003
ОтложитьЧитал
Я стану доказательством, что отец ошибался на мой счет. Горечь этого факта жгла почти так же сильно, как пожар у меня в горле.
Я отклонился от соседки брезгливо, с отвращением к чудовищу, которое жаждало завладеть ею.
С чего ее принесло сюда? Почему она существует? Зачем ей понадобилось лишать меня даже той малой частицы покоя, какая была в этой моей нежизни? Зачем вообще родилось это злополучное человеческое существо? Она меня погубит.
Я отвернулся от нее, едва меня окатила внезапная ненависть, бессмысленная и яростная.
Я не желаю быть чудовищем! Не хочу уничтожать целый класс безобидных детей! Не хочу терять все, чего добился за целую жизнь ценой жертв и лишений!
Не хочу и не буду.
Она меня не заставит.
Загвоздка была в запахе, ужасающе притягательном запахе ее крови. Только бы нашелся способ устоять… только бы повеяло свежим воздухом, чтобы прояснилось в голове.
Белла Свон взмахнула в мою сторону длинными и густыми волосами оттенка темного красного дерева.
Спятила?
Нет, на спасительный ветерок никакой надежды. Но ведь мне же незачем дышать.
Я остановил поток воздуха, проходящий через мои легкие. Полегчало мгновенно, но ненамного. В голове еще сохранились воспоминания об этом запахе, на корне языка – его вкус. Даже так я долго не продержусь.
Жизни всех присутствующих в этом классе грозит опасность, пока в нем находимся вместе она и я. Я должен бежать. Я и хотел сбежать, очутиться подальше от исходящего от нее жара и мучительной жгучей боли, но не был на все сто процентов уверен в том, что, если дам волю мышцам, чтобы сдвинуться с места, хотя бы просто встать, не сорвусь внезапно и не устрою уже спланированную бойню.
Однако я, пожалуй, мог бы продержаться примерно час. Хватит ли часа для того, чтобы овладеть собой и двигаться свободно, не бросаясь в атаку? В этом я усомнился, но заставил себя подчиниться. Я сделаю так, чтобы часа хватило. Времени как раз достаточно, чтобы убраться из класса, полного жертв, которым, пожалуй, вовсе незачем становиться жертвами. Если я сумею продержаться всего один краткий час.
Неудобное это было ощущение – не дышать. Мой организм не нуждался в кислороде, но отсутствие дыхания противоречило инстинктам. В напряженные минуты я полагался на обоняние более, чем на какое-либо из чувств. Оно указывало путь на охоте, оно первым предупреждало об опасности. Мне редко случалось сталкиваться с чем-либо столь же опасным, как я, но инстинкт самосохранения у моего племени так же силен, как у среднестатистического человека.
Неудобно, но терпимо. Все лучше, чем чуять ее и сдерживаться, чтобы не впиться зубами в эту нежную, тонкую, просвечивающую кожу и не прокусить ее до горячей, влажной, пульсирующей…
Час! Всего один час. Нельзя думать о запахе и вкусе.
Молчунья отгородилась от меня волосами, наклонилась вперед так, что концы прядей рассыпались по ее папке. Ее лица я не видел, понять, что она чувствует, по ее глубоким ясным глазам не мог. Неужели это попытка спрятать от меня глаза? Из страха? Застенчивости? Скрытности?
Мое недавнее раздражение, вызванное тем, как наглухо отгорожены от меня ее беззвучные мысли, оказалось слабым и бледным по сравнению с потребностью – и ненавистью, – которые завладели мной теперь. Ибо я ненавидел сидящую рядом хрупкую девушку, ненавидел ее со всем пылом, с которым цеплялся за свое прежнее «я», за мою любовь к семье, за мечты стать лучше, чем я был. Ненависть к ней, ненависть к чувствам, которые она во мне вызвала, немного помогала. Да, прежнее раздражение было слабым, но слегка помогало и оно. Я хватался за любую мысль, способную отвлечь меня, не дать вообразить, какова она была бы на вкус…
Ненависть и досада. Нетерпение. Да когда же он наконец пройдет, этот час?
А когда он истечет… она выйдет из этого класса. И что делать мне?
