Жизнь как искусство встреч

© ОАО «Московские учебники»,2015

© Щербаченко М. Л., 2015

* * *

Все мы шлифуемся трением

Сразу скажу, что у автора было искушение выдать фразу, ставшую названием этой книжки, за свою. Никто бы меня не уличил, но как-то совестно врать, начиная уже с заглавия. Поэтому сообщаю, что оборот «жизнь как искусство встреч» принадлежит французскому дипломату, имя которого вам ничего не скажет, как не сказало и мне, я его вообще не запомнил. А вот саму формулу навсегда сохранил в памяти, сожалея, что кто-то другой так ловко сформулировал мысль, которая уже давно крутилась в моей голове. Я всегда был уверен, что за любой случайной встречей стоит какая-то идея, чей-то промысел, и совсем не обязательно божий, – а то у бога нет дел поважнее, как ежеминутно сталкивать и разводить свою наземную паству.

Искать конструктора неисчислимых человеческих соприкосновений бессмысленно, остается лишь задавать вопросы: «почему?», «для чего?», «с какой целью произошел контакт?», хотя точный ответ может быть дан не сразу, а лишь по прошествии времени; если же ответа не последует, значит, вы его просто не заметили или не расшифровали.

Фраза «жизнь как искусство встреч» означает, что искусством можно овладеть и с его помощью строить свою судьбу. Причем, речь идет не только об организации собственных успехов в привычном понимании слова. Искусство встреч не ограничено устройством контактов с нужными людьми, которые помогут подняться. Тут возможны варианты. Можно познакомиться с будущим врагом, который сделает тебя сильнее, – тоже своего рода везение. А чем плох неудавшийся роман, подаривший бесценный жизненный опыт?

В этой книжке перед вами пройдет много разных людей, встреченных автором. Не ищите среди них известных персон, их тут не будет. Все персонажи – под подлинными или вымышленными именами – люди, как их называют, обычные, рядовые. Терпеть не могу эти определения, хотя их сильно любит власть: «Надо подумать об обычных людях, о рядовых гражданах». Вот я как раз о них и думаю.

Для меня все они не ординарные уже потому, что оказали на меня влияние, чаще всего об этом не догадываясь. Я пробирался между ними, как краб между камнями, кого-то обходя, кого-то задевая боками, об кого-то больно ударялся, возле кого-то отдыхал. И тому, кто гордо заявляет, что сделал себя сам, я не советовал бы заблуждаться. Каждый из нас шлифуется трением об окружающих. Собственно говоря, наши успехи и провалы, все наше существование и есть следствие наших встреч. И к каждой из них нужно относиться как к подарку. Если же какая-то встреча показалась вам бессмысленной, отнесите ее к разряду упущенных возможностей. Вами, вами упущенных.

Глава 1
При лице и без лица

По радио Высоцкий пел «Песенку о переселении душ». Прозвучала последняя строчка – «Не лучше ли при жизни быть приличным человеком?», – и что-то зацепило. Слово «приличный» – давно его не слышал. Как-то оно исчезло из общественного лексикона. Жалко, хорошее ведь слово.

Приличный – это не то, что порядочный, достойный, почтенный, пристойный, рукопожатный. Близко, конечно, но все же другой оттенок смысла. Три автора знаменитых толковых словарей русского языка – В. Даль, Д. Ушаков и С. Ожегов – сходятся в том, что «приличный» означает соответствующий приличиям. Мне при этом ясно слышится словосочетание «при лице» – то есть сохраняющий лицо.

В этом деле нет строгих протоколов; что одному неэтично, другому в самый раз. Но вдумчивые люди всегда понимали, что именно мелочи, детали, тонкости, полутона взаимоотношений служат первопричиной значительных и даже судьбообразующих явлений и событий. И потому придавали вопросу приличий первостепенное значение и внушали другим важность хороших манер.

По мне, изысканнее иных просветителей на сей счет высказался Антон Павлович Чехов в письме к брату Николаю. По его мнению, воспитанные люди должны удовлетворять следующим условиям.

«Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы».

«Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги».

«Они чистосердечны и боятся лжи, как огня… Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего… Из уважения к чужим ушам они чаще молчат».

«Они не уничижают себя с той целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтоб в ответ им вздыхали и нянчились с ними».

«Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомства с знаменитостями… не хвастаются тем, что их пустили туда, куда других не пустили».

«Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу, питаться из керосинки».

И самое главное: «Чтобы воспитаться… нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля… Тут дорог каждый час».

Припомните, сколько ваших знакомых отвечают чеховским критериям. Среди моих – в лучшем случае единицы. Причем меня самого, к прискорбию, среди них нет.

