставник ставит чувственные и эротические танцы, то все предложения, на которые я смогу рассчитывать в дальнейшем, приведут меня к пилону или в клуб для go-go?
– Или приведут к приватным высокооплачиваемым танцам, – тихо закончил он и хотя бы перестал шипеть.
– Не думаю, что до такой степени…
– Ты вообще мало думаешь. Лучше танцуй. Первый наставник, значит? – ухмыльнулся Яра.
Зря он подначил меня. Лёгкая встряска про приваты в публичных домах немного разозлила и вряд ли я сейчас была в состоянии двигаться.
– Устала, не могу.
– Кого это интересует? – его левая бровь взлетела и тут же опустилась, словно уже высказала своё удивление, но ответа не ждала. – Зато меня кое-что все же волнует…
Что его может волновать в начале четвертого утра?
– Ты знаешь, что один и тот же тон краски может выглядеть по-разному, потому что зависит от первичного цвета… волос?
На что он намекает, блин?
– Вы же не думаете, что я покажу вам… другой тон?
– Ага, значит, там все же другой тон. Отлично и волнующе.
Я скривилась и тут же подобрала другой эпитет:
– Бесстыже и пошло!
– Так и будет, когда я завтра заставлю исполнять тебя стрип в стрингах.
– Не-е-ет, – недоверчиво протянула я.
– Или танцуй сейчас.
– В стрингах?!
Яра закатил глаза и передразнил:
– «Бесстыже и пошло» тебя не остановит? Нет! Просто отработай уже этот долбанный стрип, чтобы завести, зажечь!
– Под чилаут?
– Ты все равно не слушаешь музыку, так какая тебе разница?
Ого, Виль Яра заметил, что я танцую под счет? Это плохо или хорошо? Потом как-нибудь поинтересуюсь. А сейчас я отлепилась от стены, дошла на четвереньках до центра и плавно поднялась. Чувственно и сексуально.
– Детский сад. Покажи, Лиз-за, насколько ты взрослая.
Ох, уж это его «Лиз-за», мёртвого заведет с пол-оборота. Яра стоял за спиной и я следила за ним через отражение в зеркале. Заученные до тошноты приседания, прогибы. Эротично, максимально. Мне кажется, я поедала его взглядом.
– Как девчонка! Никаких эмоций от танца. Раскачивай!
Перед «ножницами» я широко развела ноги, буквально шпагат в воздухе, и прежде чем скрутить в положенной связке, на мгновение задержала разведенными и переместила руку между ног. Вот теперь скрутка и снова развожу бедра, но теперь прикусываю губу и убираю руку назад.
Яра не комментирует и не спускает с меня глаз. Ага, значит, ему нравится, когда я трогаю себя?
В следующей связке, стою на коленях лицом к зеркалу, прогибаюсь и снова пускаю приём с рукой в ход. Со счета я конечно сбилась. Все связки этого стрипа рассчитаны на раз-два-три, но для персонального выступления Яру я прокручивала отдельные моменты в замедленной съемке. Как сейчас.
Просунув руку между бедер, я прогнулась еще ниже, чтобы буквально шлепнуть себя по заднице, потом зацепила свежим красным маникюром лосины и провезла ногтями вниз, оставив последний, средний палец на самой точке, от близости к которой у самой стало сбиваться дыхание. Надеюсь, он прочитает это жест!
– Пош-шло, Лиз-за…
Да ну? А что же голос у тебя такой сиплый?
Я зло вперила в него взгляд через зеркало и экспрессивно, резко доделала последние движения стрип-пластики.
Встала, обернулась и увидела его горящие глаза. А еще он улыбался.
– Ты справилась с заданием. Было… возбуждающе.
Мог бы не говорить. Я и так всё видела.
– Вряд ли это из-за танца. Скорее всего то, что вы принимаете, начало действовать.
Яра захохотал громко отрывисто, запрокинув голову назад.
– Отличный выпад. Сразу почувствовал, что сидим с тобой рядышком на горшках и меримся пиписьками. Но у меня по умолчанию больше.
– Можете не демонстрировать. Поверю на слово.
Он перестал ржать, заметив как я покраснела.
– Запомни две вещи. В танце главное эмоции. То, что ты передала мне взглядом – было мощно, чувственно. Вот тогда твой стрип сложился. А все эти «факи» – всегда останется пошло. Запомни те чувства, которые так изменили твой взгляд.
– Легко! В тот момент мне хотелось убить вас.
Яра усмехнулся и кивнул.