Если мне под силу обуздать чудовище, убедить его, что промедление стоит того… значит, я мог бы и представиться. «Привет, я Эдвард Каллен. Можно проводить тебя на следующий урок?»
Она согласится. Из вежливости. Несмотря на весь страх передо мной, который она наверняка уже ощутила, она последует условностям и зашагает со мной рядом. Увести ее не в том направлении труда не составит. Соседний лес тянется острым, похожим на палец выступом до дальнего угла стоянки. Я мог бы сказать ей, что забыл в машине учебник…
Вспомнит ли кто-нибудь, что именно со мной ее видели в последний раз? Как обычно, идет дождь. Два ученика в темных дождевиках, уходящих не в ту сторону, вряд ли вызовут заметный интерес или выдадут меня.
Вот только сегодня за ней внимательно следят и другие, хоть и не так мучительно, как я. В особенности Майк Ньютон чутко отзывался на каждое смещение веса ее тела, стоило ей поерзать на стуле – ей было неловко сидеть так близко ко мне, как было бы неловко любому, как я и ожидал, пока вся моя доброжелательность не улетучилась от ее запаха. Майк Ньютон непременно заметит, если она покинет класс вместе со мной.
Если я продержусь час, смогу ли протянуть все два?
Я вздрогнул от жгучей боли.
Она вернется из школы в пустой дом. У начальника полиции Свона восьмичасовой рабочий день. Я знал его дом, как знал каждый дом в этом городишке. Он приткнулся прямо у густого леса, другие дома довольно далеко. Даже если она успеет завизжать, а ей ни за что не успеть, никто ее не услышит.
Это и есть способ справиться с ситуацией ответственно. Я обходился без человеческой крови более семидесяти лет. Затаив дыхание, я смогу продержаться два часа. А когда застану ее одну, ни в коем случае никто другой не пострадает. И нет никаких причин торопиться с этим опытом, согласилось чудовище у меня в голове.
Не что иное, как казуистика – считать, что спасение девятнадцати присутствующих в этом классе ценой усилий и терпения убавит мне чудовищности, когда я убью эту ни в чем не повинную девушку.
Ненавидя ее, я в то же время прекрасно сознавал, что моя ненависть несправедлива. Я понимал, что на самом деле ненавижу самого себя. И возненавижу нас обоих гораздо сильнее, когда она будет мертва.
Так я и держался весь час – коротал время, представляя, как бы получше прикончить ее. Причем старался не рисовать в воображении само действо. Такого зрелища я мог и не выдержать. Поэтому лишь разрабатывал стратегию, и не более.
Один раз, уже перед самым концом урока, она украдкой взглянула на меня сквозь зыбкую завесу своих волос. Ничем не оправданная ненависть прожгла меня насквозь, едва я встретился с ней взглядом и увидел в ее испуганных глазах отражение этой ненависти. Кровь окрасила румянцем ее щеку, прежде чем она снова спряталась за волосами, и я едва сдержался.
Но тут грянул звонок. И мы – вот ведь шаблон – были спасены. Она – от смерти. А я, хоть и на краткое время, – от участи жуткой твари, внушающей мне самому страх и отвращение.
Пора было сваливать.
Даже сосредоточив все свое внимание на простейших действиях, я не сумел передвигаться так медленно, как следовало бы, и вылетел из класса стрелой. Если бы за мной кто-нибудь наблюдал, мой уход мог бы навести на подозрения. Но никто не обращал на меня ни малейшего внимания; мысли всех присутствующих по-прежнему вертелись вокруг девушки, обреченной умереть чуть позже, чем через час.
Я спрятался в своей машине.
Думать о том, что я прячусь, было неприятно. Выглядело это как трусость. Но мне с трудом хватало выдержки, чтобы находиться среди людей. На то, чтобы не убить одного из них, понадобилось слишком много стараний, в итоге у меня просто не осталось сил, чтобы противостоять остальным. Какое расточительство. Если бы уж я поддался чудовищу, то воспользовался бы поражением по полной.
