bannerbannerbanner
Название книги:

Последний рыцарь империи

Автор:
Сергей Ильич Ильичев
Последний рыцарь империи

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

Содержание посмертной записки Козельского зачитывал чекист Витнер: «Видит Бог, что я не виноват перед молодой республикой Советов. Чтобы не дожидаться ареста и не испытывать мук возможных пыток, так как не понимаю, в чем именно меня могли подозревать, а главное, в чем именно мне предстоит признаваться, я решился добровольно уйти из жизни». И приписка: «Да здравствует революция!»

– Щенок, что ты о себе возомнил? – ударив кулаком по столу, произнес старый чекист и начальник Харьковского ЧК, обращаясь к Павлу. – Да кто тебе позволил самодеятельностью заниматься? Такого работника из-за тебя потеряли… Чтобы ноги твоей больше здесь не было… Вон отсюда!

Дом Козельского

Во время выноса тела чекиста на улицу Судоплатов увидел приехавших на похороны Козельского его больную жену и троих детей, лишившихся отца и средств к существованию. И Павел, который не плакал на похоронах своего родного брата, впервые заплакал потому, что осознавал свою личную вину.

Возвращение в реальность:
Платформа железнодорожной станции

Как только Судоплатов с Кириллом поднялись на платформу, то сразу и завьюжило.

– И что же случилось дальше? – спросил Кирилл генерала.

– В это самое время начальнику ЧК с нарочным пришел пакет от товарища Косиора, который в это время был секретарем ЦК Коммунистической партии Украины. В нем была его рекомендацию для моего вступления в ряды коммунистической партии. Увольнять, естественно, не стали.

– Тут у вас, товарищ генерал, явная нестыковочка. Товарищ Косиор-то откуда вас знал?

– Он знал Эмму, а она до перехода в ЧК работала с секретарем Гомельской парторганизации товарищем Хатаевичем, на квартиру к которому мы иногда приглашались в качестве гостей, хотя и были тогда лишь комсомольцами. Косиор, как секретарь ЦК, и пообещал нам обоим дать рекомендации для вступления в коммунистическую партию. Однако важнее рассказать тебе о другом… Однажды, о чем я узнал позже, Эмма в мое отсутствие зашла в мой рабочий кабинет…

Воспоминания:
Кабинет Судоплатова в Житомире

Зайдя в кабинет, Эмма положила мужу на стол бутерброды для чая, а потом увидела папку с надписью «Лидеры украинских националистов», в ней стопку фотографий. И, перебирая их, увидела фото того, кто ее попытался изнасиловать. На обратной стороне фотографии было написано – Бандера.

Возвращение в реальность:
Платформа железнодорожной станции

Курсант, уже с билетом на электричку, снова подошел к генералу.

– Она, как я понимаю, тогда так и не сказала вам о том, что узнала своего насильника?

– Нет. Правда, через какое-то время Эмма неожиданно сказала мне, что Андрей Жабин очень странно себя повел, когда увидел того, кто ее насиловал. Ей даже показалось, что они знакомы, так как первый выстрел чекист сделал почему-то не в бандита, а в воздух…

– То есть она предположила о возможной связи Жабина и Бандеры?

– А ведь ваша жена в чем-то права, Павел Анатольевич…

– Согласен, но разобраться в этом деле до конца я тогда не успел. Вскоре главу украинского ГПУ Балицкого назначили председателем общесоюзного ОГПУ и тот, по рекомендации своих друзей Косиора и Хатаевича, забрал меня с Эммой в Москву.

Подошел электропоезд.

– А вот и ваша электричка, коллега, – сказал генерал, прощаясь. – Если еще буду нужен, дорогу ко мне вы уже знаете.

И Кирилл прошел в вагон остановившегося электропоезда.

Какое-то время генерал провожал взглядом отходящий поезд. Хвостовой вагон поднял вихревой поток первого снега, который и скрыл поезд.

Академия ФСБ России

К 18.00 генерал Судоплатов на своей машине подъехал к зданию Академии и поставил машину в зоне видимости входных дверей.