– Очень выигрышно – я каждый концерт буду сидеть прямо перед тобой. Убивай меня сколько хочешь. Теперь второе.
Я напряглась, не только потому, что он давал дельные советы, но с его лица вдруг пропала всякая наигранность.
– У тебя будет шанс уйти к Тектонику. Воспользуйся им, если ты умная девочка.
Пока я собиралась с мыслями, он развернулся и ушел. А что мне надо было промычать – зачем ему в команду нужны исключительно дуры?
Танец четвертый
Отвратительное утро под храп парней развалившихся рядом на матах; с опухшими глазами, которые никак не разлепить, и всклоченными красными волосами. Я подтянула телефон за провод от зарядки.
Начало десятого. Судя по звукам за дверями шестого павильона, съемочная группа в полном составе уже готовится к процессу. Ребята-участники подошли часов в шесть, заглядывали к нам, хлопали дверью. А теперь наверняка мандражируют. Ни разу не видела вживую, как у других проходит отбор.
Среди суеты, когда телевизионщики, гримёры, осветители и остальные бегали по коридору, что-то выносили из первого павильона, другое заносили, я ненадолго заскочила в туалет, умылась и потёрла пальцем зубы. Надо бы еще щетку с пастой закинуть в рюкзак. Запасные трусы и носки. Дезодорант и… Надо подумать над списком, чтобы в следующий раз ночевать на матах с комфортом.
После зашла в буфет, взяла два кофе и бутерброд с сыром. Так себе завтрак, но от голода уже сводило желудок, а Яра велел своей Елене выжать нас полностью с трех до семи. Все-таки надо плотно поесть за обедом иначе сил до семи мне просто не хватит.
Выходя из буфета и придерживая двумя пальцами чашку кофе, заметила наставника скрывающегося за дверями туалета. Недолго думая, я прошмыгнула в первый павильон, ушла в самый дальний угол, к большим колонкам и какому-то зачехленному оборудованию, поставила на стул чашку и быстро достала из рюкзака кофту с капюшоном. Все же яркая красная голова – находка для грибника. Под капюшоном как-то спокойнее.
Под прикрытием удобнее села на стул, неспеша пила кофе и поглядывала за приготовлениями к съемкам.
Освещение врубили до того, как наставники заняли свои места. Неожиданно они оказались довольно близко ко мне, хоть и сидели спиной, но спас меня контраст света-тени. Я успокоилась, зная, что никто не сможет разглядеть меня в густом мраке павильона.
***
Свежий и бодрый. Невероятно! Яра спал меньше меня, но я до сих пор собираю себя в кучку, а он шутит с Тектоником, обнимает-целует Агату, с кем-то переписывается по смартфону. Да ладно? Как ему это удается?
Одно ясно – он не вампир. Этот дьявол чувствует себя прекрасно как ночью, так и утром.
– Кто ставил?
– Эта группа от Яна. Хип-хоп. Здесь основная масса бальников, отсев намечается грандиозный…
– Пожалейте их. Бальников нужно посмотреть в стрипе от Яра.
Он откинулся, положив руку на спинку кресла, в котором сидела Агата.
– Кстати, как та группа принимает твою хореографию? – тут же склонилась она к Вилю.
– Принимают, – односложно ответил он, продолжая изучать экран смартфона.
– Я слышала, вы вчера до полуночи занимались?
Яра усмехнулся и поднял голову:
– Дольше. Я только в четыре вышел отсюда.
– Совсем себя не бережешь.
Я скривилась. Он еще и нас не бережет, но кто же об этом вспомнит.
В павильон забежали участники. Бальники вообще забавно бегают – машинально вытягивая носочек и выпрямляя ногу. Так вот, судя по забегу, подавляющее большинство из этой группы действительно бальники.
– Ребята, встаем в ряды, как на репетиции, – раздался голос одного из организаторов.
– Эй! Что со звуком? Где звук?
Заминка и устранение неполадок затянулось. Виль перегнулся через Агату:
– Тектоник, помнишь, мы… эм… спорили про Лизу?
– Ту, что Лиз-за?
Яра кивнул, а я навострила уши.
– Я готов уступить её…
Со своего места я видела, как Тектоник заинтересованно поддался вперед, но уже через секунду засмеялся и махнул на Виля рукой.
– Ты шутишь? И что ты хочешь за нее?
Я надеялась, что Яра слезет с темы и тоже переведет в шутку. Ну не может же он раздавать меня направо и налево? Или может?
– Обменяемся.
Тектоник закусил кончик ручки и не сводил с Яра оценивающего взгляда.
