Пролог
Новеньких здесь видно сразу. Как правило, их выдает неуверенная походка и неестественные полуулыбки. Такое чувство, что их пригласили в какой-нибудь беспросветный подвал, где в тайне от взрослых старшеклассники пьют водку и покуривают травку. Глаза у этих растерянных бедняг мечутся из стороны в сторону, как будто никогда прежде им не доводилось бывать в подобном месте. А ведь это всего-навсего ночной клуб: современная музыка, бар, танцы, мигающие огни и безудержный кайф. Ничего сверхъестественного, однако большинству необходимо пропустить несколько стаканчиков, чтобы примириться с маскарадной атмосферой и порой до чертиков несусветным враньем новых знакомых. Когда-то и меня это пугало.
Поглядываю на часы. Через пять минут погаснет свет, и Кирилл поспешит издать свой пугающий рык, что заставляет девчонок звонко верещать и бежать в разные стороны. Не только дети любят играть в прятки, как оказалось.
– Привет, – томным голосом говорит мне брюнетка с миллионом мелких кудряшек на голове. У нее смуглая сверкающая кожа, пышная грудь, что подчеркивает черная майка. Она новенькая, иначе я бы точно не оставил без внимания девушку с такой экзотической внешностью. И черт возьми, с такими шикарными бедрами! – Сейчас было бы кстати сказать мне что-нибудь в ответ, – усмехается брюнетка, обнажив белоснежные зубы. – Иначе я решу, что ты какой-нибудь злодей. Ты похож на киллера. Среди всех этих людей есть тот, кого ты должен убрать? – заговорщически спрашивает она.
– Может быть.
– Надеюсь, не меня? – В её глазах играют смешинки.
– А что, если так?
Незнакомка кривит полные губы, опускает голову и тихонько смеется. На ней разноцветная маска с множеством перьев, что торчат в разные стороны. Одно и вовсе вот-вот отвалится. Должно быть, в магазине «Все для маскарада» она просто схватила первую попавшуюся, даже не примерив её. Девушка благодарит бармена за коктейль и подмигивает мне. Не дав возможности продолжить наше знакомство, незнакомка потягивает темно-синюю жидкость из тонкой трубочки и плавно уходит, изящно виляя бедрами. Боже, какие же у нее бедра!
Слежу за ней до тех пор, пока её кучерявая макушка не скрывается за широкой колонной. Замечаю, что все мягкие диванчики у стены заняты в основном девушками. Некоторые из них пьют спиртные напитки, другие пробуют легкие закуски и так же, как и я, оглядывают зал. Только они решают, где бы им спрятаться, когда погаснет свет, а я высматриваю из них ту, что чуть позже буду искать.
С той, что в бардовом платье, мы уже знакомы. Не помню её фальшивого имени, но могу отчетливо воспроизвести в памяти наигранное смущение, которое девушка демонстрировала всякий раз, когда я пытался заглянуть в её глаза. Мне нравится наблюдать за тем, как они меняют свой цвет в зависимости от того, что и как я говорю: легкий комплимент – сверкают как морская гладь на солнце, а их цвет медленно насыщается; от слов, произнесенных шепотом, они моментально темнеют и подергиваются поволокой желания. Эта девушка казалась недотрогой, милой девочкой, которую в этот стыд и срам привела бойкая подруга. Но спустя несколько минут, «тихоня» с силой притянула меня к себе и безжалостно растоптала всю мою стратегию увлекательной игры.
Еще две минуты и сверкающий зал поглотит темнота. Невольно прислушиваюсь к разговору двух парней. Они выпивают рядом со мной и поглядывают на девушек, что сидят за круглыми столиками. Одному приглянулась брюнетка в золотой маске, а другой с удовольствием познакомился бы с блондинкой в черном. По его словам она «чертовски горячая штучка». Безусловно, из всех присутствующих парней найдется кучка таких, чьей конечной целью сего вечера является секс. Они знакомятся, угощают девушек выпивкой, играют в прятки, правду или действие, а потом уединяются в одной из комнат на несколько минут. Опять же, ничего сверхъестественного, но разве не хочется продлить эту игру на несколько раундов? В конце концов, если девушка заинтересуется выдуманным персонажем, она точно вернется сюда через четыре недели, чтобы вновь провести с ним время. Такие игры как раз по мне.
