От власти идеи – к идее власти. Из истории Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

Институт К. Маркса и Ф. Энгельса (1921–1931)

Создание, становление и развитие

В июне 1918 года по инициативе М. Н. Покровского и М. А. Рейснера в Москве была образована Социалистическая академия – первое советское научно-исследовательское учреждение гуманитарного цикла. Она должна была пропагандировать учение марксизма, бороться с враждебными идеологиями, готовить марксистские кадры преподавателей и исследователей по общественным наукам. Председателем Академии стал видный историк-марксист М. Н. Покровский. Действительными членами Академии были избраны В. Д. Бонч-Бруевич, И. И. Скворцов-Степанов, А. В. Луначарский, М. Н. Павлович-Вельтман, Н. К. Крупская. В состав Академии были включены также известные деятели международного социалистического движения – Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Юлиан Мархлевский и др. Этим актом подчеркивалось международное значение созданного в России марксистского научного центра.

Торжественное открытие Социалистической академии состоялось 1 октября 1918 года. Подготовкой специалистов по общественным наукам занималось социально-историческое отделение. В программе обучения были следующие дисциплины: теория марксизма, исторический материализм, история революций и рабочего движения. Курсы по этим предметам читали В. П. Волгин, И. И. Скворцов-Степанов, М. Н. Покровский, Н. М. Лукин, Ю. М. Стеклов и др.⁴⁸

Если в первый год своего существования Социалистическая академия представляла собой преимущественно учебно-просветительное заведение, то в ноябре 1919 года по инициативе Д. Б. Рязанова в ее составе появились научно-исследовательские кабинеты. Среди них были кабинеты, которые занимались исследованием теории и практики марксизма, философии, политэкономии, истории отдельных стран. 8 декабря 1920 года ЦК РКП(б) поручил Рязанову на базе кабинетов Соцакадемии создать первый в мире музей Карла Маркса⁴⁹. Но Рязанов внес встречное предложение: расширить функции музея и превратить его в научно-исследовательское учреждение по марксизму. 11 января 1921 года Оргбюро ЦК РКП(б) постановило: «Назвать музей Институтом К. Маркса и Ф. Энгельса, организовав его как автономное учреждение при Социалистической академии»⁵⁰. К новому научному учреждению отошли пять кабинетов академии и соответствующая часть библиотеки. В июле 1922 года президиум ВЦИК вывел Институт К. Маркса и Ф. Энгельса из состава Социалистической академии, оставив его в своем ведении. После образования Советского Союза новое научное учреждение действовало под эгидой ЦИК СССР. Его предназначение определялось следующим образом: «Институт К. Маркса и Ф. Энгельса представляет собой научно-исследовательское учреждение, ставящее себе целью создать хорошо оборудованную лабораторию, в которой научный исследователь мог бы при наиболее благоприятных условиях изучать генезис, развитие и распространение теории и практики научного социализма, как он был создан и сформулирован Марксом и Энгельсом; конечной целью его является поддержка и содействие научной пропаганде марксизма»⁵¹.

Понадобилось немало усилий и времени для того, чтобы найти подходящее помещение, отремонтировать его, оборудовать для научно-исследовательской работы и хранения книжных и архивных фондов, музейной экспозиции. В ноябре 1921 года Институт получил бывший двухэтажный особняк князей Долгоруких по адресу Малый Знаменский переулок, дом 5.

В создании и становлении этого первого в мире научного центра по марксоведению огромная роль принадлежит его директору Рязанову. Давид Борисович Рязанов (Гольдендах) (1870–1938) – один из старейших участников революционного движения в России. Наряду с практической партийной работой с молодых лет он увлекся изучением марксизма. Неоднократно выезжал за границу для более близкого ознакомления с идейными течениями в международной социал-демократии. После поражения Первой русской революции Рязанов в Берлине и Лондоне работал над историей I Интернационала, выпустил два тома литературного наследия Маркса и Энгельса. Зарекомендовал себя как один из лучших знатоков марксизма. Тогда же он опубликовал две исторические работы, вызвавшие большой интерес у российских социал-демократов: «Англо-русские отношения в оценке К. Маркса» и «К. Маркс и русские люди сороковых годов». В 1917 году вступил в большевистскую партию. После Октябрьской революции Рязанов активно работал в профсоюзном движении, читал лекции в Свердловском университете, руководил Главным управлением архивным делом, был членом президиума Социалистической академии. Поэтому совершенно не случайно, что директором Института Маркса и Энгельса стал именно Рязанов. На этом посту в полной мере раскрылись его выдающиеся природные данные – неиссякаемая энергия, организаторский талант.

