001
ОтложитьЧитал
– Как там Лихачев? Вы ему пока не мешайте, пусть пишет немцам свои записки.
Он что-то хотел ей сказать еще, но его прервал голос Маркелова, который появился из-за машины.
– Товарищ лейтенант, у нас пленный, – произнес он. – Что с ним делать?
– Какой пленный? – удивленно спросил его Никитин. – Немец? Где вы его взяли?
– Вышел на наше боевое охранение, пришлось повязать.
– Приведите ко мне, – приказал лейтенант. – Спроси, кто из твоих бойцов, может, знает немецкий.
– Откуда, товарищ лейтенант. Задержанный – русский.
– Давай, тащи его ко мне, поговорим.
Минуты через две к нему подвели молодого мужчину. Его красивое точеное лицо портили разбитые в кровь губы. Никитин сразу обратил внимание на то, что на мужчине была форма офицера Красной Армии.
– Кто такой? – спросил его Никитин. – Если будешь молчать, прикажу расстрелять.
Лицо мужчины побелело, он явно не ожидал подобного поворота событий.
– Я штурмфюрер СС. Моя фамилия Траубе, – произнес пленный на чистом русском языке.
– Почему вас форма Красной армии?
Немец молчал. Глаза его блуждали по лицам красноармейцев.
– Расстрелять! – коротко бросил Никитин. – Раз не хочет говорить, пусть отдыхает в овраге.
Немец вздрогнул.
– Погодите, господин лейтенант. Я все расскажу. Мое подразделение было направлено для перехвата вашей автоколонны. Мы случайно в лесу столкнулись с отходящей русской частью и были вынуждены принять бой. Часть нашей группы была уничтожена, а часть была рассеяна по лесу. Немецкому командованию хорошо известно, что ваши автомашины перевозят золото. Этим вопросом в штабе армий «Центр» занимается гауптштурмфюрер Вагнер.
Слова о золоте насторожили Маркелова. Он пристально посмотрел на Никитина, ожидая у того подтверждения.
– О каком золоте идет речь? – спросил Никитина Маркелов. – Неужели мы везем золото?
Никитин усмехнулся и посмотрел на младшего лейтенанта, давая ему понять, что он понятия не имеет, о каком золоте говорит этот пленный эсесовец.
– Что ты так на меня смотришь? Я перемещаю груз, а он в ящиках. Что за груз, мне неизвестно, все опечатано, что не посмотришь, – произнес Никитин. – Тебе это ясно? Скажите Траубе, что еще известно вашему командованию о колонне с золотом?
– Мы знаем, что колонна должна выйти к Смоленску. Знаем состав, численность охраны. Я даже знаю, кто вы. Вы – лейтенант Никитин. Если хотите, я вам расскажу вашу биографию?
– Неплохо работает ваша разведка, многое вам известно, но это – ничего не меняет. Мы все равно дойдем до Смоленска.
– Я бы не стал так говорить, господин лейтенант. Вы слишком самоуверенны и это может отрицательно сказаться на вашей операции.
– Что вы его слушаете, товарищ лейтенант, – раздраженно произнес Маркелов и рукой указал на глубокий овраг. – Давайте, я его вон туда отведу!
Немец вздрогнул и посмотрел в ту сторону, куда рукой указал офицер. Никитин промолчал, он был просто сражен наповал словами этого немца. Откуда гитлеровцы могли узнать об этом, ведь формирование отряда проводилось в режиме повышенной секретности.
– Что вы собираетесь со мной делать? Расстреляете? – поинтересовался у Никитина немец. – Я предлагаю вам сдаться добровольно, в этом случае вы гарантируете себе жизнь, в отрицательном случае, вы все будете уничтожены.
Никитин снова улыбнулся над его словами. Заметив, что к ним направляется Ольга Лаврова, лейтенант посмотрел на Маркелова.
– Уведите пленного, – приказал он младшему лейтенанту.
Когда тот отвел в сторону пленного, Никитин подошел к Маркелову.
– Давай, отойдем, поговорить нужно. Вот что, Маркелов. Как ты это сделаешь, я не знаю, но этот фашист должен сбежать от нас. Не смотри на меня так, ты не ослышался – сбежать. Ты меня понял?
