000
ОтложитьЧитал
«Понимаешь, Рая, на свете нет ничего настоящего. Все вокруг взаимовыгодный союз. Все используют тебя. А ты используешь других. Все продается и покупается. Поэтому лучше ничего не чувствовать, чтобы не было больно. Если хочешь быть по-настоящему счастливой, просто научись ничего не чувствовать».
«Может, для начала надо было бы сходить к семейному психологу. А я сразу в дебри лезу».
«Рая, психолог Лабковский говорит, что семейная терапия – это развод. Люди, которым не все равно – еще могут договориться, поверь».
«Мне не все равно совсем».
«Но ты ведь пробовала говорить?»
«Я уже все пробовала. Я просто не могу смириться с его полигамией. Если он все же мне еще не изменял, он обязательно это сделает – рано или поздно. Мысль о том, что я не интересна ему постоянно, приводит меня в бешенство. И поделать с этим я ничего не могу».
Рая с Артемом покинули кафе и поймали такси. Они приехали на то место, где Рая по словам своего одноклассника «должна была стать счастливее». Пока они тряслись в такси больше сорока минут, она откровенно думала, что едет на пьянку или оргию – ну, чем еще мог отвлечь ее мужчина, некогда в нее влюбленный, в таком случае. Слово «средство» она расценила как метафору… она думала, что под этим словом просто скрывается неприкрытое веселье. Всю дорогу она нервно молчала, словно прощаясь со своей вменяемостью, словно случится что-то такое после чего она не сможет больше быть прежней – подозрительной, нервной, слабой. Казалось бы, надо радоваться, что этот ад закончится, но Рае казалось, что на колеса движущийся машины наматываются рваные и зловонные кусочки ее несвободы.
Во время поездки ей позвонила мама, что-то спросила, потом за что-то вновь отчитала, Рая покивала и снова уставилась в окно. «Делай добро и оно тебе вернется», – говорили ей родители в детстве. А на деле, в зрелости она встретилась с тем, что сколько она бы не делала добра, зло неотвратимо пыталось навредить ей… в образе людей, которые приходили и ломали ее представления, прыгали тяжелыми подошвами по стеклу ее розовых очков. От добра добра не ищут? Не делай добра, не получишь зла? Где правда? Ох, мама, как бы Рае хотелось, чтобы ты была права. Но, увы…
«Что такое счастье? Кто-нибудь из вас задумывался, а счастлив ли он на самом деле? С этим человеком…в этих отношениях? Что он получает взамен? Это зависимость или что-то другое. А, если бы он ничего не получал в ответ, чувствовал ли он что-либо к этому человеку? Это уникальное средство, которое позволит вам выкинуть эти мысли из головы. Вы просто перестанете чувствовать что-либо к человеку, с которым живете. Не будет больше съедающей вас ревности, тоски, измученности, но вместе с тем исчезнет и страсть, влечение. Не будет ничего. ПУСТОТА. Так я и назвал этот порошок – «ПЭ», – сказал молодой мужчина в белом халате и черной оправе очков. Он выглядел здоровым, счастливым – такой розовощекий агнец. Он не был похож на наркомана. Скорей, на очень хорошо зарабатывающего ученого. В его подпольной лаборатории было тепло и уютно: одноэтажный домик в 60 квадратных метров на окраине города, кирпичные стены, евроремонт, дорогие занавески и кожаные кресла. В зале на комоде Рая даже заметила несколько антикварных вещиц.
«Мне просто хочется свободы…», – прошептала она.
«На ты перейдем?»
Рая стеснительно кивнула.
«Сертификат я сейчас принесу. Сможете ознакомиться до того, как подпишем договор. Цена небольшая – 10 тысяч рублей. И это лишь потому, что это пока экспериментальное лекарство. Действие таблетки я изучал много лет. Побочных эффектов у нее нет. Но и зависимости тоже. Курсом употреблять ее не имеет смысла. Она помогает раз и навсегда – отключает рецепторы, которые приносят тебе эти самые любовные страдания. Поверь, если бы ее изобрели раньше – люди бы перестали мучаться еще сотни лет назад. Рая, а ты уверена, что «ПЭ» – единственная панацея?»
«Я пробовала пять лет. Артем не знает сколько всего я простила мужу. На сколько моментов закрыла глаза. Говорят, все можно простить. Простить может и можно. Но вот забыть нет. Увы, ничего не забывается, никому легче не становится».
…Нет никаких средств от душевной боли. Она копится и становится неподъемной ношей для сердца.
Мужчину в халате звали Виктор. Из соседней комнаты в целлофановом пакете он вынес голубую таблетку. Она была размером с пятирублевую монету.