Я включил диск, который обычно успокаивал меня, но теперь почти не подействовал. Нет, если что и помогло, так это прохладный сырой воздух, залетавший вместе с легкой изморосью в открытые окна. И хотя я предельно ясно помнил запах крови Беллы Свон, вдыхать этот чистый воздух было все равно что промывать изнутри тело, зараженное ее запахом.
Я снова был в здравом уме. Вновь мог мыслить. И бороться. Я был способен бороться с тем, чем не желал быть.
Мне не обязательно являться к ней домой. Не обязательно убивать ее. Все всяких сомнений, я – разумное, мыслящее существо, и у меня есть выбор. Выбор есть всегда.
В классе мне казалось иначе, но теперь я находился далеко от нее.
Мне незачем расстраивать отца. Незачем вызывать у матери стресс, тревогу… боль. Да, я ранил бы и мою приемную мать. А она такая ласковая, нежная и любящая. Причинять страдания такому существу, как Эсме, поистине непростительно.
Возможно, если я буду как можно старательнее избегать эту девушку, мне не понадобится менять свою жизнь. Все в ней устроено так, как мне нравится. Так зачем допускать, чтобы какое-то злополучное и аппетитное ничтожество испортило ее?
Забавно, а я-то еще рвался уберечь эту человеческую девушку от жалкой, беззубой угрозы, которую представляли ехидные мысли Джессики Стэнли. Да я годился на роль защитника Изабеллы Свон меньше, чем кто-либо другой. Ни от чего она не нуждалась в защите так остро, как от меня.
Где же Элис, вдруг спохватился я. Неужели она не видела, как я убиваю эту девушку, Свон, множеством способов? Почему не пришла ко мне на помощь – не важно, чтобы остановить меня или помочь замести следы? Или она была настолько занята предчувствием неприятностей для Джаспера, что упустила из виду гораздо более ужасную вероятность? Или же я сильнее, чем мне казалось? И на самом деле ничего бы этой девушке не сделал?
Нет. Я же сам знал, что это неправда. Видимо, Элис сосредоточила все свое внимание на Джаспере.
Я поискал сестру, зная, что она должна быть в небольшом корпусе, где проходили уроки английского. Мне не понадобилось много времени, чтобы уловить ее знакомый мысленный голос. И я оказался прав. Все ее помыслы были направлены на Джаспера, она придирчиво изучала каждый выбор, который он мог совершить, вплоть до самых незначительных.
С одной стороны, жаль, что нельзя спросить у нее совета, но с другой стороны, даже хорошо, что она не узнала, на что я был способен. Меня пронзила насквозь новая обжигающая волна – стыд. Лучше бы о случившемся не узнал никто из наших.
И если я смогу избегать Беллу Свон, если умудрюсь не убить ее – от этой мысли чудовище во мне скорчилось и заскрежетало зубами в досаде, – тогда никому знать и незачем. Только бы мне держаться подальше от ее запаха…
Во всяком случае, нет причин не попробовать. Сделать правильный выбор. Попытаться вести себя так, как я должен, по мнению Карлайла.
Последний час пребывания в школе почти истек. Я решил привести свой план в исполнение немедленно. Все лучше, чем сидеть здесь, на стоянке, где она может пройти мимо и загубить мою попытку. Во мне вновь вспыхнула несправедливая ненависть к этой девушке.
Быстро – чуть быстрее, чем следовало, но меня никто не видел, – я зашагал через крошечный кампус к административному корпусу.
Там было пусто – если не считать секретаря, которая не заметила моего бесшумного появления.
– Мисс Коуп?..
Женщина с неестественно рыжими волосами подняла глаза и вздрогнула. Людей всегда застают врасплох мелочи, наши отличительные признаки, которых они не понимают, сколько бы раз ни встречались с нами.
Она невольно вздохнула и слегка смутилась. Оправила юбку. «Дура, – мысленно выругала себя. – Он же тебе в сыновья годится».
– Привет, Эдвард, чем могу помочь? – Ее ресницы затрепетали за толстыми стеклами очков.
Неловкость. Но я умел быть обаятельным, когда хотел. Это просто, ведь я мгновенно узнавал, как восприняты каждый мой оттенок интонации или жест.
Я подался вперед, встретился с ней взглядом так, будто заглядывал в самую глубину ее тускло-карих глаз. Мысленно она уже трепетала. Наверняка труда не составит.
