Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью

Глава первая

Хабар складировали частью у Макарыча, частью в расположении. Токарный станок старому мастеру очень понравился. Я посоветовал его до моего возвращения не трогать. Не зря же я генератор тащил – запустим. Вот тогда-то господин Тимонин своими глазами увидит, о чём всё это время говорили большевики. Кстати, он в свою очередь порадовал запланированными на завтра заводскими испытаниями двустволки местного разлива. Хорошо. Очень хорошо.

После разгрузки привезённого в расположение, в выделенной нам избушке практически не осталось свободного места. Для дальнейшего складирования чего бы то ни было. О чём я тут же сообщил Синюхину. Да он, собственно, и без моего доклада всё это видел.

– Коля, нам нужна казарма, – в очередной раз напомнил я о насущной проблеме.

– Да что ты всё заладил: «Казарма, казарма»? давай часть твоих ящиков в ротном амбаре положим. Всё посвободней станет.

– Коля! Да какой амбар?! А с секретными материалами где работать? В конюшне прикажешь?

– Это что за материалы такие? – удивился мой ротный командир.

– Сейчас покажу. Вот только людей на обед отправим, и покажу.

А вот это как раз оказалось не так просто, как я думал. Трёхдневный поход – это, считай, и не поход вовсе, особенно по здешним меркам. Данилыч, так тот вообще предлагал распаковать всё прямо сейчас. А обед… А что обед? Касервов солдатикам выдать, да и всех делов.

Хорошо ещё, что вахмистр Сорока имел более высокий чин, нежели Данилыч, да и занимаемая должность не позволяла ему пренебрегать субординацией. Короче, командир хозяйственного полутонга взял дело в свои руки и забрал-таки у меня драгунов специального назначения для приёма пищи. Я повелел ему не появляться по меньшей мере два часа.

Со Сметаниным оказалось всё гораздо проще. Ему выдали литературу по медицине и разрешили отбыть на квартиру для подробного изучения оной.

Убедившись, что лишних ушей не осталось, я завёл Спиридоныча в штаб и, заперев дверь, произнёс:

– Сейчас ты приобщишься к тайнам мировой крутости.

Про мировую крутость я в каком-то детском фильме услышал. Для текущего момента термин показался мне очень подходящим.

Из рюкзака я достал ноутбук и, расположившись на столе, включил «блюдечко с голубой каёмочкой».

– Что это? – спросил неотрывно следивший за моими манипуляциями капитан.

– Будущее, – ответил я с пафосом.

Он хотел ещё что-то спросить, но в это время экран зажёгся, и знаменитая на весь мир мелодия огласила комнату. Вначале, не сейчас, а ещё там, в будущем, я хотел показать Спиридонычу пару фильмов про индейцев целиком, типа чтоб попривык, и к ноутбуку, и к фильмам, и к новинкам вооружения, а потом плюнул и сделал нарезку сюжетов. Про скобу Генри, про револьверы, про картечницу Гатлинга, про пулемёт Максима, про танки, аэропланы, крейсера, подводные лодки и бомбардировщики.

Не успел я включить капитану первый трэк, как он поставил меня в тупик вопросом:

– Андрей, а эта штуковина не из тех ли будет, которые ты продаёшь самым богатым купцам у нас в городе?

Упс! А тайна-то не такая уж и секретная, как оказалось.

– Не совсем прямо вот точно такая, но нечто вроде того.

По мере углубления в мир будущего Спиридоныч всё больше распалялся. Ему нужно было всё и револьверы, и картечницы, и пулемёты. Потом пришло время Первой Мировой. Танки попервости его обескуражили:

– Ого! Это что за Змей Горыныч?

– Коля, это бронированная машина. Вся из железа, чтобы пули не пробили. Мы с тобой такую в Долгой Дубраве видели. Только старую.

– Хороша штука! Нам бы с десяток таких, и можно ляхов воевать.

Капец!

Всё что Николай видел, всему он моментально находил применение в современных ему реалиях. Линейные корабли, обладай таковыми царь-батюшка, не оставили бы ни единого шанса ни туркам, ни англичанам. Аэропланы – это, понятное дело, для разведки: сверху на супостатов поглядеть, а стратегические бомбардировщики… вы не поверите, индейцев бомбить. Ну, и от степняков тоже не помешают…

Да-а-а, не так я себе всё представлял. Не так.

