1
Катер резко накренился вправо, и в следующее мгновенье индикаторы на панели управления погасли, а центральный компьютер вместо того, чтобы сообщить о переключении на резервную систему питания, отрубился подобно больному, впавшему в состояние комы. Жак грязно выругался и бросился к передатчику. Тщетно. Какая-то неведомая сила блокировала даже С-канал, не оставляя ему ни малейшего шанса на спасение. Скорее для порядка он проверил систему аварийной посадки и экстренного торможения. Похоже, на падающем катере не заработал бы и обыкновенный фонарик. Воздействие аномальной зоны на электрооборудование оказалось смертельным, и Жак первый раз в жизни отчётливо осознал, что находится на краю гибели. Поверхность стремительно приближалась, и столкновение с ней было делом самого ближайшего будущего. Оставалось надеяться, что скалы внизу превратятся в озеро или густые заросли, которые смогут хоть немного смягчить падение. И снова в мозгу мелькнуло прощальное напоминание Инны о том, что отсюда не возвращался никто из смертных. Зачем он бросил недавно купленный дом, расстался с любимой, родственниками и друзьями? Во имя чего в этот обычный день он вдруг решил, что нужно лететь на запад? Непостижимая человеческая природа порой заставляет нас совершать безумства и идти на риск, наивно веря в фантастическое везение. Скажи кто Жаку, что все обернётся именно так с вероятностью сто процентов, он ни за что бы не решился на эту вылазку. Но та ничтожная возможность успеха перевесила всё, и сейчас он пожинал плоды своей безрассудной смелости.
Абеон, открытый девятьсот шестьдесят лет назад, почти моментально заинтриговал общественность. Невзрачный на первый взгляд мирок, являющийся единственным спутником огромного красного солнца, потряс человечество своей первой же панорамой из космоса. На ней отчётливо были видны два совершенно идентичных по контурам материков полушария. Три континента на западе и три абсолютно таких же на востоке. Два зонда тут же устремились вниз. Первый разведчик вернулся с отчётом о состоянии поверхности планеты, а связь с другим прервалась, едва он вошёл в верхние слои атмосферы. Вторая и третья попытки закончились с тем же результатом, после чего земной звездолёт совершил посадку в восточном полушарии, оставив западное для последующих экспедиций.
Возможно, планету и вовсе объявили бы карантинной зоной и внесли в чёрный список объектов, не подлежащих колонизации, но геологическая разведка обнаружила богатые залежи редких полезных ископаемых, бросить которые было слишком большой жертвой. За сотню лет в восточном полушарии появились многомиллионные города, шахты, карьеры и высокотехнологичные предприятия. Абеон стал одним из промышленных центров окраины обитаемой вселенной, а мягкий климат спустя пару веков дал мощный импульс развитию туризма. Учёные ещё долго пытались решить проблему западного полушария, но всякий раз натыкались на одно и то же препятствие. При приближении к аномальной зоне любая техника неизменно выходила из строя, а пересёкшие условную границу объекты навсегда исчезали в неизвестности. Снимки из космоса не проясняли ситуацию. И хотя учёные не сдавались и пытались дойти до конца, общественность быстро свыклась с этой загадкой, включив Абеон в список вселенских “феноменов”. Иногда отчаянные смельчаки пускались в самостоятельное путешествие на запад, но всякий раз результат оставался тем же. Тысячи душ и тонны совершенного оборудования – всё пропадало в “чёрной дыре” Абеона. А любопытство гнало человека вперёд и порождало новые и новые жертвы.
Жак молча смотрел на проносившиеся внизу скалы. Что-то в пейзаже казалось ему подозрительным. Возможно, если бы у него было чуть больше времени, он догадался бы о природе своей тревоги. Но, увы, в царившем в голове хаосе Жак просто не мог ухватиться за информацию.