Офицерский должок

К тому времени, как Алексей Пантелеев окончательно осел на Кипре, обзаведясь достаточным количеством клиентов и сдав в аренду свою квартиру в Нижнем Новгороде, Стивен Баркли обдумывал жизненные планы, и они его совершенно не радовали. Через полтора года лейтенанта британской армии ожидала отставка по возрасту, и он давно решил, что, покинув расквартированную на Кипре английскую военную базу, купит в кредит домик у моря, не менять же немолодому одинокому экс-офицеру райский климат на промозглую сырость родного Ньюкасла. Но два года назад остров накрыл финансовый коллапс, банки прекратили выдачу кредитов, а скопленных Стивеном денег не хватало даже на маленькую квартирку.

У Алексея с деньгами тоже было не очень, они с женой жили в съемной квартире, и аккурат под ними проживал лейтенант Баркли. Русский, зарабатывающий на жизнь установкой-наладкой телевизионного и компьютерного оборудования, починил англичанину старый телек, денег по-соседски не взял, зато был зван на ужин в соседнюю таверну, откуда они вышли уже приятелями. Пантелеев, сам в прошлом старлей, поведал Стивену о службе в Забайкальском военном округе, а тот в ответ рассказал, что с вершины горного массива Троодос британцы контролируют важнейшие стратегические объекты Средиземноморья. Это была военная тайна, о которой, впрочем, знали даже кошки, которыми кишит остров Афродиты.

Так в дружбе и согласии прошли полтора года, Баркли ушел в отставку и, начав сборы в свой Альбион, занял у соседа двести евро, которые обещал вернуть на прощальной вечеринке. Чего не произошло, поскольку должник испарился в согласии с доброй английской традицией – не прощаясь.

Двести евро – не капитал, но было неприятно. Еще месяц Алексей наивно ждал из Англии денежного перевода, потом осерчал и отправился в логово британской разведки, где и накатал донесение о невозврате долга. На него посмотрели как на клеветника, но бумагу приняли и обещали разобраться.

А через три месяца к Пантелеевым домой явился при полном параде подполковник британской армии. Он сказал, что служебное расследование завершено, Стивена Баркли опросили в Ньюкасле, свои долговые обязательства он не признал, документально же подтвердить свою претензию заявитель не может. Однако, командование базы не желает, чтобы мистер Пантелеев составил негативное мнение о вооруженных силах Ее Величества, и возвращает ему двести евро наличными.

Это был сильный ход. Но за проявлением безупречной офицерской чести Алексей уловил другую тему: забирай бабки, склочник, и не вздумай об этом трепаться. Стерпеть такое было невозможно. Даже за двести евро.

Вытянувшись во фрунт и четко подбирая слова, Алексей заявил, что он, офицер российской армии, не имеет личных претензий к армии Ее Величества, обращение же продиктовано желанием не вернуть какие-то жалкие двести евро (последняя фраза далась с усилием), а предупредить о недостойном поведении мистера Баркли, наносящем моральный урон британским вооруженным силам. Что касается денег, то он отказывается их принять.

Супруги Пантелеевы клянутся, что слышали, как загудели мозги изумленного подполковника. Затем он щелкнул каблуками и лихо отдал честь. Алексей откозырял в ответ, хоть и был с непокрытой головой. В дверях гость остановился: «Эту свинью Баркли мы накажем. У британской разведки длинные руки».

Пантелеевы понимающе заулыбались: насчет длины рук у них не было сомнений.

Рубль ты мой пропащий

До чего же все-таки хитро устроена наша память. Вот застрянет занозой какой-нибудь пустяк, о котором не то что забыть пора, – о нем и помнить-то не следует. И вдруг через много лет этот мелкий эпизод наполняется новым смыслом, и тогда становится ясно, почему он не забывался.

Однажды я занял сослуживцу рубль до зарплаты. Всего один рубль, хотя тогда, в середине семидесятых, это были какие-никакие деньги. Прошло уже несколько зарплат, но рубль ко мне не возвращался. Я не напоминал, стеснялся, боялся, что это неприлично, при этом злился, поскольку невозвращенный долг считал небрежным отношением к заимодавцу, то есть ко мне.

Но выяснилось иное. Не вернув вовремя треклятый рубль, сослуживец решил, что отдавать его с большим опозданием неловко, теряешь лицо. А он, равно как и я, этого не хотел. Вот и тянул время, надеясь, что я забуду о долге, и тоже нервничал. В конце концов, не выдержал, сознался, и покаянно возвращенный рубль мы немедленно отоварили в винном отделе ближайшего гастронома.

Этой истории, повторяю, лет сорок, а вот сюжет годичной давности. Добрый знакомый, человек небедный, занял у меня гораздо более крупные деньги. И четко обозначил срок возврата – через месяц.