– Я только хотел узнать, не поможете ли вы мне с расписанием, – произнес я мягким голосом, который приберегал для людей, чтобы не пугать их.
Стало слышно, как ее сердце ускорило бег.
– Конечно, Эдвард. Чем я могу тебе помочь?
«Слишком молод, слишком молод», – твердила она себе. И, само собой, ошибалась. Я старше ее деда.
– Я хотел спросить, нельзя ли мне поменять уроки биологии на какой-нибудь курс естественных наук для выпускного класса. На физику, к примеру?
– Проблемы с мистером Баннером, Эдвард?
– Никаких, просто я уже изучал этот материал…
– В той школе с обучением по ускоренному методу, в которую все вы ходили на Аляске. Ясно, – поджав тонкие губы, об этом она и задумалась. «Им всем самое место в колледже. Учителя жалуются, я сама слышала. Средний балл аттестата – твердая четверка, ответы абсолютно без запинки, ни единой ошибки в тестах – как будто они нашли какой-то способ жульничать по каждому предмету. Мистер Варнер скорее поверит, что все списывают на тригонометрии, чем предположит, что ученик умнее его. Готова поспорить, что с ними занимается мать…» – Знаешь, Эдвард, вообще-то на физике уже почти битком. Мистер Баннер терпеть не может, когда в классе больше двадцати пяти учеников…
– Со мной неприятностей не будет.
«Еще бы они были с кем-то из идеальных Калленов!»
– Это я знаю, Эдвард. Но так или иначе, мест просто не хватит…
– В таком случае можно мне пропускать этот урок? Вместо него я мог бы заниматься самостоятельно.
– Пропускать биологию? – У нее невольно открылся рот. «Ничего себе. Да что в этом сложного – отсидеть предмет, который уже знаешь? Наверняка что-то не так с мистером Баннером». – Тебе не хватит баллов для аттестата.
– Наверстаю в следующем году.
– Лучше бы тебе сначала обсудить этот вопрос с родителями.
Позади меня открылась дверь, но кто бы это ни был, обо мне он не думал, так что я, не оборачиваясь, сосредоточил все внимание на мисс Коуп. Я придвинулся к ней ближе и еще пристальнее и глубже заглянул ей в глаза. Способ сработал бы успешнее, будь мои глаза сегодня не черными, а золотистыми. Чернота пугает людей, как и должно быть.
Мой просчет подействовал на женщину. Она отпрянула, озадаченная конфликтом своих инстинктов.
– Ну пожалуйста, мисс Коуп! – зашептал я вкрадчиво и убедительно, как только смог, и ее мгновенная неприязнь улетучилась. – Неужели не найдется другого курса, на который я мог бы переключиться? Наверняка хоть где-нибудь да есть свободное место. Не может быть, чтобы не нашлось других вариантов, кроме биологии шестым часом…
Я улыбался ей, стараясь поменьше показывать зубы, чтобы не напугать ее снова, и смягчив выражение лица.
Ее сердце забилось быстрее. «Слишком молод», – лихорадочно напомнила она себе.
– Ладно уж, поговорю с Бобом… то есть с мистером Баннером. Посмотрим, получится ли…
Всего секунда понадобилась, чтобы изменилось все: атмосфера в комнате, цель моего прихода сюда, причина, по которой я придвинулся к рыжеволосой женщине… Все, что раньше было сделано ради одной цели, теперь служило другой.
Всего секунда понадобилась Саманте Уэллс, чтобы войти в комнату, положить подписанную записку об опоздании в проволочный лоток и юркнуть за дверь, желая поскорее удрать из школы. Внезапный порыв ветра ворвался в открытую дверь, обрушился на меня, и я понял, почему первая из вошедших сюда девчонок не помешала мне своими мыслями.
Я обернулся, хотя и не нуждался в подтверждениях.
Белла Свон стояла у двери, вжавшись спиной в стену и комкая в руках какую-то бумажку. Ее глаза раскрылись еще шире при виде моего свирепого, нечеловеческого взгляда.
Запахом ее крови пропиталась каждая частица воздуха в тесной и душной комнатушке. У меня в горле вспыхнул пожар.