Кирилл показался на пороге через несколько минут. Судоплатов уже хотел было посигналить ему, но в это время увидел, как из машины, что стояла чуть впереди, вышли два молодых человека. И после короткого разговора, курсант Карпицкий подсел к ним в машину.

Судоплатов сначала записал в блокнот номер той машины и уже после этого поехал в сторону своей дачи.

Кабинет следователя ФСБ

В одном из кабинетов этого учреждения с Кириллом Карпицким вел беседу офицер в штатском:

– Мы внимательным образом отслеживаем успехи всех учеников нашей академии, так как от их подготовки зависит и будущее этой важной для страны организации. Знаем и о ваших успехах. Теперь по существу: почему именно временной период 20–50 лет деятельности внешней разведки был выбран вами для дипломной работы?

– Странно, что вы задаете такой вопрос. Это же очевидно… Мне интересно дело, связанное, например, с подготовкой и осуществлением операции по ликвидации Троцкого.

– А там есть что-то такое, чего я, например, не знаю? – уже с иронией спросил Кирилла сотрудник КГБ.

– Я этого не исключаю…

– Любопытно. Вероятно, что именно по этой причине вы вступили в прямой контакт с бывшим генералом Судоплатовым.

– Я думал, что генералы бывшими не бывают. К тому же, насколько мне известно, он полностью реабилитирован. Или вы этого тоже еще не знаете. Но в одном вы правы. Думаю, что генерал знает намного больше, чем это можно прочесть в делах, хранящихся в ваших архивах и даже в книге его воспоминаний. Вы скорее всего уже в курсе, что я ею интересовался.

– С огнем играете, курсант Карпицкий. Мой вам совет, если вдруг вы услышите действительно что-то новое или необычное, то поставьте и нас об этом в известность.

– Тогда милости прошу на защиту моего диплома.

– Остроумно, – сказал офицер, делая отметку на пропуске, а затем добавил: – Так уж с годами сложилось, что не мы приходим, а к нам привозят. И тогда это будет уже совсем другая защита. Подумайте об этом на досуге. Вы свободны, вот ваш пропуск.

Квартира Ольги Мальцевой

Ольга Мальцева была не только сокурсницей Кирилла Карпицкого, но и внучкой генерала Генерального штаба России. Дружить предпочитала с теми, кто обладал способностью самостоятельно мыслить, и вскоре остановилась на Кирилле, зная и то, что он сирота, а следовательно, всего в этой жизни добивался самостоятельно. К тому же он был в ее вкусе.

– Привет, – начала девушка, поцеловав Кирилла. – Куда это тебя сегодня увозили эти красивые мальчики в черных плащах.

– Могла бы и сама догадаться…

– Думаю, что таким образом знакомятся с теми, кого наметили пригласить на работу в Центральный аппарат КГБ.

– А для начала предложили стучать на генерала Судоплатова? Идиоты…

– Он разве жив?

– Я сам был очень удивлен этим известием, если честно.

– Как же это все мерзко. Зачем я только послушалась деда и пошла в эту академию.

– Исправить что-либо уже поздно, тем более что мы с тобой на последнем курсе. Думаю, что дед поможет тебе устроиться на любую другую работу. Я же, со своей стороны, могу лишь на время скрашивать банальный привкус нашей учебы. Если ты, конечно, не против…

– Очень даже не против…

После этих слов Кирилл обнял девушку и последовал затянувшийся поцелуй.

Дача Судоплатова

Было уже поздно, а курсант Карпицкий так не появился. Это стало немного волновать старого разведчика. Он выключил телевизор, отложил в сторону свежие газеты и, налив себе виски, вышел на крыльцо. Было полнолуние…

Кирилл появился на даче уже далеко за полночь и обнаружил генерала, который сидел в гостиной в полной темноте и глядел в окно на то, как в свете фонаря кружились, падая на землю, снежинки.

– Позвольте мне растопить камин, товарищ генерал, – начал курсант, войдя в гостиную.