Когда до земли оставались считанные десятки метров, скалы исчезли и тотчас сменились долиной, покрытой высоким тёмно-зелёным кустарником. Ещё мгновенье, и катер спикировал вниз, с чудовищным скрежетом проламываясь сквозь растения. Апофеозом посадки стал резкий глухой удар, после которого Жак потерял сознание. Однако, уже проваливаясь в бездну безрассудства, он вдруг вспомнил, что на западном побережье материка-побратима в восточном полушарии никогда не росли не то что кустарники, но даже самая обыкновенная трава. Это был мир холодных камней и быстрых горных рек, которые редко посещались даже туристами…
С этой же мыслью он очнулся через неопределённый промежуток времени, чувствуя боль, пронизывающую всё тело. Часы не работали. Застывшая на циферблате стрелка словно закончила отсчёт его прошлой жизни. Собравшись с силами, Жак достал рюкзак и медленно выбрался из искорёженного падением катера. Вокруг было тихо. Острые пики скал как часовые высились у горизонта. А во все стороны, насколько хватало глаз, тянулась унылая безжизненная равнина. Безжизненная, если не считать однотипных тёмно-зелёных кустарников, буквально усеянных крупными чёрными ягодами. Жак машинально сорвал одну из них и сунул в рот, позабыв про осторожность. Её кисло-сладкий ни с чем не сравнимый вкус на долю секунды успокоил путешественника. Однако тоска и обречённость нахлынули на него с новой силой, когда он вновь обратил свой взор на катер. Жак осознал, что остался совершенно один, и нет никого, кто мог бы прийти на помощь. Выбора не было. Он глубоко вздохнул, поправил рюкзак и зашагал на запад.
2
Примерно в это же время на планете Цериус, отделённой от Абеона расстоянием в триста с лишним тысяч световых лет, во дворце короля Джонда Двадцать девятого встречали утро нового дня. Уже прошла смена почётного караула, выставленного у главных ворот как дань традиции, и вот-вот из своих покоев должен был появиться сам монарх, всегда пробуждавшийся с первыми лучами солнца. Король был одинок – его первая и единственная жена покинула этот мир десять лет назад, не подарив ему ни наследника, ни наследницы. Соседи не раз советовали Джонду жениться снова, предлагая ему в качестве выгодной партии своих дочерей, но получали отказ – упрямый монарх хранил верность покойной Луизе и не желал прислушиваться к окружающим. С каждым годом число потенциальных невест приближалось к нулю, а жители маленького королевства с ужасом думали о том времени, когда их правитель уйдёт в мир иной и на политической карте Цериуса исчезнет созданное его предками государство.
Вот уже много веков планета жила по традициям, возведённым в ранг законов. Единственный материк, омываемый водами двадцати трёх морей, был поделён на тридцать шесть частей первой партией прибывших с Земли колонистов. То были люди, уставшие от технического прогресса, мечтавшие окунуться в романтическую атмосферу средневековья с его величественными замками, прекрасными принцессами и отважными рыцарями. Здесь, на Цериусе, каждому такому чудаку нашлось своё место. Кто-то стал королём, кто-то придворным строителем, а кто-то – простым земледельцем, имеющим статус полноправного гражданина Империи. Прошло какое-то время, и сложившаяся система ценностей стала нормой для поколений, рождённых на задворках космоса. Конечно, не всех устраивала эта странная жизнь, и недовольные, достигнув восемнадцати лет, покидали родительский дом, отправляясь за счастьем в другие концы галактики. А на их место с Земли прилетали всё новые и новые поселенцы, чьим лозунгом стало незамысловатое «назад в прошлое».
На самом деле, Цериус не был средневековым миром в полном смысле этого словосочетания. В домах пользовались электричеством, а урожай собирали умные машины. Они же выполняли всю самую сложную работу, оставляя людям лишь тот объём дел, который мог по-настоящему принести удовольствие. Нередко можно было наблюдать картину, как вышедший с утра собирать урожай крестьянин уже через час возвращался назад домой, доверив работу своим помощникам дроидам. У каждой семьи была система голографического телевидения, доступ к централизованной информационной базе и гравилёт, заменяющий гужевые виды транспорта. Лицензией на право владения настоящим конём могли обладать только странствующие рыцари. Они беспрепятственно путешествовали по Цериусу и иногда собирались во дворце то одного, то другого правителя с тем, чтобы поучаствовать в очередном турнире, победа в котором приносила почётное звание победителя и громкую славу на несколько предстоящих месяцев. Иногда вместе с венком триумфатор получал ночь с первой красавицей королевства, но лишь при условии её добровольного согласия. Благо, законы Цериуса не отличались особой строгостью, и на планете разрешалось практически всё, что напрямую не угрожало окружающим.
За те века, что прошли с момента начала колонизации, на карте мира изменилось немногое. Два королевства канули в небытие, и их территории отошли соседям. В несколько раз выросла численность населения, возникли новые города, а рассказы о мире средневековья распространились по всей вселенной, и порой любопытствующие туристы наведывались на Цериус, чтобы воочию убедиться в существовании далёкой истории, перенесённой в настоящее.