«Рассосать перед сном. Желательно подольше. Действие наступит через 12 часов. Сначала в острой фазе, не пугайтесь».
«А что за острая фаза? Это больно?», – снова напряглась Рая.
«Нет. Просто вы не будете чувствовать физической боли несколько часов, вас может тошнить, будет кружиться голова. Так что будьте осторожнее. Внимательно осматривайте свое тело, чтобы уберечь себя от ран».
«Тогда я, пожалуй, останусь дома – чтоб ничего не случилось».
«Верное решение. Но к вечеру можете отправиться на прогулку. Может тогда приступим к подписанию договора?»
«Да!».
Артем ждал Раю в машине такси. Он сказал, что не хочет заходить к Виктору, что он устал и голова болит. Хотя Рая поняла, что дело не в голове. Виктор был его однокурсником – студентом химического вуза. Вот только Артема отчислили с первого курса, а Виктор окончил и вуз на отлично и аспирантуру. У Артема не клеилось с работой, он перебивался временными подработками, жил уже больше полугода в квартире матери, а бывшая жена забрала при разводе даже его старую Волгу. В общем, жизнь его не блистала в данный момент возможными поводами для зависти окружающих и поэтому он предпочел смотреть в заросший затылок таксиста, чем на красивые и дорогие вещи бывшего однокурсника. Так думалось Рае…
Рая ехала домой с необыкновенным волнением. Ее даже трясло, словно она едет на экзамен. Даже лоб становился горячим, дыхание спирало, и она как никогда чутко ощущала, что она живет. Дома она сразу же направилась в душ – смывать с себя такой сложный день. Муж смотрел какой-то сериал про «ментов» по телевизору, дочь болтала по телефону. Рая просунула голову в ее комнату и улыбнулась:
«Как прошел твой день, дорогая?»
Дочь подняла глаза: «Хорошо, мам» и продолжила щебетать с подружкой. Рая подошла к ней и обняла. Дочь обняла ее в ответ, но Рая не почувствовала в этом объятии тепла. В этом было так мало искреннего, казалось Рае. Словно дочь делает ей одолжение. Все в этой квартире делало ей одолжение, кроме кастрюль, разве что – они всегда были рады ее видеть, потому что без нее они могли днями стоять немытые… Сегодня Рае хотелось любви – она хотела напиться ее на жизнь вперед. Она хотела любить своего мужа нежно, страстно, много, долго, до утра, отдаваться ему, наслаждаться его поцелуями… Когда Рая зашла в комнату в цветном пеньюаре, оставляя тонкий запах лилий за собой… это были новые цветочные духи, Илья даже не взглянул на нее.
«Ты сегодня поздно».
«С подругами засиделись в кафе. Я соскучилась…», – промурлыкала она и села рядом с мужем. Провела по его лицу ладонью.
Илья поднял серые тусклые глаза на нее. Они были темные.
«Я тоже скучал. Но давай не сегодня. Я устал на работе, такой завал был. Начальник полный осел… лишил нас всех премии в конце месяца, двое так устали от его придирок, что написали по собственному желанию».
Рая очень расстроилась, но сдержала слезы. Она верила, что это последний раз, когда ей приходится сдерживать себя. «Что потом все будет легко, потом все будет легко»… она, как мантру повторяла это в голове, пока прижималась щекой к подушке. Слеза все-таки предательски вырвалась из уголка ее глаза.
«Ты обиделась? Я что не могу устать, я ж не робот», – грубо отрезал Илья и строго посмотрел в сторону Раи.
«Я ведь тебе ни слова не сказала», – ответила Рая.
«Ты подумала»…
Рая ничего больше не сказала, только положила в рот голубую таблетку и прикрыла глаза.
Зачем ей эта близость? Близость без близости. Как животные они бы снова потерлись друг об друга, обменявшись жидкостями и пошли по разные стороны думать о своем. Такой холод какой бывал между ними после секса, не бывал даже в его отсутствие. Она успокаивала себя мыслями о том, что наверно, все пары после десяти лет брака так живут. Страсть проходит, наступает уныние. А уныние – смертный грех. Илья говорил, что страстный секс можно вернуть, если делать перерывы по несколько дней. Рая поддержала эту идею. Да, прикосновения ощущались острее, оргазм был ярче и после полового акта они чувствовали такую приятную усталость и иногда даже засыпали в объятьях друг друга… Но после таких «опытов» редкий секс вошел в привычку у Ильи. Он оправдывал его отсутствие словами «зато оргазм острее»… Или просто отказывал, ссылаясь на плохое самочувствие. Рая и плакала, и ругалась, и требовала, и соблазняла, но в итоге нервно угасала в ванной с вибратором….Она не изменяла Илье, хотя возможности были. И порой так хотелось вновь почувствовать себя желанной настолько, когда секс невозможно оттягивать или контролировать, когда он случается просто потому что не может быть иначе, потому что это смерч, вулкан, наводнение. Это стихия. Бесконтрольная и сносящая все на пути. Так она хотела. И именно это она уже много лет не получала.
