000
ОтложитьЧитал
Глава 1. Без права на существование
Тихий, размеренный звук раздавался в темных коридорах, отражаясь от ветхих заплесневелых стен. Коридоры вели все ниже, к темным и жутким нижним уровням. В самой дальней камере одиноко сидел человек. Днями напролет он сидел практически без движений, смотря прямо перед собой. От бесконечного созерцания его отрывали только перерывы на еду и сон. Но все изменилось. С каждым новым звуком в пленника словно возвращалась жизнь. Скоро можно было разобрать, что загадочный звук – это топот чьих-то шагов. Но узник и так прекрасно знал об этом. Он даже знал, чьи именно шаги доносятся до его камеры. Он чувствовал приход своего тюремщика.
Несколькими минутами спустя перед камерой узника появился некто, закутанный в черный плащ с головы до ног. Даже такое одеяние не могло скрыть крепкой фигуры и гордой осанки. Между тем глаза пленника лихорадочно забегали, как будто внутри него зажглось какое-то невидимое пламя.
– Давно не виделись, Джорно, – сказал человек в плаще.
– Слишком давно, Кристоф, – через силу прошептал Джорно. – Что заставило тебя спуститься сюда? Неужели так сильно скучал по мне? – засмеялся пленник.
– Не льсти себе. Я не знаю никого, кто бы добровольно спустился к пустому. Я не пробуду рядом с тобой дольше необходимого.
– Тогда не тяни и говори, зачем пришел. Хотя постой, я уже и так чувствую. Твои поверхностные мысли как капли влаги на моем языке. Хм… я требуюсь тебе для нового задания. Что, остальных уже недостаточно? Вампиры и оборотни тебя уже не устраивают, ты хочешь взять еще и пустого?
– У нас поручение от Инквизиции: нужно уничтожить клан вампиров.
– Инквизиторы настолько измельчали, что уже не могут справиться с кучкой вампиров? А ведь они еще держат при себе целые свиты последователей. Какой от них толк, если по любому поводу инквизиторы обращаются за помощью к орденам?
– Твое мнение здесь никого не интересует, – грубо оборвал его Кристоф. – Инквизитор обратился к нам, и не наше дело рассуждать о принятых мерах. Итак, вернемся к заданию. Инквизиция провела масштабное расследование в мире Увалон. В ходе следствия была обнаружена глубоко укоренившаяся вампирская секта. Инквизитору удалось выжечь самые крупные очаги заразы и постепенно уничтожить более мелкие.
– Если он такой молодец, то зачем тогда мы? – не удержался Джорно.
– Инквизитор не смог разобраться с одним последним убежищем вампиров. Они окопались в одной крупной деревне, она носит название Травиль. Согласно данным расследования эта деревня – одно из древнейших убежищ вампиров в Увалоне. Возможно, они распространились именно оттуда.
– Погоди, то есть инквизитор вычистил вампиров отовсюду, кроме одной деревушки? Что его остановило?
– Догмы. Ему приходилось убивать сотнями, причем не только вампиров, но и всех, кто втайне поддерживал их. Квота Увалона почти переполнена. Он мог бы целиком сжечь всю деревню, но тогда число жертв превысит допустимый лимит. Никто не желает прихода карателей Кэллума. Мы должны истребить угрозу, убирая только по-настоящему виновных.
– Так вот зачем тебе я, – сухо усмехнулся Джорно.
– Именно, ты попробуешь на вкус их души и вычислишь тех, кто нам нужен.
– Значит, я смогу вдоволь поесть? – глаза пустого забегали в предвкушении.
– Да, сможешь, – Кристоф не смог скрыть ноток презрения в своем голосе. – Через несколько часов за тобой придут.
– На меня опять наденут потитовые кандалы?
– Конечно, а ты думал, мы захотим ощутить на себе всю мощь твоей пустоты? Ну уж нет, ты сможешь снять кандалы только тогда, когда окажемся в Травиле.
– Ты пойдешь с нами, Кристоф?
– Да, такие задания не могут обойтись без участия паладина ордена. Тем более кто-то же должен будет присматривать за тобой, – Кристоф отвернулся, показывая, что разговор закончен, и направился прочь от камеры пустого.
– Смотри не просмотри! – крикнул ему вдогонку Джорно, силясь изо всех сил притянуться ближе к уходящему паладину. Но тот неумолимо удалялся, не позволяя пустому напитаться энергией своей души.