Прячу улыбку в стакане с виски и, сделав последний глоток, внимательно оглядываю столики. Словно птички, девушки в самых разных масках, тихонько щебечут друг с другом, словно делятся глубоко сокровенными тайнами. Навряд ли это так, ведь ночной клуб с громкой музыкой не лучшее для этого место. Хотя, кто знает? Кстати, не эту ли песню напевала мне Мила несколько часов назад?
Ну уж нет. Только этого мне не хватало: думать именно сейчас об этой девчонке с глупыми истериками. Прогоняю ненужные мысли и останавливаю взгляд на блондинке, что резко поднимается с места, намереваясь оставить свою подругу в одиночестве. Она что-то говорит ей, как будто извиняется.
– Надеюсь, она собралась танцевать! – Парень рядом со мной почесывает подбородок и неотрывно наблюдает за блондинкой.
Слова его друга поглощает громкая музыка. А тем временем, блондинка отрицательно качает головой и бегло обводит взглядом весь зал. Она в темном облегающем платье, стройная, миниатюрная. На лице изящная черная маска с несколькими кристаллами. И даже на столь внушительном расстоянии я вижу, что её глаза сверкают ярче, чем эти камни.
Нравится ли ей здесь? Или все происходящее пугает? Повсюду люди в масках, одни танцуют что есть сил, другие, словно зомби, ходят из стороны в сторону, подозрительно озираясь. Ясное дело, эта девочка – новенькая.
Наконец, музыка резко затихает, оставив любителей зажигать танцпол без единственного источника ритма. Свет повсюду плавно гаснет. В такой кромешной тьме ничего не видно, даже собственного пальца у носа, но за эти пятнадцать месяцев я выучил зал вдоль и поперек, умею ориентироваться в коридорах и точно знаю, куда ведет каждая дверь.
Кто-то задевает мое плечо и не спешит извиниться. Все вокруг начинает шуршать, зал стремительно поглощает волна приглушенных женских голосов и тихое хихиканье.
– Раз, два, три, четыре, пять, – низким голосом объявляет Кирилл где-то из глубины зала. – Я иду тебя искать.
И почему девчонок так пугают эти слова? Они ведь уже знают правила игры и уверены, что никто не причинит им вреда, но почему-то всякий раз, слыша эту считалку, начинают верещать так громко, словно попали в какой-нибудь фильм ужасов, типа «Кошмаров на улице Вязов». Да и большинство из присутствующих так или иначе знакомы друг с другом, можно сказать, что все мы здесь – одна большая придурковатая семейка.
– Вот черт! Мне кто-то на ногу наступил! – говорит женский голос где-то недалеко от меня. В темноте обостряется обоняние и кажется, что тысячи ароматов в панике стремятся попасть в нос, пока не включится свет. – Пойдем отсюда, а? Мне страшно…
– Не ной! – одергивает другой, более уверенный голос. Где-то я уже слышал его.
Решаю немного пройтись. Осторожно отхожу от бара и двигаюсь в сторону столиков. В мыслях всплывает воспоминание о самом первом таком вечере, когда все происходящее казалось мне бредом сумасшедшего. Кто бы мог подумать, что вечеринки с масками, фальшивыми именами и выдуманной жизнью приведут в восторг наших знакомых и их друзей, а потом друзей их друзей… По мне, так это нововведение могло подпортить имидж клуба. Спал и видел, как «Манхэттен» называют местом для сборищ психопатов, а ведь наш клуб считается одним из самых популярных во всем городе. Но, черт возьми, эти закрытые вечеринки уже как полтора года пользуются колоссальным успехом среди особых гостей. Каждый находит здесь что-то свое, и я не исключение.
– И… Илона? Почему ты молчишь?
Голосок у девушки вздрагивает. Кажется, кто-то потеряла свою подружку.
– И… Илона? – шепчет незнакомка.
– Её здесь нет, – отвечает мужской. – Не переживай, я не дам тебя в обиду.