Она лежала спиной к мужу и снова ненавидела его. Ненавидела его ленность, его надуманные отговорки, его брюзжащий голос, его нежелание ласкать ее тело, она ненавидела его за то, что ей приходится ненавидеть себя – молодую, длинноногую лань, какой она всегда себя видела в зеркале. Ненавидела, что на самом деле она могла обойтись свою жизнь без него – взять и бросить все, просто уехать и начать жизнь сначала, даже иногда ненавидела дочку, когда видела, как ее черты становятся такими похожими на него. Все это было так отвратительно, все это выглядело так слабо и не для нее, но это было… и было ее жизнью. Она поняла, что так начинает действовать таблетка. У нее защемило сердце, резко закружилась голова и стало невероятно больно. Причем она не могла толком понять где. Болело все тело – каждый микрон просто беспощадно ныл. Сводило от боли даже кончики пальцев. Она взмокла. Встала, тихонько прошла в ванну. Ее вырвало прямо на пол. «Какие чувства я хочу еще вернуть? К этому человеку? Я его даже не люблю». Она присела в темной ванной комнате на пол, пытаясь прийти в себя. Но не получалось. Это состояние напоминало опьянение. Язык не шевелился совсем. Она встала вновь… чтобы умыться, наощупь. Уронила зеркало с уголка раковины. Пыталась отойти назад. Почувствовала, как стопы стали влажными. Настя включила свет.
«Мам, мне в душ надо. Ты там скоро?»
«Да, да. Подожди немного».
Рая была уверена, что наступила в рвоту, присела, чтобы отыскать под раковиной тряпку и все убрать. Но к ее удивлению, на ногах была кровь. Она наступила в осколки стекла. Но, как ее и предупреждал злой гений, ничего не почувствовала. Она достала пинцет в шкафчике, села на край ванны и принялась вытаскивать их из ноги по одному кусочку».
Ей захотелось заплакать, но не получалось. Совсем. Слезы просто не шли из глаз. И это было потрясающе – неужели ей больше никогда не придется плакать? Не из-за этого… она хотела обозвать мужа как-то, мысленно или вслух, но не могла не то, что подобрать слов, просто ей вдруг даже не хотелось о нем думать. Вообще. Он словно взял и открыл дверь ее головы и ушел. Рая обработала ноги перекисью, затем вытерла густую лужицу у двери, приняла душ, почистила зубы, сделала ежевичную маску, надела махровые носки с пижамой и отправилась в комнату. Муж лежал и смотрел телевизор – на экране дергали задницами полуголые девицы, отбивая темп тверка. Она приподняла бровь и улыбнулась – «неужели таблетка так быстро подействовала… что я даже улыбаюсь»… Нет, сердце все равно наливалось ненавистью, при его виде. Ее голову-таки он еще не покинул, но это пока… она знала точно – ее мучениям придет такой близкий и такой зримый конец. Наконец…
«Опять плакала из-за того, что я тебя не трахнул?»
«Нет, я смотрела вакансии на хед-хантере. Завтра иду на собеседование».
«А я думал, что ты опять за свое. Тогда ладно. Так поясница болит… может помассируешь?», – поднял футболку Илья и придвинулся к Рае.
«Давай не сегодня…».
Он никак не ожидал такого ответа, потому что Рая не отказывала ему в ласке никогда… он шмыгнул носом и отодвинулся в угол дивана… «Как хочешь»…
Рая почувствовала облегчение… поджала под себя ноги, ощупывая пальцами рук порезы и закрыла глаза. Она провалилась в сон мгновенно. Видимо, ПЭ действовала еще как снотворное.
Пока она спала, ее организм перемалывал, как старая советская мясорубка, всю ее боль в организме. Боль отчаянно сопротивлялась, борясь за жизнь. Ведь без борьбы нет самой жизни. Проснувшись, Рая не помнила, что приняла таблетку. Настроение было странное – она просто его не могла понять. А в голове засела чудная мысль – сколько человек пойдет за моим гробом?.. То есть все ли она сделала в жизни верно… любила ли она в полную силу, жила ли она во всю грудь. Она не собралась умирать сегодня, но чувство итога и подведенной черты зажимало виски.