000
ОтложитьЧитал
Россия идет
(100-летие Великого Октября,
30-летие демократической революции – и день сегодняшний)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Содержание книги знает уже довольно большое количество читателей. Текст готовился лет десять, по мере написания помещался в разные интернет-сайты, оказывался в различных интернет-библиотеках, сопровождаемый благожелательными предисловиями. Некоторые читатели в разных регионах страны сами выставляли его – разумеется, сохраняя имя автора. Спасибо им, это способствовало популяризации. Автор хранит и доброе письмо из большой, солидной литературной газеты.
Знал текст различные времена, разное отношение к себе. Когда вдруг вспыхивала дискуссия, много чего любопытного доводилось почитать. Бывало, люди спрашивали: когда появится книга? Что ж, настало время выйти из «мировой паутины», материализоваться, так сказать. Да и сроки подошли! У меня же анонс: к 100-летию революционных событий 1917 года, 30-летию «демократической» революции в России (но здесь точной даты нет, есть время: 1985 – 1991 годы); самое «революционное» время – конец 1980-х годов, как раз 30 лет. «Демократическая» революция – прямое наследие той, 100-летней, и которая продолжается и продолжается… Еще на несколько десятилетий. Шестого ноября 2017-го, слушал, впервые в жизни, беседу с внучкой Троцкого! Пожилая, обычная тётя. В Израиле, разумеется.
Читал интереснейшие материалы к 100-летию, ждал 7 ноября (25 октября по старому стилю) 2017 года. И все дни, с утра до вечера, слышно, Троцкий с экрана телевизора кричит: русская революция! русский! русские!.. Не русские, разумеется. Ни герои, ни актёры, ни телевизионные-киношные начальники… Как бы не произошел еще один «демократический» кувырок-переворот!
Читайте!
Верной дорогой идёте, товарищи!
Знаменитый советский плакат…
Долго-долго в интернете стоял этот материал под названием «Россия идёт по этапу»: около 200 заметок, написанных в разные годы, на самые разные темы, самой разной величины, от одной строчки до нескольких страниц.
Есть читатели, есть, кажется, и почитатели.
Читатели, почитатели… Я им благодарен. Они поддержали в самое нелёгкое, первое время, когда на меня, непривычного к интернету, хлынули сотни «откликов», иногда просто убийственных – от наших бывших соотечественников, прежде всего из-за океана. Бывшие – на это дело мастера: унизить, оскорбить – и спрятаться за псевдонимом.
В начале XX века их дедушки – прадедушки, бабушки – прабабушки устроили в России то, о чем постоянно говорится в моих заметках. А в конце века революцию устроили внуки – правнуки. Многие сейчас за океаном…
Тридцать лет : 1991-й год, «лихие 90-е»… Эти события многие помнят, а в 2017-м подошла гигантская круглая дата : 100-летие Февраля – Октября 1917 года! Именно там, в той далёкой дали, причина событий, которым и тридцать лет, и более лет…
В конце 2017 года в Петербурге вышла книга «Россия идет», 256 страниц, примерно треть от общего объема материала. Вашему вниманию предлагается полный текст.
Первая заметка у меня о тридцатилетии начала «демократии» в России. Ну, а вторая – о 100-летии… Да еще какая заметка. Читайте!
Медленно читайте, ничего не пропускайте, не попадайтесь на такую вещь как «я и сам это знаю».
По ходу чтения сами увидите, насколько тесно связаны два эти «юбилея»: тридцатилетие – и столетие. И нынешнее время!
