Три дня Индиго

Лихачев подумал секунду.

– Можно и так. Но с конвертом быстрее. И… – он усмехнулся, – мне ни разу не доводилось использовать эти предписания. Хочу попробовать, как работает. Всё, иди!

– Наську забрать? – предложил я.

– Зачем? – удивился Лихачев. – Мне нужен ассистент. Нервы у нее крепкие, как я погляжу. У тебя крепкие нервы?

– Как стальные тросы! – ответила Наська. И показала мне язык.

Я вздохнул и пошел к телефону.

Робот. Ну надо же, робот!

Теперь понятно, почему в Комке нет сортира…

Вернулся я минут через двадцать. Елену я вызвонил быстро, и она сразу, ничего не спрашивая, ответила, что приедет. Декан биофака тоже не спорил после того, как вскрыл конверт, но его минут десять не хотели подзывать к телефону, даже один раз сбросили вызов. То ли он чем-то был занят, то ли секретарше мой голос показался недостаточно солидным. Поэтому, завершая разговор, я не удержался и велел декану навести порядок среди персонала.

К этому моменту Лихачев с помощью Наськи уже раздел Продавца. Думаю, что Наська выступала в качестве основной рабочей силы, пришелец явно весил килограммов сто пятьдесят, а может, и двести. Сейчас полковник и куколка сидели возле неподвижного тела, изучая результат своих трудов.

Без своих одежд Продавец выглядел нелепо и устрашающе одновременно. Тело его представляло собой металлический цилиндр с закругленными торцами, что-то вроде здоровенной капсулы. Сплав не походил на тот серо-голубой, что используют Инсеки, он был очень темный, почти черный. Никаких отверстий, кроме пробоины в груди, никаких датчиков-штекеров-индикаторов, лишь небольшие выступы и углубления, спиральным узором покрывающие весь цилиндр. Никаких признаков пола, разумеется. Снизу к капсуле крепились «ноги», в боках «руки», сверху «шея» с головой. Ладони и голова выглядели очень правдоподобно, казалось, что это обычные человеческие части тела. Но они не выглядели мертвыми, и это как раз заставляло думать об имитации. Темные волосы на голове, уши как уши, хотя обычно их не видно, в общем – тщательная работа. Я осторожно потрогал Продавцу щеку – она была теплой. Наклонился – и ощутил слабый цветочный запах. Так пахнут человеческие покойники, но я помнил, что и от живых пришельцев исходил этот запах.

– Удивительно, что Продавцы позволили узнать их сущность, – сказал Лихачев. Неодобрительно глянул на меня, порылся в кармане, протянул тонкие синие перчатки. На нем и на Наське такие уже были. – Не надо человеческой ДНК.

– Нам нельзя его выносить, – предупредил я.

Лихачев вздохнул. Негромко сказал:

– Ну… разве что чуть-чуть, а? Волосок?

– Это робот, – напомнил я.

– Но голова и руки у него похожи на органические. Даже такая мелочь… – Лихачев встал, оглядел Продавца с высоты своего роста. – Ну-ка, ассистент! Скажи, что тебя настораживает?

– Всё! – бодро выпалила куколка.

– А конкретнее?

– Что Продавцы нас сюда направили. Что кто-то смог Продавца убить, неужели у них защиты нет? Топор очень настораживает.

Топор лежал на прежнем месте, но похоже было, что его осматривали.

– Так… – подбодрил Лихачев.

– Синюха по лезвию размазана неровно, – сказала Наська. – Словно потом уже прикладывали к дырке. И дырка… – Она ткнула пальцем. – Она же изнутри! Металл выгнут наружу, а если топором бить, то должен был внутрь прогнуться!

– Вот, – сказал Лихачев довольным тоном. – Молодчина. Если вырастешь и захочешь из Гнезда уйти, то возьму на работу!

Довольная улыбка Наськи сразу увяла.

– Из Гнезда не уходят, – сказала она.

Я укоризненно глянул на Лихачева:

– У полковника явно нехватка сотрудников. Он и меня вербовал… А вы за штору заглянули?

– Нет, тебя ждали, – ответил Лихачев.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять: это не сарказм, они действительно ждали.

– Ну, так давайте посмотрим? – сказал я. – Всегда хотел заглянуть.