Обо всём этом Джонд Двадцать девятый знал ещё со школьной программы, обязательной для любого ребёнка. Но его мало волновали иные миры, находящиеся за сотни и тысячи световых лет от родной планеты – он не хотел улетать к далёким звездам, довольствуясь тем, что имел на момент рождения. И только мысли о покойной Луизе порой терзали его разбитое сердце. Вот и сегодня, не успев отойти ото сна, он вспомнил о ней, разделив своё утро с болью. А ведь ему едва исполнилось пятьдесят земных лет – возраст юнца по меркам большинства современников. Там, впереди, маячила ещё пара веков, полных соблазнов и скрытых пока возможностей. Но у него, лишившегося жены, главной мечтой стала мечта о смерти.
Обычно король завтракал в одиночестве, и даже слуги не тревожили повелителя. Однако сегодня все устои были нарушены внезапным появлением начальника караула Гердла как раз в тот момент, когда Джонд только прикоснулся к яствам. Остановившись в дверях просторной гостиной, незваный гость терпеливо дождался, пока король заметит его присутствие, и только тогда объяснил своё появление:
– Ваше сиятельство, прошу прощения за то, что потревожил в такое время, но прибыл старик, который настаивает на немедленной аудиенции. Говорит, у него очень важные новости. Я бы прогнал его прочь, но этот взгляд… Я до сих пор словно нахожусь под гипнозом.
Чуть поразмыслив, король посмотрел в окно и произнёс абсолютно спокойным голосом:
– Пусть войдёт. И распорядись, чтобы подали ещё один завтрак. Похоже, беседа будет довольно долгой.
Гердл вышел. А едва на столе очутилась вторая порция, на пороге возник таинственный утренний гость в тёмном плаще, доходившем до самого пола. Король указал на стул напротив себя, ни на секунду не отрывая взгляда от незнакомца. По ощущениям, перед ним был тысячелетний старец. Кожа его иссхола, глаза провалились внутрь, а волосы поседели настолько, что стали абсолютно белыми.
– Кто ты? – не выдержал, наконец, король. – И что привело тебя в мой дворец на рассвете?
– Можешь звать меня Фером, – дрожащим голос произнёс незнакомец. – Я тот, кого принято считать волшебником.
– Волшебник? – Джонд был потрясён до глубины души. – Но это же выдумка наших далёких предков. Ты не обманываешь?
– К чему мне обманывать, о, мой повелитель? Или тебе недостаточно того, что ты видишь собственными глазами? Мне четыреста двадцать пять лет. Хочешь – проверь моё свидетельство о рождении.
– Я верю, – у короля не оставалось иного выбора. – Но, чёрт возьми, что всё это значит?
Старик так и не притронулся к поданному ему завтраку. Тяжело вздохнув и скрестив руки под столом, он продолжил:
– Пожалуй, трудно в двух словах объяснить случившееся. Боюсь, господин не поймёт меня. Всё дело в том, что с нашим миром начало происходить что-то странное. Мои магические способности – они исчезли, словно их никогда не существовало.
– Магические способности? Что за бред? Мы живём в эпоху технического совершенства, когда звездолёты бороздят просторы космоса, а сама вселенная покорилась человеку! Старик, ты сошёл с ума?
На лице незнакомца мелькнула печальная улыбка.
– Я так и думал. Люди слишком уверовали в себя и считают, что им подвластно само мироздание. А между прочим, существуют вещи, даже сегодня не понятые учёными.
– Тогда почему ты пришёл ко мне? Обратился бы прямо в центр научных исследований. Или считаешь, что я в свободное время только и делаю, что изучаю магию?
– Ты же король. И потом… Я уже связывался с одной научной лабораторией. Не буду врать – меня сочли сумасшедшим.
– И потому ты заявился ко мне, наивно надеясь на мою королевскую милость?
– А почему бы и нет? – голос волшебника стал немного увереннее. – Какие заботы у королей на Цериусе? Выдать дочь замуж? Устроить очередной турнир? Позвать на охоту кого-нибудь из соседей? Нет? Ну, тогда я не вижу ни одной причины, чтобы вот так отмахиваться от проблемы.
– Ты полагаешь, этот бред можно назвать проблемой?