Из зеркала ее глаз на меня вновь зыркнуло чудовище, маска исчадия зла.
Моя ладонь зависла в воздухе над стойкой. Мне не понадобилось бы оборачиваться, чтобы протянуть руку и убить мисс Коуп, впечатав ее головой в стол. Две жизни, отнятые вместо двадцати. Обмен.
Изнывая от голода, чудовище в напряжении ждало, когда я так и поступлю.
Но выбор есть всегда – должен быть.
Я прервал движения легких, зафиксировал перед мысленным взором лицо Карлайла. Снова повернулся к мисс Коуп и услышал, как она внутренне удивилась перемене на моем лице. И отшатнулась от меня, но ее испуг не был облечен в связные слова.
Призвав на помощь все умение владеть собой, усвоенное за десятки лет воздержания, я сделал звучание своего голоса ровным и плавным. Воздуха в легких осталось ровно столько, чтобы скороговоркой произнести еще несколько слов.
– Нет так нет. Понимаю, это невозможно. Большое вам спасибо за помощь.
Круто повернувшись, я вылетел из комнаты, стараясь не замечать тепло крови, исходящее от тела девушки, на расстоянии нескольких дюймов от которой я прошел.
Я не останавливался, пока не достиг машины, и всю дорогу до нее двигался слишком быстро. Большинство учеников уже разъехались, так что свидетелей нашлось немного. Я услышал, как Ди-Джей Гарретт из класса второго года обучения заметил неладное, но не придал этому значения.
«А Каллен откуда тут взялся? Будто возник из воздуха. Ну вот, опять у меня разыгралась фантазия. Мама вечно твердит…»
Когда я скользнул за руль своего «вольво», оказалось, что остальные уже ждут меня, сидя в машине. Я старался дышать ровно, но хватал свежий воздух ртом так, будто задыхался.
– Эдвард?.. – с тревогой в голосе спросила Элис.
Я только помотал головой, взглянув на нее.
– Что еще за хрень у тебя стряслась? – потребовал ответа Эмметт, ненадолго отвлекаясь от мыслей о том, что Джаспер не в настроении устраивать матч-реванш.
Вместо ответа я перешел на заднюю передачу. Мне не терпелось покинуть стоянку, пока сюда вслед за мной не явилась и Белла Свон. Мой личный демон-мучитель… Я развернулся и прибавил скорость. До сорока миль я разогнался, еще не успев выехать со стоянки, до семидесяти – раньше, чем свернул за угол улицы.
Я не оглядывался, но и без этого знал, что Эмметт, Розали и Джаспер дружно уставились на Элис. Она пожала плечами. Видеть прошлое она не могла, только то, что еще предстояло.
На этот раз в будущее она заглянула по моей просьбе. Мы оба попытались осмыслить то, что она видела мысленным взором, и оба изумились.
– Уезжаешь? – шепотом спросила она.
Теперь остальные вытаращились на меня.
– Да ну? – огрызнулся я сквозь зубы.
После чего она увидела, как моя решимость поколебалась, и совсем другой выбор направил мое будущее по более темному пути.
– Ох.
Белла Свон – мертвая. Мои глаза, налитые багрянцем свежей крови. Поиски, а они непременно последуют. Время, которое нам придется старательно выждать, прежде чем будет безопасно покинуть Форкс и начать все заново…
– Ох… – повторила она. Картина обрастала подробностями. Я впервые увидел, как выглядит внутри дом начальника полиции Свона, увидел Беллу в тесной кухоньке с желтыми шкафами: я следил за ней из тени, она стояла, повернувшись ко мне спиной, и запах так и тянул меня к ней…
– Стоп! – тяжко вздохнул я, не в силах больше вынести ни секунды.
– Извини, – шепотом откликнулась Элис.
Чудовище возликовало.
Тем временем видения в голове снова сменились. Пустое ночное шоссе, вдоль него деревья в снегу, мелькающие на скорости под двести миль в час.
– Я буду скучать по тебе, – призналась Элис. – На какой бы короткий срок ты ни уехал.
Эмметт и Розали встревоженно переглянулись.
К тому времени мы уже приблизились к повороту на длинную подъездную дорожку, ведущую к нашему дому.