Заместителем директора по научной части был назначен философ А. М. Деборин, заместителем директора по административно-хозяйственным вопросам – С. Ф. Васильченко. 12 июня 1924 года при директоре Института был образован Совет. Помимо членов дирекции в Совет вошли известные партийные, советские работники и деятели Коминтерна: Н. И. Бухарин, В. М. Молотов, А. С. Енукидзе, С. И. Сырцов, И. М. Варейкис, Бела Кун, Клара Цеткин, Август Тальгеймер⁵². Через месяц, а именно 11 июля 1924 года, ЦИК и СНК Союза ССР приняли совместное постановление «Об Институте К. Маркса и Ф. Энгельса». В нем определялся статус ИМЭ как единственного на территории СССР государственного хранилища всех оригинальных документов, имеющих непосредственное отношение к деятельности Маркса и Энгельса и к изданию их произведений. Институту предоставлялось право изъятия упомянутых оригинальных документов из всех государственных учреждений СССР. Книжные палаты всех союзных республик обязаны были передавать Институту по одному экземпляру всех поступающих к ним изданий сочинений Маркса и Энгельса, всех печатных трудов по вопросам марксизма и марксоведения, а также изданий по социально-экономическим, историко-революционным и другим вопросам, входящим в круг научной деятельности ИМЭ.

На ИМЭ возлагалась ответственная задача издания полного собрания сочинений Маркса и Энгельса. Не снималась с Института и первоначальная установка – быть пропагандистом идей марксизма в широких рабочих и крестьянских массах через устройство музея. Учитывая, что комплектование книжных, архивных и музейных фондов ИМЭ будет осуществляться за счет приобретений и в стране, и за границей, постановление освобождало Институт от таможенных пошлин за получение зарубежных книг и материалов⁵³.

В соответствии с этим постановлением в структуре ИМЭ было создано четыре отделения: архив, библиотека, музей, издательство. Архив собирал и хранил, во-первых, подлинные рукописи, письма, заметки, наброски и другие материалы; во-вторых, фотокопии с оригинальных рукописных материалов, хранящихся в зарубежных архивах; в-третьих, подлинники и фотоснимки опубликованных исторических источников, представляющих большую научную ценность. Библиотека комплектовала литературу, имеющую отношение к марксоведению в целом. Это значило, что собирались книги, брошюры, статьи, посвященные не только жизни и деятельности Маркса и Энгельса, но и тем научным вопросам, которыми они занимались. Особое внимание уделялось приобретению книг, которые цитировались или упоминались в трудах Маркса и Энгельса. Музей собирал вещественный и изобразительный материал и готовил экспозицию для открытого посещения и осмотра. Однако музей не был открыт. Предоставленное для музейного отделения здание (Малый Знаменский пер., д. 3) долго не освобождалось от жильцов, и оно требовало ремонта и переоборудования.

Одновременно с вопросами обустройства дирекция Института решала кадровую проблему. Специфика учреждения была такова, что требовались сотрудники со знанием иностранных языков. Таких людей было очень мало, особенно среди членов большевистской партии. Поэтому Рязанов получил официальное разрешение принимать на работу не обязательно коммунистов⁵⁴. Это дало возможность директору комплектовать штаты научных сотрудников за счет беспартийных, а также бывших членов небольшевистских партий. Через Коминтерн к работе в Институте привлекались и иностранцы. Для Рязанова определяющими качествами работника являлись профессиональная философская, экономическая, историческая подготовка, владение хотя бы одним из трех иностранных языков (немецким, французским, английским), на которых в основном писали и публиковали свои труды Маркс и Энгельс. Организационно-распорядительному отделу ЦК партии было поручено составить список работников для ИМЭ и внести его на утверждение Секретариата. Такая кадровая политика вполне соответствовала установке Ленина на привлечение старых, «буржуазных» специалистов к советской работе. Тем не менее вопрос о достаточном количестве необходимых научных работников всегда оставался для Института окончательно не решенным.