Прошло четыре месяца – ку-ку. Надеяться, что я забыл, было бы наивно, – не та сумма. Ну, сказал бы: извини, старик, кое-что не срослось, потерпишь еще недельку? Да с дорогой душой! Но нет, молчит, и я, понятное дело, начинаю подозревать, что он меня в грош не ставит. В итоге излил свою грусть нашему общему приятелю, а тот предложил: «Позвони ему, скажи, что я перекупаю долг, верну тебе всю сумму, а его поставлю на проценты». Сделал я это с восторгом и уже на другой день получил деньги от должника. Правда, мелкими и мятыми купюрами, без извинений за задержку и к тому же, вообразите себе, с обидой! Он посчитал, что я веду себя неприлично.

Что ни говорите, денежные сюжеты могут многое порассказать о приличиях. Но не они одни. Не попадали ли вы в такие примерно обстоятельства? Знакомый напоминает вам, что через месяц у него день рождения и, разумеется, он ждет вас в гости; вы заранее покупаете подарок и сочиняете тост; но наступает срок – и никто вас никуда не зовет. Либо приятель просит вас разузнать нужные ему сведения, вы выполняете просьбу, а он говорит, что вопрос уже отпал, «так что не парься».

Само собой, такие истории существовали до нас, при нас и будут после. Вот только сдается мне, что небрежное обращение с другими стало совсем легким делом. Безнаказанным и взаимным. Будто и обидчики, и обиженные сговорились «не париться». Как вы поступаете со мной, так и я поступаю с вами, ничего личного, все квиты.

Тогда понятно, почему в словаре актуальной лексики начала 21-го века отдельные толкования есть у слов «прикол», «приколоть», «приколоться», «прикалываться», «прикольно», «приколист», а предполагаемые далее по алфавиту слова «приличие» и «приличный» попросту отсутствуют.

А говорят, то, чему нет названия, со временем вообще перестает существовать.

Сделайте милость, заплатите штраф

Помните, группа «Секрет» пела: «Мой приятель – беспечный ездок»? У меня есть точно такой приятель. Он ведет серьезный бизнес и постоянно колесит по Европе, причем колесит за рулем взятых напрокат мощных автомобилей. В молодые годы был стритрейсером и гонял по ночному городу, сейчас остепенился, но все равно любит иногда «газ до отказа, а там поглядим».

Вот и минувшим летом он накрутил солидный километраж, и осенью в его офис в Лозанне пришло письмо из дорожной полиции.

Оно было составлено в таком примерно стиле. Многоуважаемый господин Парамонов, просим извинить за беспокойство, но мы рассчитываем, что вы окажете любезность и предоставите нам важную информацию. Из видеозаписи камеры наружного наблюдения следует, что такого-то числа в такое-то время в таком-то городе двигался автомобиль марки «Бентли Континенталь GT». Максимально допустимая скорость движения в населенных пунктах – 50 километров в час, однако указанная машина ехала со скоростью 170 километров в час, что является нарушением закона.

По номерам автомобиля было определено, что он принадлежит прокатной компании, которая, в свою очередь, сообщила нам, что предоставила его на правах аренды гражданину Российской Федерации Парамонову. Будем чрезвычайно признательны, если вы сообщите, кто находился за рулем данного автомобиля. С сердечным приветом, офицер дорожной полиции.

Мой приятель ценит деликатное обхождение, и он решил тут же ответить. Но как отмазаться от наказания – написать, что дал попользоваться машиной Клинтону из Вашингтона или Рабиновичу из Хайфы? Швейцарский советник Парамонова сказал, что раньше все так и делали, но теперь эти финты не проходят, – цепкая полиция затребует адреса Клинтона и Рабиновича, и дело может кончиться неприятностями. Лучше написать правду.

В полицию отправили признательное письмо, украсив его изысканной концовкой типа «примите уверения в совершеннейшем к вам почтении».

Были несказанно рады получить ваше сообщение, отозвался галантный гаишник, просим уведомить, готовы ли вы оплатить штраф в размере 220 евро. Естественно, сердечный привет.

С огромным удовольствием, радостно ответил Парамонов, буду счастлив пополнить бюджет дорожной полиции. Примите и проч.

Как это мило с вашей стороны, аж взвизгнуло письмо офицера. Не сочтите за труд переслать на наш счет – далее шли реквизиты, а вот сразу после них начиналась жесть. Одновременно информируем вас, господин Парамонов, что в случае неуплаты штрафа… Из текста на полстраницы следовало, что на основании таких-то законов, уложений, нормативов, актов и поправок неплательщика ожидают все виды истязаний: судебное преследование, арест счетов и имущества, запрет на въезд в страны Европейского союза и розыск через Интерпол. Парамонов примерил санкции на себя – внутри стало холодно.

Штрафные деньги ушли уже через пятнадцать минут, а на другой день с утра нервный мой приятель усадил советника выяснять, достигли ли они адресата. «Дошли, – сказал тот, дозвонившись в полицию. – А еще вам просили сказать, что, если будете подвергать риску мирных швейцарских граждан, они вам голову оторвут».

– И сердечный привет, наверное, не передали, – догадался беспечный ездок.