Вот что ему индейцы сделали? И, опять же, ну, кто степняков – кочевников, между прочим – будет стратегической авиацией бомбить? Тут «крокодилы» нужны, или «аллигаторы». Хотя, какая разница? Всё равно ни тех, ни тех я сюда притащить не смогу. Да и нет их у меня. И не продаст никто.

Имелся у меня видосик один… ну, не один, конечно, но показать и одного достаточно. Так вот, показал я товарищу капитану ролик про пулемёт Калашникова. Ручной.

– Вот! Вот нам бы таких десятка два, а лучше три, мы бы тогда и степняков жить научили, и ляхам бы врезали!

– На счёт ляхов – не знаю, а про степняков ты прав. Есть, правда, одно НО… – я сделал паузу. – С сожалением вынужден констатировать факт твоей правоты по поводу денег.

Синюхин помрачнел:

– Договаривай, – хмуро проговорил он.

– И на два десятка-то не дадут, а уж на три и подавно.

– И сколько денег понадобится?

Я задумался. Нет, я уже решил, что эРПэКа (ручной пулемёт Калашникова) у меня будут стоить три тысячи золотых за каждый, ПэКа (пулемёт Калашникова) – четыре, ПэКаэМы (ПК модернизированный) – четыре с половиной, а «Печенег», буде удастся добыть, вытянет на все пять. Ибо торговать нужно с прибылью. Но…

Я решительно поднялся:

– Пойдём, – сказал я Николаю.

– Куда эт ещё, – удивился тот.

– В оружейку.

В оружейке я размотал один из ручных пулемётов.

– Ох, ты! – только и смог вымолвить Спиридоныч.

Он протянул руки, чтобы взять чудо техники, я протянул ему оружие и по привычке сказал:

– Не заряжен.

– Ох, ты! – повторил капитан. – Я только подумал, а ты уже один и привёз.

– Два, – поправил я, хотя, откуда он мог знать.

– Два-а-а???

– И ещё кое-что. Только об этом пока никому!

– Ну, так эта… оно… – чувства переполняли его и мешали связно говорить. – А Дмирть-Санычу?

– Пока и ему не стоит. Сам скажу.

– Ладно. А когда мы его попробуем?

– Дмирий-Саныча? – улыбнулся я.

– Да тьфу на тебя!!! Чё мелешь?! Этот, – он потряс пулемётом. – Пулестрел.

– Успеем ещё.

– Успеем? А кто говорил, будто времени совсем нет? – сощурился отец-командир.

– Ко-оля, – я протянул руки за пулемётом, но Синюхин тут же отступил на шаг.

– Обожди! А ежели Сухонин и впрямь один не справится? Тогда как?

– Тогда мы поедем. Сам же говорил.

– Не пробовамши? Так?

– Ко-оля, отдай пулемёт. С полковником мы поговорим. Обязательно. Может, уже завтра. А пока сие должно быть тайной, семью печатями мрака скрытой. Понятно?

– Ну, ежели только до завтра, тогда бери, – с этими словами он протянул мне оружие, совершенно не скрывая, как ему не хотелось с ним расставаться.

– И ещё, – произнёс я, принимая из рук ротного бессмертное творение Михаила Тимофеевича. – На стрельбище из него стрелять нельзя.

– Это ещё почему? – изумился Синюхин, но видимо, сообразив, с пониманием высказал догадку: – Тайна?

– Не только.

– А что ж ещё-то?

– Стреляет уж больно далеко. Как бы в кого не попасть.

– Далеко? Эт на двести саженей что ли?

– До трёх вёрст, – не особо надеясь, что мне поверят, сообщил я.

– Да иди ты! – замахал на меня руками Синюхин.

– По тому берегу стрелять можно.

Похоже, до капитана начало доходить:

– Ага. Попасть-то, может, и не попадёшь, а пуля-то долетит. Так?

– Точно. А пуля, она, как известно, дура: целиться на таком расстоянии без толку, но случайно кого-нибудь подстрелить очень даже можно.

– И как нам быть? – помолчав, спросил Спиридоныч.

– Возьмём струг, выплывем на середину Волги, и по какой-нибудь бестолковой лодчонке будем стрелять.

– На середину? Ты ж сам похвалялся, будто с этого берега до другого дострелить сумеешь. А с середины-то оно половчее выйдет. Как бы и впрямь не подстрелить кого ненароком.