Я не в силах сдержать смешок. Прочищаю горло, пытаясь представить себе, как сильно пришлось поднапрячься парню, чтобы издать такой деланно низкий голос. Ну, разве не очевидно, что объект его внимания в данный момент находится в состоянии тревоги? Это его «я не дам тебя в обиду» только подтверждает существование некой опасности и, само собой, пугает новенькую еще сильнее, так почему бы просто не подыграть ей и сделать вид, что находишься в таком же положении, что и она? Беда ведь сближает людей. Сделай вид, что тебе тоже страшно, дружище!
Мой нос улавливает приятный запах: мягкий, женственный и такой нежный, что от наслаждения мои глаза закрываются. Чарующий шлейф проносится мимо, и чья-то холодная ладонь задевает мои пальцы. Только темнота способна настолько обострить все чувства, что даже малейшее и нечаянное касание побуждает разум взобраться на самый высокий трамплин и сигануть в бездонную пучину необузданных фантазий.
Кто она? Как её зовут? Жаль, что при знакомстве обязательно назовет мне фальшивое имя, потому что так того требуют дурацкие правила, которых я редко когда придерживаюсь. В имени есть все: настроение, характер, ощущения… Разве можно почувствовать все это, когда представляются какой-нибудь Джессикой или Красоткой Лесли?
Тихо следую за невидимой нимфой, оставляющей позади себя пленяющий аромат, похожий на темный шелк. Мне кажется, я трогаю его руками.
Очень скоро я действительно коснусь его. Буквально, через несколько минут.
1
За два месяца до этого…
– Офигенный аромат, – шепчет Миша мне на ухо. Тихонько вдыхает запах, коснувшись носом моей шеи и, когда неспешно отстраняется, блаженно закатывает глаза. – Фантастический. Похож на белую прозрачную вуаль.
– Дольче творит чудеса, – пожимаю я плечами. Тянусь за своим бокалом с шампанским и посылаю невесть кому полуулыбку.
Рано или поздно это произойдет. Зажгутся огни, выстроятся в ряд одинаковые автомобили с дурацким декором, заиграет торжественная музыка, а люди с цветами станут толкать все ту же заезженную речь о семейном счастье, благополучии и взаимопонимании. В этот день все они будут улыбаться, пить и тихонько радоваться, что наконец-то им удалось вылезти из своих серых будней и окунуться в яркую праздничную атмосферу за чужой счет.
А что будет со мной?
Пожалуй… С вытаращенными от ужаса глазами стану искать пути отступления. Задеру пышное платье, оголив дрожащие колени, и побегу сломя голову, куда глаза глядят. Как в том фильме с Джулией Робертс. А моя белая и невероятно длинная фата неспешно пролетит в воздухе и, в конце концов, изящно уляжется на зеленой скошенной траве, и эта картинка станет заключительным кадром свадебного видео.
– Еще чуть больше месяца и мы, наконец, откроемся. Со следующей недели запускаем рекламу!
– Которой занимаюсь я! – не без гордости поясняет моя подруга Илона. Её ослепительная улыбка и глубокое декольте приковывают взгляды всех мужчин за нашим столиком. Сегодня она именинница, ей положено быть в центре внимания. – Будь спокоен, успех твоему кафе гарантирован!
– Даже и не думал переживать по этому поводу, – с улыбкой говорит Миша, бросив на меня мимолетный взгляд. – Ну, что, выпьем за именинницу!
Знаю, Миша очень беспокоится по поводу открытия студенческого кафе, о котором грезил последние два года. Сколько же раз он составлял бизнес-планы для различных проектов и уничтожал все, лишь потому что в миг переставал верить в реальность их существования.
– С Днем рождения, Илона!
Шампанское приятное, не слишком сладкое и навязчивое. Такое же будет на моей свадьбе?
О, Всемогущий, какая свадьба?! О ней речи-то даже не заходило, с чего вдруг эти пугающие мыслишки рождаются в моей голове? Быть может, предчувствие? В таком случае, дело – дрянь. Мое чутьё ещё никогда не подводило меня.
Мой аромат похож на белую полупрозрачную вуаль. Отличненько.