Начинаем о времени рассказ… О «перестройке» Горбачева, начало которой – апрель 1985 года, разгар-угар – конец 80-х, а в 1991-м всё понеслось просто со свистом: угарное избрание Ельцина президентом РСФСР, таинственное крымское затворничество Горбачева, трагикомическое ГКЧП, мгновенный запрет КПСС – и роспуск Советского Союза, исторической России – на все четыре стороны. А в октябре 93-го – расстрел здания парламента из танков. Лихие 90-е…
Первые шевеления, заметные для глаза изменения, признаки перестройки: весной 1986-го по всей стране начали … красить и поправлять заборы – заводские, фабричные, всякие разные, чего не делалось много-много лет. Народ воспринял этот факт с веселым любопытством, так же как и то, что годом ранее выразил единым возгласом: надо же, он еще и говорит! Имелось в виду: Генеральный секретарь ЦК КПСС – и говорит. По бумажке – гладко, так – сумбурно, но в общем – по-человечески. Прежние советские руководители ничего не говорили, все их речи – дикость, варварство, типа: верные заветам Ленина, горячо одобряя решения партии… А знаменитые "сиськимасиськи" одного из генеральных секретарей? Сиськимасиськи перевыполняется план – систематически, значит… К тому же несколько последних генеральных секретарей были буквально полумертвые.
Главное из положительного в начале перестройки: в провинции, в магазинах, так называемых коопторгах, впервые за несколько десятилетий в свободной продаже появилось мясо – по 4 рубля с копейками (дорого, но есть). Ажиотажа не произошло – за многие годы люди как-то привыкли к отсутствию мяса в продаже. Приноровились: кто-то где-то "доставал", в деревне покупал, сам скотину выращивал, ну, и так далее. Приноровились, приспособились. Жили, спокойно жили.
Да, еще чай – индийский, цейлонский – появился. Я все говорю о провинции. Брянске, Бийске, Ейске, Копейске… О России.
Вот и все положительные примеры начала перестройки: "он говорит", покрашенные заборы, мясо-чай.
Но ведь верной дорогой пошли, товарищи! Мясо – это просто эпохальное явление. Если бы к мясу, вдруг, в магазинах, начали появляться бананы, лимоны, апельсины… Хорошее вино, водка, пиво – без ограничений… А в "Промтоварах" – разные яркие тряпки, хотя бы азиатские, которыми был уже завален весь мир, да еще какое-нибудь теле-радио-видео заграничное…
Люди посчитали бы, что наступает коммунизм.
Но, но, но… Но вот что пишет сейчас Горбачев: "Ну, и в третьих, народ бы никогда не отвернулся от руководства страны и ее президента, если бы были приняты оперативные меры по ликвидации товарно-продуктового дефицита, а возможности и деньги для этого у государства имелись".
Про "во-первых" и "во-вторых" я не упоминаю: это организационные мероприятия, которые надо было выполнять – но без трескотни-болтовни! На которую был так горазд Генсек-президент, которую он и возглавлял, которая всё и погубила…
Да, первые росточки перестройки… Мясо-чай в коопторгах, покрашенные заборы… Однако вскоре народу было наплевать на это мясо, тем более – на чай, и написать на эти заборы. Всё затоптали, заплевали и запрУдили страшные, чудовищные алкогольные толпы начавшейся антиалкогольной кампании. Дежурили под заборами сутками, дрались, давили друг друга в толпе, в очередях – насмерть. Милицейский "бобик" появлялся – и тут же удирал.
А сколько тысяч, сотен тысяч людей насмерть отравились разными техническими жидкостями?!.
Приехав летом в далекий провинциальный город в отпуск, я всё это видел своими глазами. Ни капли водки мне, разумеется, не досталось – ходил, спокойно покупал цейлонский чай, смотрел на заветренные, почерневшие говяжьи мослы…
А в стране вовсю витийствовал Горбачев: "это давно уже надо было нАчать", "процесс пошел", "больше социализма!", "углУбить и перестроить", "никто не может претендовать на конечную истину"…
Все это элементарная человеческая глупость. Он и не слышал, и не хотел слышать, и не мог слышать умных людей… Чем сразу же воспользовались люди злонамеренные, хитрые… Бесы.