– Коль, так мы же не поперёк реки стрелять-то будем, а вдоль. А там простор-то не на одну версту…

– Понял, понял, – он провёл рукой по лицу. – Ох, и хитёр ты, Андрюха!

– Что есть, то есть, – не стал отнекиваться я.

– Значит, до завтра?

– Ну, ты подожди, ещё не расходимся.

– Ещё что-то привёз? – сразу же насторожился капитан.

– Пойдём киношку покажу.

Мы посмотрели сюжет про пулемёт Калашникова. Тут мне пришлось объяснять, в чем, собственно говоря, разница, потому что сам ротный её так и не углядел. Вы, наверное, тоже не в курсе? Если коротко, то пулемёт Калашникова мощнее ручного пулемёта того же Калашникова. У ручного пулемёта калибр (калибр – это диаметр пули, попросту говоря, толщина) 5,45 милиметра, а у пулемёта – 7,62 мм. И дальнобойность, и бронепробиваемость у пулемёта выше. РПК по сути своей – просто обычный автомат, только ствол у него длиннее, и магазин не на тридцать патронов, а на сорок пять, это если рожок, а если диск, так тот аж на семьдесят пять. ПК и ПКМ (для непосвящённых – это одно и то же, в смысле, не парьтесь – всё равно не отличите), они чуток по-другому устроены, там уже не рожок, а лента заряжается, в коробе, и она аж на двести пятьдесят патронов бывает. Вот так вот.

Используя примерно такие аргументы, я постарался убедить своего ротного командира в превосходстве пулемёта Калашникова над его же ручным пулемётом.

– Пять сорок пять – это сколько? – поинтересовался Спиридоныч.

Я показал.

– Это кого ж такой крохопулькой убить-то можно? Курицу разве что.

Я снова, как смог объяснил про убойную дальность и бронепробиваемость.

– А вторая пулька… семь шисят пять, она сколько?

Я показал и её.

– Тоже не велика.

Тут я уже совсем разозлился и, чуть не с пеной у рта принялся доказывать, что дело тут не в том, большие у меня пули, или нет, а в том, что летят быстро и далеко. А из пулемёта ещё и часто. Кроме того форма самой пули тоже имеет огромное значение. В качестве аргумента мною был приведён факт большей дальности стрельбы из охотничьих двуствольных ружей. Против них Синюхин возражать не стал.

– Да пойми ты, Коля, ведь против конницы в степи пулемёты, они же гораздо эффективнее даже моих двустволок. В разы. В десятки раз эффективнее.

– Вот лучше бы ты их бы тогда и привёз! – заявил мне Синюхин.

– А я и привёз.

– Да ладно!!! А ну, покажи!

– Пошли.

После демонстрации оружия большей мощности, Синюхин вошёл в раж:

– А ещё сильнее чего-нибудь есть?

– Вообще или с собой?

– И так, и так.

– И да, и нет.

– Это как?

– Вообще есть, а с собой нет.

– А чего ж не привёз?

– Коль, ну, ты странный такой? Думаешь они в любом магазине продаются, заходи бери? Нет, брат, их абы кому и в руки-то подержать не дают, а чтоб продать… это вообще! – я махнул рукой.

– В магазине – это как?

Блин!!! Опять!

– Магазин – это у нас там, Коля, лавки торговые так называются. Понял?

– А в этих лавках только вот такие пулемёты продают, и всё?

Ага!!! Только их! Главное – деньги плати, не забывай!

– Да нет, конечно! У вас же здесь пушки в лавках не продают, вот и у нас тоже.

Зря я про пушки-то…

Пришлось показывать кино и про них.

Мы бы ещё долго так развлекались, но нас оторвал Данилыч, пришедший сообщить, что личный состав накормлен и готов к выполнению дальнейших… чего пожелаем.

– Токма подустали оне малясь.

Ну, бегать-то я и сам сейчас не собирался, а вот пострелять…

– Данилыч, хочешь из моей винтовки с трубой пальнуть?

Тот чуть не поперхнулся:

– Нечто и впрямь дозволите?

– Тогда командуй выдвигаться на стрельбище. Хотя, нет, – я вспомнил, что сам же его определил в старшины, и, значит, теперь это не его задача. – Постой. Русанова мне позови.

Пока весь личный состав группы драгунов специального назначения палил из «штатных» двустволок, Горшенев маялся без дела. Ему одному приказано было выдвигаться на стрельбище без оружия. Разгадка особой хитростью не отличалась. Поскольку господин полковник не соизволили покуда рассчитаться со мной за первую снайперскую винтовку, то вот пусть и остаются в неведении относительно факта появления второй. Ну, а мне самому и одной хватит. Поэтому моя проверенная будет лежать у меня дома, в то время как все будут думать, будто я её Горшеневу отдал.