– Позволяю. Первый снег и живой огонь в камине, что может быть прекраснее, особенно на исходе жизни, – сказал генерал так, словно уже точно знал нечто о себе…

Пока Кирилл возился у камина, генерал встал и перенес на стол чашку с термосом, а затем тарелку с салфеткой, прикрывающей хрустящие хлебцы. Рядом поставил масленку и еще две тарелки, на которых лежали нарезанный сыр и паштет.

Кириллу удалось быстро возжечь огонь, который, потрескивая, не иначе как тоже начал сетовать ему уже на свою судьбу…

– Не думал уже, что ты приедешь… – сказал Судоплатов. – Ступай сначала в ванну, приводи себя в порядок, потом и поужинай.

Когда курсант вышел из ванной, то генерал уступил ему свое место за столом, а сам опустился в кресло, и пока Кирилл за обе щеки уминал бутерброды с паштетом и сыром, запивая их горячим крепким чаем, Судоплатов о чем-то думал, глядя на резвящееся пламя огня.

– Спасибо, что не дали умереть голодной смертью… – произнес курсант, перенося опустошенные тарелки ближе к мойке. – Павел Анатольевич, мы сегодня могли бы поговорить?

– О чем вы хотели поговорить? – обратился Судоплатов к юноше, который уже присел к столу.

– Я давно хотел спросить о ликвидациях за рубежом, но не явных врагах, а о тех, кого называют разведчиками и нелегалами. Об этом сегодня часто говорят, пишут и спорят.

– Тут нет однозначного ответа, – начал свой ответ Судоплатов, внимательно глядя юноше в глаза. – Каждый случай должен рассматриваться особо. Правда, как показало время, многим нашим разведчикам, людям, безусловно одаренным, присуща одна общая слабость: в какой-то момент они заигрываются, теряют бдительность, уверовав в свою неуязвимость, и иногда даже начинали вести беспечный образ жизни. Именно с этого момента они сами становятся объектами наблюдения. Другие увлекались написанием мемуаров, называя себя агентами Кремля или Сталина, часто приписывая себе заслуги других, а главное, проговаривались о том, о чем не надо было бы говорить вообще. Есть те, которые всерьез увлекались женщинами, а кто-то карточной игрой, а играли всегда по-крупному, часто проигрывая деньги, которые им не принадлежали. Когда приходило время за эти суммы отчитываться, они, как правило, пытались скрыться, а чаще сдавали свои агентурные связи и становились активными борцами со сталинским режимом, начиная описывать зверства, творимые в наших застенках.

 

– А в этих застенках действительно творились зверства? – снова задал вопрос Кирилл.

– Позволь мне сначала ответить на первый вопрос, – попросил его генерал. – И не иронизируйте.

– Извините…

– Я впервые узнал о похищениях и ликвидациях перебежчиков, проводившихся ОГПУ-НКВД в Европе, лишь став помощником начальника Иностранного отдела, – продолжал свои воспоминания Судоплатов. – И хорошо помню первое совещание по одному из таких дел…

Воспоминания:
1938 год. ОГПУ. Кабинет Пассова

Войдя в кабинет начальника Иностранного отдела Пассова, Судоплатов увидел там его заместителя Шпигельгласа. Судоплатову предложили подсесть к столу, и он услышал диалог двух руководителей внешней разведки. Говорил Пассов.

– Стало доподлинно известно, что разведчик-нелегал Порецкий, засланный в Западную Европу, взял крупную сумму денег, предназначенных для оперативных целей, положил их в один из американских банков, а затем перестал выходить на связь. Более того, он написал письмо в советское полпредство во Франции, в котором гневно осуждал товарища Сталина. Грустно то, что это письмо каким-то образом появилось в одном их троцкистских изданий. Товарищ Шпигельглас, что вы можете сказать по этому поводу?

– Мы знали, что в последнее время он вел, скажем так, безалаберный образ жизни, но в лояльности к Троцкому или к кому-либо из его группы замечен не был, – начал свой ответ Шпигельглас.