Несмотря на то, что Институт Марка и Энгельса находился в ведении ЦИК СССР, Центральный комитет партии не оставлял ИМЭ без своего внимания и оказывал значительное содействие в его работе. В постановлении ЦК ВКП(б) от 14 июня 1929 года отмечалось, что создание Института, ставшего единственной в мире научной лабораторией по марксоведению, истории социализма и классовой борьбы пролетариата, «есть крупнейшее достижение партии и рабочего класса СССР»⁵⁵. К этому времени в основном было завершено организационное строительство, определены рамки дальнейшего развития Института, созданы все необходимые условия для издания сочинений Маркса и Энгельса и подготовки исследовательских трудов. Однако, отмечалось в постановлении, темп изданий сочинений Маркса и Энгельса задерживается, исследовательская работа все еще недостаточно развернута, слабо ведется популяризация учения Маркса и Энгельса в партийных массах и среди рабочих в Советском Союзе и в других странах. В постановлении делался вывод о слабой связи Института с широкой научно-партийной общественностью.

Для того чтобы ИМЭ на деле стал основным центром издательской, исследовательской, популяризаторской работы в области марксоведения, ЦК ВКП(б) дал следующие директивы: а) продолжать пополнение книжных и архивных фондов, расширяя свои международные связи; б) к 1932 году закончить выпуск 27-томного русского издания собрания сочинений Маркса и Энгельса; в) приступить к подготовке собрания избранных сочинений Маркса и Энгельса на русском языке в массовом дешевом издании; г) ускорить темпы издания международного полного собрания сочинений Маркса и Энгельса, обеспечивая выпуск не менее четырех томов в год; д) приступить к изданию собрания избранных трудов Маркса и Энгельса на разных языках; е) разработать план издания классиков социализма, в первую очередь – великих утопистов; ж) продолжать издание отдельных крупных произведений Маркса и Энгельса с необходимыми комментариями для нужд вузов; з) издать тематические циклы из сочинений Маркса и Энгельса, например, Маркс и Энгельс о диктатуре и демократии, о государстве, о тактике и стратегии пролетариата и пролетарской революции и т. д.; и) готовить для марксистской общественности доклады по важнейшим вопросам марксоведения, истории классовой борьбы пролетариата; к) периодически созывать совещания марксоведов.

Для выполнения поставленных задач нужны были дополнительные резервы. ЦК поручил структурам партийного аппарата в ближайшее время командировать для постоянной работы в ИМЭ не менее 10 квалифицированных научных работников из числа коммунистов. Следовало черпать новые научные силы в рядах зарубежных коммунистических партий. ЦК считал нужным, чтобы слушатели соответствующих отделений Института красной профессуры, Комакадемии проходили практику в научных кабинетах ИМЭ. В дальнейшем выпускники этих учебных и научных заведений могли пополнить штаты Института Маркса и Энгельса.

В этом документе явно видна линия на усиление влияния партийной ячейки в общественной жизни института. В нем был специальный пункт, обязывающий сотрудников-коммунистов активизировать свою политическую работу и создать обстановку, обеспечивающую рост коллективности в научно-производственной деятельности ИМЭ⁵⁶.

Особое внимание к работе Института Маркса и Энгельса со стороны партийных и советских органов объяснялось не только обширными планами и ответственностью задач, но и политической ситуацией в стране. Конец 20-х годов характеризовался обострением классовых противоречий, борьбой против реформизма в рабочем движении и оппортунизма в секциях Коминтерна. Эта борьба требовала глубоких знаний произведений основоположников научного коммунизма и умения использовать марксизм в новых условиях. Знание марксизма было острым оружием во внутрипартийной борьбе. А опыт политического противостояния сталинского большинства и оппозиционных фракций в ВКП(б) показал, что оппозиционеры в ряде случаев были теоретически лучше подготовлены, чем коммунисты, отстаивающие генеральную линию партии. Поэтому ЦК ВКП(б) стремился к тому, чтобы Институт Маркса и Энгельса глубже вникал в текущие политические проблемы страны, а не замыкался в академических стенах.