– Но, товарищ лейтенант…..
– Ты что плохо понимаешь по-русски? Так надо, Маркелов…. Пойми ты это.
Минут через десять, проверив автомашины и не найдя больше серьезных повреждений, колонна автомашин, двинулась дальше в сторону Смоленска.
***
Гауптштурмфюрер СС Вагнер, молча, подписал рапорт о розыске и захвате русской автоколонны с золотым грузом и положил ручку на стол.
«Ох уж эти отчеты, – с неким раздражением подумал Вагнер. – Каждый день я должен отчитываться перед Кальтенбрунером о проделанной работе. Можно подумать, что я целыми днями отдыхаю. Я бы посмотрел, как он бы быстро отыскал русских в этих лесах и болотах».
Вагнер закурил и посмотрел в окно. Во дворе с шумом и гамом гоняли мяч солдаты взвода охраны. В какой-то момент ему тоже захотелось забыть все и вот, так же как и они погонять мяч. Выпустив струю голубоватого дыма, он посмотрел на стол. Перед ним лежала радиограмма командира 116 авиаполка, который сообщал ему о потере русскими второй машины. Еще раз, перечитав ее, он взял в руки ручку и поставил большой знак вопроса.
«Если это так, то возникает вполне логичный вопрос, где ящики с золотом и драгоценностями, которые были в этих машинах? Где ящики? Перегрузить их в остальные автомашины было практически невозможно, так как машины подобной марки не выдержали бы подобной нагрузки. Выходит, что русские двигаются по заранее определенному маршруту, по пути которого находятся специальные места складирования ценностей. Если это так, то необходимо сделать все, чтобы захватить живым Никитина. Только он один знает все эти места».
Кто-то осторожно постучал в дверь его кабинета. Так осторожно мог стучать лишь один человек, его адъютант – штурмфюрер Хубе.
– Войдите! – громко крикнул Вагнер.
Штурмфюрер застыл у порога. У него было красивое лицо, которое немного портил большой и глубокий шрам, который пересекал всю его правую щеку.
– Слушаю вас, Хубе, – обратился к нему Вагнер. – Что произошло?
– Вернулся Траубе. Говорит, что оказался в русском плену, их которого ему удалось успешно бежать.
– Ну, что ж, пусть войдет, послушаем, какую сказку он расскажет.
Хубе вышел из кабинета и по старой привычке плотно закрыл за собой дверь. Вагнер достал очередную сигарету и, чиркнув зажигалкой, закурил. В кабинет вошел человек в грязной форме советского офицера и резко выкинул правую руку в нацистском приветствии. Это было так нелепо и смешно, что Вагнер невольно засмеялся.
– Что скажите, Траубе? Расскажите мне, как вы попали в плен к русским?
Траубе стал торопливо докладывать гауптштурмфюреру СС обо всех своих приключениях.
– Выходит, что не вы захватили этот конвой, а они вас, штурмфюрер? Интересно, интересно. И что было потом? Как вам удалось бежать?
– Когда меня рано утром повели на расстрел, я напал на конвоира. Мне удалось выхватить у него винтовку….
– И что? Что было потом?
– Я побежал в одну сторону, а он в другую, испугавшись меня…
– Значит, вы лично видели этот конвой?
– Да, господин гауптштурмфюрер. У них осталось еще достаточно много машин.
– Хорошо, Траубе, отдыхайте.
Когда тот вышел из кабинета, Вагнер пригласил к себе Хубе.
– Передайте все материалы в отношении Траубе в службу безопасности. Пусть они проверят его. Я что-то не доверяю ему, а если быть точнее – его побегу. Что-то в этом не так.
– Есть, господин гауптштурмфюрер.
***
Никитин сидел на пеньке и что-то записывал в школьную тетрадь. Он задумчиво посматривал то на небо, то на небольшое озерко, в котором плескалась рыбешка. Было так тихо, что невольно возникала иллюзия мирной жизни, но это продолжалось недолго. Где-то ударила дальнобойная артиллерия и тишина, словно испугавшись этого грохота, куда-то исчезла.
Лейтенант оторвался от тетради и посмотрел бойцов, которые, воспользовавшись этой часовой остановкой, мирно спали, укрывшись в тени деревьев.
