Садясь на электричку в метро на окраине Москвы, Ира и представить не могла, что её ожидает кошмарное приключение. Ну да обо всем по порядку. Ирина Глушкова ездила в офис на собеседование по поводу работы. Ох уж эти поиски работы… Она бы врагу не пожелала такого сомнительного удовольствия.
От Иры благополучно отделались стандартным: «После рассмотрения вашей анкеты, мы вам позвоним». Девушка понимала, что ничего хорошего после такой фразы ждать не приходится. Обычная отговорка. Когда она спускалась в метро, у неё примерно так же глубоко снижались градусы позитивного настроя. Ира на глазах погружалась в уныние. Стандартная фраза-отговорка в который раз показала ей, что торговля – это совсем не её. Ирина всегда удивлялась проницательности рекрутеров. Им достаточно было беглого взгляда на девушку, чтобы сделать выводы.
Она немного удивилась, когда из чёрной глотки тоннеля с лязгом, визгом и дребезжанием подкатила совсем уж древняя на вид электричка. Мелькнула было мысль, что в такую садиться-то неприятно. Но Ирина отогнала сомнения: ей хотелось поскорее домой, настроение было безнадёжно испорчено очередным проваленным собеседованием. Садясь в подъехавший состав, по шкале позитивности Ирина ушла сильно в минус. Сидя в одиночестве на обшарпанном сиденье, она продолжала беспощадно грызть себя, все глубже проваливаясь в яму уныния.
И то… Тридцать лет. Ни детей, ни мужа. Приехала в Москву пять лет тому назад, да так и мыкалась с тех пор по съёмным углам. Можно было вернуться обратно, в родной Таганрог, но как же не хотелось видеть укоризненный взгляд матери! Нет, вслух родительница ничего не скажет, но в удовлетворённом взоре будет толстым маркером написано: ничего у тебя не получилось с самостоятельностью, а потому, сиди и не вякай. И Ира будет сидеть тихо, потому что всегда зависела от матери. Взбунтовалась и уехала в двадцать пять лет, но счастья, увы, так и не нашла….
К слову сказать, когда ей было его искать, это самое счастье, если работать приходилось по двенадцать часов пять дней в неделю, чтобы получать более-менее сносную зарплату? И не разбогатела, потому что львиную долю той зарплаты приходилось отдавать за комнату, в которой, по иронии судьбы, Ира появлялась лишь на ночь, да в свои два выходных, когда металась, как угорелая: постирать, погладить (она любила всегда выглядеть с иголочки!), приготовить поесть на максимальное количество дней, пробежаться по магазинам…
В конце концов девушка решила найти более высокооплачиваемую работу. Надоело целыми днями вдыхать перегоревшее амбре от маргиналов в «Пятёрочке». Но собеседования на более престижную работу, даже тем же продавцом, только в более «чистый» магазин Ира благополучно заваливала. Рекрутеры смотрели на неё с сочувствием. И то верно: не вышла моськой. Ну, не торгашка она, не её это! Чёртова застенчивость предательски отпечатывалась на физиономии, стоило начать собеседование. Ирина краснела, пыхтела, забывала слова и даже начинала заикаться, чего в её природе вообще никогда не наблюдалось! А на более престижной работе обязательно нужен талант продажника, артистизм и харизма, которых у неё, увы, отродясь не бывало.
Другая работа нужна была ещё для того, чтобы немного больше времени оставалось для личной жизни. Пора ей замуж. Вон и Маша, сорокапятилетняя женщина, с которой работали все пять дней в неделю, бок о бок и успели сродниться почище некоторых кровных родственников, не намекала, говорила напрямую:
– Видная ты девка, Ирка! Замуж идтить пора…
– Пора, – кривилась Ирина, – за кого? За этого, может?
Она кивала в сторону очередного «постоянного покупателя», шагающего к кассе с синюшным лицом и бутылкой в трясущейся руке. Маша мрачнела, вспоминая о своём и цедила сквозь зубы:
– И то верно… Здесь не за кого…
У Маши, родом из Воронежа была своя головная боль. Дети – два мальчика, пятнадцати и тринадцати лет, которые без постоянного контроля матери потихоньку совсем отбивались от рук и, самое главное – муж-алкоголик, который ни за что не хотел работать.