Лихачев, отвернувшись от Продавца, кивнул. Подошел к шторе, пошарил рукой, отводя в сторону. Занавес состоял из полос ткани шириной метра в полтора. Продавцы обычно проскальзывали сквозь штору очень быстро, за ней было темно и разглядеть ничего не удавалось.

Теперь стало понятно, почему. За первой шторой на расстоянии метра оказалась вторая.

– Простенько и со вкусом, – решил Лихачев, отдергивая вторую штору. Там уже было светло. Он прошел внутрь, резко остановился. Потом сказал: – Максим, иди ко мне. Анастасия, остаешься на месте!

Видимо, такое официальное обращение возымело действие, куколка даже не пикнула.

Я прошел за Лихачевым.

Эта часть Комка была просторнее. У стены стоял здоровенный, два на два метра, стеклянный куб. Передняя сторона была приоткрыта, словно дверь, хотя никаких петель я не видел, просто стекло изгибалось, как лист бумаги.

Еще там имелась койка: металлическое основание, голый белый матрас из гладкого поблескивающего пластика. Койка была узенькая, Продавец мог на ней поместиться, но вряд ли это было ему удобно. Хотя зачем вообще роботу место для сна?

Но главный сюрприз ждал нас на полу.

Там лежала женщина.

Молодая, может, немного старше меня, красивая, с длинными светлыми волосами. Крепкого сложения, не заморенная модель, но и не перекачанная спортсменка или бодибилдер. Есть такой тип внешности, про него еще говорят «настоящая русская красавица», а иногда со вздохом добавляют: «Исчезающий вид».

И судя по этой женщине – и впрямь исчезающий.

Она была мертва. Никакой крови, никаких повреждений, но одного взгляда на бледную кожу и слепо открытые глаза хватало, чтобы это понять. Одета она была в цветастый голубой сарафан и белые босоножки, чуть в стороне лежала крошечная сумочка в тон сарафану.

– Только этого не хватало… – горестно сказал Лихачев.

Присел возле тела, потрогал шею, оттянул веко, потом чуть приподнял женщине руку и зачем-то осмотрел с той стороны, которая была обращена к полу. Прижал к руке палец, надавил, отдернул. Медленно встал, глянул на меня:

– Умерла вчера вечером.

– Продавец тоже, – сказал я. – С девяти до одиннадцати, как мне сказали. Ее убили?

– Да уж вряд ли она умерла с горя по Продавцу… – Лихачев тихонько застонал, выругался: – Мать твою… я попал, Максим. Это не Продавец, это человек. Я должен сообщить про убийство. Его будут расследовать. А никого сюда впускать нельзя, так? И выносить ничего и никого нельзя?

– Я могу спросить!

– Даже если ее позволят вынести – требуется осмотреть место, под подозрением мертвый Продавец…

– Полковник, – сказал я. – Вы что, серьезно?

Лихачев глянул на меня искоса.

– Вот вы такой весь законопослушный, да? – поинтересовался я. – Инсеки на нашей планете растят свое пушечное мясо, а раньше это делали Прежние, а недавно они чуть Землю не угробили из-за девочки-стратега!

– То есть ты предлагаешь мне нарушить закон? – спросил Лихачев.

– Да, – мрачно сказал я.

Полковник кивнул и никак не прокомментировал мои слова. Сказал:

– Женщина была крепкая, но вряд ли она могла убить Продавца. А ты сталкивался с ситуацией, когда кого-то впускали за занавес?

Я покачал головой.

– Имеем два тела, фальшивое орудие преступления и никаких зацепок, – вздохнул Лихачев. – Еще имеем стеклянную хрень. Как думаешь, они отсюда берут товары?

Я кивнул. Мне довелось видеть, как Продавец отказался продать какую-то особенно крутую удочку, сказал, что она слишком длинная и неразборная, возникнут «транспортные проблемы». Видимо, размеры камеры ограничивали доставку или синтез товаров.

– Эх… – Лихачев нагнулся, поднял сумочку, открыл. Стал осторожно перебирать содержимое: мелькнул флакончик духов, тюбик помады, таблетки. Потом он с торжествующим «ага!» достал какое-то удостоверение, раскрыл.

И замер.

– Кто она? – спросил я.

– Некая Татьяна Воробьева, – ответил Лихачев.

– И что?