– Слушай, Никитин, – обратился к нему Маркелов. – Ты мне можешь объяснить, почему мы вместо того, чтобы двигаться в сторону Смоленска, все время крутимся на месте, ведь ты говорил, что колонна должна двигаться на Смоленск?
– Так нужно, младший лейтенант. Зачем? Узнаешь потом.
– Снова потом! Почему потом, а не сейчас? Может, ты все-таки скажешь хоть мне, что за груз в ящиках? Неужели немец прав и в ящиках действительно золото?
– Неважно, младший лейтенант. Всему свое время. Пойми меня правильно, Маркелов, но не могу я пока тебе рассказать, что это за груз.
Маркелов замолчал и, резко повернувшись, направился к машинам, около которых находились его люди. Проводив его взглядом, Никитин, достав из полевой сумки карту, принялся изучать предстоящий отрезок дороги.
«Все идет по плану, – размышлял он. – Мы вторую неделю таскаем немцев за собой. Немцы, наверняка, знают о маршруте движения колонны, ведь я специально громко говорил о маршруте нашего движения Маркелову, в присутствии его бойцов».
– Позови ко мне Маркелова, – обратился Никитин к водителю.
Младший лейтенант подошел к нему и встал рядом с ним.
– Поднимай, людей! Снимаемся…
– Люди устали от перехода, может, заночуем здесь? – попытался возразить младший лейтенант, однако, взглянув на лейтенанта, моментально понял, что убеждать командира бесполезно.
Колонна тихо снялась и в темноте двинулась по дороге в сторону Смоленска. За ночь отряд преодолел пятьдесят километров и остановился на развилке дорог. Дорога на Смоленск была пустой. Лишь иногда по ней на большой скорости проносились грузовики с боеприпасами и раненными бойцами. Где-то по-прежнему гремела канонада и темноту неба разрывали вспышки ракет. Небо на востоке сначала посерело, а затем из-за леса показался край солнца. В небе натушено загудел «Юнкерс».
– Появился, – словно подытожил водитель, поглядывая в небо. – Товарищ лейтенант, что мы здесь торчим на дороге? Может, укроемся в лесочке? А то, может, он специально нас высматривает и чуть что – бомбой.
– Стой! – приказал ему Никитин. – Пусть засечет нас, вот тогда и тронемся.
Бойцы, кто со страхом, а кто с интересом наблюдали за немецким разведчиком, который, заметив русскую автоколонну, стал кружить над ней, передавая данные на свою базу.
– Вот теперь трогай! – произнес лейтенант. – Давай быстрее….
– Не понимаю я вас, товарищ лейтенант. Вы почему-то все время словно играете со смертью, – проворчал шофер. – Может, вам жизнь свою не жалко – это ваше право, но подставлять других под немецкие бомбы, это уже слишком.
– Если бы я тебя не знал, Клим, то прямо здесь бы взял и расстрелял за пораженческие разговоры, – произнес Никитин, прикуривая папиросу. – Это ты на гражданке мог рассуждать об указаниях начальника, а сейчас война, здесь нужно не обсуждать, а выполнять приказы своих командиров.
Водитель посмотрел на лейтенанта и, заметив, что тот не собирается больше с ним разговаривать, замолчал.
***
Гауптштурмфюрер СС Вагнер внимательно рассматривал топографическую карту, которая была расстелена на столе. Перечитывая донесение воздушной разведки, он красным карандашом отмечал на карте местонахождения советской колонны.
«И так, за ночь они проделали порядка пятидесяти километров. Все правильно, с таким грузом эти машины не могут быстрее двигаться по таким дорогам. Странно, но Никитин, словно специально накручивает круги? Почему они не двигаются на Смоленск? Окружение? Нет! Здесь что-то другое. Они могли влиться в состав большой армейской группы русских и в их составе попытаться перейти линию фронта, ведь многие подразделения русских малыми и большими группами пробиваются через линию наших войск, а эти действуют самостоятельно. Они даже не пытаются соединиться с такими частями. Что этому мешает, золото?»
От этих мыслей ему стало жарко, он расстегнул мундир и снова склонился над картой. Нелогическое поведение его противника, словно красная тряпка для быка, заставило его в который раз переосмысливать действия этого сотрудника НКВД. Дверь слегка скрипнула, Вагнер оторвал свой взгляд от карты.