В принципе я давно уже думал лучшего моего снайпера вооружить по-настоящему, вот случай и подвернулся. Существовала, правда, одна проблема… Вернее две, но решение для них производилось в одно действие. Итак, новая винтовка пока не пристреляна, это первая проблема, вторая – Горшенев пристреливать не умеет. Значит, что? Значит, придётся мне. Вот пока я её пристреливал, молодой драгун нервно расхаживал у меня за спиной.

Я закончил, подозвал Прова и объяснил, как стрелять из СВД. Все находившиеся на полигоне мишени, парень поражал с первого раза. Даже привыкшие к его меткости «ветераны» спецподразделения и те восхитились.

– Вашброть, Вы давеча и мне посулили с её пострелять, – напомнил о себе Данилыч.

– Конечно, конечно. Давай, Пров, заряди сержанту.

Фраза двусмысленная, но это там, в цивилизованном двадцать первом веке, а тут в архаичном восемнадцатом зубоскалить по этому поводу было попросту не кому.

Собственно говоря, пострелять из снайперской винтовки, я своему старшине предложил не по широте душевной. Из неё постреляли все, кто до этого отличился в меткости. Мне нужен был и второй снайпер, и «Вепря» тоже кому-то передать требовалось. На случай войны, естественно.

Лучший результат показал Бабкин. Значит, его и учить будем. А «Вепря»… его пока пускай Данилыч осваивает.

Глава вторая

Поставить в известность командира полка об усилении огневой мощи не получилось. Ватулин куда-то уехал дней на пять и, что не могло не радовать, увёз с собой Арефьева, оставив за себя Полозова. Решив, что вооружение пластунской группы – это только для прямого начальства, мы со Спиридонычем к ВРИО командира полка не пошли, а отправились сначала к своему комбату.

Степан Емельянович сходу об чём идёт речь не понял, поэтому обозвал на с дураками, но разрешение на использования плавсредств дал. Не совсем таких, как хотелось, но и это – хлеб:

– Струги без Полозова вам никто не даст. Да и он не даст, потому как не зачем. А вот барку… Да что барка?! Просто лодчонку побольше наймите, да и всё.

Синюхин вопросительно посмотрел на меня. А почему бы и впрямь не нанять? Да, точно! Одну наймём, а вторую купим. Куплю. Ведь если испытания пройдут успешно… А отчего бы им не пройти? Так вот, когда испытания завершатся, вторая лодка может уже и утонуть.

По пути в расположение я поинтересовался у Синюхина, не знает ли он, у кого мы можем нанять лодку человек на десять, так чтобы без экипажа.

– А почему так? – вопросом на вопрос ответил командир.

– Секретность, – напомнил ему я.

– А грести кто будет?

– У нас разве не кому?

– Народу полно. Но кого взять-то собираешься?

– Ага! Вот это уже по существу. Та-ак… Ну, мы с тобой – это раз…

– Но мы-то с тобой грести не будем, я надеюсь?

– Не надейся! – проговорил я с самым серьёзным выражением лица, на которое только хватило сил.

– Что, всё настолько секретно? – попытался проникнуться идеей ротный.

– Да расслабься ты! Шучу я.

– Понятно, – помолчав, произнёс Спиридоныч. – А ещё кто?

– Пеньков, Корягин, Кашин и Прокопов, – поразмыслив, перечислил я.

– А Прокопов зачем? Тоже грести?

– Нет, Коля, как раз они-то грести и не будут.

– Почему?

– Чтобы руки после гребли не тряслись. Они будут стрелять.

– Из этих? – не поверил Синюхин.

– Конечно. На то они и пластуны, чтобы из пулемётов стрелять, – заверил я командира.

– А грести тогда кто?

– Думаю, проверенных людей надо взять. Горшенев, Бабкин, Бабанов, Шапошников.

– Четверо?

– Мало?

– Ещё бы двоих, – задумчиво произнёс Спиридоныч.

– Тогда ещё Шушунин и Сорока.

– Да ты что?! Шушунин – карпорал, а Сорока – тот и вовсе вахмистр!

– Что с того?

– Да как же это? Вахмистр и грести?

– Что? Не по чину думаешь?