По всей стране открылись "окна гласности", ударили "прожекторы перестройки" – в газетах, на телевидении. Из Нью-Йорка полетели в Россию "боинги" с бывшими эмигрантами – делить добычу… Полетели и "консультанты". Я записал, что сказал один из таких "консультантов", некто Ослоп: в России надо было сделать всё быстро-быстро-быстро, пока никто ничего не понял…
Народ не понял самое главное, не разглядел самую простую дурилку картонную: революцию 1991 года провернули те же самые силы, которые устроили в 1917 году так называемый "Великий Октябрь".
Надо еще сказать: Генеральный секретарь был ведь чем-то вроде полубога… Власть безграничная. Наверняка ведь были рядом с Горбачевым умные, порядочные люди. Но… Традиция, страх, инерция десятилетий… Не решались, боялись что-то сказать, тем более – спорить. А слушал Горбачев, скажем, Лигачева: человека, может, и неплохого…
Ельцин. Этот был пешкой, игрушкой в чужих руках: от – и до. Больше тут говорить ничего не надо.
Многое натворил Горбачев, но с него и возможен хоть какой-то спрос. А какой спрос с Ельцина?..
В революцию 1917 года не один раз всё висело на волоске, всё могло повернуться совсем в другую сторону. Были люди – не повезло им, не повезло стране… Мы пережили страшные войны, страшные несчастья, потеряли 100 миллионов человек. Выжили. Но в 1991 году не нашлось Человека… Не нашлось Минина, не нашлось Пожарского…
Читатели обратят внимание на обилие в моих заметках газетных цитат да ссылок на теле – и радио – передачи. Делаю это умышленно по одной простой причине. Понимаете, я просто не припомню – за многие годы – чтобы на вопрос: читал? смотрел? слышал? – хоть кто-то, хоть раз в ответ сказал что-нибудь внятное – хотя как общий фон газетно-телевизионная шумиха впитывается полностью, без остатка.
А ведь это же летопись перестройки, революции!
Так что газетно-телевизионный дайджест я беру как творческий метод. Плюс собственные размышления, впечатления. Как наблюдатель, наблюдаю и начальственную верхушку, иногда прямо в упор, глаза в глаза, в самое нутро заглядываю: чем дышишь, голубчик?!
Восточная мудрость: одни пришли в этот мир работать, другие – торговать, а самые счастливые пришли в этот мир наблюдать…
Итак, летопись перестройки, революции. Самый подходящий момент: годовщина революции – это сейчас… Точка отсчета – хоть начало 20-го века, хоть его конец.
Один умный человек заметил: в конце концов всякая революционная волна спадает и остается ил новой бюрократии. Заиливание, конечно, пошло, "процесс пошел", но ил осаждается медленно.
Писатель Валентин Распутин в свое время сказал, что Россия "переварила коммунизм" – возможно, Россия начинает переваривать и воровскую, жульническую революцию 1991 года. Хотя, так – есть некоторые симптомы, не более того. К обнадеживающим симптомам мы обратимся в завершение этих заметок, а пока…
"Мне уже приходилось говорить о том, что Россия – это удивительная страна, которую любят называть то загадочной, то непредсказуемой, в случае с коммунизмом как раз показала полную предсказуемость и верность себе. Она сделала невозможное: коммунизм, запущенный в нее для ее погубления, ценой огромных человеческих и духовных жертв сумела в своих недрах переварить и поставить на государственную службу. К концу 60-х – началу 70-х годов это выявилось окончательно. Потому и был приговорен коммунизм в России, что он не оправдал возложенных на него надежд, сошел, так сказать, с расчетной орбиты и подлежал уничтожению, которое, в свою очередь, должно было произвести в России новое социальное потрясение.
Коммунизм приняли, с одной стороны, романтики, с другой – приспособленцы и циники. Вторых, как выясняется, было больше, они и представляли всегда из себя потенциальную "пятую колонну". Эта братия всегда и везде пятиколонники, для нового строя она столь же опасна, как и для старого, которому изменила. Таково ее свойство – прилепляться, паразитировать, а при первых же признаках опасности – предательствовать; и все с пафосом, с шумом, с бесстыдством.
Но это к слову о тех, кто устроил контрреволюцию, когда в ней не было особой необходимости.