«О, Боже, мой! – первое, что пришло ему в голову. – Неужели это Мелита Видеман?»
В кабинет тихо вошла молодая женщина лет тридцати пяти, одетая в черную форму СС. Ее светлые густые волосы в лучах заходящего солнца были окрашены в какой-то сказочный золотистый цвет. Она улыбнулась. Ее идеально белые зубы были подобны россыпи жемчуга.
– Надеюсь мне не нужно представляться? – спросила она гауптштурмфюрера.
– Не нужно. Насколько я помню, мы встречались с вами у Кальтенбрунера. Скажите, какая проблема занесла вас ко мне, прекрасная Милита?
– Вы знаете, Вагнер, я сейчас представляю интересы антикоммунистического журнала «Аукцион», который курирует Кальтенбрунер. Мне поручено осветить вашу операцию по захвату и уничтожению советской колонны с золотом.
По лицу офицера пробежала едва заметная гримаса. Он моментально понял, для чего и связи с чем прибыла Милита в расположение его группы.
– Что ж, я готов вам предоставить всю необходимую вам информацию, – произнес Вагнер. – Что конкретно вас интересует?
– Не нужно обижаться, гауптштурмфюрер. Я, как и вы, ношу погоны и приказ начальника для меня такой же приказ, как и вам. Я не собираюсь командовать вашими доблестными солдатами, я лишь хочу посмотреть, как все это произойдет.
– Что вы имеете в виду, Милита?
– Я хочу увидеть сам захват этой колонны. Это – правда, что в машинах находится восемь тонн золота?
– Согласно получаемой информации – это так. Мы постоянно висим у них на хвосте, но загнать их в капкан никак не получается. В лесах много разрозненных русских групп, что мешает нам провести крупную войсковую операцию.
– Я в курсе ваших сложностей. Перед тем как ехать сюда я ознакомилась с вашими докладными записками. Кальтенбрунер недоволен. У него есть определенные сомнения в том, что конвой, за которым вы гоняетесь уже целую неделю – ложный.
– Он ошибается. Я знаю, что я иду по следу. Вот, Мелита, посмотрите, что подобрали мои солдаты на месте уничтожения одной из машин конвоя.
Он открыл ящик стола и положил на столешницу несколько золотых и серебреных монет. Женщина взяла в руки одну из них. Вагнер заметил, как в ее глазах вспыхнули искры. Она внимательно посмотрела на монету, потрогала выпуклый образ Николая второго и осторожно положила ее обратно на стол.
– Я сама хочу принять участие в захвате этой колонны и вы, господин гауптштурмфюрер, не сможете мне отказать в этом. И еще, с сегодняшнего дня, связь с Кальтенбрунером лишь через меня…
Она повернулась и вышла из кабинета. Вагнер облегченно вздохнул и вытер платком вспотевший лоб.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Никитин открыл глаза и растерянно посмотрел на Клима, который крутил баранку. Долго он дремал или нет, он не знал. Впереди колонны шел танк, выбрасывая позади себя облако удушающего серого дыма.
– Отстань от него, – произнес лейтенант. – Что ты уткнулся ему в зад, можно подумать, что тебе нравится эта вонь. Как у нас с горючим?
– Плохо, товарищ лейтенант, от силы километров на пятьдесят, не больше. Все бочки пустые.
– Да, плохо. Нужно где-то искать…
– Где его в лесу найдешь то, – ответил Клим и сплюнул в открытое окно полуторки.
Водитель немного притормозил. Из-за кромки леса показался самолет. Он прошел над колонной так низко, что, едва не задел машины серыми крыльями. Впереди танка вырос столб огня и земли.
– Сворачивай! – закричал Никитин, выбираясь на подножку полуторки. – Воздух!
При следующем заходе самолет снова ударил по танку. И в этот раз «Юнкерс» промахнулся. Бомба рванула в десяти метрах от бронированной машины. Самолет еще раз прошел вдоль колонны и скрылся за лесом.
– Давай, сворачивай с дороги! – приказал водителю Никитин. – Есть еще одна дорога, попробуем прорваться по ней.
Машины съехали с дороги и укрылись в небольшом лесочке. Заметив младшего лейтенанта, Никитин окликнул его.
