000
ОтложитьЧитал
Тайны Иссык-Куля
Вторая книга
Первая глава
Человечество, казалось, сошло с ума. Оно со страхом ждало 21 декабря 2012 года. На этот день был намечен очередной «конец света». Сколько раз его предсказывали за всю историю цивилизации, сказать сложно, но время от времени этот психоз охватывал людей и многие даже лишали себя жизни, страшась вселенской катастрофы.
Вот и теперь, по мере приближения «часа X», напряжение в обществе нарастало. Конечно, нормальные люди понимали, что «конец света» нужен мировым правительствам для того, чтобы отвлечь население от реальных проблем и политической борьбы. Коммерсанты пытались создать ажиотаж вокруг «надвигающегося апокалипсиса», чтобы получить дополнительную прибыль. В ход пошли «наборы для конца света», постройка специальных бункеров, продажа билетов в «места, которые уцелеют после катастрофы», и многое другое.
А началось все с древнего календаря майя. На дате 21 декабря 2012 года он заканчивался. Объяснения, например, такие: «на камне места не хватило для продолжения» или «есть другие календари майя с последующими за 21 декабря датами», народом не принимались. Всем хотелось «страшного и ужасного» конца. Вспоминали, что цивилизация вконец испортила экологию Земли, что планета не может прокормить все увеличивающееся человечество, ожидали падения астероида, тотального извержения вулканов, всемирного потопа, чего угодно, только не мирного исхода дня 21 декабря 2012 года.
У нас, в Кыргызстане, «конец света» наступил до этой пугающей даты. Казахи отключили газ, а старые электрические сети не выдержали возросшей нагрузки. За окном минус двадцать, а в квартирах ни газа, ни света, впору запасаться кизяком, как советовал нам последний из сбежавших президентов.
Я просматривал рукопись Черкасова «Охота в наскальных изображениях Северной Киргизии». В ней было четырнадцать глав, посвященных разным видам охоты, изображенным на петроглифах, найденных и изученных Николаем Дмитриевичем и его учениками. Например, «Охота из лука», «Охота с загоном», «Травля собаками», «Капканы» и другие. Мое внимание сразу привлекли две темы: «Ящероподобные охотники» и «Охота с бумерангами». Я встречал подобные изображения на камнях, но предполагал, что на них показан зверь, возможно, барс или тигр в прыжке на дичь. Черкасов датировал их неолитом и видел в них рисунок охотника в шкуре, маскирующегося под зверя. Упоминание о бумерангах вызвало у меня удивление: «Неужели у нас в древности тоже были бумеранги?! Ведь ими как орудием для охоты пользовались, кажется, только аборигены Австралии». Просмотрев литературу, я понял, что бумеранг – одно из самых древних видов оружия. Он был распространен и в Азии, и в Европе, и в Африке, и в Америке. Он исчез с изобретением лука как более мощного и точного оружия. В Австралии же аборигены так и не узнали, что такое лук.
Вчитываясь в описания многофигурных петроглифов, я поражался могучему воображению Черкасова. Там, где я видел лишь фигуры животных и людей, Николай Дмитриевич различал мужчин и женщин, принадлежащих к разным тотемным группам или фратриям, зверей-манщиков и зверей-добычу. Он описывал то, что происходит на рисунке, и петроглиф оживал. Бежали преследуемые звери, попадая в силки или в расставленные сети. Яростно лаяли собаки, загоняя дичь. Натягивали луки охотники, целясь в жертву. Совершали ритуальные танцы удачливые охотники и охотницы в знак благодарности своим тотемам за помощь в охоте. Начинал появляться смысл в запутанных, непонятных изображениях. Представляю, какое это было наслаждение и восторг для детей – слушать рассказы любимого учителя, с гордостью показывать ему свои находки! Неудивительно, что многие пошли по его стопам, стали историками. Он сумел заразить их своей страстью к познанию прошлого. Оно было для Черкасова живым. Видимо, Николай Дмитриевич обладал уникальным чутьем художника и мог видеть первоначальный замысел древнего мастера, создававшего картины на камне.
С какими-то утверждениями Черкасова я готов был поспорить, что-то казалось мне не очень убедительным. Но его рукопись открыла мне глаза: петроглифы были посланиями из далекого прошлого человечества, столько времени ожидавшими своего часа. Вспомнились слова Евгении Нюхтиной, ученицы Черкасова: «Он учил нас думать!» Теперь я понял смысл ее слов. Труд Николая Дмитриевича дает лишь начало творческому пути читателя. Он снимает пелену с глаз и заставляет по-новому посмотреть на «каменные писаницы», помогает постичь их глубинную тайну.