– У меня пока нет универсалов сравнимых с Лизой, – он тут же переключился на Агату: – Но она моя, Виль мне первому предложил.
Агата подняла руки, словно сдаваясь, но тут же подпустила шпильку:
– Если Виль отказывается от этой девчонки, значит она не совсем универсал.
Снова переглядки между наставниками, а я закусила губу, чтобы ненароком не вмешаться, отстаивая свою честь.
– Что, в стрипе совсем никакая? – озвучил догадку Тектоник.
А Яра кивнул. Чертов Виль Яра, у которого вчера торчало на меня от стрипа, кивнул и добавил:
– Совершенно. Пластика, техника – не придерешься. Но… Бесчувственная. Ей нужен ритм, такт, потому отдаю тебе, а не Агате.
Я бесчувственная? Деревянная? Ну ты враль, Яра! Во мне всё клокотало. Как так можно? И ведь никто не видел, как я убедительно исполнила стрип-пластику, он словно заранее все просчитал и всех распустил. Вот скот!
– А знаешь, я возьму! Даже если она завалит хореографию Летисовой – возьму и поставлю ей такой стрип, что ты снова будешь мне должен.
Яра ухмыльнулся и протянул Тектонику руку:
– Договорились. Утри мне нос, зануда. Кстати, зайка, я слышал, ты уезжаешь на уикэнд?
И тут «зайка» всем корпусом развернулась к Яру, обхватила его лицо ладонями и проникновенно прошептала:
– Хочешь со мной?
Ну не сучка ли?
Виль перехватил её запястья и поцеловал пальчики.
– Не могу. У меня заказ…
Значит, Яра берет заказы, танцует. А ведь ходили слухи, что он сопродюсер шоу. Но то ли денег не хватает, может шоу мало приносит, раз он подрабатывает на заказах.
– Вот и у меня, – отозвалась Агата, пряча руки под стол. – Выезд в Болгарию.
– С репетициями как поступишь?
Агата полностью отвернулась от Яра и, подперев подбородок, отчеканила какой хореограф какую группу возьмет.
– Я вернусь в воскресенье утром и уже к вечеру посмотрю результат.
– Береги себя. Хотел бы пожелать тебе отдохнуть в выходные, но ты едешь работать…
И снова дурацкие улыбки, незаметные прикосновения.
Воркование наставников прервал режиссер, наконец-то получивший отмашку о полной готовности. Запустили композицию для хип-хопа и группа участников активно вошли в ритм.
Я досмотрела до отбора и решила выскользнуть из павильона со второй партией отсеянных. Закинула рюкзак на плечо и бочком обогнула колонки.
Пробираясь по стенке к выходу случайно задела штатив, зацепилась капюшоном, отчего тот сполз с головы. И я тут же, моментально услышала голос Виля Яра:
– Та-ак! Остановите съемку! Аверина, какого черта ты здесь делаешь?
Я только успела обернуться и открыть рот, но не успела придумать благовидный предлог, под которым можно убедительно соврать. Меня выручил режиссер, обратившийся к Яру.
– Виль, мы обговаривали с вами и специально указывали в контракте минимальное сближение с участниками.
– Да, я отчетливо это помню.
– Тогда, не стоит останавливать съемки из-за одной участницы, которая к тому же все еще в отборе.
Тут хмыкнул Тектоник, и теперь то я понимала этот смешок.
– Я зря её что ли выкрасил?! Специально пометил, чтобы сразу выделить в толпе и, упаси бог, избежать с ней общения!
– Пометил! Да ты только что мне её предложил…
Вставил ремарку Тектоник.
– Предложил, а не подложил, – подчеркнул интонацией Яра и снова обратился ко мне. – Аверина, ты срываешь съемки, шатаясь по павильонам. Езжай уже домой.
Стараясь больше не привлекать к себе внимания, натянула капюшон и уже почти толкнула дверь, когда услышала, как Яра обратился к другим наставникам.
– Пометить… Вылить на нее въедливый парфюм, чтобы чувствовать присутствие не оглядываясь?
Тектоник залился смехом, хлопая ладонью по столу, а Агата быстро вернула разговор к группе, в которой проходил отбор.
Дверь захлопнулась за моей спиной, я расправила плечи, вздохнула полной грудью и направилась к ближайшей станции метро.
***
В три дня я стояла в четвертом павильоне немного посвежевшая после душа, сытая после плотного обеда и с набитым рюкзаком «на всякий случай», куда собственно влезли почти все привезенные мной из Екатеринбурга вещи.
Елена опаздывала, и мы убивали время за разговорами и растяжками.