– Сергей Михайлович, где в последний раз его видели? – продолжал задавать уточняющие вопросы Пасов.

– В Швейцарии. Я уже подготовил группу из двух агентов. Это наши нелегалы Афанасьев и его шурин Правдин. Ждут лишь вашего распоряжения.

– Пусть немедленно приступают к ликвидации.

Дачный поселок ФСБ. Одна из улиц рядом с дачей Судоплатова

В машине с включенным подслушивающим устройством двое сотрудников ФСБ слушают диалог генерала и курсанта.

Голос Судоплатова: Ликвидаторы подсели к столику Порецкого под видом бизнесменов. Очень быстро начали вместе выпивать. Вскоре они спровоцировали ссору и, не обращая внимания на посетителей, вытолкнули Порецкого из ресторана, запихнули в свою машину и увезли.

Воспоминания:
Швейцария. Ночная трасса в пригороде Лозанны

Порецкого вывели из машины в нескольких километрах от Лозанны. Он умолял отпустить его, упал на колени, предлагал большие деньги.

Чекисты выстрелили одновременно, а затем, оставив труп на обочине, уехали.

Возвращение в реальность:
Дача Судоплатова

Судоплатов встал, подошел к резному буфету, затем достал, открыл и поставил на стол бутылку очень редкого вина. После чего поставил рядом два бокала.

– Я не пью… – произнес курсант, внимательно наблюдая за действиями генерала.

– Я тоже… – сказал Судоплатов, уже открыв бутылку и наливая себе в бокал игристый напиток, и чуть пригубил его. – Чекисты, которые совершали эту ликвидацию, получили ордена, а по специальному постановлению правительства мать Правдина, как старая коммунистка, проживающая в Париже, получала пожизненную пенсию, так и не узнав об истинной причине гибели сына.

– То есть вы хотите сказать, что одновременно проявлялась гуманность по отношению к их близким? Предположим. А как же с убийством ленинградского партийного руководителя Сергея Мироновича Кирова?

– Это совсем другое дело. Официально он был убит Николаевым, якобы ревнивым мужем официантки, которая работала при секретариате Кирова в Смольном. Не секрет, что Сергей Миронович действительно увлекался артистками Ленинградского театра оперы и балета. Наш отдел в свое время это выяснял. Но, по моей версии, он был убит не за связь с кем-то из женщин, а за отказ в интимной связи с женой, скажем так, одного очень высокопоставленного чиновника. А все остальное, Николаев и его жена были лишь инструментом ее изощренной мести.

– Неужели и такое бывает?

– Тогда имя Кирова и память о нем были священны. В глазах народа Киров был идеалом твердого большевика и верного сталинца, и конечно же только враги могли его убить… Поверишь, но тогда я ни минуты не сомневался в необходимости охранять престиж правящей партии. Мы, особенно молодые чекисты, искренне верили, что Зиновьев, Каменев, Троцкий и Бухарин были врагами Сталина. И даже считали, что если обвинения против них преувеличены, то это, в сущности, мелочи… Я слишком поздно осознал всю важность такого рода «мелочей» и, к сожалению, вижу, что был не прав. Теперь хорошо понимаю, что любая затянувшаяся мысль о мести часто делает из человека настоящее чудовище… Подумайте об этом, а я позволю себе еще раз спросить, вы все еще не желаете пригубить вина? – В этот момент генерал достал из кармана небольшое устройство и переключил какой-то тумблер.

Дачный поселок ФСБ. Одна из улиц рядом с дачей Судоплатова

Сотрудник ФСБ, который сидел с наушниками, начал лихорадочно переключать клавиши своей аппаратуры.

– Что ты засуетился? – спросил его старший и определенно более опытный напарник.

– Звук пропал, – ответил тот.

– Старик глушилку включил… Что же там намечается?

– Может, подойдешь поближе? – предложил старший.

– Чтобы схлопотать пулю от этого терминатора? Уволь, я на это не подписывался…

Дача Судоплатова

Увидев в руках генерала непривычное устройство, Кирилл заинтересованно спросил:

– Что это?