– Ну, как дела? Что не докладываешь, потери есть?
– А что, докладывать? У меня два человека убиты и трое раненых, повреждены три машины. Думаю, что дальше ехать не смогут. У личного состава есть вопросы, я не знаю, что им объяснять, – ответил Маркелов. – Ты мне скажи, Никитин, что в этих запечатанных ящиках? Золото? Ради чего погибают наши товарищи, может, ты хоть мне объяснишь?
По лицу Никитина пробежала тень. Он хорошо понимал, что рано или поздно ему придется на них ответить, но только не сейчас.
– Маркелов, ты забыл приказ? Никаких вопросов! К ящикам не прикасаться! Если замечу нарушение, лично расстреляю на месте! Ты понял это!
– Да. Я все помню, товарищ лейтенант, и приказ, и присягу. Только все это как-то странно и непонятно. Сначала вы приказываете свернуть в другую сторону от Смоленска, затем отпустить этого пленного фрица, а теперь мы почему-то снова двигаемся то в сторону Минска, то в сторону Смоленска. Ребус какой-то получается. Может, стоит вам объясниться?
Никитин не успел ему ответить. Из леса вышли несколько красноармейцев и застыли на месте от неожиданности. Похоже, что они не ожидали увидеть здесь русскую автоколонну.
– Кто такие будете? Часть? – спросил лейтенант одного из бойцов.
– Мы из 417 артиллерийского полка. Отступаем из-под Минска. А вы кто?
Никитин не ответил. Сейчас, когда весь тыл Красной Армии был буквально нашпигован немецкими диверсантами, одетыми в форму красноармейцев, он не верил никому, в том числе и этому бойцу с двумя треугольниками на черных петлицах.
– Сколько вас?
– Девять, один тяжело ранен. Товарищ лейтенант, возьмите нас с собой.
Никитин промолчал.
– Единственно чем могу помочь вам – это накормить, – ответил лейтенант. – Простите, взять вас с собой я не могу.
Красноармейцы растеряно посмотрели на офицера, его ответ просто обескуражил их.
– Товарищ лейтенант, но с нами тяжелораненый, как быть с ним?
– Ничем помочь не могу. У меня приказ…
Он не договорил. Где-то в метрах пятидесяти раздались автоматные очереди.
– Немцы! Немцы! – закричал кто-то из бойцов охраны и бросился в кусты.
Между деревьями показались гитлеровцы. Их было около взвода. Гитлеровцы перебегали от одного дерева к другому, укрываясь за их толстыми вековыми стволами.
– Приготовиться к бою! – громко выкрикнул Никитин. – Всем укрыться! Без команды не стрелять!
В воздухе повисла напряженная тишина, которая в любой момент должна была утонуть в шквале свинца.
***
Три грузовика с солдатами и два бронетранспортера медленно двигались по лесной дороге. Замыкал эту небольшую колонну «Хорх», в котором ехала Мелита Видельман и Вагнер. Женщина рассказывала гауптштурмфюреру СС последние берлинские новости, но тот ее не слушал. Густой лес из вековых сосен и берез пугал его. За каждым деревом ему виделся враг.
– Господин Вагнер, вы слышите меня? – обратилась к нему Мелита. – Тогда почему вы молчите?
– Да, я слышу вас, Мелита – коротко ответил он ей. – Извините, но меня сейчас больше интересует совсем другое, а именно – русская колонна. По данным авиаразведки, они где-то недалеко от этого места.
Вагнер посмотрел на женщину. Встречный ветерок ласкал ее светлые локоны.
«Какая красивая женщина, – подумал он, – и с такой неприятной для меня миссией. Вот надо же, увязалась».
Мелита, словно отгадав мысли гауптштурмфюрера, пристально посмотрела на него, словно делая ему вызов.
«Посмотрим, как ты поведешь себя во время боя», – подувал Вагнер. – То, что будет бой, он почему-то не сомневался.
«Болван, – размышляла Мелита. – Сидит, надулся словно индюк. Посмотрим, на что ты способен».
Вагнер привстал с места и посмотрел на дорогу, по которой мчался навстречу колонне мотоциклист. По команде гауптштурмфирера колонна остановилась. К машине подбежал унтер-офицер и выкинул правую руку в нацистском приветствии.