28 июня 1929 года Президиум ЦИК СССР принял «Положение об Институте К. Маркса и Ф. Энгельса». Этот документ, по сути дела, утвердил уже сложившуюся организационную структуру, органы руководства и управления, основные задачи и особые права. Новым моментом в нем был перенос центра тяжести с собирательской и издательской деятельности на научно-исследовательскую. Поэтому первый пункт положения гласил: «Институт К. Маркса и Ф. Энгельса является высшим всесоюзным научно-исследовательским учреждением, основные задачи которого составляют: 1) изучение генезиса развития и распространения марксизма и 2) изучение истории пролетариата и его классовой борьбы»⁵⁷. Далее шла расшифровка этих задач: а) изучение и содействие изучению марксизма; б) изучение и содействие изучению истории международного рабочего и коммунистического движения; в) научная пропаганда марксизма среди широких трудящихся масс. При этом собирательская деятельность не приостанавливалась, а издательская работа еще более расширялась за счет выпуска книг, охватывающих историю пролетариата, его классовой борьбы, историю политических учений, и за счет выпуска журналов и сборников по вопросам изучения марксизма.

В свете новых задач уточнялся состав научных подразделений. Первой структурой стала научно-исследовательская часть. Она состояла из 13 кабинетов, каждый из которых изучал ту или иную проблему истории марксизма, рабочего и коммунистического движения в отдельных странах:

а) кабинет К. Маркса и Ф. Энгельса;

б) кабинет истории I и II Интернационалов;

в) кабинет философии и истории наук;

г) кабинет политической экономии и истории экономических отношений;

д) кабинет социологии и истории общественных форм;

е) кабинет истории права и политических учений;

ж) кабинет истории социалистических и коммунистических учений;

з) кабинет истории революционных движений и классовой борьбы пролетариата германских и скандинавских стран;

и) кабинет истории революционных движений и классовой борьбы пролетариата во Франции и Бельгии;

к) кабинет истории революционных движений и классовой борьбы пролетариата южно-романских стран;

л) кабинет истории революционных движений и классовой борьбы в Англии и англосаксонских странах;

м) кабинет истории международной политики;

н) кабинет истории марксизма в России и славянских странах.

Кроме того, в структуре ИМЭ были библиотека, которая комплектовалась по кабинетному принципу, архив, музей, биобиблиографический и справочный отделы, редакционный отдел, состоявший из двух подотделов (издания на русском языке и издания на иностранных языках), управление делами.

В «Положении» зафиксированы особые права Института как единственного на территории СССР государственного хранилища всех оригинальных документов, имеющих непосредственное отношение к деятельности Маркса и Энгельса и к изданию их произведений. Институт освобождался от всех досмотров, таможенных пошлин и сборов при получении материалов из-за границы, а также мог беспрепятственно отправлять за рубеж печатные и рукописные произведения⁵⁸.

В «Положении» отсутствовала оценка деятельности Института. 9 февраля 1930 года Культурно-просветительный отдел ЦК ВКП(б) принял постановление «О выполнении Институтом К. Маркса и Ф. Энгельса решений ЦК ВКП(б)». В нем констатировалось, что Институт справился с поставленными партией задачами, выполнив план издания произведений Маркса и Энгельса с некоторым превышением. К этому времени были выпущены четыре тома сочинений на русском и три тома – на немецком языках. В производстве находилось 18 томов русского и 8 томов немецкого изданий, которые должны были выйти из печати к концу 1930 года. Все же ЦК партии считал, что темпы издания должны быть ускорены с тем, чтобы «приравнять по степени ударности издание работ Маркса-Энгельса к изданию сочинений Ленина»⁵⁹.

Перед ИМЭ ставилась новая задача: в течение ближайших трех лет осуществить 20-томное «народное издание» на немецком языке. Для этого необходимо было укрепить кадровый состав Института, о чем уже принималось решение, но оно не было выполнено. Серьезное нарекание было высказано в адрес Государственного издательства (ГИЗ), которое вело «недопустимую политику тиражей» в отношении массового издания сочинений Маркса и Энгельса. Речь шла о сериях «Библиотека марксиста» и «В помощь партучебе». ГИЗу было предложено обеспечить бесперебойное издание как сочинений Маркса и Энгельса, так и массовых изданий.

Учитывая, что работа музея ИМЭ не была налажена из-за отсутствия надлежащего помещения, Институт получил бывшую Щукинскую галерею с таким расчетом, чтобы к началу следующего учебного года развернуть там экспозицию для студентов вузов Москвы.