Но оказалось, что полковника Лихачева поразило не имя женщины. Он закрыл удостоверение и спросил:

– Знаешь, где она работает?

Я пожал плечами.

– В Администрации. Под руководством того, кто нам известен под именем «Иван», – пояснил Лихачев с отвращением. И посмотрел на мертвую женщину с явной неприязнью.

– Тогда, выходит, мы нашли убийцу… – прошептал я.

«Иван» был каким-то чином из правительства.

А еще – Прежним. Одним из тех, кто тысячелетиями тайно властвовал над людьми.

Но самое мерзкое, что при этом он и сам был человеком.

Глава четвертая

Милана и Елена приехали почти одновременно. Елена на машине – я удивился, но она, оказывается, имела личный автомобиль. Наверное, и впрямь была хорошим врачом, если могла себе это позволить: бензин очень дорог, да и электричество недешевое. Милану привезла университетская машина с изнывающим от любопытства водителем. Нечасто декан велит немедленно подбросить студентку до Комка.

С Еленой мы поздоровались за руку, при всей разнице в возрасте мы уже через многое вместе прошли.

А с Миланой, после секундного взаимного колебания, обнялись и даже поцеловались.

В щеки. Так, по-братски-сестрински. Что было, то было, мы этого не забывали, но и не вспоминали вслух. Милана выглядела сегодня замечательно, к тому же была не в джинсах, а в юбке. Честно говоря, мне куда больше нравится, когда девушки одеваются соответственно своему полу, а не влезают в штаны.

Но меня это уже не касается.

Не должно касаться.

Дальше было объяснение ситуации, строгий взгляд Елены на Наську, которая постаралась сделать вид, что ее тут вообще нет, и краткая речь Лихачева.

– Милые дамы, – сказал он, глядя на Елену. – Я понимаю, что это не совсем ваша сфера деятельности. Но никого более подходящего я сюда привести не могу. Тут лежат мертвый пришелец и мертвая женщина. Надо постараться понять, как они погибли. И по возможности собрать информацию о Продавце. Это первый в истории случай, когда мы можем анатомировать инопланетное существо.

– Мне кажется, слово «разобрать» подойдет лучше, – заметила Елена. – Хороший слесарь был бы полезнее.

– Не спорю, но слесаря нет, – Лихачев развел руками. – Мы с Максом постараемся помочь. Что вам нужно?

Женщины принялись совещаться.

Через пять минут мы с Лихачевым пошли к таксофону. Он отзвонился в свой отдел и продиктовал список реактивов и медицинских инструментов, которые надо привезти «хоть купив, хоть отобрав у судмедэксперта». Потом мы обошли ближайшие магазины, покупая всё остальное: в списке была и толстая полиэтиленовая пленка в рулоне, и черные пластиковые мешки, и аккумуляторная пила-болгарка, и прочие инструменты. Завершали перечень пять легких садовых стульев, чайник, вода, заварка и туристическая газовая плитка – Лихачев настраивался на долгую работу. Еще мы купили сэндвичи и печенье, причем полковник сказал, чтобы я не брал бутерброды с мясом. Причину я понял, и мне стало неприятно.

Самым нелепым было то, что всё это мы могли бы получить в Комке, причем куда лучшего качества – если бы умели пользоваться кубом-синтезатором.

Нагруженные (больше всего мешали стулья, легкие, но громоздкие), мы вернулись в Комок. Женщины сидели все вместе, включая и Наську. Судя по недовольному, но все же торжествующему лицу куколки, ее пытались прогнать, но не сумели.

– Хирургических инструментов пока нет, – сказал Лихачев. – Давайте займемся Продавцом.

Мы расстелили полиэтилен на прилавке и затащили на него нелепое металлическое тело. Елена надела темный рабочий халат, перчатки и защитные очки. Лихачев снарядился так же. Как-то не сговариваясь, они взяли основную работу на себя.

Я не был против.

– Итак… – сказал Лихачев. Достал из кармана старый смартфон. Я удивился, но оказалось, что Лихачев использует его как фотоаппарат и диктофон. – Имеем металлический цилиндр с частично вытекшей густой жидкостью синего цвета. Из контейнера торчат пять металлических штырей, два оканчиваются имитацией человеческих кистей, один – имитацией головы, еще два имеют по четыре выступа и служат для передвижения… Служили. Имитации человеческих тканей очень правдоподобны.