– Да, потому что, насколько мне известно, существует зависимость между полями, из которых я черпаю магическую силу, и стабильностью самого пространства. Есть подозрение, что не сегодня-завтра может начаться катастрофа, и мир погибнет, буквально развалившись на атомы.
– Ты это серьёзно? – король отодвинул завтрак в сторону.
– Если бы вдруг я решил пошутить, то однозначно пришёл бы к тебе под вечер.
Джонд медленно поднялся из-за стола. Его лицо стремительно побледнело от ужаса, и Фер содрогнулся от вида своего повелителя. Впрочем, старик быстро взял себя в руки – он понял, что одержал победу.
– Чего ты хочешь? – прямо спросил монарх. – Мне позвонить и поговорить с учёными?
– Выбора нет. Чтобы разобраться с этим, нам однозначно потребуется их помощь.
– Тогда за мной, – решительно произнёс Джонд и быстрым шагом пересёк гостиную.
Нелепой парочке пришлось пройти через весь дворец, чтобы достичь королевской канцелярии. Именно там находился нуль-ретранслятор, который использовался для общения с внешним космосом. Межзвёздная связь – удовольствие не из дешёвых, но что не сделаешь для спасения мира.
Джонд покопался в электронном справочнике и выбрал ближайшую к Цериусу лабораторию. Слегка замешкался, но быстро взял себя в руки и сделал вызов в режиме простого видео. На самом деле, в пределах одной планеты уже давно использовались голограммы, однако когда абоненты находились в разных мирах, такая роскошь выглядела избыточной. Прошло секунд двадцать, прежде чем им дали ответ и на экране возникло лицо незнакомца.
– Дежурный отдел сто сорок восьмой лаборатории. Чем могу быть полезен?
Джонд сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, и произнёс абсолютно безэмоциональным голосом:
– Вас беспокоит Девятнадцатое королевство Цериуса. У нас проблема, угрожающая вселенной, и мы хотели бы попросить о помощи.
Мужчина задумался, озадаченный таким приветствием, но, кажется, понял, что этот звонок – не шутка.
– А кто говорит?
– Король Джонд Двадцать девятый, – монарх с трудом сдержал раздражение в голосе. – Вы меня слышите? У нас на планете ЧП, и в перспективе это грозит вселенной!
– Минуточку, – на лице незнакомца не дрогнул ни один мускул. – Я не могу принимать такие решения. Оставайтесь на связи. Я переговорю с руководством и сообщу, как только будут итоги.
Он удалился на долгие пять минут, чтобы вернуться с обнадёживающим вердиктом:
– Ждите нас через сорок девять земных часов. Мы прилетим прямо к вам в королевство.
В ту же секунду незнакомец прервал сеанс, дав им понять, что считает свою миссию выполненной. Король и старик робко переглянулись, похоже, оба удовлетворённые результатом.
– У нас получилось, – тихо сказал первый.
– Ты же правитель, – усмехнулся в ответ второй.
Без лишних слов они выскользнули из канцелярии и не спеша побрели обратно в гостиную. В голове у монарха витал миллион вопросов, однако Джонд упорно хранил молчание. Пусть в тот момент он не знал почти ничего – в ближайшие дни могло проясниться многое.
3
Всю ночь Энн преследовали кошмары. Едва она успокаивалась и засыпала вновь, как в голове возникал предстоящий экзамен. Вот уже третий год она училась в Марсианской академии пилотов, неофициально считавшейся самым престижным учебным заведением Солнечной системы. Перед её выпускниками были открыты двери крупнейших трансгалактических компаний, рядовые пилоты которых за двадцать лет зарабатывали себе целое состояние и удалялись на пенсию, имея возможность до самой смерти наслаждаться жизнью. Биокоррекция, путешествия в любую точку вселенной и даже возможность купить свою собственную планету – всё это становилось реальностью для тех, кому удавалось выдержать выпускной экзамен МАП. Неудачники же с позором возвращались домой, устраивались на работу в какой-нибудь заштатной конторе и безвылазно торчали на одной планете, лишь раз в пять лет выбираясь в далёкий космос в роли туриста, путешествующего эконом-классом. Иногда провалившиеся и вовсе сдавались на милость судьбы, предпочитая существовать на стандартное пособие, которого в жизни не хватило бы на полёт к звёздам. Конечно, имелись и другие высокооплачиваемые профессии, но, выбирая свою будущую карьеру, Энн почти сразу остановилась на пилоте. Давным-давно дядя её лучшей подруги служил капитаном крупного грузового корабля и постоянно рассказывал тогда ещё маленьким девочкам о временах своей бурной молодости, далёких планетах и чудесах, которыми была переполнена вселенная. Теперь же он каждый год отправлялся в очередное туристическое путешествие и неизменно привозил своей племяннице сувениры, чей вид потрясал склонную к впечатлениям Энн. Как результат, она твёрдо решила, что пойдёт той же дорогой и стала готовиться к поступлению в Академию. Пришлось забросить друзей и близких, променять шумные молодёжные вечеринки на занятия в тренажёрном зале и пожертвовать несколькими годами юности для достижения заветной цели. Результат превзошёл все ожидания – она с лёгкостью сдала вступительные экзамены и окончательно оборвала нить, связывающую её с прежней жизнью. Подруга, тоже решившая последовать примеру дяди, оказалась не столь удачливой и, затаив лютую обиду на Энн, без объяснений занесла её в чёрный список. Родители, рассчитывавшие, что их дочь продолжит обучение на Земле, весьма негативно восприняли планы любимого чада и проводили своего единственного ребёнка в МАП с сухими улыбками на обречённых лицах.
