Церковная архитектура и изобразительное искусство. Учебник

Рекомендовано Ученым советом СФИ

Рецензенты:

О. С. ПОПОВА, доктор искусствоведения, профессор кафедры всеобщей истории искусства исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова

ИГУМЕН АЛЕКСАНДР (ФЕДОРОВ), кандидат богословия, кандидат архитектуры, профессор Санкт-Петербургской православной духовной академии, доцент кафедры истории архитектуры Академии художеств

Предисловие

Там, где отношение к Богу понимается серьезно, оно выражается в культе… преобладающее число всех значительных художественных созданий мировой истории представляет собой культовые сооружения и культовые образы.

Ганс Зедльмайр¹

В современном мире поток прагматической информации заметно возрастает. Однако это в основном количественный прирост. К тому же он достается дорогой ценой, поскольку находящаяся на противоположном «полюсе» духовно-эмоциональная сфера жизни, наоборот, сужается и отодвигается на второй план. В контексте урбанистической культуры понятие «прекрасного», которое Платон определял как «сущность»², вообще снимается нарочитым смешением самых противоречивых форм – художественных и нехудожественных, духовных и бездуховных – в культуре постмодерна. Чрезвычайно важным поэтому является приобщение обычного человека, а не только будущего профессионала в этой сфере, к подлинно прекрасным образцам мирового искусства. Для этого нужно, с одной стороны, не свести восприятие прекрасного к субъективным эмоциям, а с другой – не превратить его в еще один поток информации.

Сделать это сейчас труднее, чем когда-либо. На смену эпохе «кризиса искусства», о котором ярко писал в 1918 г. Н. А. Бердяев³, пришла эпоха «конца искусства» или даже «смерти искусства». Исследователи, употребляющие этот термин, утверждают, что теперь «…роль искусства в нашем обществе в его традиционных проявлениях непонятна, а его дальнейший курс непредсказуем»⁴.

Однако, начиная с эпохи «кризиса искусства» и до сегодняшнего дня, происходит существенный в сравнении с предыдущими веками рост интереса к памятникам храмового искусства, особенно к христианским иконам и храмам. Становится все более ясным, что сама возможность получения эстетического наслаждения от собора Парижской Богоматери или «Троицы» прп. Андрея Рублева обусловлена в первую очередь их духовным и церковным содержанием. Христос сказал о Своих учениках: «…если они умолкнут, то камни возопиют» (Лк 19:40). Действительно, сейчас все больше и больше слышен голос церковных «камней».

То, что произведения храмового искусства, прямо связанные с верой в Бога и поклонением Ему, оказались наиболее востребованными в современном секулярном мире, – не случайно. Именно в них с наибольшей яркостью и последовательностью выражено откровение Бога о Себе Самом, о сотворенном Им мире и его венце – человеке, о том, что все творение изначально было не только «хорошо весьма» (Быт 1:31), но и «прекрасно весьма»⁵ и что эта красота, несмотря на страшные последствия грехопадения, не утрачена навсегда.

По мере изживания схематизма и идеологических клише в изучении церковного искусства светский и церковный подходы к нему сближаются. Это способствует преодолению существующего греховного разделения между светским и духовным в человеке и обществе. «Светское, – пишет свящ. Георгий Кочетков, – прежде всего, не всегда и не во всем мирское.» – т. е. принадлежащее исключительно «миру сему». «…Светское может иметь и иные, более духовные и высшие основания». Без светской культуры, по его мнению, «…даже ученый монашеско-аскетический духовный мир как бы страдает и может редуцироваться, так же как без духовной культуры страдает и редуцируется светский мир»⁶. Поэтому представляется ошибочным категоричное противопоставление средневекового церковного искусства и искусства ренессансного (а фактически – всего послесредневекового искусства), когда последнее отождествляется исключительно со светским мировоззрением и наделяется антицерковным содержанием, как это имело место, например, у о. Павла Флоренского⁷.

Снятие идеологических барьеров после изменения политической системы в России в начале 1990-х гг. позволяет, в отличие от многих предшествующих десятилетий, объективно и всесторонне рассматривать произведения церковного искусства. Для этого недостаточно изучения их только по сюжетам и символике. Необходимо целостное, одновременно духовное и художественное их восприятие. Но его невозможно обрести по отдельным, чаще всего случайным, книгам, лекциям и экскурсиям. Недостаточно будет даже изучения средневекового искусства в русле истории мирового искусства, если церковное рассматривать, как это иногда было раньше, формально-стилистически, не выделяя его из мирового, нивелируя специфику богослужебного назначения храмовых зданий, икон и фресок, утвари и одежды.