Он сделал несколько снимков, вздохнул. Видимо, представлял себе, как Продавца разбирают на части специалисты.

– Исследование начнем с имитации биологических тканей, – продолжил он. – Работу выполняет заслуженный врач Елена Филипенко.

– Тогда уж добавьте «доктор наук», «врач высшей категории» и прочую лабуду, – сварливо сказала Елена.

За неимением скальпеля она взяла канцелярский нож, неодобрительно на него глянула. Спросила:

– Может, дождемся скальпеля?

– Это робот, – сказал Лихачев. – Не сможете этим работать? Есть кухонный нож.

– Да я отверткой вам аппендикс вырежу, – сказала Елена. – Если понадобится. Как-то неловко…

Вздохнув, она провела лезвием по кисти.

Кожа разошлась. Выступила кровь. Красная. Милана за спиной тихонько ойкнула.

– Черт, – сказала Елена, отпрянув. – Копать-колотить…

– Очень тщательная имитация, – сказал Лихачев, делая очередной снимок. – После разреза кожного покрова выступила жидкость, имитирующая кровь…

– Я бы сказала, что это и есть кровь, – мрачно произнесла Елена. – Но у мертвеца она бы уже свернулась.

Она еще раз провела ножом, углубляя разрез.

Убрала нож, сказала:

– Полковник. Я бы сказала, что прорезала кожу тенара и рассекла короткую отводящую мышцу большого пальца – мускулюс абдуктор поллицис бревис. И это обычные человеческие мышцы, а никакая не имитация, к хренам собачьим!

Она склонилась над разрезом, осторожно развела его пальцами, чего-то коснулась кончиком ножа. Выпрямилась.

– Я бы даже сказала, полковник, что это живая человеческая кисть.

– Насаженная на штырь?

– Да, насаженная на штырь! – резко ответила Елена. – Я коснулась нерва, и мышца чуть сократилась. Словно в глубоком наркозе.

– Но этого не может быть.

– Не может, – согласилась Елена.

– А если это выращенная искусственно кисть руки? – предположила Милана.

– Кровоснабжение, иннервация? – вопросом ответила Елена.

– Через штырь. Какие-нибудь капилляры… провода…

Елена посмотрела на Лихачева.

– Может быть, вы займетесь металлической частью?

Лихачев протянул ей смартфон, молча взял напильник из принесенных нами инструментов. С усилием провел по цилиндрическому боку. Изучил это место. Сказал:

– Следов воздействия напильника не наблюдаю. Металл твердый, идентифицировать не могу. Судя по весу, это не сталь.

– У меня есть магнитик! – неожиданно сказала Милана. Достала из сумочки маленький фонарик. – Вот тут, на торце, он примагничивается…

– Молодчина, – похвалил Лихачев. Приложил фонарик к корпусу Продавца. Сказал: – Металл немагнитный. А ну-ка…

Включив фонарик, он посветил в узкую дыру. Долго всматривался. Потом сказал:

– Тут, конечно, с обзором плохо… но, по-моему, он весь заполнен этой жижей.

– Мне дайте, – попросила Елена азартно. – Вы и не представляете, через какие щели я внутрь человека заглядываю… потом напомните, расскажу анекдот… про поклейку обоев…

Она долго светила в щель, щурясь и поворачивая фонарик. Сказала:

– Согласна. На первый взгляд всё заполнено вязкой синей массой, аналогичной выплеснувшейся, но более густой. Я бы сказала, что мы имеем дело с большой банкой синей жижи, к которой на штырях приделаны человеческие руки и голова.

– Как бы человеческие, – упрямо поправил Лихачев.

– Ну можно и так сказать, – Елена вздохнула. – Будете вскрывать?

– Попробую… – сказал Лихачев.

Он попробовал. Маленькая «болгарка» визжала, пытаясь вскрыть корпус, но через несколько минут полковник признал поражение.

Вырезать в теле Продавца отверстие не получалось. И судя по тому, что пила не оставляла никаких следов, топором пробить тоже бы не вышло.

– Посмотрите место соединения штыря и кисти, – попросил Лихачев.