По нескольку раз просматривая рисунки петроглифов, я удивлялся, почему раньше не мог сам разглядеть то, о чем мне поведал Учитель. Как я жалел о том, что сейчас зима и я не могу поехать в Орнёк и другими глазами посмотреть на наскальные рисунки. Я чувствовал, что мне откроется новый мир, доселе невиданный мной.
Но в рукописи нигде не упоминалось о таинственных петроглифах, зарисовки которых я видел у художника Горового и которые я безуспешно искал все лето. Неужели они плод воображения Черкасова?! Я вспомнил слова Радия: «Все, что есть на кальках, есть или было в действительности. Николай Дмитриевич ничего не выдумывал!» Тут же передо мной возникли образы ученых-археологов, занимавшихся изучением петроглифов. Они с досадой говорили: «Он же фантазер! Это мистификация чистой воды! Черкасов сошел с ума!» Я представил себе их надменно-презрительные лица и ядовитые замечания: «Это работа не ученого, а дилетанта! Выдумал – бумеранги в Азии!» Возможно, написанное Черкасовым отличалось от научной монографии настоящего ученого. Вероятно, Николай Дмитриевич должен был писать более осторожно и расплывчато. Не утверждать, а предполагать, допускать, строить догадки, писать с оглядкой. Но Черкасов был совершенно другого склада ученый. Подобно Циолковскому, Вернадскому, Ефремову, он мог силой ума и воображения создавать целые миры, видеть то, что сокрыто от глаз. Огромный архив, оставленный им, – свидетельство титанического многолетнего труда. Сотни километров пройденных дорог, тысячи найденных наскальных изображений, десятки часов упорного копирования их на кальку, дни и месяцы изучения, горы прочитанных книг. Все ли современные ученые могут похвастаться тем же? Во мне поднялась волна протеста. Работа Черкасова не должна пропасть втуне! Я постараюсь доказать, что он не фантазер! Камень с таинственными петроглифами просто обязан существовать, я в этом уверен!
Я стал просматривать другие папки, переданные мне Табалдиевым. В одной было несколько ученических тетрадей, озаглавленных «Описи». Листаю тетради: «Чумыш 1951–1959», «Опись А 1951–1960», «Опись 1963». Отдельно «Описи рисунков Орнёк, Чолпон-Ата, Долинка и таблица о 28 нахождениях наскальников в Кыргызстане. Статья о Марре Н. Я.» Просматриваю эту тетрадь. В ней нет таблицы и статьи. Видимо, они были вложены на отдельных листах. Следующая тетрадь названа просто «Описи».
С бьющимся сердцем я принялся изучать эти описи. Возможно, среди них есть описания интересующих меня камней. Тексты написаны разными почерками. Видимо, теми детьми, которые обнаружили тот или иной петроглиф. Муравьев, Кузнецов, Исматулина, Качева, Дегтерев, Винник, Канава, Корнев, Кочнев – записи пестрят фамилиями. Сколько же ребят прошли вместе с Николаем Дмитриевичем по горным тропам в поисках наскальных рисунков? Фамилия Винник мне знакома – был такой известный киргизский археолог. С его именем связаны многие открытия в нашей республике.
Я нашел в одной из тетрадок описание большого орнёкского оленя, камень был обозначен номером 145. К моему удивлению, 146 номер был присвоен камню в ущелье Чичкан. Это больше двухсот километров от Орнёка! Хотя, возможно, и на Иссык-Куле есть ущелье с подобным названием. Шаркарытма, Кара-Суу, Ак-Суу, Сары-Булак, Каракол и прочие тюркские названия географических объектов часто встречаются в топографии Кыргызстана. Следующими номерами были обозначены камни, расположенные там же, на Чичкане. Лишь камни начиная со 151 номера находились в Орнёке. Петроглиф под номером 164 заинтересовал меня: «Большой козел-кулан. Справа охотник с луком, кинжалом. Много других фигур, включая рыб, змей, сцены борьбы зверей и т. д.» Вот и вся информация. Никаких указаний, где конкретно расположен камень, нет.
Я просмотрел оставшиеся документы. Не найдя среди них ни карт, ни топографических схем с номерами валунов, я задумался. Судя по тому, что я увидел, Черкасов вел скрупулезную описательную работу найденных рисунков. Схемы обязательно должны были быть. Возможно, они находились в других папках, хранящихся у Кубата Табалдиева.
