Машенька. Подвиг

Раньше читала оба текста – Машеньку и Подвиг – как истории таких судьбой хранимых избалованных мужчин. Оба относительно молоды, счастливо избежали революционной мясорубки, потеряли свое привилегированное положение, но сохранили жизнь, образование, даже некоторый комфорт. Упиваются сменой настроений, грустью; неспешно перебирают возможности чем заняться, никаких четких планов на жизнь, любят как-то тоже в пол-силы…А теперь потеря своей страны воспринимается совсем по-другому. Невозможность вернуться домой, невозможность прежней жизни (а что еще у них в ближайшем будущем, мы знаем, а они еще нет), не просто перемена места, не релокация – а именно крах жизни, какой ты ее знал. Какой смысл что-то планировать, быть кому-то преданным, к чему-то стремиться. Полная апатия и жизнь одной неделей. Кто ж знал, что эмигрантская литература так снова зазвучит

Ну вообще-то скучно… Дремала над книгой, тщетно надеясь на какую-нибудь изысканную внезапность ( что в моих отношениях с Набоковым уже не раз случалось ). В результате липковатый полусон сменился грустью, грустью такой, что морщишься. Что было приятно, так это то, как необычайно тонко, достоверно и потрясающе описан процесс воспоминаний. Дорогих, хрустальных, самых ценных, лёгких, как кружево. Слова автора порождали где-то в груди тепловатую струйку собственной ностальгии… Воспоминания, призраки прошлого – главная тема книги. И Машенька – всего лишь их символ, оплот того прекрасно-безвозвратного…Бывают такие мгновения, когда все становится чудовищным, бездонно-глубоким, когда кажется так страшно жить и еще страшнее умереть. И вдруг, пока мчишься так по ночному городу, сквозь слезы глядя на огни и ловя в них дивное ослепительное воспоминание счастья, – женское лицо, всплывшее опять после многих лет житейского забвенья, – вдруг, пока мчишься и безумствуешь так, вежливо остановит тебя прохожий и спросит, как пройти на такую-то улицу – голосом обыкновенным, но которого уже никогда больше не услышишь.

"Главным действующим лицом романов… является память"Тонкие нити памяти пронизывают «Машеньку», путешествуют по Европе в «Подвиге»Два таких разных рассказа, и оба вызывающие такие смутные чувства. Немного непривычно было читать Набокова после «Лолиты» и «Камеры обскура». После таких европейско-американских книг перейти к такой русской литературе. Хотя действия происходят всё так же в Европе, однако ж окружены они таки русским духом."Машенька" по сравнению с «Подвигом» казалась такой легкой, такой тоскливой. И прощание с ней было тяжелым, как и всякое прощание с человеком. Просто сесть в поезд и уехать. Как же это наверно приятно. Однако ж, перед этим надо отпустить. Отпустить всех тех, кого мы стараемся удержать, всех тех кто ранит только тем, что всплывает в памяти.Приступив же к «Подвигу» было как-то сложно переходить от страницы к странице, и мне казалось, что зря я взялась за этот рассказ, что тем самым отобью всякую нарастающую любовь к Набокову. И однако ж такой конец. Но до конца было далеко. А в начале был Крым. И прелесть какая же. Я читала и видела всё о чем писал автор. И прям захотелось тут же сорваться и поехать домой(потому что именно в Крыму мой дом) и наблюдать всю ту красоту, о которой пишет автор.А потом череда событий, людей, стран. И казалось таким бессмысленным все это. Так же как и бессмысленной иногда кажется отчаявшемуся землянину жизнь. И в конце..Ах. Лишь вздохи, и восхищенные глаза.И отчаянье, накопившееся в процессе прочтения. Отчаяние от того, что все быстротечно. От того, что мы имеем лишь свою память. Память о давно ушедшем.