Изменение этой ситуации не может произойти иначе как через последовательное и постоянное просвещение, в частности, через специальный учебный курс, предполагающий знакомство студентов с «синтезом искусств» в христианском храме. Соединение различных видов искусства в богослужении наиболее органично, поскольку идет из самой глубокой древности. Именно тогда «зарождается нерасчлененное целое, которое таит в себе зародыш всех позднейших видов искусства»⁸.

Основой для создания этого курса в Свято-Филаретовском институте послужил предмет «Церковная археология», непосредственно связанный с почти пятивековой традицией изучения христианских древностей, среди которых главное место занимали памятники искусства. Сейчас этот предмет называется «Церковная архитектура и изобразительное искусство», поскольку словосочетание «церковная археология» для современного человека звучит архаично и к тому же допускает неоднозначные толкования ⁹. Традиционные произведения церковного искусства нередко представляются чем-то «ископаемым», связанным исключительно с глубокой древностью и далеким от жизни. Это, к сожалению, отчасти верно, поскольку сейчас в церкви и обществе процветает далекий от подлинного почитания святынь эстетизированный культ старины.

Преподобномученица Мария (Скобцова) иронически называла его «археологизмом»¹⁰, а выдающийся религиозный философ Владимир Соловьев даже считал такой культ одной из уловок Антихриста ¹¹.

Но обращение к искусству прошедших времен само по себе не есть движение назад. Как писал известный историк искусства В. Н. Прокофьев: «Даже то, что кажется умершим, может с течением времени возродиться из забвения и обнаружить прежде невиданную актуальность»¹². Так происходит и сейчас. Но чтобы церковное искусство смогло укрепить свои изначальные связи с богослужением и достойно противостать распространению техно- и антикультуры, болезням стилизации и модернизма, посредственности и обыденности в искусстве¹³, потребуется многое. Прежде всего, необходимо глубоко войти в творческое наследие древних богословов, архитекторов, иконописцев, создателей церковной одежды и утвари, а также в труд современных церковных и светских ученых: историков искусства, археологов и т. д. Не случайно писатель, драматург и философ XVIII века Генрих фон Клейст призывал вновь вкусить от древа познания в конце мировой истории, на этот раз – «чтобы обрести невинность»¹⁴.

Примечания

¹ Зедльмайр Г. Искусство и истина: Теория и метод истории искусства. СПб.: Аксиома, 2000. С. 121.

² Платон. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 413.

³ Бердяев Н. А. Кризис искусства. М.: Интерпринт, 1990. 48 с.

⁴ Belting H. The End of the History of Art? Chicago; London: University of Chicago, 1987. P. XI.

⁵ Аверинцев С. С. Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики // Древнерусское искусство: Зарубежные связи. М.: Наука, 1975. С. 372.

⁶ Кочетков Георгий, свящ. Преодоление раскола между светским и духовным в человеке и обществе // Он же. Церковь и мир: Сборник статей. М.: Православное просветительско-благотворительное братство «Сретение», 2004. С. 13, 14, 16.

⁷ Флоренский Павел, свящ. Обратная перспектива // Он же. Собр. соч.: В 4 т. / Под общ. ред. Н. А. Струве. Т. 1: Статьи по искусству. Paris: YMCA-Press, 1985. С. 134–135.

⁸ Мелик-Пашаев А. А. Опыт приобщения подростков к художественной культуре // Искусство в школе. 1992. № 1. С. 32.

⁹ Беляев Л. А., Чернецов А. В. Русские церковные древности: Археология христианских древностей средневековой Руси. М.: Фонд археологии, 1996. С. 4.

¹⁰ «…Эстетический тип благочестия стал почти подавляющим и определяющим собою очень многое. <…> Эстетизм всегда связан с некоторым культом старины, с некоторым археологизмом» (Мария (Скобцова), мон. Типы религиозной жизни. М.: СФИ, 2009. С. 32; др. изд.: Вестник РХД. 1997. № 176. С. 21).

¹¹ См. слова Антихриста: «Любезные братья!.для которых всего дороже в христианстве его священное предание, старые символы, старые песни и молитвы, иконы и чин богослужения. <…>.Сегодня подписан мною устав и назначены богатые средства Всемирному музею христианской археологии в. Константинополе с целью собирания, изучения и хранения всяких памятников церковной древности, преимущественно восточной.» (Соловьев В. С. Три разговора. // Он же. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 752–753).

¹² Прокофьев В. Н. Художественная критика, история искусства, теория общего художественного процесса: их специфика и проблема взаимодействия в пределах искусствоведения // Советское искусствознание, 77. 1978. Вып. 2. С. 250.

¹³ Седакова О. А. Морализм искусства, или О зле посредственности // Наше положение: Образ настоящего. М.: Издательство гуманитарной литературы, 2000. С. 54–66.

¹⁴ Клейст Г. О театре марионеток // Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. Т. 3. М., 1967. С. 323.