– У тебя, почитай, полутонг, а ты вахмистра на вёсла?

– А вот давай поспорим, что он сам согласится! – предложил я.

– Да не в жизнь!

– «Да не в жизнь» – это в смысле не согласится, или в смысле спорить не станешь?

– Не согласится!

– Что ставишь?

– А ты?

– А я Артикль поставлю.

– Какой такой Артикль ты поставить хочешь? – недобро сощурился капитан.

– Как какой? Я же себе копию сделал, чтобы читать. Вот её и ставлю.

– Переписал что ли? – не поверил Синюхин.

– Ну, типа да.

– Нет! – резко возразил капитан. – Ты Артикля вовсе не знаешь, так что сам читай! Паёк лучше поставь.

– А ты с чего взял, будто выиграешь?

– Не по чину вахмистру грести. Сержанту, и то не по чину, когда простых драгунов полно.

– Сержанту, говоришь? А вот поспорим, что и Ситный с Русановым грести согласятся?

Синюхин нахмурился:

– Чего-то ты задумал, а чего, никак в толк не возьму.

– Да расслабься ты, Коля, просто за возможность пострелять из такой штуки, сам Дерюгин грести будет, а тут всего лишь вахмистр.

– Что-то ты их уж больно дёшево ценишь.

– Ладно. Тогда ты стрелять не будешь.

– Это ещё почему? – взвился капитан.

– Потому что ты не гребёшь!

– Я – командир!

– Не-е-ет! – помотал головой я. – Командир группы – я. А тебя мы можем и вовсе с собой не брать. Тем более, что докладывать о результатах стрельб я должен Ватулину… Кстати, ты помнишь, что у нас даже батяня-комбат не в курсе новых поступлений. Ибо секретность!!!

Синюхин свирепо засопел.

– Ты хочешь, чтобы я тоже вёслами грёб! А вот хрен тебе!

С этими словами он развернулся и пошёл куда-то в другую сторону. В не известном мне направлении. В смысле, я не понял, куда он пошёл.

Ладно. Потом помиримся. Надо будет Данилыча на счёт лодок озадачить.

Мой старшина высказал некоторые опасения по поводу успешности фрахта лодок в ближайшие пару дней:

– Могёть и не сладиться, оно, вишь чё, суббота ведь завтра, а опосля и вовсе – неделя.

– Ты главное, Данилыч, попробуй, поспрашивай, может, кому-то деньги нужнее субботы. Нас четырнадцать человек будет, а если со Сметаниным, то пятнадцать. Надо чтобы все разместились. Ну, и груз кой-какой с нами будет.

– Поспрашивать оно, конечно, можно. За спрос денег не берут. А ента лодчонка, какую купить-то надо, она на сколь человек?

– Да хоть на одного, лишь бы на воде держалась. А лучше две таких, и верёвку саженей на двести, или даже триста. Вот.

– Толстую?

– Нет, лодку привязать.

– А пошто таку длинну?

– А мы по ней стрелять будем.

– По лодке?

– По ней.

– Эвон как! – удивился сержант и отбыл выполнять поручение.

А я поплёлся домой. Там меня Макарыч уже заждался, поди.

И не только он. Меня ждали все. Ну, ещё бы! Во-первых, всем хотелось посмотреть, как работает новый станок, а во-вторых… Во-вторых, они сделали «чудо-ружьё». И оно стреляло. Уже дюжину раз. Против трёх выстрелов в прошлый раз, это – несомненный прогресс. Точнее, против двух выстрелов. Тогда удалось произвести только два выстрела, на третьем ствол разорвало. А тут целая дюжина! И ствол цел.

Я тоже порадовался вместе с ними и велел стрелять, пока ствол снова не разорвёт.

– Эт пошто? – удивился хозяин мастерских.

– Это, Макарыч, для того, чтобы узнать, насколько выстрелов вашего творения хватит. А то вдруг дюжина – это и всё, а больше ни-ни…

– Понятно, – пробурчал тот. – Слыхал, Митяй? Иди, калечь фузею.

Все повернулись к жилистому мужику в кожаном фартуке. Тот тяжело вздохнул и с явной неохотой пошёл расстреливать насмерть совершенно новое ружьё.

Настала моя очередь. Станок подняли на стол, принесли генератор. И я их обоих запустил. По очереди, конечно.

Звук работающего генератора всполошил многих:

– Эт он чё… всегда такту рычать топериче будет? – поинтересовался молотобоец.