На Марсе она быстро нашла новых знакомых, освоилась с ролью курсантки Академии и почти сразу попала в число любимчиков всех преподавателей. Энн получала самые высокие баллы на экзаменах, поражала всех своей собранностью на практических занятиях и уже после первого года обучения попала в предварительные списки будущих пилотов, рекомендованных к работе в «Мегатрансе» – крупнейшей трансгалактической компании, осуществляющей почти двадцать процентов перевозок во вселенной. Будущее рисовалось в самых светлых красках, но для достижения заветной цели оставался ещё один шаг – выпускной экзамен, на котором обычно засыпалось не меньше половины курсантов. И даже те, кто считались лучшими учениками Академии, не были застрахованы от провала – финальное испытание не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило в МАП на протяжении трёхгодичного курса обучения. Достаточно было допустить малейшую оплошность, совершить крохотную ошибку, чтобы навеки похоронить свой шанс стать первоклассным востребованным пилотом. Система строго относилась к случайностям и никому не прощала промахов.
Снова проснувшись и с волнением посмотрев на часы, Энн поняла, что не стоит продолжать эту пытку. В немом полумраке она выскользнула из кровати и, чуть пошатываясь, добралась до ванной. Обычно курсанты жили парами. Времена, когда общежития делились по половому признаку, давно канули в прошлое, и сейчас каждый решал за себя, кого он хочет видеть своим соседом. Энн выразила желание поселиться с девушкой, но пары на неё не хватило. Поэтому все три года она прожила одна, несмотря на внимание, что оказывали ей другие учащиеся Академии. Нет, Энн не пыталась создать образ снежной королевы или намеренно посвятить всю себя учёбе – она просто не нашла человека, который мог бы стать для неё возлюбленным. Глядя на то, с какой лёгкостью её однокурсницы крутили романы со сверстниками, девушка поражалась мимолётности человеческих чувств, но не находила в юношеской ветрености той прелести, что бросала едва окунувшихся во взрослую жизнь коллег на поиски новых душевных переживаний. Своих многочисленных кавалеров Энн всегда держала на расстоянии, а порой благодушно делилась ими с подругами, которые с радостью принимали её подарки, невзирая на собственных воздыхателей и партнёров. Эта бессмысленная погоня за свежими ощущениями больше всего походила на абсурд – ведь впереди была целая жизнь, которая открывала перед выпускниками МАП неограниченные перспективы не только в социальной, но и в личной сфере. Поэтому Энн старалась не торопить события, заранее зная, что карьера пилота поможет ей сблизиться с куда более интересными людьми, чем сокурсники, большинство из которых не осилят даже выпускной экзамен. Эти потенциальные неудачники ловили настоящее – она же планировала будущее.
Приняв душ и окинув критическим взглядом своё отражение в зеркале, Энн не нашла ни единого повода для придирки. Её фигура выглядела совершенством: идеальные пропорции сочетались с плавными изгибами тела, а регулярные занятия в спортивном зале придали женской хрупкости атлетичность и скрытую силу, подобно магниту притягивающую к себе окружающих. Жаль, что те времена, когда члены выпускной комиссии могли простить некоторые ошибки обладательнице стройных ног и смазливой мордашки, давно канули в прошлое – ныне суровые экзаменаторы походили на бесчувственных роботов, критериями для которых были не личность и внешность, а механически отлаженное умение справляться с громадиной космического корабля. Определённо, в этом был свой смысл, но где-то в душе Энн по-прежнему не принимала систему, столь беспощадную к хрупким человеческим судьбам. Ведь попав под её жернова единожды, мало кому удавалось восстать из пепла.