– Интересно, сегодня морковка снова вырубится посреди репетиции?
Трое парней стояли сбоку от меня и ржали. Все бы ничего, но создалось впечатление, что смеялись надо мной. И по ощущениям, лучше быть зайкой, чем морковкой.
– Ага, ждите, – усмехнулась я и отвернулась.
На плечо легла рука, заставляя меня оглянуться.
– Да не сердись! Мы бы тоже ночевали на матах, но Яра придумал задание, что если кто отбацает стрип рядом с тобой и не разбудит – того он отпускает домой. Вот, все кто не успел спали на матах. Меня, кстати, Тохой зовут.
Парень снял с плеча руку и протянул мне.
– То есть вчера ты тряс своими причиндалами надо мной, а сегодня как ни в чем не бывало подаешь руку?
– Кстати, я был не единственным!
– Это уже не имеет значения, – устало отмахнулась я и отошла от ребят.
– Но спишь ты крепко.
Я фыркнула и демонстративно заткнула свой рот бутылкой с водой. Пить не хотелось, как и продолжать бесполезный разговор. Но Яра! Какой… У! Все же! Даже достойный эпитет подобрать не могу.
Елена процокала на офигенных каблуках к нам и ткнула парням с коробками в центр.
Вид босоножек и туфелек со шпильками мне категорически не понравился. Зато в другой коробке лежали куда более изобретательные аксессуары.
– Разбираем!
Гогот в павильоне раздавался добрый час, чему Елена не мешала, медленно и с удовольствием попивая кофе.
Девочки быстро разобрали туфли по размеру, а вот парни от души примеряли всё содержимое коробки по очереди. Подтяжки ядовито-зеленого цвета, шляпы расшитые пайетками, бабочки и галстуки всевозможных расцветок, кожаные жилеты с открытой спиной. Помимо одежды предлагались трости, перчатки, ушки на ободке, наручники…
Наручники?! Твою мать…
После таких аксессуаров я не удивилась, когда из коробки стали доставать и передавать по кругу ошейники, плетки и даже намордники. Нет, все было выполнено очень по-эстрадному, со вкусом и стилем, но…
Твою мать!..
– Мальчики, – грудным голосом проговорила Елена, прерывая затянувшееся веселье. – Вы надеваете аксессуары на голый торс. Девочки…
– Пусть тоже танцуют топлесс! – нашелся умник и сразу получил плёткой по шее.
– Девочки выбирают по одной игрушке и используют предмет в танце.
Елена улыбалась. Я бы даже сказала, что по-доброму, если бы до этого не разглядела эти самые игрушки.
Итак, я стояла в белой футболке, старой, растянутой, зато идеально впитывающей пот, в черных легинсах, на лакированных красных босоножках с платформой и шпилькой в пятнадцать сантиметров. И все что мог обо мне сказать стилист – это похвалить, что волосы идеально сочетаются с обувью! Но вот какую игрушку взять из коробки и тем более использовать в стрип-пластике? Разве что заячьи ушки – создать нестираемый образ и на отборе доказать наставникам, что я универсал. Универсальнее меня только вранье Яра.
О, как мне хотелось увидеть его отвисшую челюсть и пошло повторить вчерашний фак.
Пока плётки и наручники разлетались из коробки и находили хозяина на сегодняшний вечер, я примеряла ушки. Все бы ничего, но ободок великоват и при наклоне головы слетал на лоб. Скотчем что ли примотать?
Не успели мы наиграться новыми игрушками, как в павильон ворвался Яра и зааплодировал, не скрывая довольную улыбку.
– Вы преобразились – не узнать! Леся, отличный ошейник, тебе очень идет.
Ответ Леси потонул в новом взрыве хохота.
– Парни, всё просто отлично. И у меня для всех вас небольшие изменения по планам. Как и обещал вчера, до семи есть время на разогрев и репетицию. Новых элементов не будет, сама хореография лёгкая. Всё, что от вас потребуется, красиво обыграть свой аксессуар. Но!
Мы все подобрались, «но» от Яра – это как раз основное и малоприятное.
– Так как предмет вносит импровизацию в танец, просмотр будет проходить по четыре человека. Последней выйдет тройка. Елена зачитает вам списки и порядок выхода. В восемь у вас отборочный этап. Увидимся.
Яра не переставал улыбаться все время, пока говорил, а вот среди нас, участников, веселье спало. Всё же ввинтил импровизацию на основе выданной хореографии. Тут столько шансов перегнуть и завалиться! В общем, не то что не веселило, а даже не улыбало ни разу.