– Считаю, что грех разбрасываться перспективными разведчиками. Слава богу, что у меня осталось несколько друзей из технического отдела. Так что сегодня в моем доме вы можем говорить спокойно. Вас никто не услышит…

Генерал вновь взялся за бутылку и налил немного вина уже в оба бокала.

– По опыту знаю, что вино поможет вам расслабиться…

– Оставьте это, да и расслабляться я сегодня не собираюсь, – произнес Павел, а затем встал и выхватил из кармана оружие. – Расскажите лучше о Саре и Павле Штейнбергах, которых за измену родине приговорили к смерти и ликвидировали. Ведь это было сделано уже под вашим руководством?

– Думаю, что действительно пришло время поговорить о них. Я слышал, что этих нелегалов обвинили в измене, и накануне совещания по этому вопросу попросил принести мне их дела, чтобы самому попытаться понять, что же произошло тогда в Англии. Извольте, я расскажу о том, что было после…

Воспоминание:
1953 год. МГБ. Приемная генерала Судоплатова

Когда утром генерал Судоплатов вошел в приемную, то увидел, что на стене нет портрета Берии.

– Где портрет Лаврентия Павловича?

– Портрет снял и унес один из работников комендатуры, ничего не объяснив, – начал свой ответ дежурный офицер. – Товарищ генерал, вы просили к утру приготовить дело Штейнберга…

– Помню, принесите его мне через пять минут.

МГБ. Кабинет Судоплатова

Генерал уже сидел за столом, когда дежурный офицер положил ему на стол папку. Павел Анатольевич пододвинул ее к себе и, открыв, начал внимательно вчитываться в подшитые страницы дела.

Неожиданно распахнулась дверь его кабинета, и он наполнился людьми в черных кожаных плащах.

– Судоплатов, вы… – начал полковник Гордеев, ответственный за такого рода поручения.

– Не забывайтесь, генерал-майор Судоплатов… – одернул его Судоплатов.

– Уже не важно. Вы арестованы. Начинайте обыск…

Возвращение в реальность:
Дача Судоплатова

– Хочешь верь, хочешь нет, – продолжал Судоплатов, – я успел прочитать тогда не более десяти страниц того дела. Конечно, я не ангел, но к вопросу о ликвидации твоих, как я понимаю, родственников, видит бог, я не имею никакого отношения. Хотя должен признать, что вы хорошо разыграли историю с дипломной работой для того, чтобы войти ко мне в доверие. И даже, как я вижу, успел найти мое именное оружие. Из вас, Павел, действительно может получиться хороший разведчик. Правда, вы, коллега, допустили одну ошибку, не сообщив мне о том, что вас приглашали на Лубянку.

– А что это меняет?

– Вы не согласились на сотрудничество с ними, в результате за вами с этого момента стали постоянно следить, а все разговоры прослушивать. Но сегодня я им такой подарок не сделаю.

Говоря это, Судоплатов, допив вино, поставил фужер на стол, а затем подошел к камину и подкинул в него пару березовых поленьев. Когда он увидел, что пламя занялось не на шутку, то снова обратился к слегка ошеломленному курсанту.

– А теперь, собственно, займемся тем, ради чего вы действительно сюда и пришли. Сейчас, убив меня и обставив все, как самоубийство, вы сможете, наконец-то, осуществить план своей давней мести за родных вам людей. Смерть меня уже давно не пугает… Так что начинайте, курсант Карпицкий…

Дачный поселок ФСБ. Одна из улиц рядом с дачей Судоплатова

Машина с сотрудниками ФСБ уже была припорошена снегом, а внутри спали те, кому была поручена прослушка телефонных и иных разговоров Судоплатова.

Дача Судоплатова

Утром следующего дня Карпицкий одетым проснулся на диване в гостиной. Он бросил тусклый взгляд на стол, уставленный тарелками с остатками закусок и открытыми бутылками, а также на пистолет, лежавший на краю стола.