Елена снова стала резать. Я отошел, смотреть не хотелось. Но уже через минуту вскрытие закончилось: кисть оказалась прикрепленной к штырю через комок густой синей массы, в которую были погружены нервы и сосуды. Походило на то, будто отрезанную кисть просто надели на штырь, из которого торчал пузырь липкой синюхи. Странное вещество приросло к плоти, заполнило обрезки вен и артерий, каким-то образом насыщало кровь кислородом и питательными веществами и сохраняло ткани живыми. Края кисти при этом накрепко приросли к штырю.

– В какой-то мере эти кисти до сих пор живы, – сказала Елена. – Хотя основная часть Продавца разрушена, но синяя жидкость продолжает питать биологические части.

– То есть это киборг, – задумчиво сказал Лихачев. – А как он мыслит? Где мозг?

– Я не стану вскрывать голову! – резко ответила Елена. – Если это человеческая голова, то мозг может быть жив.

– Но Продавцы – не люди!

– А откуда мы знаем, где здесь что? – резонно возразила Елена. – Это киборг! Он может думать этой жижей, корпусом… может быть, там, в глубине, плавают какие-нибудь мыслящие схемы!

– Волновые структуры, – предположил я. – Как Гнездо… и как Высший.

Елена кивнула и добавила:

– А руки и голова – выращены искусственно или взяты у людей. Для маскировки.

– Но Продавец умер! – напомнил я.

– Умер его мозг, чем бы он ни был! А тут, в этой голове, может быть человеческий мозг. Живой.

– Жуть! – с восторгом сказала Наська. И быстренько ретировалась в сторону, убегая от взгляда Елены.

Лихачев посмотрел на меня с сочувствием:

– Максим, боюсь, ничего полезного ты от нас не получил.

Да, похоже было, что так.

Лихачев хотя бы выяснил, как именно выглядит Продавец. Казалось бы, какая нам разница, гуманоиды они, ящерицы, насекомые или киборги? Но за такую информацию он наверняка получит премии, благодарности, какие-нибудь медальки-ордена. Потом, возможно, за эту информацию и за кадры неудачного вскрытия Продавца наше государство будет выторговывать важную информацию у других стран.

А мне-то что?

«Ваш коллега – робот?»

Так и Продавец, поивший меня чаем, тоже робот.

«У него дыра в груди».

Очень ценная информация…

– Елена, осмотрим тело женщины?

Хирург вздохнула:

– Да, конечно. Вскрывать?

Лихачев заколебался. Видимо, представил, как всё это будет. Он, конечно, всякого навидался, но…

– Аккуратно, – решил он наконец. – Почему женщина могла умереть без всяких внешних повреждений?

– Яд, инфаркт, инсульт…

– Сможете аккуратно посмотреть?

– Совсем аккуратно это не получится, – сказала Елена. – Но… нервы у вас крепкие?

Лихачев пожал плечами.

– Давайте попробуем. Только дождемся нормальных инструментов.

В ожидании мы спустили тело Продавца на пол, поставили плитку и вскипятили на ней чайник. Мы сидели в Комке, который сам по себе был чудом, продуктом инопланетных технологий, но хозяева не предусмотрели ни туалета, ни умывальника, ни электричества в доступной нам форме.

Вскоре полицейская машина привезла Лихачеву две сумки, полные оборудования эксперта. Хозяин сумок тоже приехал и явно изнывал от желания лично поучаствовать в исследовании, но был отправлен обратно. Пока мы допивали чай, Елена повозилась над телом Продавца с реактивами и сообщила, что биологические части действительно живы.

Час от часу не легче. Я представил, что голова открывает глаза и начинает что-то говорить.

А как она заговорит-то? Легких нет! Или по заменяющему шею штырю и воздух подается?

Елена и Милана ушли за занавес, к ним присоединился Лихачев. Меня никто не позвал, и я был этому рад. Хотела ли понаблюдать за вскрытием Наська – не знаю. Во всяком случае, она предпочла усесться на стул и задумчиво смотреть на лежащего Продавца.

– Ты про таких что-нибудь слышала? – спросил я, беря стул и усаживаясь рядом.

– О Продавцах нам ничего не говорили.

– А о киборгах вообще? Там, в космосе, есть боевые киборги?

Наська помолчала. Потом неохотно сказала:

– Я не стража. Говорили, что это тупиковая ветвь.

– То есть?

– Биологический организм можно изменять бесконечно… – Наська ковыряла ногой пол. – В любую сторону. Добиваться нужных качеств. Живая клетка очень пластична. А механические устройства ограничены, даже если они сами себя чинят.