Работа Института находилась под контролем двух органов: ЦК партии и ЦИК СССР. При наличии общей для обеих вышестоящих структур цели содействия работе ИМЭ каждая имела свою сферу попечительства. Через месяц после партийного постановления Президиум ЦИК заслушал отчетный доклад директора Института Рязанова. В постановлении по его докладу отмечалось, что развитие Института Маркса и Энгельса происходило быстро и успешно, что выпущенные сочинения являются крупным вкладом в марксистскую литературу. Далее ЦИК указал, что деятельность Института слабо связана с научной общественностью. Следствием этого явилось неполное использование его научных богатств, слабое развертывание вокруг Института углубленной исследовательской работы, недостаточно широкое распространение и популяризация сочинений Маркса и Энгельса и задержка изданий их сочинений.

Таким образом, Институту предъявлялась претензия в том, что он отгородился от научной общественности, превратился в замкнутое учреждение. Если такое положение раньше устраивало руководство страны, то к началу 30-го года следовало расширить прежнее понимание роли Института. Постановление объясняет, почему это необходимо сделать: «Президиум ЦИК считает необходимым, чтобы в настоящий период обострения классовой борьбы, усиленного развития в СССР научной деятельности, в частности в области общественно-экономических наук, и роста научных кадров Институт максимально использовал все возможности, чтобы стать основным центром исследовательской и популяризаторской работы в области марксоведения»⁶⁰. Для этого Институту было рекомендовано периодически созывать совещания марксоведов для сплочения вокруг ИМЭ специалистов всей страны, растить новые кадры исследователей марксизма, стимулировать исследовательскую работу, ускорить работу по развертыванию музейной экспозиции. Более того, значительно расширялся издательский план. Помимо 27-томного русского издания Институт должен был готовить выпуск избранных сочинений на русском языке и на языках народов СССР.

Одна из труднейших проблем, стоявших перед руководством Института – подбор научного персонала. Специалистов-марксоведов в стране были единицы. Требовались научные сотрудники разного профиля: экономисты, философы, юристы, историки, библиотечные и музейные работники, архивисты с обязательным знанием иностранных языков, а также профессиональные переводчики, специализировавшиеся в области общественных наук. Рязанову удалось создать высококвалифицированный коллектив сотрудников, способных решать комплекс задач, стоявших перед Институтом Маркса и Энгельса. Среди них были: Г. К. Баммель, В. П. Волгин, Э. Л. Гуревич, А. М. Деборин, С. Б. Кан, М. О. Косвен, Е. А. Косьминский, Н. М. Лукин, И. К. Луппол, Н. Проферансов, Д. И. Нечкин, Ф. Потемкин, И. И. Рубин, О. Б. Руммер, Я. Э. Стэн, В. А. Тер-Ваганян, Ц. С. Фридлянд, А. Д. Удальцов и др. В ИМЭ в разные годы работали иностранные исследователи: немцы Г. Брандлер, П. Дюваль, А. Тальгеймер, Ф. Шиллер, К. Шмюкле, М. Филинг, австрийцы Р. Наглер, И. Менхен-Хелфен, венгры Э. Цобель, Г. Лукач, француз П. Паскаль, болгарин Х. Кабачиев и др.⁶¹ Тем не менее дефицит научных кадров так и не был преодолен.

Благодаря изданиям произведений Маркса и Энгельса работа Института получила широкую известность в среде научной общественности в Советском Союзе и за рубежом. ИМЭ стал местом паломничества политических и общественных деятелей, ученых, писателей, журналистов. Здесь побывали И. В. Сталин, М. И. Калинин, Максим Горький, ряд известных деятелей Коминтерна. Исследователи могли свободно пользоваться библиотекой и архивом Института, а после открытия музея число посетителей ИМЭ еще более возросло.