Она облачилась в стандартный блестящий комбинезон и не спеша побрела в столовую. Другие курсанты до сих пор дремали в своих каютах, а потому обычно шумные коридоры общежития выглядели непривычно пустынными. Неожиданно девушка осознала, что никогда прежде не поднималась в такую рань – несмотря на прилежность в учёбе, она любила поспать до последнего и всегда приходила в класс за мгновенья до начала занятий. Но сегодня традиции были нарушены, и единственной, кого встретила Энн в столовой, была тишина, поглощавшая саму вечность. Выбрав в меню салат, бутерброды и чай, девушка заняла своё привычное место у дальней от входа стены и, неспешно приступив к трапезе, стала ждать появления сокурсников. Каково же было её удивление, когда на пороге возникла могучая фигура Джека Харрисона – преподавателя курса навигации. Этот вечно угрюмый мужчина двухметрового роста одним своим видом доводил новичков до ужаса. Впрочем, стоило им познакомиться с Джеком поближе, как они понимали, что за этой суровой внешностью скрывается мастер, преданный своему делу, готовый помочь абсолютно при любых обстоятельствах.
Вот и сейчас он сразу заметил Энн и в ту же минуту очутился за её столиком.
– Не думал, что кто-то встанет в такую рань. Уже не терпится приступить к экзамену?
– Ну, вы же знаете – это моя мечта. И сегодня, максимально приблизившись к ней, я как никогда чувствую степень риска.
– Представляю. Но у тебя на руках все карты. Ты умна, талантлива и обладаешь врождённым даром не отступать ни при каких обстоятельствах. Для «Мегатранса» будет большой удачей заполучить столь талантливого пилота. Можешь не верить, но, пожалуй, впервые в жизни меня напрягают наши аттестационные правила.
Закончив свой монолог, Джек приступил к завтраку, дав Энн возможность оценить его признание. Впрочем, увы, даже столь неприкрытая лесть не прибавляла ей ни единого шанса.
Постепенно столовая начала заполняться курсантами. Большинство из них держалось скованнее обычного: не слышно было привычного задорного смеха и нескончаемого обмена сплетнями. Энн поймала на себе десяток завистливых взглядов: многие из коллег заблаговременно записали её в список тех, кто точно получит столь желанный диплом Академии. Удивительно, как часто люди верят в других и сомневаются в собственных возможностях…
– Мне пора, – прервал ход её мыслей Джек, – Как говорится, встретимся на экзамене. И советую – не думай ни о чём лишнем, а просто попробуй ненадолго превратиться в робота.
С этим напутствием он удалился прочь, дав Энн возможность позавтракать в одиночестве. Удивительно, но беседа с преподавателем благотворно повлияла на девушку, и через час она входила в аудиторию твёрдым шагом, не думая о последствиях сегодняшних взлётов и падений.
Как и в любом другом учебном заведении, экзамен МАП состоял из двух частей: теоретической и практической. В первую часть входил стандартный тест на общее знание предмета и получасовая расчётная работа по курсу навигации. Справившиеся с заданием допускались до второго этапа, где им предстояло выполнить эмуляцию гиперпространственного прыжка, маневрирования в пределах гравитационного поля звезды и быстрой посадки на заданную планету. Завершал же экзамен реальный полёт на учебном катере через специально подготовленную полосу препятствий. Лишь те, кто успешно справлялись со всеми испытаниями, получали заветный диплом Академии и оставались на Марсе ещё на несколько дней, чтобы оформить контракт с будущим работодателем и поучаствовать в традиционном торжественном вечере прощания – аналоге выпускного бала в школе. Все остальные покидали МАП в тот же день – корабль на Землю отправлялся уже в пять вечера.