– Господин гауптштурмфюрер! Впереди русская колонна. Прикажите атаковать!
Вагнер посмотрел на Видеман, словно ожидая ее согласия.
– Постарайтесь взять живыми офицеров.
Унтер-офицер щелкнул каблуками и побежал к мотоциклу.
– Хубе! Разворачивайте взвод в цепь….
Вагнер вышел из машины и, передернув затвор автомата, двинулся вслед за цепью.
– Гауптштурмфюрер! Я с вами, – выкрикнула Мелита, доставая из кобуры женский «Браунинг».
Где-то впереди гулко ударил крупнокалиберный пулемет. Вагнер инстинктивно вжал в плечи голову. Шум боя то возрастал, то затихал. В моменты затишья были слышны гулкие выстрелы винтовок.
– Хубе! – закричал Вагнер. – Отсекайте их от дороги!
Наконец гауптштурмфюрер увидел русских. Они залегли и вели огонь из-за стволов деревьев. Вагнер поднял автомат и нажал на курок. В ту же секунду пуля ударила ему в предплечье. Боль была такой резкой и сильной, что он закричал и повалился на землю. Снова ударил крупнокалиберный пулемет. Гауптштурмфюрер закрыл глаза и потерял сознание.
***
Пули щелкали по деревьям, впиваясь в вековые стволы, оставляя на них своеобразные шрамы. Ветви, словно порубанные невидимым топором, валились на землю. Никитин лежал за пнем и стрелял из автомата по немецким солдатам, которые, то появлялись среди деревьев, то бесследно исчезали среди густого кустарника. Откуда взялись немцы и сколько их – никто не знал. Недалеко от него длинными очередями забил крупнокалиберный пулемет. Несмотря на грохот выстрелов, лейтенант отчетливо услышал звон латунных гильз, которые словно горох сыпались из чрева пулемета на остывшую броню. К нему подполз Маркелов и лег рядом с ним.
– Задержи их! – прокричал ему Никитин. – Нужно отводить колонну.
Последнюю фразу заглушил грохот взрыва. Из-за кустов показался бронетранспортер, на броне которого отчетливо выделялся крест, нанесенный белой краской. Бронированная машина подминала под себя молодые деревья, двигалась на красноармейцев со стороны дороги. Под прикрытием огня пулеметов немцы снова поднялись в полный рост и побежали в сторону редкой цепи залегших красноармейцев. Неожиданно бронетранспортер остановился. Из его открытого кузова вырвалось яркое пламя, а затем прогремел мощный взрыв.
– Лейтенант! Отводи людей и машины! – снова прокричал ему Маркелов. – Уходите, я задержу их!
Недалеко от него хлопнул винтовочный выстрел. Немецкий офицер взмахнул руками и с криком повалился на землю. Тук, тук, тук – стучали пули, выбивая из деревьев щепки. Немцы снова поднялись в рост и, уперев автоматы в животы, направились в сторону позиций, которые занимали русские.
– Уходите! А то будет поздно! – прокричал лейтенант.
Он швырнул две гранаты в немецких пехотинцев и припал к ручкам станкового пулемета. – Уходите же, я догоню вас!
Раздался взрыв, и жаркое пламя охватило обездвиженный танк. Черный жирный дым пополз среди зеленых деревьев. Воспользовавшись этим, лейтенант метнулся к деревьям. Немцы заметили его и прижали к земле автоматным огнем. Снова раздался одиночный выстрел и немецкий пулемет замолчал. Сквозь сетку зелени Никитин увидел Ольгу, которая вела огонь с колена.
– Отходи! – закричал он.– Уходи!
Девушка словно не слышала его приказа. Очередной выстрел и новый немец уткнулся лицом в высокую траву.
– Разворачивайся! – закричал Никитин Климу, вспомнив, что километра за полтора до этого места они минировали довольно сносную грунтовую дорогу, уходившую влево от дороги лес.
Немцы, грамотно рассыпавшись по лесу, залегли под огнем русского пулемета и теперь вели прицельный огонь по автомашинам, которые словно неповоротливые черепахи, то, сдавая назад, то, подавая вперед, кое-как стали выползать из кюветов на дорогу.