– Высади нас здесь, – распорядилась Элис. – Сообщить Карлайлу ты должен сам.
Я кивнул и резко остановил взвизгнувшую тормозами машину.
Эмметт, Розали и Джаспер вышли молча; объяснения из Элис они вытянут, когда я уеду. Элис тронула меня за плечо.
– Ты все сделаешь как надо, – пробормотала она. Это было не видение – приказ. – Она – единственный близкий человек Чарли Свона. Это убило бы и его.
– Да, – отозвался я, соглашаясь только с последними словами.
Элис выскользнула из машины вслед за остальными, тревожно сведя брови. Вчетвером они растворились в лесу, скрывшись из виду еще до того, как я успел развернуть машину.
Устремляясь обратно в Форкс и разгоняясь до девяноста, я знал, что видения в голове Элис, яркие, как вспышки стробоскопа, будут то и дело возникать и погружаться во мрак. Я не совсем представлял, куда еду. Попрощаться с отцом? Признать чудовище у меня внутри и подчиниться ему? Из-под моих шин улетало прочь шоссе.
Глава 2. Открытая книга
Я упал спиной в мягкий сугроб, вдавился в него, и под тяжестью моего тела в рыхлом сухом снегу появилась вмятина. Моя кожа охладилась до температуры воздуха, мельчайшие частицы льда казались бархатными на ощупь.
Небо надо мной было чистым, сверкающим от звезд, кое-где отливало синевой, в других местах – желтым светом. Звезды рисовали величественные вихри на черном фоне пустой вселенной – поразительное зрелище. Изысканно прекрасное. Вернее, ему следовало быть изысканным. И оно было бы таковым, если бы я мог как следует разглядеть его.
Лучше не становилось. Шесть дней прошло, шесть дней я скрывался в безлюдной глуши национального парка Денали, но от свободы был так же далек, как в первый же момент, когда уловил ее запах.
Я глазел в инкрустированное звездами небо, и мне все мерещилось, будто есть некое препятствие между моими глазами и его красотой. Этим препятствием было лицо, ничем не примечательное человеческое лицо, но казалось, что из головы мне его не выкинуть никогда.
Приближение чужих мыслей я услышал раньше, чем сопровождающие их шаги. Они вызывали лишь легкий шорох рыхлого снега.
Меня не удивило то, что Таня последовала за мной сюда. Я знал, над предстоящим разговором она размышляла последние несколько дней и откладывала его до тех пор, пока не поняла, что именно хочет сказать.
Она внезапно возникла в поле зрения на расстоянии шестидесяти ярдов, вспрыгнув на верхушку выступающего на поверхность черного скального пласта и балансируя там на подушечках босых ступней.
Ее кожа серебрилась при свете звезд, длинные белокурые с рыжинкой кудри отливали розовым. Поблескивая янтарными глазами, она высмотрела меня, наполовину зарывшегося в снег, и ее пухлые губы медленно растянулись в улыбке.
Изумительная красота. Если бы я в самом деле мог оценить ее. Я вздохнул.
Она оделась не для человеческих глаз; на ней были лишь тонкая ситцевая кофточка и шорты. Присев на корточки на выступе камня, она коснулась его пальцами рук, и ее тело сжалось, как пружина.
«Пушечное ядро», – подумала она.
И ввинтилась в воздух. Ее силуэт превратился в черную изогнутую тень, грациозно вращающуюся между мной и звездами. В клубок она свернулась прямо перед тем, как рухнула в соседний высокий сугроб.
Вокруг меня взвихрилась метель. Звезды померкли, меня накрыло толстым слоем ажурных кристалликов льда.
Я снова вздохнул, втягивая кристаллики вместе с воздухом, но не сделал попытки выбраться из-под снега. Темнота в сугробе не портила вид и не меняла его к лучшему. Я по-прежнему видел все то же лицо.
– Эдвард?..
Снег вновь взметнулся – Таня спешила откопать меня. Она смахнула с моей кожи снежную пудру, стараясь не встречаться со мной взглядом.
– Извини, – пробормотала она. – Это была шутка.
– Я понял. Смешно.
Уголки ее губ опустились.