Я подумал. Сказал:

– Все-таки не согласен. Оружие из живого не сделаешь.

– Да? – удивилась Наська. – Правда, что ли?

Я вспомнил бойца с его роговыми конусами-излучателями.

– А если нужен рентген, какие-то исследования?

– Мы не болеем. Ну и есть же докторки! – сообщила Наська. – У нас не было, а в большом Гнезде есть. И там… где требуется.

– Ладно, допустим, – не сдавался я. – Ну а если нужен экскаватор? Или бульдозер?

Наська искоса глянула на меня.

– Что, тоже? – поразился я.

– Строитель… Мне говорили, что из меня выйдет хороший бульдозер. Если не хочу в стражи.

Она выждала несколько секунд, глядя на мое ошарашенное лицо, потом снисходительно улыбнулась:

– Шучу!

– Ну тебя… – пробормотал я.

– Строители из мальчишек хорошо получаются, – добавила Наська.

– Ты сейчас не врешь? Не фантазируешь?

– Нет. На Земле много разных Измененных не нужно. А вот там, – она указала глазами вверх, – всякие бывают. Жница для работы, стражи для войны, монахи для науки. Но дальше еще много разного.

Как по мне – это и был ужас, а не металлический цилиндр с торчащими из него на штырях руками и головой. Но Наська, снова уставившись на Продавца, сказала:

– Вот такие штуки – это кошмар и примитив. Смотреть противно.

– Почему вы ничего не рассказываете людям?

– А зачем вас пугать? – спросила Наська хмуро. – Вам лучше не знать.

– Мне-то ты рассказываешь.

– Ты почти свой.

Она вздохнула и на миг прижалась головой к моему плечу. Добавила:

– И Дарина тебя любит. Тебе можно рассказывать. А ты расскажешь кому-то?

– Нет, – признался я. – Зачем… пугать.

– Вот!

Штора качнулась, вышла Милана. Была она бледная и как-то очень натянуто улыбалась, неловко стягивая перчатки. Пальцы у нее скользили, перчатки были в чем-то липком. Мы, не сговариваясь, кинулись к ней, Наська перемахнула через прилавок в прыжке, я перебрался следом.

– Ты как? – спросил я.

– В обморок не упаду, – ответила Милана. Помедлила. – Наверное. Правильно я на врача не пошла учиться…

Она скинула перчатки в пакет, который мы отвели для мусора. Туда же отправила и халат. Я полил ей воды на руки, подождал, пока она яростно их оттирала над тазиком.

– Это… ну, неприятно… – пояснила она. – Одно дело, когда смотришь в микроскоп. Другое… ну… Елена сказала, что они справятся сами. Лихачев – кремень. Еще и подсказывает… Максим, у тебя нет сигарет?

Я покачал головой.

– Не подумай, я не курю… – виновато сказала Милана. – Ну, постоянно чтобы – не курю. Сейчас только вот.

– В моем пиджаке посмотри, – крикнул из-за занавеса Лихачев. – В правом кармане. Только учти, у меня настоящие, не электронные. И крепкие.

Милана смущенно глянула на меня, я махнул рукой и сам достал ей сигареты полковника. Как-то не время сейчас было лекции ей читать.

Она порывалась выйти, но я велел ей сесть на стул у двери и курить там. Однажды при мне в Комок вошел серчер с сигаретой, Продавец даже слова ему не сказал. И дым вытягивало мгновенно, здесь сильная вентиляция.

Я подождал, пока Милана справилась с зажигалкой и закурила. Делала она это по-прежнему неумело.

– Вы что-то… посмотрели? – спросил я, стоя рядом.

– Нет еще. Сейчас Елена смотрит… сердце… – Милана глубоко затянулась. – Давай не об этом, а? Как у тебя дела?

– Нормально. А что не звонила?

– Учеба, – неубедительно объяснила Милана. – Дел по горло, да… – И тут же, испортив даже эту отмазку, спросила: – Как у вас с Дариной, всё в порядке?

– Хорошо, – ответил я.

Повисло неловкое молчание.

– Вы на меня не обращайте внимания, – сладким голоском произнесла Наська. – Я все понимаю, это взрослые отношения.

Милана вымученно рассмеялась.

– А ты как, непоседа?