Немецкая пулеметная очередь вспорола деревянный борт грузовика, в котором находился Никитин. Белоснежная надпись «Почта» мгновенно покрылась паутиной из черных дырок. Выскочив из машины на дорогу, лейтенант начал регулировать движение автомашин. Он стоял в полный рост, размахивая фуражкой, не обращая никакого внимания на рой пуль, которые вспарывали грунт около его ног. Наконец полуторкам удалось развернуться на узкой дороге.
– Ольга! Где Ольга! – кричал Никитин, стараясь разглядеть среди бойцов фигуру девушки.
Недалеко раздался хлесткий винтовочный выстрел. Офицер повернулся и увидел ее, она бежала в его сторону. Большие армейские ботинки, несуразный размер ее одежды уже не вызывали у него улыбки. Ольга обернулась и выстрелила в сторону немцев.
– Наконец-то! Ты где была! – радостно произнес Никитин. – Давай, в машину!
Подобрав бойцов из взвода охраны, они поехали в сторону Смоленска. Наконец колонне удалось на время оторваться от немцев. По приказу лейтенанта они снова свернули с дороги, и углубилась в ельник. Никитин остановил машину и направился к красноармейцам.
– Где Маркелов! Кто его видел?
– Он в последней машине. Ранен он, – ответил кто-то из красноармейцев.
– Что будем делать, товарищ командир, вся бронетехника сгорела, у двух машин пробиты скаты. Здесь, в лесу мы не можем их поменять, – поинтересовался у него Клим.
– Придется сжечь, – коротко ответил Никитин. – Перегрузите ящики в нашу машину. Дальше – ты сам знаешь, что нужно сделать. Они не должны попасть в руки немцев. Надеюсь, ты помнишь инструктаж капитана Наумова? И еще, ты это должен сделать на глазах Лихачева.
– Все понял, товарищ лейтенант. Пусть помогает грузить, я правильно вас понял.
– Все верно. Пока займись машинами….
Никитин замолчал, увидев, что к ним направляется Маркелов. Голова младшего лейтенанта была перевязана. Он вскинул руку для доклада, но лейтенант пресек эту попытку жестом.
– Нам не до парадов. Спасибо тебе, Маркелов.
Из-за машины вышла Ольга и посмотрела на офицеров.
– Слушай, лейтенант, тебе не кажется, что она влюбилась в тебя, – тихо произнес младший лейтенант.
– Какая любовь, Маркелов, война.
– Меня не обманешь, командир….
Девушка, словно догадавшись, о чем говорят мужчины, улыбнулась и, свернув в сторону, пропала среди зелени.
***
Лихачев поправил на голове пилотку и молча, направился к лейтенанту. Какое-то нехорошее предчувствие охватило его тело. Ноги плохо слушались, а тело стало каким-то чужим, ватным.
– Товарищ лейтенант, красноармеец Лихачев прибыл по вашему приказу, – четко произнес он, чувствуя, что на последнем слоге его голос дрогнул.
– Я наблюдал за вами во время боя, Лихачев. Могу сказать, что сражались вы храбро.
– Выходит, вы мне не доверяли до этого боя?
– Война, Лихачев, война. Доверяй, но проверяй. Считай, что ты прошел проверку.
Красноармеец облегченно вздохнул и, повернувшись, направился к машинам. Во время боя, он в который раз испытывал желание переметнуться к немцам, однако, заметив настороженный взгляд младшего лейтенанта Маркелова, не решился сделать это. Он передергивал затвор и методически вел огонь по немецким автоматчикам.
«Пусть успокоится, – глядя Лихачеву вслед, подумал Никитин. – Надеюсь, что он обязательно оставит им сообщение об исчезновении ящиков из поврежденных машин».
– Лихачев! – окликнул его водитель головной автомашины. – Помоги мне перегрузить ящики из этой машины в мою полуторку.
– Зачем? – поинтересовался у Клима Лихачев.
– Ты что, слепой? Не видишь – машины подстрелены, и не могут двигаться самостоятельно. Я сейчас подгоню свою машину, и начнем.
Работа заняла несколько минут. Клим завел двигатель машины и исчез в чаще леса.