– Что-то Кристоф долго в этот раз, – заметил Сэдрик. – На его месте я бы как можно быстрее постарался сбежать от пустого. Знаешь, Бергал, я однажды стоял возле Джорно, когда с него сняли кандалы. До сих пор помню то леденящее ощущение, когда из тебя высасывают душу, – Сэдрик поежился.
– Обычно его сопровождает Фауст. Этому мертвяку проще всего рядом с Джорно. Зачем посылать еще и нас? Пустой будет нам только мешать, – возмущенно ворчал Бергал.
– Дождемся нашего паладина, он-то объяснит нам, зачем пришлось откапывать этого пустого. И кстати, где Фауст? Ему-то первым нужно поприветствовать своего дружка.
– И потому я здесь, – из-за спины Сэдрика раздался сухой шелестящий голос.
Сэдрик непроизвольно дернулся к явному удовольствию Фауста.
– В чем дело? Не услышал моих шагов? Предпочитаешь не пользоваться своей вампирской силой, пока ты на корабле?
– Берегу кровь, – не подавая виду, что слова Фауста задели его, ответил Сэдрик.
– Бережешь так же, как Бергал бережет свой нюх? – нарочито непринужденно спросил Фауст.
– У тебя какие-то проблемы, дохлый вампир? – грозно бросил в ответ Бергал.
Фауст внезапно посерьезнел:
– Не называй меня каким-то вампиром. Я носферату! Нежить, что питается кровью живых.
– А по мне, так обычный вампир. Просто дохлый, – Бергал демонстративно провоцировал Фауста.
По какой-то причине, понятной только нежити, они очень щепетильно придерживались своей внутренней классификации. Нежить, питающаяся кровью, носила гордое название носферату, в то время как мертвецы, пожелавшие употреблять плоть, звали себя гулями. Ни Бергал, ни Сэдрик не знали всех разновидностей нежити. Фауст редко распространялся на этот счет, а заданий по устранению мертвецов попадалось немного, да и те чаще отходили ему. Одно, что было ясно наверняка, так это то, что существует еще много видов нежити. И носферату, гули, призраки, упыри и вурдалаки лишь самые распространенные из них.
Тем не менее Бергалу доставляло удовольствие смеяться над Фаустом. Зверь, живший у него внутри, требовал выхода для агрессии. Носферату идеально подходил для этой задачи.
– Неразумно злить нежить перед совместным заданием, – прошипел мертвец. – Я бы на твоем месте переживал за сохранность своей драгоценной вшивой шкуры.
Глаза Бергала пожелтели, а зубы превратились в звериные клыки:
– Повтори еще раз про вшивую шкуру, тухлятина! – зарычал он.
Из уголков рта Фауста показались клыки, а рука легла на посох:
– Повторю столько раз, сколько ты попросишь, – с фальшивой улыбкой ответил носферату.
Оборотень и нежить стали приближаться друг к другу. Сэдрик не знал, куда себя девать, а потому на всякий случай призвал свою вампирскую силу. Зрачки его глаз тут же налились красным. Но в тот момент, когда уже должен был последовать первый удар, раздался суровый голос, заставивший чудовищ остановиться:
– Встали на месте! – прокричал Кристоф. – Если кто-нибудь – хоть кто-нибудь! – сдвинется даже на полшага, я выброшу его в космос по кусочкам!
Никто не стал проверять серьезность намерений паладина. Бергал и Фауст приняли его слова слишком буквально и замерли в своих позах, готовые нанести удар.
– Бергал и Фауст, разошлись, – скомандовал Кристоф, поняв, что сами они не осмелятся.
– Из-за чего началась драка, Сэдрик? – бросил он вампиру, пока занимал место во главе командирского стола.
– Фауст обиделся на то, что его назвали вампиром.
– Сколько раз я просил тебя не обращать на это внимания, Фауст? Здесь всем безразлично, кто ты. Вампир, носферату, оборотень – это все имеет второстепенное значение. Вы Отвергнутые, вот что важно. Вам позволяют жить, только пока вы делаете все, что вам говорят. Я делаю последнее предупреждение: еще одна такая выходка, и я пущу в расход обоих и не буду разбираться. Немало тварей вроде вас хотело бы сохранить свою жизнь и попасть в орден Отвергнутых.
Фауст и Бергал ничего не ответили, но по ним было ясно, что они все поняли. Кристоф кивнул:
– Хорошо, а теперь к делу. Мы отправимся на Увалон, как только к нам приведут Джорно. План такой: я и Джорно вместе с одним из последователей инквизитора проникаем в деревню вампиров. Особо прятаться не будем: нужно проникнуть именно так, чтобы нас заметили, но при этом подумали, будто бы мы скрываемся. Найдем себе какой-нибудь домишко и подождем там. Посмотрим, кто за нами придет.