– Расту, – подумав, сообщила Наська. – Думаю о жизни. Решила начать писать стихи.

– Умница, – одобрила Милана.

И тут из-за занавеса вышел Лихачев.

Сказать, что у него был озадаченный вид, – мало. Он был растерян и, кажется, даже слегка испуган.

– Что такое? – дернулся я.

– Максим, такое дело… – Лихачев скривился. – Эта… Татьяна… не человек.

Он, крякнув, перебрался через стойку. Подошел, забрал у Миланы свои сигареты, тоже закурил.

– На вид обычная женщина, – сказала Милана осторожно. – Даже красивая женщина.

– Ну да… И документы у нее нормальные, и в сумочке ничего подозрительного. Елена говорит, что сердце нечеловеческое. Там две дополнительные камеры.

– Шестикамерное? – удивилась Милана.

– Три предсердия, три желудочка. Дополнительная вена и артерия, кажется, идут прямо к мозгу. Мы еще глянули быстро мышцы – Елена говорит, что такого вообще в природе не бывает. Какой-то особый тип мышечной ткани, надо смотреть под микроскопом, но… В общем… там у нее словно всё улучшено. Понимаете?

– Она Прежняя, – сказал я, холодея.

– Да, – кивнул Лихачев. – Я это допускал. Но не думал, что они так отличаются внутри.

– Я готова помогать, – решила Милана, покрутила головой, ища, куда бросить окурок. – Если так, то я готова. Я как-то сразу перестала ее жалеть!

– Подожди, надо понять, что делать, – сказал Лихачев. – Убитый Продавец – уже плохо. Но его соплеменники хотя бы разрешили вести следствие и проводить вскрытие! А тут – убитый Прежний. Я не знаю, что делать.

– Официально их как бы нет, – заметил я.

– Но мы как минимум одного знаем, – Лихачев вздохнул. – И пусть даже Прежним теперь запрещено убивать людей, он и в своей человеческой должности может нам жизнь превратить в ад!

– Вас с работы вытурят, – кивнул я.

– Меня с работы, Милану из института, при желании найдут и тебя за что посадить, и как близких зацепить… – Лихачев покачал головой. – Ребятки, я не хочу вас подставлять. Эта женщина – не преступник, а тоже жертва. Я велел Елене привести ее в порядок, насколько возможно. И надо… – он помедлил, – звонить Ивану. Ты помнишь его прямой номер?

Я кивнул.

– Так будет быстрее, – решил Лихачев. – Мне-то придется продираться через секретарей. Позвони. Расскажи без деталей, что случилось. Пусть забирают тело.

Я подумал, не связаться ли вначале с Продавцом.

Потом подумал, что неприятностей, связанных с Иваном, будет куда больше.

– Хорошо, – сказал я. – Позвоню.

– Давай, Максим, – подбодрил Лихачев. – Влезли же мы в дерьмо по уши… Извини, Милана, что тебя вытащили.

Милана пожала плечами и ответила:

– Ничего. Если честно, мне эти недели было как-то одиноко и пусто. Наверное, подсела на адреналин.

Я глянул на Наську, взглядом велел ей оставаться (впрочем, она-то была явно в восторге от происходящего) и пошел к двери.

Открыл и замер.

Перед дверью стоял худощавый мужчина лет сорока, в дорогом костюме, в дорогих очках, интеллигентного и одновременно начальственного (а это редко бывает) вида.

Похоже, он давно уже тут стоял, терпеливо ожидая, пока кто-нибудь выйдет.

– Здравствуйте, – сказал я. – Как раз собирался вам звонить.

Иван уставился на меня, на мгновение на его лице промелькнула несвойственная Прежнему растерянность. Потом он кивнул, вновь обретая иронично-пренебрежительный вид.

– Проходите, – помедлив, продолжил я.

В конце концов, ведь Иван был во всё посвящен. Так что разрешение Продавца формально касалось и его.

– К сожалению, войти я не могу, – ответил Иван, оглядывая дверной проем. – Мне, видишь ли, достаточно сделать шаг внутрь, чтобы умереть…

Он с явным интересом заглянул в Комок, сдержанно улыбнулся Лихачеву.

– Здравствуйте, полковник! Привет, девочки! Приятно видеть знакомые лица. Но говорить придется через порог. У вас стульчика не найдется?