Вчитываясь в описания петроглифов, я напряженно искал упоминания о необычных рисунках. Но таких заметок не было. Я вновь перечитал описание петроглифа под номером 164. Ведь там тоже были удивительные картины! Простая сухая запись: «много других фигур…», никаких эмоций. Может быть, дети находили столько подобных петроглифов, что они уже не вызывали удивления у юных археологов? Куда же теперь они, эти рисунки, делись?! Почему мне ни разу не попадались наскальные рисунки, выполненные подобным образом? Или я их просто не замечаю?!
В голове зашевелилась предательская мыслишка: «Может быть, загадочные петроглифы все же выдуманы Черкасовым?» Возможно, он мечтал найти что-нибудь необычное и в какой-то момент решился на мистификацию? Почему нет фотографий этих загадочных рисунков? Почему их описаний нет в рукописи Черкасова? В моей голове роились тысячи вопросов.
В следующей папке были фотографии камней с петроглифами. Я быстро просмотрел пачку старых снимков. Обычные наскальные рисунки с козликами и охотниками. По нескольку дублей на один петроглиф. Вряд ли бы Черкасов, найдя удивительные изображения, тщательно не описал бы их и не сфотографировал. Это было не в его характере. И все же ни одной фотографии со знакомыми рисунками я не обнаружил. Как будто кто-то их тщательно отобрал и удалил из архива. Кто это мог быть? Но может быть, они у Табалдиева? Или у Громовой? Говорили, что она забрала с собой все материалы по таинственному камню. Однако у нее я уже спрашивал о фотографиях. Ответ ее был отрицательным.
Опять червь сомнения зашевелился в моей душе. Я вновь и вновь перечитывал описи петроглифов, выискивая необычные описания.
Описание камня под номером 25 привлекло мое внимание: «Олень с вписанной по туловищу фигурой кошачьего хищника. Впереди охотник с луком, сзади верховой с арканом и др. рис.» Сложные рисунки – вот что мне надо! Следующий заинтересовавший меня петроглиф обозначен: «Чол-пон-Ата. Номер 37. Долинка. Олень, орнаментированный по туловищу изображением быка и др. животных». Рядом более пространное описание: «Номер 73. Долинка. Олень, орнаментированный по туловищу фигурками кулана, быка и др. животных». А вот что-то еще более интересное: «Человек в длинной одежде несет на плечах козу и козленка, головами, поставленными в разные стороны. Фигуры козы и козленка вместе составляют косой ряд трех идущих собак. Слева, как бы с плеч человека, свешиваются две медвежьи головы. Справа схематическое изображение двухголовой собаки в прыжке на круп оленя. Правее контурный орнаментированный олень, составленный из комбинации двух оленей, стоящих сверху вниз один над другим. По туловищу первого оленя показан бегущий заяц. Рога «тройного» оленя – схематический набросок фигур трех собак. Голова человека с косой или чубом совпадает с задней ногой козы. Руки человека по линии чуть поднятых плеч расставлены в стороны, а с локтя опущены вниз». Камень под номером 151, Орнёк. Где же мне найти графическое изображение этого камня? Я вспоминаю о кальках. Скорее всего, все эти петроглифы скопированы и могут лежать среди груды старых калек. Но лишний раз открывать их опасно. Пересушенная бумага рвется и рассыпается. Необходимо было принять меры по их реставрации. Я вновь обратился к описям.
Наверное, у меня было предвзятое чувство, но мне казалось, что именно в Орнёке можно найти необычные петроглифы. Я продолжал читать описания.
Камни под номерами 152,153,154 – везде описания сложных изображений. Неужели их так много? Может быть, они расположены в той части предгорной долины, где лежат руины неолитического поселения и где я еще не был?
Я прочитал описание 155 петроглифа: «Сцена рождения ребенка. Сохранилась нижняя часть фигуры женщины в длинной одежде до пят. Ноги этой фигуры сливаются с головой и рукой ребенка. В центре сцены – посвящение юноши в воины. Четырехногий человек, в одежде до колен и в трехрогом головном уборе с ушами, вручает правее стоящему без одежды человеку лук. Молодой воин правой рукой принимает оружие, а левой подбоченился. Справа – сцена пастьбы коз с собаками. Пастух стоит в длинной, ниже колен одежде, с бритой головой, с мечом или топором за поясом. Он приподнял плечи и расставил в стороны согнутые в локте руки. Между первой и второй сценками сложная композиция сакского типа – сцены борьбы зверей, различные животные, птицы и рыбы». Камень расположен вблизи Орнёка!