– Выступить в роли наживки? Не бережете вы себя, – отметил Сэдрик.
– Не берегу, – отрезал Кристоф. – Когда начнется бой, Фаусту будет необходимо наблюдать за поведением местных. Внимательно смотри, не побегут ли они в какое-нибудь укромное место или еще куда. А Бергал окажет нам помощь, если нападавших окажется слишком много. Сэдрик же попытается внедриться в ряды врагов. Как у вампира у тебя больше всего шансов.
– Беру свои слова назад. Уж лучше бы я был наживкой, – сказал Сэдрик.
– Вы упомянули некоего последователя, кто он? – поинтересовался Фауст.
– Не он, а она. Одна из доверенных последовательниц инквизитора. Он заверил в письме, что она предоставит нам всю необходимую информацию для выполнения задания.
– Она будет тормозить нас, – проворчал Бергал.
– Мы этого не знаем, – возразил Кристоф. – В Инквизиции служат только лучшие люди.
– Но все еще люди, – сказал Сэдрик. – Человеку не сравниться с чудовищами вроде нас.
– И ты при мне говоришь такую глупость? – паладин пристально посмотрел на вампира. – Я человек, но раздавлю любого из вас.
– Не лукавьте, вы не обычный человек. Я кое-что слышал о рыцарском ордене Железнокровных. Вы же изначально оттуда, не так ли? – сказал Фауст и не дожидаясь ответа продолжил. – Прямо на ваших телах создают очень сложное заклинание, с помощью которого можно управлять особым жидким металлом, введенным прямо в кровь. Я немало слышал о самых разных примерах использования железной крови. Многие усиливают свои удары и укрепляют тело. Некоторые даже умеют закрывать раны с помощью металла. Самый неправдоподобный слух касался левитации: кто-то сумел оторваться от земли, заставив металл подниматься вверх.
– Все слухи правдивы, – не стал отрицать Кристоф. – Хотя трюк с левитацией лучше не повторять. Но из рассказа Фауста нужно было уловить не это. Суть в том, что вы не так уж сильно отличаетесь от Железнокровных. Вы тоже были сотворены ради достижения большей силы и новых возможностей. Но, в отличие от нас, вы оказались с дефектами. Жажда, ярость, потеря души – все это сделало вас недостойными права называться человеком. А насчет твоего замечания, Сэдрик, – паладин еще пристальней посмотрел на вампира, – человек инквизитора легко может превосходить тебя во всем и при этом не быть чудовищем. Тебе нечего гордиться своим званием: за свою силу ты заплатил кое-чем куда более ценным.
– Вы не можете этого знать! – закричал Сэдрик. – Быть чудовищем – не значит получить больше силы. Чудовищем становится тот, кто поднялся над другими людьми. Мы не скованны человеческой моралью, мы видим дальше и шире, потому что наш взор открыт.
– Ты все сказал, вампир? – паладину надоела речь Сэдрика. – Я здесь не для того, чтобы вы изливали мне душу. Моя задача – заставить вас приносить пользу Империи. Инструктаж окончен, вы можете готовиться к высадке. Мы уже почти подлетели к порталу в Увалон.
Кристоф встал и покинул комнату собраний, направившись к своей каюте, чтобы облачиться в боевой доспех. Отвергнутые остались втроем:
– Это хотя бы лучше, чем смерть, – пожав плечами, сказал Бергал.
– Смерть не так уж плоха, – заметил Фауст.
– Да, всего лишь почти ничего не чувствуешь, а так – красота. Джорно наверняка тоже счастлив. Он и сам почти что живой труп.
– Ему приходится тяжело, – покачал головой Фауст. – Мои ощущения притуплены, но у меня они есть и я не чувствую в них недостатка. Джорно же лишен своих эмоций и постоянно ощущает их утрату. Его жизнь – это бесконечная мука. Только когда он поглощает чужие чувства, он может на какое-то время освободиться от своего проклятья. Минуты, когда он живет чужими мыслями и ощущениями, – это короткое время счастья для пустого.
– Теперь у меня еще меньше желания стоять рядом с Джорно. Не хочу, чтобы он впитал мои сокровенные мысли, – сказал Сэдрик.
– Страшно не то, что он впитает их. Страшно, если чужие мысли смогут им завладеть. Духовный стержень Джорно очень слаб и уязвим. Он легко может поддаться чужим желаниям и последовать за ними.
