000
ОтложитьЧитал
– Увезете этого олуха к себе? – голос Царева словно выстрелил в тишине.
– Вам он здесь без надобности, – ответил Джон устало. Он словно провалился в глубокое кресло.
Царев только вздохнул.
– И все? Никаких возражений? – прищурился на него Дураков.
– Да делайте, что хотите. Мне теперь по боку.
– У нас лучше устроены суды над таким как он, – пробормотал Джон. – И резервации имеются. У вас тут нет условий…
– Да брось, не в этом дело, – оборвал его Дураков и разлил водку. – У нас этот волк не выживет. Забьют в камере, пока будем решать, что с ним делать. Волков здесь вывели лет пятьсот назад, не меньше. Он здесь никому не нужен, и вы это знаете.
Эд принял от Дуракова рюмку, понюхал. Резкий водочный запах приятно общипал ноздри. Порой все же удается побыть человеком, хоть на чуть-чуть забыв о крутом нраве того, кто сидит впотьмах сознания. Он залпом осушил рюмку, чуть сморщился и потянул дрогнувшую руку за тостом с черной икрой.
– Наши медведи так этим кичатся, – сказал Царев, подхватив на вилку кусочек соленой селедки. – Что повыгоняли волчьи стаи от Днепра до Урала. – Он с удовольствием положил селедку в рот. – Но стоит напомнить им о волках сибирских, как их суровые клыкастые морды делаются ну прямо угнетенными. Отчасти потому и хочу перевода за Урал. Как я слышал, в Красноярском Отделении служат белые волки.
– Брешут, – отозвался Джон, разглядывая рюмку. – Белые волки – культисты. Им нет дела до наших проблем.
– Это у вас, в ваших Канадах и Алясках нет дела. А у нас могут и служить.
– Ты плохо знаешь культуру оборотней, – Джон поставил рюмку на стол. – Белые волки служат только духам, которым поклоняются. За Уралом есть только дети Амарока.
– Это какие-то сектанты? – спросил Эд.
– Тотемопоклонники. Восхваляют духов Волка и Луны, почитают их как высших сущностей. Это они когда-то давно накостыляли вашим медведям. И накостыляют снова, если к ним кто сунется.
Царев только усмехнулся и разлил водку. Эдвард взял свою рюмку, но пить не стал, а задумчиво посмотрел на карту России. Подумать только, есть целые стаи волков, поклоняющихся Луне…
– Пять месяцев и четыре трупа, – пробормотал он, смотря на огромное пятно посреди страны, выделенное желтым цветом.
– Что ты сказал?
Эд опустил глаза на насторожившегося Джона:
– Прошло пять месяцев, а наш дикарь убил четверых, а это значит…
– Он пропустил Луну, – закончил Джон.
Теперь напряглись все в келье.
– Что это должно значить? – спросил Дураков.
– Когда мы сидели здесь перед арестом, я рассказывал, что дикий волк под Луной начинает сначала беситься, а потом охотиться. – Эд задумался. – В полнолуние дикарь не может совладать с инстинктами и не убить. А этот не убил. Он не мог просто так остановиться посреди своего обращения.
– Значит, что он напал, но не смог убить в свою третью Луну, – подытожил Джон. – Напоролся на кого-то сильнее себя.
– Четыре жертвы растерзанные на куски, Джон, – Эд смотрел прямо на наставника. – Дикие волки уже на третьей Луне начинают охотиться. Значит…
– Последние две жертвы разорвал не наш дикарь. Помнишь, он рассказывал, что на него во сне напали? Он покусал кого-то в Москве, а этот кто-то отбился.
– Это что же, в Москве второй оборотень, что ли? – Царев пристально посмотрел на Джона.
– Да, и последние двое – его жертвы, а не этого дикаря. Значит, где-то есть еще два трупа, которых задрал уже этот мажор.
– Или, дикарь сам справился с Луной и никого не убил, – мотнул головой Эд.
Джон пытливо смотрел на него несколько мгновений.