– Нет, Федюнь, бензин кончится, и замолчит, – пошутил в ответ я.

– Чего кончится? – вступил в диалог Савелий.

– Да успокойтесь вы, просто без вот этой хренотени, – я указал на генератор. – Станок работать не может. Пока, во всяком случае, – и включил станок.

О-о-о! Вот это уже совсем другой коленкор. Тут народец оживился и начал на разные лады выяснять, как это всё само крутится, да ещё так быстро? Я не стал рассказывать им про магнитные поля и бегающие по проводам волшебные электроны, просто сказал, что пока это не важно. И главная наша задача состоит не в копировании привода, а очень даже наоборот, в воссоздании всего остального: направляющих, суппортной пары, резцедержателя, патрона и задней бабки.

Вам, должно быть, эти слова ни о чём не сказали? Ничего страшного – вам же не нужно делать токарный станок своими руками, вот и не вникайте. В крайнем случае, купите, их сейчас всяких и разных, только деньги платите.

Да, а вот Макарычу и всем остальным мне пришлось подробно объяснять, что к чему. Я несколько раз останавливал и снова запускал станок, демонстрируя работу разных его узлов, даже какую-то железяку показательно обточить пришлось.

Вскоре опыты пришлось прекратить. Генератор довольно изрядно наполнил воздух в помещении выхлопными газами, и дышать стало трудновато. Несмотря на задымление, народ жаждал продолжения. Пришлось пообещать на завтра повторение демонстрации возможностей свежепривезённого оборудования. Правда, на завтра у меня ещё одно мероприятие запланировано. По сути, аналогичного содержания: демонстрация возможностей свежепривезённого вооружения. Успею. Да и не успею – тоже не беда, значит, станок на послезавтра отложим, только и всего. Пулемёты, они в нашем деле поважнее станков-то будут.

Но это всё завтра, а сегодня уже и отдохнуть не грех. К ужину ожидается появление Ефрема. Заберёт новую партию товаров, отчитается за старые, ну, и на следующий раз чего-нибудь закажет.

Наибольшим спросом пользовались пайки. В прошлый заход я не рассчитывал на них. В смысле, я не планировал их продавать, а совсем даже наоборот: собирался использовать их в интересах группы. На выходах. Но уж очень не по душе пришлась эта затея моим командирам. Кормить отборными «деликатесами» простых драгунов, да даже и не простых, все как один сочли невероятным расточительством. Кроме самих драгунов, естественно. Нет, в слух-то и они не одобряли, но их «протесты» звучали как-то неискренне.

Так вот, рассудив здраво, я принял предложение Ефрема, реализовать их в среде наиболее состоятельных людей. Напитки с «золочёными» этикетками также принесли немалую прибыль. Значит, так и будем действовать: все, что можно продать продадим, ну и, на складе в оружейке на один выход припасём. А то мало ли что.

Из Сызрани прислали деньги за проданные там бинокли. Просили ещё.

– Не иначе в Саратов повезут, стервецы! – усмехнулся Ефрем.

– Пускай везут, – ответил я. – Вещь не только в военном деле полезная.

– Ага! – поддакнул хозяин дома. – Вона здёздья на небе пощщытать, куда как ловчее.

– Не скажите, Михайло Макарыч, – не согласился с ним внучатый племянник. – Знаете же купца Пирожникова?

– Микулу Селяниновича-то? – вступила в разговор Настасья Петровна. – Скажешь тоже, Ефремка! Да хтошь яво не знат-то? Чай, известный сумасброд. Вина не пьёт, одни книжки читат. Как и не купец вовсе!

Ефрем усмехнулся и, обращаясь ко мне, произнёс:

– Оригинал он несомненный, это уж поверьте, Андрей Иванович. Так вот, имеется у него среди прочих одна страстишка: именно вот на звёзды и смотрит по ночам. Уж чего он там увидеть желает, полагаю, и сам не скажет. Но вот он, извольте видеть, тоже возжелал бинокль поиметь. Глянул в него туда-сюда, да и говорит: «Слабосильный он у Вас, моя зрительная труба не в пример лучше приближает!» Вот как!

– Ну, эт что! – пробасил Макарыч. – Рази хто ишшо акромя яво такой дурью-т балаваетси?! Труба у яво лучче? Ну, вот пущщай в яё и глядит! Чай, небось, деньжищ за трубу-то выложил поболе, чем за бинокуль.