Праздник Октября давно, мне кажется, в мнении народном потерял революционную окраску и превратился в праздник государственности. Несмотря на сопровождавшую его революционную риторику и бутафорию. Они, как правило, проходили и мимо ушей, и мимо сердец. Конечно, это нельзя считать нормальным, когда основной пафос торжества расходуется на то, чтобы его не слышать. Но что поделать – было. На празднике, несомненно, лежал грех содеянного в 1917 году, этот грех предстояло назвать и признать, но я мало сомневаюсь, что так бы оно со временем и произошло".
Валентин Распутин, "Литературная Россия", 6 ноября 1992 года. 75-летие Октябрьской революции в России… Полностью приведен ответ на вопрос: в чем вы видите значение Октября для наших дней?
Еще раз перечитал строки великого русского писателя, и вот что подумалось: время идет, и даже тем, кому сегодня за 40, непросто понять всю глубину его слов… Между тем они настолько всеобъемлющи, что объясняют и события Октября 1917 года, и так называемую перестройку, и сегодняшний день, когда "новое социальное потрясение" только-только, вроде бы, начинает сглаживаться…
Однако, поколение pepsi-next перестройщики-потрясатели вырастили-воспитали, экономические порядки, установленные при Ельцине, благодаря "отделу по голосованию при администрации президента", как иногда называют Думу, закрепили. Теперь, если не произойдет новых потрясений, мы начнем всё это дело переваривать, ставить на государственную службу…
Один из главных, забойных постулатов, один из символов перестройки – гласность. Ох, пропади она пропадом, эта их гласность… Всех перебаламутили, всё перетряхнули, всех на уши поставили. Ну, всё-то мы теперь знаем, и про ГУЛАГ даже знаем, но что же с нами-то произошло, что со страной произошло?! Бесы-перестройщики использовали шумиху не просто для крушения советской власти, а для крушения государства…
В 1973 году, я, 22-летний, оказался в больнице – в городе Барнауле. Палата большая, и все вокруг деды – 70-80 лет. Как всегда в больничной палате – разговоры о жизни с утра до вечера, а старикам вообще – только дай поговорить. Сколько потом доводилось лежать в больницах (нет-нет, я вовсе не болезненный) – каждый раскрывает всю душу, рассказывает про всю свою жизнь. Обычное дело…
Старики мои рассказывали и про войну, и про революцию, и про 20-30-е годы… И про лагеря. (Кстати, ГУЛАГ – демократическо-книжное словечко, народ его не употреблял).
И рассказывал один дед… Прекрасно помню его, и сколько ему было лет, и название его деревни помню…
В последующие годы читал я и Солженицына, и других – про лагеря.
Но такого ужаса…
Старик в 30-е годы был начальником лагеря в Сибири, на Севере, в тайге. Лагерь такой: летом завозили партию заключенных, начинались какие-то работы, а вообще перед начальником стояла главная задача: чтобы к весне ни одного заключенного не осталось в живых.
– Весной приезжало начальство, – рассказывал дед, – мы идем: там из снега торчит рука, там нога… – Молодец, молодец, – говорило начальство. – Ну, ты тут прибери…
Три года он пробыл начальником такого лагеря, а потом его вернули на прежнее место работы – заместителем управляющего строительным трестом.
Думаете, в палате кто-нибудь кинулся душить деда, или начал его презирать, или возмущаться?
Ничего подобного. Уже тогда, в тысяча девятьсот семьдесят третьем году люди понимали: это уже далекая история…
То же самое с репрессиями, раскулачиванием. Все мои соседи по палате – сельские жители, и все в один голос говорили: раскулачивание – просто уничтожение хороших хозяев. Но говорили в общем-то спокойно, как о делах давным-давно минувших дней. Они все получали пенсию, хорошо жили своим хозяйством, у всех удачно прошли операции по снятию катаракты, и старики радостно разглядывали номера трамваев из больничного окна…
Ну, и насчет репрессий. О них много и горячо говорил (характер такой) еще один дедок, в прошлом заместитель председателя одного из сельских райисполкомов.