– Или так. Но с этим разберемся потом. Сейчас надо вернуться к Попову и рассказать обо всем. – Он встал.
– А что с вашим волчонком? – спросил Дураков.
– Заприте в одиночной камере. Позже заберем.
– Бог в помощь, мужики, – прошептал детективам Царев, когда те уже вышли из кельи.
После темных и тихих чертогов Дуракова, залитая солнечным светом улица ослепляла не хуже прожектора в глаза.
– Бони, Барфи, – позвал Джон, протирая веки.
Но мариды не появились. Эд обернулся кругом – никого. Джон позвал второй раз, но лишь молчание.
– Может, здесь им тоже нельзя находиться? – предположил Эд.
– Нет, они не являются сознательно. Видимо, мы подобрались к чему-то очень крупному, и их вмешательство только все испортит. Надо попасть в Москву.
– Аэропорт?
– Скорее всего, на сегодня уже нет билетов. На поезд.
Эд кивнул и последовал за наставником.
Ливень делал ночь непроницаемой для обычного взгляда, укутывал плотно выстроенные дома, и даже краскам неона не удавалось проредить ее. Здание Московского Управления хмурилось, превратившись из приятного рыжеватого блока в грозный готичный замок. Волки вошли в полутемный холл, освещаемый лишь одинокой лампой со стола охраны. За столом мирно, откинув голову, дремал щуплый колдун. Однако это было так же лживо, как и свет неона на улице. Колдун иногда всхрапывал, но правой рукой, что покоилась на столе, перебирал костяные четки. Охрана бодрствовала.
Волки прошли по темному и пустому зданию, не встретив даже намека на кого-то еще. Третий час ночи погрузил Управление в забвение. Они поднимались по широкой лестнице, не доверившись лифтам. На детективов давило чувство опасности, они чуяли нарастающую чужую тревогу. Словно само здание с каждым их шагом нервничало все больше. Восьмой этаж, изрезанный сетью офисных перегородок, напоминал лабиринт Дедала, и дух, что витал над ним, напоминал вонь Минотавра. Не хватало Лишь раскатистого рева безжалостного зверя.
Они приехали в Москву в двенадцатом часу ночи, и сразу направились на квартиру второго заместителя Попова. Крутящий голову дурман Москвы чуть разошелся под ливнем, но Эд все равно чувствовал, что в нем что-то изменилось. К мертвечине вампиров, бессильной злобе медвежьих кланов, к неповторимому аромату древних мифов примешался ужас. Тихий и тщательно скрываемый. Пока волки добирались до квартиры Попова, несколько раз им встретились молодые мертвецы. Кровососики испугано шарахались от детективов, растворяясь в темноте при первом виде. Попался им и заблудший ночью миф – леший, высокий, тощий, двигавшийся словно богомол. Джон махнул ему рукой в знак приветствия, но миф поспешил скрыться. Только на ступенях перед дверью квартиры второго заместителя, Эдвард понял, что ужасом были они, два непрошенных гостя. Настолько же чужие в этой стране, как и все мифы на Западе.
– Его уже давно нет, – ответила на вопрос Джона красивая и спокойная женщина, открывшая дверь – жена Попова, Алёна. – Он несколько месяцев не появлялся дома, запретил мне выходить из квартиры с наступление темноты. Говорил, сейчас в Москве опасно, объявился новый и страшный зверь. Сказал, этот зверь скоро нападет, и боится, что его жертвами станут мифы. Джон, – она взяла наставника за руку, подняла на него глаза. – Я боюсь, он в опасности. Боюсь, что он сам все эти месяцы охотился за зверем. Ты видел его? Все в порядке?
– Мы виделись несколько недель назад, – Джон замешкался, соображая, сколько же точно прошло времени с их последнего посещения Канцелярии. – Жив и здоров, только пах плохо. Зачем ты купила ему такой противный одеколон?
– Он сам попросил. С запахом хвои, и подешевле.
– Перебивает запах, – пробормотал Эд. – Видимо, и правда охотился.