«Интересно, куда он их повез, – размышлял Лихачев. – Наверняка где-то в лесу находится схрон, поэтому этот чекист и свернул здесь в лес».
Минут через сорок они снова загрузили машину ящиками.
– Можно я с тобой? – поинтересовался Лихачев у Клима. – Наверное, тяжело одному-то.
– Тяжело. Приказ никого с собой не брать. Груз-то секретный и очень важный.
– Ты только ничего не подумай. Я просто хотел помочь тебе.
Машина, взревев двигателем, тронулась и вскоре растворилась в темноте леса. На лесной поляне собрались пятнадцать человек, в том числе шесть водителей, которые стояли чуть в стороне.
«Маловато нас осталось», – подумал Никитин, слушая доклад Маркелова.
– Вот, что младший лейтенант. У нас осталось шесть автомашин. Думаю, что не все они дойдут до конечной точки нашего пути, да и горючего у нас уже в обрез. Предлагаю половину машин уничтожить. Распорядись снять с них ящики. Клим знает, что нужно для этого сделать, а машины сожгите. Задача ясна?
– Так точно, – устало произнес Маркелов. – Разрешите исполнять? Люди устали, командир….
Он не договорил, так как его жестом руки остановил Никитин. К ним, насвистывая какую мелодию, направился младший сержант, которого все посчитали погибшим в последнем бою.
Это было так неожиданно для всех, что строй замер. Стало тихо.
– Что скажите, отцы командиры? Все шушукаетесь между собой? Может, все же расскажите нам, что за груз в машинах? Стоит ли ради этого погибать здесь в лесу?
– Гатцук! Откуда ты?
– Оттуда, – ответил он и махнул рукой в сторону, где совсем недавно шел бой. – Вы меня, наверное, уже похоронили, а я вот он – живой. А догнал я вас на немецком мотоцикле.
– Товарищ младший сержант! – резко остановил его Никитин. – Встаньте в строй и выполняйте свои обязанности, готовьте людей к маршу.
– Почему вы не хотите сказать нам, что в этих ящиках? Почему мы все время кружимся на одном месте? В этом бою погиб мой родной брат, понимаете – брат! Что я скажу матери, за что он погиб!
– Вот что, Гатцук! Прекратите подобные разговоры. Ты мой подчиненный, а я – твой командир. Ты это понял?
Лицо Никитина стало красным от охватившего его гнева. Правая рука лейтенанта машинально потянулась к кобуре.
– Есть прекратить разговоры! – со злостью произнес Гатцук и направился в сторону красноармейцев, которые с нескрываемым интересом наблюдали данную сцену.
– Что-то мне не нравится этот Гатцук, – тихо произнес Маркелов. – Темный какой -то… Нужно посмотреть за ним.
– Нравится, не нравится, это не ромашка, Маркелов. Я не знаю, как бы я поступил, если бы на моих глазах погиб родной брат, – ответил Никитин. – Ты поговори с ним и еще приставь к нему своего человека, пусть посмотрит за ним. Сейчас время такое, доверяй, но проверяй.…
– Понял, товарищ лейтенант, – все также тихо ответил офицер. – Может, запалим машины сейчас, что тянуть время?
– Машины сожжем перед началом движения. Так, надо, – снова повторил лейтенант.
– Все понял, товарищ лейтенант.
– Раз понял, выполняй.
Никитин достал карту и разложил ее на пеньке. Лесная дорога, по которой должна была двигаться колонна, давала небольшой крюк в десять километров, а затем опять выходила к реке. По последним данным, полученным Никитиным еще в Минске, у моста должны были находиться части 189 стрелковой дивизии. Кто сейчас там, никто из них не знал. В общем, ситуация складывалась пока не совсем критическая и это немного успокаивало офицера.
«Интересно, прорвала ли кольцо окружения армия или нет? Наверное, прорвала, ведь канонады почти не слышно», – размышлял Никитин, складывая карту.
Перегрузка ящиков заняла не так много времени. Лихачев таскал ящик за ящиком, стараясь отгадать, что в них, однако пристальный взгляд Клима, не позволил ему сорвать пломбу и заглянуть внутрь ящика.
Прошло около трех часов, прежде чем вернулась машина Клима с саперами. Никитин стоял в стороне, наблюдая, как водители сливают остатки бензина из полуторок.