– Спасибо вам, дорогие мои! Так приятно, что все вы меня любите! Какой же прекрасный вечер! Давайте сфотографируемся?
Моя подруга Илона – жгучая брюнетка с копной густых длинных волос. Настоящая сердцеедка с ногами топ-модели, пышной грудью и сексуальной родинкой над верхней губой. Каждый раз, когда смотрю, как она умело флиртует с мужчинами, игриво улыбается и делает такой томный кошачий взгляд, от чего те готовы штабелями падать к её ногам, во мне просыпается странное чувство, сравнимое с тоской и даже обреченностью. Понимаю, что мне всего двадцать пять и, наверное, все самое интересное еще впереди, тем не менее, бывают минуты, когда ощущаю себя семидесятилетней старушкой, чьи молодые и безрассудные годы давным-давно остались позади. Иной раз хочу стать хотя бы на один день Илоной. Почувствовать такую раскованность и уверенность в себе, что смогла бы совершить нечто, от чего волосы бы дыбом встали. И, безусловно, в рамках приличия и закона. Например, татуировку набить… Даже самую малюсенькую.
– Ты не голодна? – тихонько спрашивает меня Миша.
– Нисколько, – отвечаю я и на сей раз тянусь к стакану с газированной водой. На его месте, я бы уже давно поинтересовалась, почему меня постоянно куда-то тянет, когда он только-только намеревается приблизиться. – Уже и запеченные овощи не лезут.
– Хочешь закажу тебе на десерт пирожное с трюфелем? Очень вкусное.
– Нет, спасибо. Не думаю, что настало время для десерта.
– Может, повторить твой «Цезарь»?
– Я не голодна, Миш, – с нажимом отвечаю я, упрямо взглянув на него. – Спасибо, я сыта.
– Ладно, – с улыбкой говорит он, продолжая смотреть на меня, – но если вдруг захочешь чего-нибудь – только скажи, хорошо?
Я лишь киваю, пряча лицо за широким сверкающим стаканом и сотнями газированных пузырьков. На долю секунды мой взгляд спотыкается о большие сверкающие глаза Илоны, что словно два полицейских, вечно подлавливают меня в ситуациях, когда мое раздражение готово вылезти наружу.
– Кстати, ты не забыла, что завтра вечером мы идем на выставку одного моего хорошего знакомого?
– Ты говоришь мне об этом каждый день на протяжении месяца, – с вымученной улыбкой тихо отвечаю я, – у меня и шанса не было забыть об этом долгожданном мероприятии.
Только бы не виноватый взгляд, пожалуйста!
О, Господь Всемогущий, ну за что?!
– Прости, солнышко, – шепчет Миша, опустив глаза, словно провинившийся котенок, – в последнее время ты много работаешь и мне кажется, что тебе совершенно не до меня. Ведь это не так, правда?
Бегло оглядываю наш столик и, убедившись, что каждый болтает о своем, заставляю себя с нежностью взглянуть на расстроившегося Мишу, что явно ждет от меня ответ.
– Милая, припудрим носик, а? – Илона подмигивает мне, чуть склонившись над столом. Моя спасительница! Я смущаюсь, заметив, как её коллега напротив, кажется, Витя, чуть приоткрыв рот, глядит на приспустившееся глубокое декольте черного платья с открытой спиной. Должно быть, аппетитная ложбинка между грудей сводит его с ума… Да настолько, что еще чуть-чуть и придется сунуть ему салфетку в руки, чтобы протер слюнявый рот. – Миш, выпусти свою красавицу, нам нужно в дамскую комнату. Не скучайте, мальчики.
Илона не говорит, она как будто воркует. Плавные движения кистей и бедер, прямая осанка и легкие прикосновения пальцев к шее – все настолько гармонично и завораживающе, что я сама бы любовалась и любовалась ею. Эта девушка определенно постигла таинство женского обольщения.
В туалете мы поправляем макияж. Я обновляю бежевую помаду, а Илона – красную. Этот яркий оттенок демонстрирует женскую уверенность, внутреннюю силу и, несомненно, страсть. В общем то, чего я напрочь лишена.