– Ты хочешь сказать, Фауст, что Джорно может пойти против нас, если впитает слишком много духовной энергии наших врагов? – недоверчиво спросил Бергал.
– Да, это самая большая опасность при работе с Пустыми. Поэтому наш паладин и спустился к нему в клетку, чтобы напитать его безопасной для нас энергией. Но нам все равно придется регулярно кормить его, чтобы он оставался с нами.
– Союзник, который хуже врага, – Сэдрик цокнул языком.
– Люди так говорят про всех чудовищ, – сказал Фауст, улыбнувшись одними уголками рта.
Глава 2. Именем Инквизиции
На Джорно нацепили сдерживающие кандалы и вывели из темницы. Значительное количество палуб корабля было отдано под камеры для чудовищ. Корабль назывался «Последний приют» и невероятно хорошо соответствовал названию. Большинство камер были пустыми. Многие чудовища отправились на другие задания, а некоторые камеры никто не занимал уже долгие годы. Чтобы ни говорил Кристоф, а найти монстра, достойного вступить в ряды Отвергнутых, – та еще задача. Немногие чудовища могут сдерживать голод или жажду, и немногие желают провести остаток дней в заключении, перемежающемся тяжелыми схватками с другими монстрами.
Джорно привели на капитанскую палубу. Кандалы сдерживали большую часть его пустоты, но слугам ордена все равно было некомфортно стоять рядом с ним. За время конвоирования Джорно выяснил, что один из слуг любит вздремнуть на службе и очень боится, что об этом узнают, а второй слуга сильно переживал насчет карточного долга. Пустой надеялся, что эти мысли растворятся как можно скорее. Невыносимо тяжело жить без эмоций, но жить с мусором в голове не сильно легче. К своему удовольствию, Джорно увидел на капитанском мостике Кристофа. Больше всего он любил именно его мысли: они всегда были четкими, упорядоченными, лишенными низменных желаний. Становиться этим человеком было очень приятно. Неудовольствием же было поглощать мысли Сэдрика и Бергала. Один был патологически легкомысленным и жил сегодняшним днем, а второй утопал в собственной ярости. В этом плане Фауст был куда лучше. Тусклая душа нежити не была богата на эмоции и не была навязчивой. Рядом с Фаустом можно было сидеть часами, но при этом все равно не провонять его желаниями и проблемами. Однако Джорно не мог отделаться от мысли, что носферату старательно пытается что-то от него утаить и прячет свои самые сокровенные мысли. Не то чтобы Джорно так уж хотелось узнать тайны некроманта, просто он уже так сильно привык знать все чужие секреты, что сопротивление Фауста вызывало у него спортивный интерес.
Не успел Джорно вдоволь надышаться чужими чувствами, как Кристоф перевел внимание на себя:
– Все в сборе, отлично. Челнок доставит нас на Увалон. Высадимся неподалеку от деревни Травиль, там встретимся с помощницей инквизитора. Вместе мы сожжем вампирское гнездо. Надеюсь, у Сэдрика нет возражений на этот счет.
– Вы же знаете, я терпеть не могу вампиров, особенно Фауста, – Сэдрик не без удовольствия посмотрел, как глаза носферату наливаются гневом от неуважительного обращения.
– Тогда больше никаких проблем у нас не предвидится, – подытожил паладин.
Все вместе они зашли внутрь челнока. Отвергнутые уже успели облачиться в свои боевые одеяния. Сэдрик нацепил черный плащ с рукавами, изнутри он был отделан красной подкладкой. На спину вампир повесил неестественно длинный, чуть изогнутый меч, покрытый многочисленными рунами. Таким клинком можно было разрубать врагов, даже находясь на большом расстоянии. Сэдрик часто пользовался этими приемами рунной магии, чтобы уничтожать ничего не подозревающего противника. Бергал не взял с собой никакого оружия: все его тело станет оружием, когда он выпустит запертого внутри зверя. А вот Фауст от оружия никогда не отказывался. Настолько, что даже между заданиями ходил по «Последнему приюту» не расставаясь со своим посохом. Посох был довольно хитрым, и с его помощью можно было применять большой набор заклинаний, выстраивая нужную последовательность рун, начертанных на вращающихся вокруг древка металлических кольцах. Надев на себя мантию с глубоким капюшоном, носферату смотрелся воистину зловеще. А вот Кристоф в боевом доспехе выглядел еще благороднее, чем обычно. Крепкий серый доспех выделялся лишь немногочисленными, но мощно заряженными рунами, нанесенными преимущественно для уменьшения веса брони. На спину он повесил широкий щит, а в правой руке держал булаву внушительного вида. На левом предплечье он закрепил самострел. Это была толстая прямоугольная пластина, в которую были вставлены металлические дротики. По ментальной команде владельца дротики вылетали на высокой скорости, пробивая даже толстую броню или стены.