– Ирина и Кейт считают, что я должна оставить тебя в покое. Думают, что я тебе навязываюсь.
– Нисколько, – заверил я ее. – Наоборот, это я веду себя невежливо – до отвращения невежливо. Мне очень жаль.
«Домой едешь, да?» – мысленно спросила она.
– Я еще… не решил окончательно.
«Но здесь ты не останешься», – в этой мысли читалась грусть.
– Не останусь. Похоже, это… не помогает.
Она надула губы.
– Все из-за меня, да?
– Нет, конечно.
Само собой, задачу она мне не облегчала, но единственным подлинным препятствием на пути к ней было лицо, которое неотступно преследовало меня.
«Не строй из себя джентльмена».
Я улыбнулся.
«Я тебя смущаю», – с упреком добавила она.
– Нет.
Она приподняла бровь, всем видом выразив такое недоверие, что я невольно рассмеялся. За кратким смешком последовал очередной вздох.
– Вообще-то да, – признался я. – Немного.
Она тоже вздохнула и подперла подбородок ладонями.
– Ты в тысячу раз красивее звезд, Таня. И ты, конечно, сама прекрасно знаешь об этом. Не дай моему упрямству подорвать свою уверенность в себе, – и я усмехнулся, настолько это было маловероятно.
– Я не привыкла к отказам, – капризным тоном отозвалась она и очаровательно надулась, выпятив нижнюю губку.
– Разумеется, – согласился я, почти безуспешно пытаясь отгородиться от ее мимолетных мыслей о тысячах былых побед. Таня предпочитала главным образом человеческих мужчин – прежде всего как гораздо более многочисленных и вдобавок более мягких и теплых. И неизменно пылких, это уж наверняка.
– Суккуб, – поддразнил я ее, надеясь прервать поток воспоминаний, мелькающих у нее в голове.
Она усмехнулась, сверкнув зубами.
– Своеобразный.
В отличие от Карлайла в Тане и ее сестрах сознательность просыпалась медленно. В конечном итоге пристрастие к человеческим мужчинам и отвратило их от кровопролития. Теперь мужчины, которых они любили… оставались в живых.
– Когда ты объявился здесь, – медленно заговорила Таня, – я подумала, что…
Я знал, о чем она подумала. И должен был догадаться, какая последует реакция. Но в тот момент мои способности к аналитическому мышлению были не на высоте.
– Ты подумала, что мои намерения изменились.
– Да. – Она насупилась.
– Мне ужасно неловко за то, что я обманул твои ожидания, Таня. Я не нарочно… я не подумал. Просто я уезжал… весьма спешно.
– И наверное, не объяснишь, почему?
Я сел, скрестил руки на груди и решительно распрямил плечи.
– Я предпочел бы это не обсуждать. Прошу простить мою скрытность.
Она притихла, продолжая мысленно строить догадки. Не прислушиваясь к ней, я тщетно пытался любоваться звездами.
После недолгого молчания она сдалась, ее мысли повернули в новом направлении.
«И куда же ты отправишься, Эдвард, если уйдешь отсюда? Назад к Карлайлу?»
– Вряд ли, – шепотом ответил я.
Куда мне теперь? На целой планете нет ни единого места, которое представляло бы интерес для меня. Ничего такого, что мне хотелось бы увидеть или чем заняться. Потому что, куда бы я ни направился, суть будет не в том, к чему я стремлюсь, а в том, от чего я бегу.
Ненавистное чувство. С каких это пор я стал таким трусом?
Таня закинула мне на плечи тонкую руку. Я замер, но не уклонился от ее прикосновения. Ведь она просто хотела утешить меня по-дружески. Почти.
– А по-моему, ты все же отправишься обратно, – заявила она, и в ее голосе послышался легкий намек на давно утраченный русский акцент. – В чем бы ни было дело… или в ком… но оно не дает тебе покоя. И ты встретишься с ним открыто. Так ты устроен.
В ее мыслях читалась та же убежденность, что и в ее словах. Я попытался взглянуть на себя ее глазами. Увидеть в себе того, кто способен встретиться с чем-либо открыто. Вновь думать о себе вот так было приятно. В своей отваге и умении не отступать перед испытаниями я не сомневался никогда прежде – до того ужасного часа в школе, до злополучного урока биологии, случившегося совсем недавно.