– Как тебе вечер? – спрашивает она, разглядывая себя в зеркале.
– Замечательный. За другими столиками мужики глаз с тебя не сводят. И это при том, что рядом сидят их девушки. Или супруги.
– А вдруг любовницы? Смотреть ведь не запрещено, – подмигивает она мне. – Единственный, кого я, как женщина, не интересую – твой Миша, – с нежной улыбкой добавляет Илона. – Даже если бы голая прошла перед ним, он бы меня не заметил.
Если я скажу ей, что чрезвычайно огорчена по этому поводу, она покрутит пальцем у виска и скажет, что я чокнутая?
Поправляю несколько светлых прядей на висках и вытягиваю из высокого пучка шпильку, что больно впивается в кожу головы. И пока Илона наносит несколько капель легкого парфюма на запястья и шею, я все глубже погружаюсь в бездонную пучину собственных мыслей, где Миша, развалившись на кровати, игриво улыбается мне, когда я выхожу из душа в самой отвратительной пижаме, которая у меня только есть. Он говорит, что зря я её надела; стягивает с меня шорты, майку и, издав короткое, как ему кажется, возбуждающее рычание, толкает меня на кровать и принимается зацеловывать каждый участок моего тела. Если у поцелуев бывает вкус, например, клубничный, персиковый, шоколадный или какой-нибудь другой, то эти начисто его лишены. Они такие же безвкусные, как вода в бутылке. Но даже она бывает жесткой или мягкой, чего не скажешь об этих бессмысленных прикосновениях.
– И снова этот пустой и отрешенный взгляд, – комментирует Илона, склонив на бок голову. Наблюдает за мной, точно я маленькая мышка, не знающая, как пройти лабиринт. – В чем дело? В последнее время ты очень странная.
Пожимаю плечами и натягиваю улыбку:
– Все хорошо.
– А по-моему не очень. Такая милая, но лживая улыбочка у тебя, аж плюнуть хочется. – Немного помолчав, Илона делает шаг ко мне и тихо добавляет: – Врушка. Колись, в чем дело?
– Просто устала за сегодня, а шампанское и вовсе расслабило, – защищаюсь я, отпрянув назад. Что мне стоит сказать ей правду? Меня же никто не убьет за это, верно? Но вместо того, чтобы поделиться с подругой своими мыслями, что не дают мне покоя уже долгое время, нервно хмыкаю и предлагаю вернуться в зал, ведь нас, наверное, уже заждались. – Кстати, твой таинственный Роман не присоединится сегодня к нам? – интересуюсь я, когда мы выходим из дамской комнаты. – Решил проигнорировать день рождения своей девушки? Ох, если бы он только знал, как тебя поедают взглядами мужчины сейчас, мигом прилетел бы.
– Менять тему разговора ты – мастак, – хмыкает Илона. – Милая моя Каролина, тот самый Роман, с которым у меня был роман, переехал в другую страну. А отношения на расстоянии – мне не под силу. Да и желания нет этого делать.
– Серьезно?! – удивляюсь я, потянув её за руку. – И когда ты собиралась сказать мне об этом?
Илона хмыкает:
– Ты придаешь слишком большое значение всем моим романам. Будь проще. Я уже и позабыла об этом парне.
– Проще? Я думала у вас все серьезно! Сколько вы встречались? Месяц? Два?
– Что-то типа того.
– Что-то типа того, – повторяю я, закатив глаза. – И ты так легко относишься к разрыву? Неважно сколько вы были вместе, все равно расставание тяжело дается.
Наверное. В книжках и фильмах, по крайней мере, так.
– Но не мне, милая. – Она игриво подмигивает, обходит меня и кивком зовет в центр зала, где танцуют несколько девушек в сверкающих платьях. – Просто, я еще не встретила того единственного, вот и все.
Илона по-кошачьи улыбается, загадочно опускает глаза, словно является хранительницей сокровенной тайны, а потом вновь глядит на меня мягким, но все же оценивающим взглядом. Как будто пытается удостоверится, под силу ли мне понять и сохранить заветный секрет.