– До сих пор удивляюсь, как я уцелел! Я ведь еще и на своей секретарше женился: ей – 19, мне – 37. Ночью проснусь, посмотрю: такая молодая, такая красивая – я и опять к ней! – Вася, да ты что, до смерти меня хочешь, что ли?!.
При этом черного воронка ждали каждую ночь. Все председатели-заместители друг друга знали – и почти все исчезли один за другим, в первую очередь – лучшие.
– Чем ни лучше человек работает – тем скорее исчезнет!..
Еще один интересный был дедок, совсем дедок… Однако самый шустрый изо всех: всё бегал к окну разглядывать трамвайные номера.
И частушку пел:
– Будем жить-поживать, туалеты ладить,
Целовать-миловать – и по пузе гладить!
Всю войну дедок прослужил конюхом на Дальнем Востоке.
– Сколько баб пере… я на этой конюшне!..
Старики искренне радовались за него: повезло! Отправка на фронт – верная смерть, скорее всего – в первом же бою, и запросто – еще до всякого боя, под бомбежкой или обстрелом.
Глядя в окно, комментировал дед и новую моду – тогда как раз пошла мода на мини-юбки.
– Почитай вся голая ходит. А мужчина разве может удержаться?!.
Палата дружно соглашалась: не может!
И это тоже гласность, ха-ха. А мини-юбки – символ того, что жизнь в стране к началу 70-х изменилась полностью, напрочь, абсолютно, даже по сравнению с шестидесятыми годами. Я видел книгу, с фотографиями: народные дружинники еще в конце 50-х ловили стиляг в Москве, набивали ими автобус, тащили в милицию. Юбки-прически-штаны «не те»!
В общем, все всё знали, все всё понимали, обо всем свободно говорили безо всякой объявленной гласности – в 1973 году.
Естественно, само собой разумеется! – в конце концов надо было официально сказать всю правду о так называемом Великом Октябре, о гражданской войне, о репрессиях 20-х годов (в первую очередь), и 30-х, о ГУЛАГе… Спокойно. (Сегодня не хотят говорить всю правду о Великой Отечественной войне. Хотя люди всё поймут, и это нисколько не умалит подвига народа, и не помешает проведению маршей «бессмертного полка» по всей стране… Нет, чего-то боятся).
Несчастье в том, что перестройщики, подняв страшную шумиху, нагородив полуправду-ложь, а многое залив морем вранья, приватизировали и эту тему, оборотив ее себе на пользу.
Много лет специально не покупал, не рассматривал географический атлас, где новая, "демократическая" Россия. Недавно взглянул – и ужаснулся: как же мы отброшены на север, на восток!..
Севастополь, Графская пристань, открытка, до 1917г.
"Сон, дикий сон! Давно ли все это было – сила, богатство, полнота жизни – и все это было наше, наш дом, Россия! Полтава, городской сад, Екатеринослав, Севастополь, залив, Графская пристань, блестящие морские офицеры и матросы, длинная шлюпка в десять гребцов… Сибирь, Москва, меха, драгоценности, сибирский экспресс, монастыри, соборы, Астрахань, Баку… И всему конец!"
И.А. Бунин, записи 1921 года.
А как издевались-куражились над нами бесы после 1991 года, после развала СССР! "Имперский синдром, имперское сознание, имперское мышление! Тоска по империи!" Лет пятнадцать куражились, только потом вынуждены были притихнуть…
"Русский народ выйдет из революции нищим. Ни богатого, ни зажиточного слоя, ни даже здорового хозяйственного крестьянина не будет вовсе. Будут городские и сельские жители, люди различных специальностей, различной подготовки, но все они будут бедны, переутомлены и ожесточены. И вот когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг "Народы бывшей России, разъединяйтесь!", то откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая погасит этот гибельный лозунг и поведет Россию к единству – или же такая диктатура не сложится, и в стране начнется непредставимый хаос передвижений, погромов, отмщений, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия. Национальные обиды и племенные претензии будут разжигаться снаружи и иноземными врагами, и своими предателями, давно уже мечтающими ликвидировать Россию. Территория страны закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими войнами. Державы всего мира, европейские, азиатские и американские, будут вкладывать деньги, свои торговые интересы и свои стратегические расчеты в нововозникшие малые государства. Россия станет мировым бродилом, в которое будут вливаться социальные и моральные отбросы всех стран: агитаторы, разведчики, спекулянты и миссионеры, все уголовные, политические и конфессиональные авантюристы вселенной.