Я поцеловал Таню в щеку и быстро отстранился, когда она повернулась ко мне. Моя поспешность вызвала у нее грустную улыбку.
– Спасибо тебе, Таня. Мне было необходимо услышать это.
Ее мысли стали раздраженными.
– Да не за что вроде бы. Хотела бы я видеть тебя более благоразумным, Эдвард.
– Извини, Таня. Знаешь, ты заслуживаешь гораздо лучшей участи, чем я. Просто я… еще не нашел то, что ищу.
– Ну что ж, если уедешь до того, как мы снова увидимся… до свидания, Эдвард.
– До свидания, Таня, – с этими словами я увидел, что будет. Увидел, как уезжаю. Собравшись с духом настолько, чтобы вернуться в то единственное место, где мне хотелось быть. – Еще раз спасибо.
Она вскочила одним порывистым движением и побежала прочь, скользя по снегу так быстро, что он просто не успевал проваливаться под ее ступнями. Следов она не оставляла. И не оглядывалась. Мой отказ задел ее сильнее, чем прежде она позволяла себе расстроиться даже в мыслях. Новой встречи со мной до моего отъезда она не желала.
Мои губы скривились, уголки опустились. Я не хотел обидеть Таню, хотя чувства ее не отличались ни глубиной, ни чистотой, и в любом случае ответить на них я бы не смог. И все же понимал, что поступил отнюдь не как джентльмен.
Положив подбородок на колени, я снова загляделся на звезды, хотя мной вдруг овладело нетерпеливое и тревожное желание поскорее двинуться в путь. Я знал, что Элис увидит, как я возвращаюсь домой, и расскажет остальным. Они обрадуются, особенно Карлайл и Эсме. Но я медлил, рассматривая звезды и стараясь не замечать лицо перед моим мысленным взором. В растерянных шоколадно-карих глазах между мной и мерцающими в небе звездами словно застыл вопрос о моих мотивах и, кажется, еще один – что означает это решение для нее. Естественно, я не мог знать наверняка, что именно об этом спрашивают ее любопытные глаза. Даже в своем воображении я был не в силах читать ее мысли. Глаза Беллы Свон продолжали вопрошать, а ничем не заслоненное звездное небо – ускользать от меня. С тяжким вздохом я сдался и встал. Бегом я доберусь туда, где оставил машину Карлайла, меньше чем за час.
Спеша увидеться с семьей – и страстно желая быть тем Эдвардом, который не отступает перед испытаниями, – я помчался по освещенной звездами заснеженной равнине, не оставляя следов.
– Обойдется, – выдохнула Элис. Ее взгляд был невидящим, Джаспер одной рукой слегка придержал ее под локоть, направляя вперед, и мы вошли в обшарпанный кафетерий, плотно сбившись в группу. Розали и Эмметт прокладывали путь. Эмметт имел нелепый вид телохранителя посреди вражеской территории. Роз тоже напряглась, но раздражения в ее настороженности было больше, чем стремления защитить.
– А как же иначе, – проворчал я. Их поведение выглядело смехотворно. Не будь я абсолютно уверен в том, что справлюсь с ситуацией, остался бы дома.
Внезапный переход от нашего нормального, даже озорного утра – ночью выпал снег, и Эмметт с Джаспером не постеснялись воспользоваться моей рассеянностью и закидать меня мокрыми снежками, а когда им наскучило отсутствие реакции с моей стороны, затеяли бой друг с другом, – к этой утрированной бдительности выглядел бы комично, если бы не так раздражал.
– Ее здесь еще нет, но судя по тому, с какой стороны она войдет… вряд ли она сядет так, чтобы ветер дул от нее, если мы займем наше обычное место.
– Ну разумеется, обычное, какое же еще. Элис, прекрати. Ты действуешь мне на нервы. Со мной все будет в полном порядке.
Она моргнула, пока Джаспер помогал ей сесть, и наконец сосредоточила взгляд на моем лице.
– Хмм… – ее голос звучал удивленно. – Похоже, ты прав.