– Пойдем, потанцуем? Красиво, чувственно и горячо. А то тут кривые брёвнышки качаются из стороны в сторону, – предлагает она, кивнув на нескольких девушек, танцующих в зале. – А если захочешь когда-нибудь поговорить со мной – бери бутылку мартини и приезжай.
Я усмехаюсь, поражаясь её умению все обыденное превращать в эротическую игру.
– Эй, милая, ты присоединишься ко мне? Я, конечно, могу сама, но ведь это так скучно, – воркует Илона, игриво подзывая к себе указательным пальцем. Она плавно двигает бедрами в такт музыке, и её облегающее платье нежно ласкает светлую кожу. – Давай же, присоединяйся ко мне!
Уверена, Илона замечает, как за ней с интересом и нескрываемым восхищением наблюдают мужчины за круглым столом. Да будь я одним из них, тоже бы истекала слюной, серьезно!
Эта девушка невероятно целеустремленная и предприимчивая. В свои двадцать семь руководит целым рекламным отделом и продвигает на рынке самые известные компании в городе. Именно с её появлением рекламное агентство, что раньше ютилось на первом этаже пятиэтажного дома и состояло из трех человек, добилось столь колоссальных высот.
Странно, мы знакомы с ней почти десять лет и ни разу за эти годы у меня не возникало желания обсудить с ней мою личную жизнь. В популярном американском телесериале отношения и секс – главные темы для беседы подружек, а я же готова сквозь землю провалиться, когда только представляю себя на месте одной из них. О её увлечениях я всегда узнаю случайно, а не так, чтобы Илона целенаправленно пригласила меня в кафе и в деталях поведала о знакомстве с новым парнем, от которого теперь она без ума. А я же никогда не предоставляю ей возможности копнуть глубже в наши с Мишей отношения. Хотя, она и не пытается сделать это. Все, что мы позволяем знать другу другу, слишком расплывчато и неконкретно. И от этого я все чаще задаюсь вопросом – а правда ли мы с ней настоящие подруги, что могут поведать друг другу даже самые сокровенные тайны?
* * *
Вижу сбоку дырку. От частой стирки или просто от старости. Эту пижаму, что когда-то была нежно-бирюзового цвета, следовало выбросить еще четыре года назад, когда в свои двадцать один год я, судя по всему, находилась в воображаемом статусе подростка, и носила вещи с глупыми рисунками животных на нижнем белье. Ужас какой! Но меня умиляли курочки и утята на цветных трусах, воздушные белые облака на пижаме с широкими шортами и мордашки котят на топиках, заменяющих мне кружевные бюстгальтеры. Грудь у меня не большая, поэтому надобности в них я особой не видела. Ничего из вышеперечисленного у меня больше нет, кроме этой затертой, растянутой и лишенной цвета пижамы. Да я бы с радостью избавилась от нее хоть сейчас, ведь ящик комода с красивым бельем приходит в дикий ужас, когда я забрасываю в него это убожество. Так и слышу вопли шелка и кружев.
Мне не нравится то, что я вижу в зеркале и, конечно, я не в восторге от того, что делаю. Моя светлая кожа сливается с серо-белой тканью, покрытой катышками, шорты, свисающие почти до самых колен, съедают мои бедра, а майка, растянувшаяся настолько, что в нее запросто поместились бы еще три меня, жадно поедает талию и без того маленькую грудь. В этом одеянии я похожа на плоскую доску, поскольку мое тело как будто напрочь лишено округлых женских прелестей.
Всякий раз, когда выхожу из душа в этой пижаме, надеюсь, что сегодня он поговорит со мной. Скажет, что ему осточертело все это, назовет меня, например, тупорылой идиоткой, не обращающей на него никакого внимания, на что я, безусловно, по-девичьи обижусь, начну истерить и выскажу, наконец, все, что так долго созревало во мне. Мне просто нужен повод и толчок, чтобы решиться на это, ведь сама я так и не найду в себе сил первой сделать этот шаг. Я самая трусливая трусиха из всех трусих на свете.
– И зачем ты её надела?
Как обычно, Миша вальяжно лежит на кровати, обняв мою подушку. Он наблюдает за мной, словно я в сексуальном белье, нарочно кружу перед ним, стараясь соблазнить. Но на самом деле, я всего лишь беру пульт от кондиционера с полки у двери и выставляю оптимальную температуру на всю ночь. Ничего сексуального.