Хуже всего дела со снаряжением обстояли у Джорно. Во время схватки он поглощал душу противника, поэтому непроизвольно начинал овладевать оружием врага. После победы Джорно мог не помнить, как обращаться с оружием в своей руке, зато прекрасно чувствовать клинок только что поверженного противника. Поэтому на задания пустой не брал с собой серьезной амуниции, как правило, ему хватало небольшого ножа для скрытных убийств. Остальное оружие он находил уже на месте.
Все наконец заняли свои места, и челнок вылетел из ангара «Последнего приюта». Небольшой кораблик плавно несся сквозь эфир к широкому порталу в Увалон. Отвергнутые были не одиноки. Навстречу и параллельно им летели торговые суда и пассажирские транспорты. Увалон являлся важным торговым центром; было загадкой, как вампирам удалось так плотно закрепиться в таком мире.
Челнок подлетел к порталу, и на короткий миг все залило ослепительным светом, а в следующий момент корабль уже несся на фоне покрытых зеленью гор, плавно переходящих в речные равнины. Отвергнутые засмотрелись на красоты Увалона, ведь обычно им приходилось сражаться в неприветливых, жутких мирах. Многие до сих пор помнили Витчхейм, болотный мир, словно целиком состоящий из нечисти. Такие места невозможно полностью очистить, можно лишь на какое-то время сделать их безопасными. Но Увалон был другим; это место заслуживало того, чтобы быть тихим, спокойным и процветающим.
Вдалеке показался огромный город, раскинувшийся на десятки километров во все стороны. Торговые суда направлялись именно к нему. К сожалению, Отвергнутым было не по пути с ними и их челнок свернул в сторону и полетел к менее обжитым территориям Увалона. Через полчаса они добрались до небольшой, ничем не примечательной скалы. Хотя кое-что примечательное в ней все же было. У подножия скалы горел костер. Два человека, сидевших возле костра, поднялись на ноги, когда увидели приближающийся корабль. Челнок плавно опустился на землю и позволил своим пассажирам ступить на твердую землю.
Кристоф вышел вперед. Незнакомцы также подошли ближе. Одним из них оказалась хорошо сложенная женщина. Капюшон не мог скрыть ее симпатичного лица и коротких черных волос. О ее спутнике можно было узнать абсолютно все по одной лишь одежде. Его одеяние явно выдавало в нем клирика. Эти люди стояли на страже безопасности храмов и интересов Церкви Единения. Все они были умелыми воинами, способными сражаться практически в любых условиях. Как будто этого мало, клирики еще славились своей моральной устойчивостью, верностью и неподкупностью. Кристоф уже догадывался, что это за клирик и откуда он взялся. Женщина подтвердила его подозрения:
– Я Джейд, последовательница инквизитора Валентайна. А это Игнатий, – она указала на своего спутника. – Он клирик, сопровождающий инквизитора.
Об Инквизиции было не так уж и много известно тем, кто не входит в организацию. Но Кристофу доводилось ранее работать вместе с инквизиторами, поэтому кое-что он все же сумел выяснить. Эта организация довольно древняя, и ее корни восходят к самому основанию Единой Империи. Агенты Инквизиции наделены безграничными полномочиями, никто не имеет права ослушаться их приказа или не удовлетворить требований. Чтобы хоть как-то ограничить власть агентов, было решено после каждой операции отзывать инквизиторов в штаб для предоставления полного отчета. Инквизитору было необходимо обосновать каждый случай применения своих полномочий. Разумеется, доклад рассматривали не только их коллеги инквизиторы, но и представители других важнейших структур Империи. Перспектива долгих многолетних разбирательств сдерживала наиболее безрассудные порывы агентов, но при этом не связывала руки. Хотя регулярно объявляется какой-нибудь отступник, не желающий считаться с правилами. Но участь таких незавидна: за ними приходит Каспар, инквизитор, что охотится за отступниками. По непроверенным слухам, Каспар служит практически с самого основания Инквизиции и все это время выполняет свою миссию по уничтожению недостойных. Каждый инквизитор втайне боится его, но ни за что не признается об этом вслух.