Спрашивать, сколькикратная подзорная труба имеется в распоряжении у местного астронома, не имело смысла. Надо будет самому к нему сходить и глянуть. Глядишь, и телескоп ему какой-нибудь подгоню.

– А иголки, Андрей Иванович, шибко уж мелкие, – посетовал Ефрем. – Только под дорогую нитку подходят.

– А вона у Танюшки какие, поглянь-ка, – снова приняла участие в диалоге хозяйка. – Всяких привёз, да разноцветные какие! И таки, и таки! Всяки! Ты, Ефремка, спроси, можа и тебе привезёт.

– Привезти-то привезу, только не выгодно это. Лучше буду иголки покрупнее брать.

– Покрупнее – это хорошо. Крупные, они враз уйдут, – обрадовался купец.

Я вдруг представил, как Ефрем продаёт иголки. В розницу. И мне стало смешно.

– Ефрем, дружище, а кому ты их продаёшь? Иголки? – поинтересовался я.

– Коробейникам, – какбы удивился тот. – Кому ж ещё?

– А портным разным, типа Абрама Моисеевича?

Тот сразу сморщился:

– Им много не надо. Две-три возьмут и всё, им уже на год хватит.

Ясно. Ткани я возить не собирался. Да и не понимаю я ничего в тканях.

Затем разговор перешёл на мультитулы. Ефрем отсчитал Макарычу деньги, а тот выделил мою долю.

– Макарыч, ты смеёшься надо мной? – сам улыбаясь во весь рот, спросил я. – Ну, куда они мне, эти копейки?

– Копейки, не копейки, а всё одно: уговор он подороже денег-то будет. Сговорились, что тебе с кажного пятак идёт, вот и бери. А я тебе ишшо по три рубли за день должон, да за станок-то опять же. Вот и бери. Копейка, она, вишь чё, рубь бережёт. Не хватит одной, и рубь не целый.

Нда! А то у меня денег нет! Я тут думаю, как завод построить, а мне жалование выдать пытаются.

Ефрем о чём-то задумался, а потом с энтузиазмом выдал:

– А ведь если вот эдакий прирост капитала и в следующий раз выйдет, то по всему батюшка во вторую гильдию записаться сможет. Мы тогда уже расшиву свою возьмём, и на Казань сходим, и на Нижний, да и на сам Новый Город.

– А у Вас, что, нету расшивы? – удивился я.

– Была, да потопла позатот год, – ответил за Ефрема Макарыч. – А без расшивы кака ж Казань?

Ефрем посерьёзнел:

– Можно и без расшивы.

– Ну, эт токма на паях разве с кем, – развёл руками Макарыч.

– А хоть бы и на паях, – серьёзно ответил купец.

– А чего ж тогда не пошёл? – с лёгкой ехидцей поинтересовался хозяин дома.

– А я и пошёл, – не сдавался Ефрем.

– На Сызрань-то?

– А чем в Сызрани не торг? – парировал Крикунов-младший.

– Эк ты сравнил! То Сызрань, а то Казань! Она, брат, подальше будет. Туда так запросто не сходишь.

– Не с чем было в Казань-то, вот и не пошёл, – признал Ефрем.

– А нынче? Нынче-то есть с чем?

– Да.

– Ну, а раз есть, так и шёл бы. В акурат до холодов раза два обернёшься.

Или я чего-то не понимаю, или у нашего друга Ефрема какие-то проблемы.

– Ефрем, – обратился я к нему. – А что мешает купить расшиву прямо сейчас?

Он посмотрел на меня, как бы оценивая, говорить или не говорить:

– Так ведь гильдия-то у нас с отцом только третья. Чтобы свою расшиву по Волге водить, вторая надобна.

– Если я тебя правильно понимаю, то вам с отцом сейчас не хватает оборотного капитала, так?

– Верно понимаешь. Мы тогда многого лишились. И своё везли, и чужое, в долг взятое.

Купец помрачнел, словно опять вернулся в те времена, но вот в глазах его будто искра вспыхнула:

– Ну, да ничего! Вон уже как поднялись. Скоро опять в былую силу войдём!

– Ох, скорей бы уже! – воскликнула Настасья Петровна. – Шибко я за вас сердешных переживаю! Вот ведь судьба-то какая! Чуть в одночасье по миру не пошли.