Алёна посмотрела на молодого волка не то с надеждой, не то с тоской в глазах. Джон поблагодарил женщину, и они собрались уходить. «Джон, – окликнула она на пороге, – он слишком много вынес, не дай ему умереть» – такова была последняя мольба отчаявшейся и испуганной женщины.
Детективы шли по темным коридорчикам лабиринта Дедала, и Эдварду казалось, что где-то тут прячется их Минотавр. Но и где-то здесь так же притаился Тесей, готовый в любой момент покончить чудовищем. Возможно, думал Эд, Тесеев сейчас трое. Или Тесей один, но трое Минотавров.
В коридорах Высшей Канцелярии темнота не мгла укрыть чудовищно-сильного запаха хвои, что тянулся от самого входа. Детективы чуяли так же и вонь дикого волка. Очень молодого, горячка которого еще не прошла. Выводов напрашивалось два: либо Попов выследил волка и притащил его в Канцелярию, либо волк сам пришел за Поповым. Охотник всегда может стать добычей, уж им-то хорошо было это известно.
Показался свет: он выбивался из кабинета Попова. Оттуда же тянулись крепкие нити запахов. Волка и хвои. Джон остановился. Эд в темноте видел, как напряжено лицо наставника, он чуял его волнение.
– Не говори, пока не подам знак, – прошептал он.
– Да я молчу, – буркнул в ответ Эд. Он заранее проверил серебряные наручники, достал длинную серебряную же цепочку.
Попов сидел в своем кабинете, сложив руки на столе и уткнувшись лбом в ладони. Мятый пиджак песочного цвета покоился рядом. Обстановка осталась такая же, какой Эд запомнил ее в последний раз: стол, ковры, шторы… Ни намека на борьбу, ни капли крови. Но тут все провоняло диким волком, словно кругом он потерся, оставив клоки шерсти. Джон намеренно скрипнул ботинком и Попов поднял голову. На детективов уставились красные и будто замыленные глаза. Второй заместитель выглядел изможденным, измученным, словно прошла вечность с их последней встречи. Он водил по охотникам бессмысленным и тупым взглядом и молчал.
– Мы пришли за зверем, Алеша, – со всей суровостью в голосе произнес Джон. Только Эд понимал, сколько сил она ему стоила.
– Мы все звери, пусть и не каждый проклят…
– Но мы пришли за твоим.
– Я знал, что ты догадаешься, – Алексей Попов, огромный, словно нарисованный миф, откинулся на спинку кресла. – Ты всегда поражал своим чутьем. Я знал, что все поймешь и придешь. Потому рекомендовал прислать именно тебяют. – Джон молчал. – Ведь ты, такой могучий, сильный и старый волк знаешь об этом проклятии все. Ты совладал с ним, прожил почти тысячу лет и не помутился рассудком. Ты обучил стольких волков, но сам остался прежним. Ты мог научить и меня. – Джон молчал и внимательно смотрел в лицо второму заместителю. – Когда все началось, я был в панике, не знал, что делать. Во мне поселился ужас, что такое вообще возможно, что я, Алеша Попович, победивший Тугарина Змея, ходивший с Муромцем, Никитичем, Святогором, могу вот так все потерять. А потом я вспомнил о тебе. Что ты поможешь… – Попов замолчал, обвел кабинет злобным взглядом. – В те ночи я сам себя ненавидел, и до сих пор ненавижу. Я помню каждое мгновение, пока был… в чужой шкуре. Помню их лица, не испуганные, а удивленные. Я и сам удивлен. Ведь такое невозможно…
– Ты знал, что сюда пошлют именно меня? – Джон сдерживал ярость, но голос все равно дрожал.
– Очень надеялся. О ваших проблемах на Западе слухи ходят. Говорят, старых волков сажают на цепь, чтобы они не позволяли себе лишнего. Слышал и о недовольстве тобой. Нетрудно предугадать, что будут делать ваши бездари в Канцелярии. Это был их шанс избавиться от тебя. Ведь ты опасен. Единственное, что удивило, так это он, – попов кивнул на Эда. – Кто ты такой? Зачем ты здесь?