– Правильно делаешь, сейчас будет очень жарко.
Я лишь кисло улыбаюсь. Его тон, предвкушающий горячие постельные утехи, раздражает меня. Глотаю злость и даже обиду на него, за то, что он абсолютно не обращает внимания на мою ленивую физиономию, которая явно намекает на нежелание заниматься сексом.
– Что-то я лишнего выпила. Прям сил нет. А Илона сегодня блистала! Всех с ума свела.
Вручите мне премию за самую худшую отмазку от секса!
– Она как обычно в своем репертуаре. Вряд ли найдется мужик, которому понравится её вульгарное поведение. Поэтому-то у нее и никого нет.
Сажусь на край кровати и тянусь к баночке с кремом для рук.
– А что в её поведении такого вульгарного? По-моему, она ничего предосудительного не совершает.
– Да у нее же на лбу написано: «Трахните меня, хоть кто-нибудь»! – хмыкает Миша, почесав нос. – Честное слово, если бы не знал её так хорошо, то непременно решил, что она…
Поворачиваю к нему голову:
– Что?
– Девушка, которая любит спать со всеми подряд, – снисходительным тоном объясняет он. – Наряд этот уж слишком откровенный, согласись. Знаешь, мне даже стыдно немного было за нее.
– Ты хотел назвать её по-другому, верно? – изгибаю я бровь. – Ты не прав, Миш. Илона живет так, как ей хочется. Она красивая девушка, ею восхищаются мужчины, что в этом плохого? И ничего подобного у нее на лбу не написано. Глупости говоришь всякие.
– Что, хочешь быть как она?
Да, хотя бы денечек.
– Все люди разные, – улыбаюсь я через силу, – и у каждого своя изюминка. Такой, как Илона, мне никогда не быть.
И – о, боже, – как же грустно становится от этой мысли.
– И слава богу! Не хватало еще, чтобы ты полуголая в рестораны ходила. – Он громко и недовольно вздыхает, придвигаясь ко мне. – Кстати, а что ты наденешь завтра на выставку? Может, то черное облегающее платье с поясом?
– Боишься, что не понравлюсь очередному твоему знакомому? – с раздражением интересуюсь я. – Может, еще колготки за меня выберешь?
Миша хмурится, но его недовольство, к моему глубочайшему сожалению, длится лишь пару секунд. Он кладет ладонь на мое бедро и вздыхает так тяжело, что я невольно чувствую себя виноватой. Всегда так: хочешь не хочешь, а это чувство все равно расползется в груди, точно вездесущие сорняки, стоит Мише только протяжно вздохнуть или сделать бровки домиком.
– Извини, – говорит он тихо, прильнув лицом к моему животу, – ты права, твой гардероб – не моего ума дело. Ты прекрасна даже в мешке с картошкой.
– Спасибо за комплимент, – сухо говорю я, поставив баночку с кремом обратно на тумбочку.
– Знаешь, что? Хватит пустых разговоров! Иди ко мне.
Мое тело стремительно покрывается камнем.
– Я устала. Хочу просто лечь спать, ладно?
Могла бы банально соврать про внезапно разболевшуюся голову, чтобы никоем образом не обидеть его, но это давно перестало быть веской причиной для отсутствия секса в наших отношениях. Почему-то Мише кажется, что если даже у меня и болит голова, то его бесконечное ёрзанье на мне подействует, как обезболивающее.
– Значит сегодня ты будешь моим милым и сонным брёвнышком? – протягивает он, целуя мою поясницу.
По сути, эту роль я играю последние… Сколько? Года два-три? Хотя раньше и проявляла некоторую активность. Покупала красивое белье, зажигала свечи и старалась полностью погрузиться в процесс. Когда появлялось легкое томление внизу живота, я крепко хваталась за это приятное ощущение и почти не давала ему убежать от меня. Почти… К сожалению, оно всегда было слишком коротким и несколько однотипным. Словно я серфингист, вижу надвигающуюся волну, но никак не могу приблизиться к ней, чтобы встать на доску и покорить её.