Если что-нибудь может нанести России после коммунизма новые тягчайшие удары, то это именно упорные попытки водворить в ней после тоталитарной тирании демократический строй, ибо эта тирания успела подорвать в России все необходимые предпосылки демократии, без которых возможно только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность. Народ, не научившийся чтить закон и добровольно соблюдать его за совесть, не будет уважать ни своего государственного устройства, ни им же самим изданных законов. Всяческое правонарушение окажется основной формой его жизни, и во всех делах его водворится черный рынок. Где законы не уважаются, там особенно и непрестанно попираются законы имущественные, грани между моим и твоим, между моим и казенным утрачиваются, в жизнь внедряется всяческое воровство и мошенничество, продажность и взяточничество. Люди не стыдятся уголовщины, и народоправство становится своей собственной карикатурой. Удачливые выходят в нувориши, многоденежные выскочки, неудачливые создают готовый наемный кадр для крайних партий и разбойничьих банд.
Годы, годы должны пройти до тех пор, пока русский человек опомнится, стряхнет с себя эти унизительные навыки, и, встав во весь рост, найдет опять свой уклад, свое достоинство и свою независимую талантливую сметку".
Философ Иван Ильин, 1950-й год.
Да, это пророчество. События в России пошли по второму сценарию… Реалии оказались таковы, что никакого другого сценария случиться не могло. Появление чего бы то ни было русского, национального оказалось абсолютно невозможно. Малейшие шевеления, попытки встать с колен, сказать что-то свое, вызывали истошные, истерические визги о "фашизме"!
И лозунг брошен был, и всероссийский хаос, и войны – все было. Однако… Если бы только "всеобщая подкупность и продажность", "удачливые нувориши" да "упорные попытки внедрить демократический строй"! Силы зла увеличились многократно, и все оказалось хуже, сложнее, страшнее: умышленный развал экономики, умышленное уничтожение культуры – и геноцид. И все это – под крики о развитии демократии.
Вот вам и "падение большевиков"… Мог ли предвидеть философ, что сами же большевики, их лидеры организуют свое "падение"? Для того, чтобы дело большевизма продолжалось – под знаменами демократии? Что тирания может быть еще и демократической? Такой сценарий начал вырисовываться только к началу 1980-х годов…
И какие еще годы должны пройти, когда "русский человек, встав во весь рост, найдет опять свое достоинство"?
– Я убежден, что коммунизм был убит телевидением.
Кинорежиссер Стивен Спилберг, США.
"Известия", № 201, 1994 год.
Ну, кто оспорит?! Идол "демократов" всего мира сказал! Сами-то "демократы" нам постоянно внушают, что телевидение – отражение окружающего мира – только и всего. Ну, еще "четвертая власть".
Самое главное оружие "демократов"!
Волею случая мне пришлось увидеть… день начала "перестройки". Реальной, фактической «перестройки».
Дело, значит, было так. Летом – осенью 1989 года довелось мне побывать в Соединенных Штатах Америки. Почти два месяца: Нью-Йорк, Чикаго, Портленд, Калифорния… Проехал от Атлантики до Тихого океана.
Потрясение полное, время-то у нас еще вполне-вполне советское. Начиная с того, что билетов на самолет в США не было вообще. То есть напрочь, абсолютно, словно их в природе не существовало. Знакомые пытались мне достать билеты даже через ЦК КПСС – бесполезно. Приглашение есть – билетов нет. Наконец достал – чисто случайно, как в лотерею выиграл.