Эд промолчал. Он стоял за Джоном и незаметно разматывал цепочку.
– Почему не сдался сразу? – спросил Джон.
– Я не хотел… – Попов осекся, словно дальнейшие слова были глупы, банальны, неуместны.
– Не хотел терять положения, – закончил за него Джон. – Не мог поверить, что твой мир вот так, вмиг разрушился. Думал, что сможешь удержать все в руках.
– Много ты понимаешь! – прошипел Попов. – Я один из самых старых мифов! Я был героем, богатырем! Сказки обо мне до сих пор детям читают, приводят в пример, каким человеком надо быть! И это не может просто взять и раствориться в воздухе!
– И потому составил план, да?
– Да, я составил план! Черт с ним, с моим личным миром, я не хотел разрушать мир других!
– Убивая этих других, пока не справился бы с проклятием…
– Я – заместитель начальника Московского Управления! – взревел Попов. – Я отвечаю за безопасность целого региона! Я один храню их покой! И что я был бы за заместитель, если сам себя сохранить бы не смог?! Как ты можешь меня судить, если сам всего лишь бродяга?! Мотаешься по миру без дома, без семьи, никого у тебя нет, только кусаешь по приказу! Что ты можешь понять?!
– Ты убивал людей.
– Они были бы лишь жертвами, сколько таких принесено, – зло оскалился Попов.
– Мне кажется, ты не осознаешь, что сейчас происходит, – произнес Джон ровным голосом. – Это понятно, Луна близко, она отвлекает. Давай-ка объясню. Ты, безусловно, все знал с самого начала: что я не в ладах с начальством, и что сюда пришлют именно меня, старого друга, который тебе доверяет. Знал, что годы берут надо мой свое, что я становлюсь слишком своевольным. Этим недовольны там, – он показал наверх, – и это на руку тебе. Ты знал, что я доберусь до твоего… «отца», знал, что доберусь и до тебя. И ты рассчитывал на одну простую реакцию – когда я узнаю, что это ты тот страшный зверь, то отступлюсь, оставлю тебя в покое. Ты знал, что это будет последней каплей, после которой я пошлю все к черту, – Джон улыбнулся. – Ты многое просчитал и лично посодействовал. Ведь если на моем месте стоял Дезмонд, или Тайлер, и уж тем более Бернард, ничего бы не вышло. Тебе нужен был я, чтобы избежать наказания. Ты просто попытался использовать старого друга, – волк внимательно следил за тем, как мрачнеет лицо Попова. – Даже в аду Сталинграда ты не позволял себе так пасть, хотя там было куда хуже. И знаешь, ты прав. Я тебя не трону, с меня хватит. Но вот чего ты не учел. – Джон достал маршальское удостоверение, повернулся к Эдварду и вручил ему кожанку. – Я назначаю тебя мировым маршалом. Делай свое дело.
С этими словами наставник вышел из кабинета, не оборачиваясь.
Эд с глупым видом уставился на удостоверение. Складной кожаный зажим, порванный и потрепанный по краям. Внутри удостоверение личности с фотографией Джона, а на другой стороне – жетон маршала. Не щит, а мировой шар, вокруг которого друг за другом гонятся кот и голубь. А над ними выведена надпись: «жизнь священна» – девиз маршалов. «Жизнь человека священна во всех проявлениях» – гласил Единый Закон, но маршалы обобщили, посвятив себя всему миру. Эд посмотрел на сидящего за столом Попова. Бывший второй заместитель с интересом разглядывал молодого волка. Вот что могло добить Джона, не будь тут Эдварда. Не убийство дикаря, не ненависть высшего командования, а предательство боевого товарища. Ах как не вовремя здесь объявился Эдвард!..