– Я правда устала, – говорю без единой эмоции. – Пожалуйста, дай мне возможность отдохнуть, ладно?
И вновь этот тяжелый вздох, только на сей раз с нотками недовольства. Миша молча ложится на свою половину кровати, набрасывает на себя одеяло и принимается переключать каналы один за другим, полностью игнорируя мое присутствие. А мне так хочется, чтобы он, наконец, стукнул кулаком по столу и начал говорить со мной.
* * *
– Гляди, мясной рулет «Величественный». Уже само название нам подходит, а? – усмехается моя мама, изучая меню дорогого ресторана. Администратор рассказывает нам о самых популярных блюдах для банкета, а мне, если честно, абсолютно все равно, какая еда будет на столах в папин юбилей. – Кар, что скажешь?
– Я не ворона, мам.
Она улыбается мне и останавливает на женщине рядом с нами неловкий взгляд.
Ненавижу то, как комкают мое имя. В молодости моей маме казалось, что европейские имена несли в себе особое величие и статус, поэтому я и стала Каролиной, что в переводе с древнегерманского – королева. Иной раз боюсь представить, как бы родители назвали моего брата, если бы он был у меня. Какой-нибудь Карл, Чарльз или Теодор?
– У вас ведь будет развлекательная программа? Вы говорили об огненном шоу…
– Да, да! – перебивает её мама. – Два ведущих, музыка и танцы. Ребятам тоже нужно будет организовать столик.
– Конечно. Мы об этом позаботимся.
– Тогда, буду ждать от вас счет.
– Отправлю на электронную почту в течение двух дней, – улыбается женщина в белой рубашке. Интересно, у нее еще не болят мышцы на лице от такой неестественной улыбки? – Может, повторить для вас кофе?
– Нет, спасибо. Нам уже пора ехать. Спасибо вам. – Когда женщина уходит, мама переводит на меня взгляд и вопросительно поднимает бровь: – Забросишь меня на мойку? Уже больше часа прошло, моя красавица должна быть чистенькой. Кстати, ты уже нашла себе наряд на папин юбилей?
– Я и не искала.
Глаза моей мамы лезут на лоб. Раньше её бурная реакция на самые обыкновенные вещи меня забавляла, а теперь, порядком, поднадоела, вызывая лишь раздражение.
– Ты серьезно? Каролина, об этом надо позаботиться, доченька! А что, если платье, которое тебе может понравиться, уже кто-то покупает? Прошу тебя, в самое ближайшее время отправься на поиски. Желательно, сегодня же.
– Не беспокойся, половую тряпку я на себя на надену. – Мы садимся в машину. Заслышав слова любимой песни, прибавляю громкость динамиков, но мама, в привычной себе манере, по-собственнически долбит пальцем по квадратной кнопке на центральной панели до тех пор, пока звук вовсе не исчезает. – Что ты делаешь?
– В последнее время с тобой что-то происходит, Каролина. В чем дело?
– Со мной все в порядке, – отвечаю я, закатив глаза. Именно с мамой эта привычка дает о себе знать. И, кстати, она её жутко раздражает. Намереваюсь вновь прибавить громкость, но моя неугомонная пассажирка тут же кладет палец на кнопку, препятствуя мне. – Мама! В чем дело?
– Мне не нравится твое поведение, Каролина. Что это было несколько минут назад?
Сдержанно выдохнув, переключаю коробку передач и плавно направляю машину вперед, надеясь, что мама отстанет от меня, пока я вынуждена внимательно следить за дорогой. Но не тут то было!
– Никогда не называй себя вороной, поняла? Ты же знаешь, как меня выводит это. Мне становится неловко, особенно перед чужими людьми.
– Не я выбирала себе имя.
– Вы что, поругались с Мишей? Из-за этого ты такая вредная?
– Я просто хочу поскорее отвезти тебя на мойку и отправиться домой. Мне нужно многое переделать в проекте.
– Опять работа! Когда же ты уже одумаешься? В твои годы у меня уже был муж, ребенок, собственный дом!
– Ты – прекрасный пример для подражания.