Помещение, где проходила теоретическая часть экзамена, представляло собой огромный круглый зал, разбитый лестницами на четыре сектора. В каждой части было пятьдесят рядов парт, а каждая парта вмещала двадцать курсантов. Таким образом, ежегодно из Академии могло выпускаться не более четырёх тысяч человек. Квота мест в МАП ограничивалась именно этим количеством, но к экзамену оно всегда становилось меньше. Вот и сегодня, по имеющимся у Энн данным, на испытании ожидались три тысячи восемьсот сорок семь человек – те, кто сумел справиться с трёхгодичной программой. Впрочем, сейчас это не имело значения – мало кого интересовала судьба неудачников, по разным причинам отсеявшихся на младших курсах.
Когда девушка заняла своё место в четырнадцатом ряду второго сектора, до начала экзамена оставалась ещё четверть часа. Тем не менее, большинство уже расселись по партам и с нетерпением ожидали ректора. Для Эдварда Лоу, занимавшего эту должность, нынешний выпуск был двадцать пятым по счёту. Возглавив МАП в непростые для неё времена, он очень быстро поднял престиж Академии, причём настолько, что буквально за пару лет туда слетелись все лучшие преподаватели. Как результат, немарсианские школы пилотов постепенно потеряли свой статус, а МАП, напротив, превратилась в монополиста на внутреннем рынке астронавтов-межзвёздников.
Обращение ректора длилось три с половиной минуты, после чего включились индивидуальные мониторы, и каждый курсант получил вопросы общего теста, случайно выбранные беспристрастным компьютером. Момент истины наступил – началась гонка на выживание.
Тест не вызвал у Энн ни малейшего затруднения. Она справилась с ним за пятнадцать минут и с упоением посмотрела на экран, где высветились заветные 50 баллов – максимально возможный показатель. Один за другим её товарищи заканчивали отвечать на вопросы и с облегчением откидывались на спинки кресел. Но были и те, кто молча поднимался с места, спускался вниз и исчезал за дверью. То были троечники, дошедшие до конца, но так и не взявшие самый лёгкий барьер экзамена. Кого-то из них Энн знала довольно близко, но даже сейчас не испытывала к ним сочувствия. Единственное, что интересовало её в тот момент – число отсеявшихся на первом этапе курсантов. Ибо какими бы строгими ни казались правила Академии, существовала минимальная квота в тысячу двести выпускников, которые точно должны были получить дипломы. А значит, при определённых раскладах у Энн появлялись дополнительные шансы. Впрочем, за все годы существования МАП ещё ни разу не случалось ничего подобного. Поэтому рассчитывать на чужую слабость не приходилось – куда важнее была собственная безупречность. И всё же девушка не сдержала улыбку, когда компьютер сообщил предварительные итоги – после первого теста с Академией распрощались аж двести сорок восемь курсантов. И дело было не в том, что нынешний набор оказался слабее предыдущих – скорее речь шла о постоянно изменяющейся программе, освоить которую становилось всё труднее и труднее. В этом Энн лично убедилась через пять минут, когда на экране появилась задача по навигации. Обычно девушка не испытывала затруднений с данным предметом, и утренняя похвала Джека Харрисона как нельзя лучше соответствовала этому утверждению. Но сейчас, всмотревшись в кучу графиков и столбцы цифр, она ощутила панический страх – исходные данные выглядели как письмо, автор которого использовал языки из прошлого. На расшифровку у неё почти не оставалось времени – его и так едва хватило бы на расчёты. Оцепенение продолжалось считанные секунды – вспомнив наставления преподавателя, Энн взяла себя в руки и принялась по косточкам разбирать условие. Ухватившись за суть, она разложила головоломку на элементарные составляющие и добралась до ответа за полторы минуты до истечения отведённого на задачу времени. К тому моменту некоторые уже покинули аудиторию, так и не справившись с навигационным тестом. Когда же стал ясен промежуточный результат экзамена, компьютер шокировал совершенно невероятной статистикой. Каждый четвёртый из участников испытания сошёл с дистанции после первого же этапа!
Энн громко выдохнула – предстоял небольшой перерыв, и было бы кстати провести его с максимальной пользой. Впрочем, едва она вышла из аудитории, как тут же попала в окружение сокурсников.
– Что случилось? – спросила у неё Мари, маленькая темноволосая венерианка, иногда составлявшая Энн компанию во время факультативных полётов. – Мне-то казалось, навигация – твой конёк. Да и задача выглядела пустяковой.
– Видели бы вы, что предложили мне, – Энн усмехнулась, пытаясь снять напряжение. – Расчёт прыжка в зону воздействия системы тройной звезды! Да если б не Джек и его внеклассные занятия…