– Да ты что несёшь, старая? – накинулся на неё муж. – Где ж это они по миру-то пошли? Дмитрий Семёныч-то купец хваткий, и Ефренка вона, видать в него пошёл. Не пропадут!

Потом какие-то, похоже, мрачные мысли заставили старого мастера замолчать. Я совсем уже собрался предложить Ефрему денег для расширения бизнеса, как вдруг Макарыч неожиданным образом повернул разговор совершенно в другую сторону:

– Эт, не то что мы с тобой, горемычные, – произнёс он, обращаясь к жене.

Чего это он? Но подобная постановка вопроса заинтересовала не только меня:

– Ты что ж это, старый? С чего это мы с тобой горемыки-то? – всполошилась хозяйка дома. – Нечто худо дела-то идут? Вона смотри, как подниматься-то начал.

– Это что, – махнул рукой Макарыч. – Эт ты верно сказала про меня – старый. Вот помру, кому всё? Не Антипке же. Тот махом всё по ветру пустит.

– Эт верно, – Настасья Петровна тоже пригорюнилась. – Зятёк-то у нас умишком не вышел. Не в отца-покойника… – но тут она воспряла духом, словно внезапно нашла решение: – А Андрей Иванович что? Вон он какой оборотистый, да и на придумки разные горазд. На Танюшке нашей женится, вот тебе и наследник!

Ух ты! Вот это поворотец!

– И то верно, – оживился Макарыч. – Ты, Андрей Иваныч, нам и так не чужой, а ежели на Татьяне женисси, так и вовси – родня. Вот, стало быть, тебе заводик-то и откажу. Что скажешь?

А ведь всё начиналось с совсем безобидных вещей – с роста капитала семейства купцов Крикуновых. Вот скажите мне, как, как, чёрт возьми, можно перейти от вопросов приобретения водного транспорта к необходимости моей женитьбы на… На хорошей в сущности женщине, но я же не собирался! И поводов, вроде бы никаких не давал. Вообще про такое не думал! Или думал? Да если даже и думал, то не вслух, и только чисто гипотетически. А тут вот это всё без меня уже обсудили.

Стоп! Не с таких уж они и сильных козырей зашли. Есть чем отбиться!

– Подождите! А как же ваш сын? Разве не он наследует всё ваше имущество? Или вы думаете, что он не захочет заняться семейным бизнесом? В смысле делом.

Я ждал разъяснений от Макарыча, но вместо него ответила Настасья Петровна:

– Да куды ж ему? Он же нонче на фицера икзамин держать будет. А он – Стёпка-то – толковый у нас, он выдержит. Во-о-от… А там, глядишь, и в дворянство возведут. Можа, тодыть из дворянок себе жену-то найдёт. Али графиню каку…

Вот так значит? Выходит, сыночку, который покуда ещё только сержант, уже графиню в жёны прочат, а мне, который уже поручик, чего попроще сгодится. Получается так.

– Ты чего, старая, мелешь? – разозлился на жену глава дома Тимониных. – Стёпка-то – он ишшо когда в офицеры-те выйдет, да ишшо выйдет ли, а наш Андрей Иваныч уже, вишь, сам скоро в дворяны… – и осёкся.

Опа на! Даже делать ничего не пришлось. Сами за меня всё ответили.

В повисшей тишине нервный вздох Татьяны прозвучал как всхлип, и она быстро поднявшись из-за стола, убежала к себе.

Это «Сватовство гусара» – комедия, а вот сватовство драгуна обернулось настоящей драмой и крушением надежд, по крайней мере для невесты.

Как говорится, вечер переставал быть томным, и его надо было как-то завершать. По возможности, на оптимистической ноте:

– Ты, Михал Макарыч, не сегодня же, думаю, помирать-то собрался? – с лёгкой улыбкой поинтересовался я.

– Нет, не сегодня, – мрачно проговорил он.

– Вот и славно, – произнёс я вставая. – Значит, время у нас есть. Скумекаем чего-нибудь на счёт твоего заводика. Не кручинься.

Я тоже ушёл к себе. Понятное дело, весь разговор с наследством затевался не из-за завода, который лично я бы назвал просто большой мастерской, а очень даже из-за Татьяны. Но вариант, когда без меня меня женили, он не пройдёт. Я вам не субъект какой-нибудь, у меня тоже в душе свой жанр имеется… Так, кажется, в фильме «Свадьба» жених будущему тестю ответил. Вот и у меня тоже свой жанр есть, и очень даже оригинальный. Надо его только продумать получше.