И вот – зал Шереметьево-2, пустой, чистый, прохладный. Каждый человек – на виду… В буфетах – напиток "Фанта", как символ западной жизни. Под улыбки стюардесс вошли в "Боинг". Мое разглядывание всего и всех заметил один из стюардов – и предложил шампанского. Расслабьтесь, дескать, сэр…
Потом – пятьдесят дней в Америке, и опять на "Боинге" – в Москву, в Шереметьево-2. Большинство в самолете – жители одной из кавказских республик. (Сразу хочу сказать: прекрасно отношусь к кавказцам, всю жизнь – самые приятные впечатления. И то, что их было так много в Петербурге в 90-е годы – замечательно. Люди они непьющие, работящие, быстро стали настоящими петербуржцами – по всем манерам. И городу свежая кровь очень нужна).
В полете они беспрерывно курили и резались в карты. Персонал постоянно урезонивал их насчет курева – тогда хоть что-то можно разглядеть, ту же карточную масть… Наконец, ранним утром прилетели. И сели… Очередь на выход не двигается. Ни буфета, ни кафе, ни даже стульев – нет. В туалет не пускают. Служители, руки в брюки, туда-сюда шляются, но спросить ничего невозможно. После Запада – дико, но в принципе – привычно.
Очередь не двигалась, потому что каждый из южан привез … жемчуг. Вроде бы, килограммами. Взвешивали, считали. Такой пошел бизнес.
Но это всё предисловие. Первый день "перестройки" настанет сейчас… Итак, 4-е (четвертое) октября 1989 года, вечер. Наконец, и мне разрешили покатить тележку с моим добришком на выход. Я сделал шаг в общий зал – и ошалел, замер – остолбенел! Где он, чистый, прохладный и пустой зал Шереметьево-2?! Нет его! Есть орущий, вонючий, потный, весь в кожанах, битком набитый базар-вокзал. Мой видеомагнитофон "Филипс", купленный в Нью-Йорке, тут же кто-то схватил с тележки и принялся орать: пять тысяч рублей!!! И совать деньги.
Я стою в остолбенении.
– Если не веришь – вот сберкасса, оформим книжку на твое имя!
И правда – сберкасса появилась…
Кое-как ото всех отвязался.
Итак, фиксируйте, историки! Четвертое октября 1989 года. До этого – лавина словоблудия: "гласность", "больше социализма", "прожектор перестройки"… Плотину прорвало осенью 1989 года, и "процесс пошел" всерьез, сметая все доброе, и вынося наверх всякую дрянь и мусор…
Но продолжим. Чтобы лететь в Ленинград, надо переехать в аэропорт рядом. Такси нет. Нашли машину, погрузились – и услышали, как водитель другой машины веско сказал нашему: "Чтобы я тебя здесь больше не видел"…
Серьезные, однако, пошли разговоры… Да, словоблудие закончилось, пришло время крутых дел.
Причем, следует сказать, просто за деньги шофера ехать не соглашались, обязательно надо дать какой-нибудь американский сувенир, пустячок: авторучку с буквами USA, маленький пробничек духов и т. п. Относились они к этому очень серьезно! Я еще раз повторяю: так устроен человек… Индейцы продали Манхэттен, кажется, за связку стеклянных бус? Те же чувства, что индейцы при виде бус, испытывали и шереметьевские водители-москвичи.
Так устроен человек… (Еще и еще раз повторяю: достаточно было Горбачеву завезти в СССР тряпок-шмоток, бананов-лимонов, разных ярких безделушек – и люди посчитали бы, что наступил коммунизм. Кстати, я сам, как и многие-многие, любитель всякой мишуры – полки ломятся. А на чем нынешний шопинг основан? Именно на этом чувстве!).