Два примечательных события привлекли особое внимание к Институту со стороны научной общественности. Первое – избрание Рязанова в 1929 году действительным членом Академии наук СССР. В этом факте выразилось признание его выдающихся заслуг и успешной работы руководимого им Института. Второе – в марте 1930 года Рязанову исполнилось 60 лет. Этот юбилей был отмечен публикациями в прессе. Статья в «Правде» называлась «Неутомимый борец за революционную марксистскую науку»⁶². Юбиляр получил массу приветствий и поздравлений. ЦК ВКП(б) отмечал большие заслуги Рязанова перед партией и мировым рабочим движением в деле собирания и разработки драгоценного литературного наследия Маркса и Энгельса. Директору Института указывалось, что главная задача – «вести непримиримую борьбу против всех и всяких опошлителей революционного наследия Маркса-Энгельса-Ленина». В связи с 60-летием Рязанов был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Коллеги Рязанова выпустили сборник «На боевом посту»⁶³, посвященный знаменательной дате. Это был апогей признания заслуг Института и его бессменного директора со стороны руководства партии и страны.

Собирание научной литературы и рукописей

Первая проблема, стоявшая перед Институтом, заключалась в том, чтобы создать научную базу для изучения и публикации трудов Маркса и Энгельса. Под руководством Рязанова Институт развернул широкую деятельность по розыску, собиранию, хранению и обработке печатных изданий и рукописных материалов Маркса, Энгельса, деятелей международного социалистического движения. Это была работа необычайной трудности. Достаточно сказать, что в 1919 году в таком научном учреждении, как Социалистическая академия, не было полного комплекта сочинений Маркса и Энгельса, изданных в конце XIX и начале ХХ столетия⁶⁴.

Необходимость наличия таких документов в Институте подтверждается запиской Ленина Д. Б. Рязанову от 2 февраля 1921 года: «Есть ли у Вас в библиотеке коллекция всех писем Маркса и Энгельса из газет? и из отдельных журналов? …Есть ли каталог всех писем Маркса и Энгельса? Нельзя ли мне его взглянуть на недельку, т. е. каталог?»⁶⁵. В тот же день Ленин послал Рязанову книжечки с выдержками из писем Энгельса и просил его узнать, откуда взяты подчеркнутые цитаты. Он спрашивал также: «Было ли и где это напечатано полностью?.. Если было, нельзя ли найти и получить?». Далее Владимир Ильич дал рекомендацию по комплектованию писем Маркса и Энгельса посредством закупки подлинников или фотокопий у лидера Социал-демократической партии Германии Шейдемана и других. Затем спрашивал: «Есть ли надежда собрать нам в Москве все опубликованное Марксом и Энгельсом?»⁶⁶.

В 1921 году в России было всего восемь писем-автографов Маркса⁶⁷. Положение осложнялось тем, что литературное наследие основоположников марксистского учения находилось за границей. Работа по комплектованию книжных и архивных фондов проводилась одновременно как в России, так и за рубежом. Принцип отбора литературы и документов соответствовал кругу задач, стоявших перед Институтом. В библиотеку и архив собирались не только материалы, имеющие непосредственное отношение к жизни и деятельности Маркса и Энгельса. Комплектовалось все, что было связано с марксоведением в широком смысле этого понятия. Это книги по тем научным дисциплинам и проблемам, которыми занимались Маркс и Энгельс. Особое внимание уделялось розыску тех многочисленных изданий, которые изучались ими и цитировались в их произведениях. Кроме того, собиралась научная и мемуарная литература, рукописные материалы о социалистах-утопистах, единомышленниках и противниках марксизма и т. д.

Библиотека Института комплектовалась за счет книг, передаваемых из других российских библиотек и национализированных частных собраний. После Гражданской войны в условиях разрухи многие фамильные библиотеки, брошенные владельцами, были спасены от разграбления и сожжения. Большую ценность среди национализированных коллекций представляла библиотека В. Танеева, в которой имелись книги по истории социализма. Ее жемчужину составляло великолепное собрание гравюр, отражающих историю Великой французской революции.

Другим источником пополнения книжных фондов явились книги, купленные Рязановым во время его зарубежных поездок 1920–1922 годов в Англию, Швецию, Германию и Австрию. В букинистических магазинах, на книжных развалах, у частных владельцев ему удалось закупить значительное число изданий по социально-политической и экономической истории западноевропейских стран. Среди этих покупок следует особо отметить две частные библиотеки по истории социализма и рабочего движения. Первая – библиотека Теодора Маутнера, страстного коллекционера, сумевшего начиная с 1876 года собрать богатейшую коллекцию по истории социализма и анархизма. Помимо книг и журналов в ней были представлены автографы, гравюры и пр. Будучи большим поклонником Ф. Лассаля, Маутнер собрал все его произведения, а также много его писем. Вторая покупка – библиотека известного экономиста и историка Карла Грюнберга, редактора «Архива по истории социализма и рабочего движения». Она явилась результатом собирательской деятельности владельца с 1886 по 1918 год. В ее составе находилось достаточно полное собрание утопий. Из других приобретений следует отметить коллекцию профессора Виндельбанда. В нее входили сочинения Фихте и литература о нем. Эта коллекция раскрывала историю немецкой философии за период с конца XVIII столетия по 40-е годы XIX века.