Фантастика! Я нигде не встречал подобных описаний. Они были не похожи на научные отчеты, поэтому, наверное, Академия не приняла бумаги Черкасова, считая их выдумкой школьного учителя. Видимо, никто из ученых тогда так и не удосужился поехать в Орнёк и лично изучить наскальные рисунки. А теперь нет ни одного специалиста, кто мог бы внятно объяснить, где и какие петроглифы у нас в Кыргызстане есть! А ведь эта наскальная живопись могла бы стать интересным туристическим объектом и достоянием страны!
Я решил еще раз просмотреть фотографии петроглифов из архива Черкасова. Может быть, среди них есть те, описания которых меня заинтересовали.
В первый раз я просмотрел эти снимки быстро, надеясь отыскать знакомые загадочные рисунки, копии которых изучил досконально. Теперь я рассматривал фотографии внимательно, стараясь найти в них что-нибудь необычное.
Сцены охоты, классические изображения оленей, козлов, охотников с луками, верблюдов, всадников – все это я видел не раз в горах и предгорьях Кыргызстана. Правда, неоднократно видимые мной изображения уже воспринимались по-другому. После прочтения рукописи Черкасова отдельные фигуры складывались в цельные картины, рисунки приобретали смысл. Как бы ни ругали ученые Николая Дмитриевича, но его огромная заслуга в том, что он заставляет людей думать, включать свою фантазию.
Несколько фотографий заставили меня взять лупу. На одном снимке было изображение оленя с непонятными широкими рогами, похожими на языки пламени костра. Вокруг него виднелись переплетающиеся линии, значение которых было не ясным. Сквозь увеличительное стекло я рассмотрел, что было два изображения оленей. Они были наложены друг на друга так, что головы оленей совпадали, а их туловища, одно большое, второе поменьше, расходились под углом. Большой олень бежал выше, олень поменьше, казалось, застыл от неожиданности на месте, пониже первого. Обратив свой взор на заднюю лапу большого оленя, я понял, что она, вместе с прилегающими линиями, образует изящную голову какого-то зверя, возможно, кабана. Взволнованный, я положил снимок в планшетный сканер. Отсканировав его, я смог с помощью компьютера увеличить его резкость, размеры и рассмотреть мельчайшие детали.
Я немного поработал с изображением. Изменил его тональность: затемнил темные участки петроглифа и осветлил светлые. Добавил контрастность и резкость.
Олени теперь четко выделялись в центре композиции. Лучше стал просматриваться и кабан. Чуть выше и левее отчетливо была видна голова лающей собаки. На ней красовалась шапка в виде головы оленя. Выше – изображения двух уток. Голова еще одной собаки с огромным глазом выглядывала из нижнего левого угла снимка.
Чем больше я всматривался в фотографию, тем больше изображений разных существ находил на ней. По всей композиции шли овальные и круглые детали, которые ассоциировались с глазами. Воображение дорисовывало то или иное создание. Вскоре уже мне в переплетениях линий мерещились рыбы, олени и даже неведомые животные, похожие на динозавров. Я понял, что, только найдя сам камень, смогу разобраться в скрытом смысле этого петроглифа. Ведь на старом снимке была лишь часть рисунка. Хорошо бы увидеть композицию целиком.
Жаль, что на снимках не было указано местоположение камней. На нескольких, отобранных мною фотографиях были рисунки, выполненные в подобном же стиле. Они были не выбиты в камне или на слое загара, а начертаны, словно мелом на черной доске, и заштрихованы в некоторых местах. Рисунки были выполнены, безусловно, величайшим мастером. Создавать такие сюрреалистические картины, на мой взгляд, под силу лишь художнику сродни Морису Эшеру или Сальвадору Дали. Когда и кем они выполнены? Существуют ли рисунки до сих пор?
Мою душу, несмотря на скудность информации, переполняла радость. Петроглифы были на самом деле! Это не плод фантазии Черкасова, и снимки подтверждают их существование. Теперь я не сомневался, что смогу их разыскать. Надо только дождаться весны. А пока я буду продолжать изучать архив Николая Дмитриевича. В нем кроется еще много загадок, а возможно, есть и ответы на мои вопросы!