…Кое-как переехали в другой аэропорт. Мест на ленинградский рейс вроде бы и нет, но как-то – кажется, каких-то с кем-то переговоров – нас вдруг посадили. На какие-то необычные места. И оказался я… лицом к лицу с первым секретарем Ленинградского обкома КПСС Борисом Вениаминовичем Гидасповым. Все молчали, и запомнился мне только большой набор авторучек в кармане пиджака первого секретаря… Эх, надо было ему написать какой-нибудь из этих авторучек:
– Товарищи!..
Быстро собрать союзников – и начать всё пе-ре-стра-и-вать и ре-фор-ми-ро-вать – как выразился один умный человек.
Это я к тому, что много лет спустя довелось мне прочитать большое интервью с Гидасповым – который ведь еще и крупный ученый, доктор технических наук – где он говорит: поздно понял, насколько серьезное это дело – политика. Иначе не дал бы Горбачеву сделать то, что тот сделал…
Видимо, помешал технарский снобизм, столь широко распространенный : железо, бетон, наука – вот это да, всё остальное – болтология.
Увы… Наука, даже самая серьезная, даже космическая – всего лишь струя в потоке жизни, тогда как политика управляет всем потоком. Хорошие люди должны спокойно, серьезно, ответственно понимать это. Чтобы противостоять злу…
Такой вот незабываемый первый день реальной "перестройки".
Ставлю эту заметку в начало, считая ее одной из самых важных.
Мясо в СССР.
Давайте сразу быка за рога. Где-то в начале 1990-х годов прочитал я в большой центральной газете цикл статей на эту тему, где утверждалось: мясо из Советского Союза поставлялось на Запад; поставлялось по тайным соглашениям; нигде нет никаких следов оплаты…
То есть поставлялось на Запад – и поставлялось бесплатно!
Сытый благополучный Запад это мясо жрал – и не подавился!
Авторы статей – это надо особо подчеркнуть – не журналисты-публицисты, а специалисты – экономисты.
Понимаю, насколько невероятные сведения сообщаю. Но помню прекрасно: именно это утверждалось специалистами-экономистами.
Жаль, потерял в свое время газету с этими сведениями. Поискал в библиотеках – не нашел. Впрочем, не так уж и жаль! Факт остается фактом: с мясом и мясными продуктами в СССР происходила форменная чертовщина – в магазинах не было вообще, никогда – многие годы. Кроме магазинов Москвы, Ленинграда и столиц некоторых республик. Факт! И не случись "победа демократии", этот факт, безусловно, получил бы свое всестороннее, гласное расследование. А так… Время уходит, и всё уходит в историю. Наверное, когда-нибудь расследуют мясную тему, но это уже будет холодное блюдо…
Но я уверен, цифры-факты знают большие советские начальники, которые еще живы, и те же специалисты, экономисты. Можно и в наши дни провести бы расследование.
Но тогда, в ответ на эти статьи одно только НТВ злобно окрысилось. Не понравилось, что вылезают "ненужные" факты?
О! Чрезвычайно характерная, показательная реакция! Показывает, что тепло, тепло, и не просто тепло – горячо! Слишком приблизились к закулисью истории, закулисью политики?
А история мяса в СССР – это большая история, это большая политика – и люди это чувствовали в те годы. Понимали – насколько могли понять: ведь большая политика творится втайне от публики. И тогда – и сейчас – и всегда.
– Друзей слишком много, – сердито говорили люди, когда затрагивалась тема дефицита.
Под "друзьями" разумелись страны Африки, Азии, всякие слаборазвитые страны. Но те же "демократы", придя к власти, признали: помощь была – сущие пустяки.
Я сказал: дефицит – но к мясу это не относится. Мяса в продаже не было вообще. Ну, пример. Я, в родном Бийске, готовясь к своему 30-летнему юбилею, вместе с родственником объехал на машине весь город: побывали и на базарах, и в коопторгах, и даже за город съездили, на турбазу, где знакомая заведующая столовой – ничего! Представляете: в большом городе – ни кусочка мяса в продаже, ни кусочка мяса невозможно достать никоим образом!