Безусловно, приоритетным направлением собирания книжных фондов и рукописей было комплектование литературного наследия Маркса и Энгельса, которое находилось за границей. Работники института тщательно изучали текущие антикварные книжные каталоги Англии, Франции, Германии, Италии, США и других стран с тем, чтобы закупить отсутствующие книги, особенно периода жизни Маркса и Энгельса. При этом требовалось не только установить место нахождения собраний, но и получить доступ к ним.

Литературное наследство своего друга и собственные материалы Энгельс завещал Социал-демократической партии Германии. Но поскольку германское законодательство не разрешало передавать материальные ценности непосредственно партии, Энгельс вынужден был назначить двух доверенных лиц – Э. Бернштейна и А. Бебеля, которые после смерти Энгельса в 1895 году считали себя собственниками наследства. Сохранить книги и рукописные материалы, находившиеся в Лондоне, в целостном состоянии не удалось. Значительная часть библиотеки и архива Маркса и Энгельса каким-то неведомым образом была переправлена в Берлин. Однако не все материалы смогли уберечь. Многие издания без просмотра были переданы в рабочую библиотеку Берлина. Пропали книги с пометками Маркса и Энгельса на полях. «Таким образом, – писал Рязанов, – не одна тысяча книг, принадлежавших им, …исчезла из поля зрения ученых исследователей вместе со всеми пометками Маркса и Энгельса»⁶⁸. Оставшаяся в Лондоне часть печатных изданий и архива также не сохранилась в целостном виде. Значительный объем рукописей Маркса и Энгельса оказался у супругов Лафаргов в городе Дравейль (Англия). Таким образом, библиотека и рукописные материалы Маркса и Энгельса хранились в трех местах: в Лондоне, Дравейле и Берлине.

Собирание рукописей Маркса и Энгельса, их печатных трудов и обширной литературы об их деятельности требовало больших материальных средств. Советская власть не скупилась на затраты, связанные с зарубежными командировками и приобретением документов и литературы. Например, в 1923–1924 годах Институту было отпущено 100 тыс. рублей по золотовалютной смете⁶⁹. Когда возникала необходимость непредвиденных расходов, руководство партии решало вопрос о целесообразности дополнительных затрат. Так, Оргбюро ЦК РКП(б) 17 февраля 1923 года признало желательным купить для ИМЭ библиотеку Клячко, ассигновав на это 1500 рублей золотом⁷⁰. Ежегодно в смете расходов Института предусматривалось выделение валюты. В 1931 году валютная сумма в бюджете Института составляла 228 тыс. рублей, или 26 процентов ассигнований⁷¹.

Поисками материалов за границей, как правило, занимался сам Рязанов, свободно владевший иностранными языками и лично знакомый с известными деятелями социалистического движения в ряде европейских стран. Работая в архиве СДПГ, Рязанов нашел ряд неизвестных рукописей Маркса и Энгельса. По его настоянию Э. Бернштейн, К. Каутский, Г. Майер, Ф. Адлер сдали в архив хранившиеся у них подлинные документы Маркса и Энгельса. Ему удалось получить от Э. Драна корзину с материалами Маркса, которые тот уже начал продавать⁷². В 1923 году успешно завершились переговоры Рязанова с правлением СДПГ о фотокопировании рукописей Маркса и Энгельса, хранящихся в архиве партии. Институт получил разрешение на публикацию полученных копий документов. Летом 1923 года Оргбюро ЦК РКП(б) приняло решение открыть текущий счет Рязанову в пределах до 3000 долларов для оплаты расходов на приобретение копий документов Маркса и Энгельса⁷³. Помимо фотосъемки рукописных материалов копировались и книги, и журналы, и газеты – в тех случаях, когда их приобретение представлялось невозможным.