Попов встал, расправил плечи. В тусклом свете он казался огромным, намного больше, чем Эд его запомнил. Попов знал, что создает такое впечатление, потому злобно улыбался. Одного его удара достаточно, чтобы убить Эда. Молодой волк спрятал удостоверение маршала в карман и улыбнулся Попову, признавая свое поражение. И тут же метнул цепь. Та секундой свистнула, обвилась вокруг шеи Попова, увлекая того куда-то за стол. Грузное тело повалило кресло. Из-за стола раздались приглушенные хрипы.
– Вот так сложилось, – начал Эд, доставая наручники. – Вы сильнее, живучей меня. Я бы Вас даже пальцем тронуть не смог. – Он зашел за стол и опустил глаза на корчащегося от удушья Алексея. – Только вот Вы теперь не древний и могучий миф, а дикий волк, и довольно молодой. – Он надел наруч на правую кисть Попова, завел руку за спину, затем другую. – Так что серебро для Вас неприподъемный груз. И ничего вы с этим не сделаете.
Он застегнул наручники за спиной у Алексея, потом размотал цепь, дав ему немного отдышаться, после чего накинул ее поверх и вытащил тяжелого бывшего заместителя из-за стола. Эд положил его перед входной дверью, слегка обмотав шею цепочкой.
– Ты думаешь, что все на этом кончится? – прохрипел Алексей, когда Эд собрался уйти. – Думаешь, повязал меня, и все на этом? Ты даже не представляешь, что будет. Волк проснется на севере и сожрет Луну, и посмотрит на всех нас сквозь дыру в небе, что останется от нее. И тогда все эти глупые придумки о Законе, волчьей чести, альтруистичном страдании закончатся. Ты сам начнешь рвать людей на куски, когда услышишь Его зов. А он позовет, и ты проклянешь себя второй раз. Ты ведь уже слышишь его, как все мы… – Попов засмеялся, хрипло и натужено.
Эд одним ударом пятки в лоб выбил из него сознание.
– Ну что за суки уродились. Где все кобели? – прорычал он, выходя.
Эд спустился к крыльцу Управления. Дождь стих, и неон города отражался на мокром асфальте, словно в зеркале. Москва шумела, но кругом – ни души. Лишь Джон стоял неподалеку, да возился с алой лентой на правой руке.
– Скажи, что это за пророчества о севере и волке, который сожрет Луну? – спросил Эд у него прямо.
Джон полуобернулся к нему, потом опять завозился с лентой. Он пытался сорвать ее.
– Была такая ведьма, вельва, – профыркал он, все больше натягивая волшебную ткань. – Она перед смертью предсказала будущее. Мол, появится Волк где-то на севере, оборотень, или реальный зверь, который поднимает восстание против богов. Мир будет разрушен, пусть и не до конца. И якобы перед тем, как подняться, он даст о себе знать, съев сначала Луну, а когда будет готов открыто выступить, то съест Солнце. тогда и наступит Рагнарек, смерть богов.
Джон напрягся всем телом и сорвал ленту. Оба замерли. Наставник поднял ленту на уровень глаз, осмотрел.
– Только по мне это все бред безумной старухи, который умудрился записать какой-то скальд и сделал из этого пророчество на потеху себе и людям, – он посмотрел на Эдварда и кинул ленту ему в ноги. – Спасибо тебе за все, чем ты пожертвовал и чем пожертвуешь. Когда-то я спас тебя, а теперь ты – меня. Но сейчас хватит всего этого. Передай туда, – он показал пальцев вверх, – что если меня кто-то попытается найти, то я убью любого. – Он, не мигая, воззрился ученику прямо в глаза. – Любого. Прощай.
Джон повернулся и уверенно зашагал прочь. Пожалуй, настолько уверенным Эд никогда его не видел. Молодой волк дождался, когда бывший наставник скроется из виду, и только потом поднял алую ленту. Она больше не светилась, но слегка дрожала и была мягка на ощупь. Словно натертая чем-то жирным и скользким. Эд прислушался – от ленты исходил еле уловимый звук. Он поднес ее к уху и услышал топот кошачьих ног.
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