С трудом поднявшись, он разделся, прошел в ванную, где принял душ. Чуть позже, перепоясанный полотенцем, Кирилл вышел на крыльцо.

Судоплатов стоял на берегу своего пруда, любуясь первыми лучами солнца нового дня, уже перевалившимися через верхушки усыпанного снегом леса. Услышав скрип двери, генерал оборачивается.

– Живой?

– Можно сказать и так… Это сколько же мы вчера выпили?

– Не важно. Собирайтесь и поторопитесь, чтобы не опоздать на свою электричку. Я объясню более короткий путь… На столе пакет с бутербродами, позавтракаете в дороге. Сами виноваты, коллега, слишком долго спите.

Уже у калитки генерал что-то объяснял Кириллу, потом какое-то время смотрел на удаляющуюся фигуру курсанта, а перед тем как уйти домой, дружески помахал рукой проснувшимся сотрудникам Управления оперативно-технических мероприятий.

Часть вторая
Свой среди чужих

Дача Судоплатова

Проводив Кирилла, генерал пошел к дому. На крыльце, отряхнув ботинки от снега, он прошел в гостиную, а затем и в свой кабинет, где из глубины книжной полки извлек блокнот. Перелистав несколько страниц и, очевидно, найдя нужное место, он сел в кресло и погрузился в воспоминания…

Воспоминания:
Октябрь 1933 года. ОГПУ. Кабинет Менжинского

Переступив порог кабинета, Судоплатов увидел председателя ОГПУ Вячеслава Рудольфовича Менжинского и начальника Иностранного отдела Абрама Ароновича Слуцкого.

– Проходите, Павел Анатольевич, – начал Слуцкий. – Не тушуйтесь, заодно и познакомимся с вами поближе. Присаживайтесь к столу.

Павел сел напротив Слуцкого, и теперь они оба смотрели на Менжинского, который перелистывал папку с личным делом Судоплатова.

– А вы, оказывается, везунчик, Судоплатов, – начал Менжинский. – Столько лет в такой круговерти находиться, в плену побывать, в нескольких захватах лично участвовать и даже ни одной царапины не получить. Это редко кому удается. Для этого нужно каким-то особым даром обладать. Я прав, Павел Анатольевич?

– Мне цыганка в возрасте десяти лет нагадала, что я, когда вырасту, буду в большом кабинете сидеть и решать судьбы человеческие. Никому до этого об этом не говорил, вам первому…

– Правильно делали, что никому про это не говорили. Будем считать, что и мне с Абрамом Ароновичем этого не говорил. Хотя теперь понимаю, что и наш выбор был не случайным. Два слова о вашем задании. Польское посольство довело до нашего сведения, что вчера во Львове террористом был убит советский дипломат, а точнее, наш сотрудник Алексей Майлов. Прокуратура возбудила уголовное дело. Во Львов едет следователь прокуратуры и наш эксперт. Вы едете туда как журналист. Пусть никто не знает, что вы владеете украинским языком. Ваша задача внимательно наблюдать за передвижениями и встречами членов вашей группы. А главное – слушать, особенно то, что будет переводиться с обоих сторон. Задача понятна?

– Так точно, товарищ Менжинский!

– Очень хорошо. А теперь пройдите с товарищем Слуцким в его кабинет, где он вас посвятит в детали вашей командировки.

Павел, а вслед за ним и Слуцкий вышли из кабинета Менжинского.

ОГПУ. Кабинет Слуцкого

В своем кабинете начальник Иностранного отдела Абрам Аронович Слуцкий достал из стола папку с документами, подготовленную для Судоплатова.

 

– Вы едете как журналист столичной газеты «Известия», – начал Слуцкий инструктировать своего офицера. – Вот ваши билеты в оба конца, вагоны купейные, рядом с нашими работниками. Это удостоверение сотрудника газеты, а вот несколько экземпляров самой газеты с вашими статьями, прочитаете в поезде.

– Но я же…

– Не перебивайте, пожалуйста. Главное слушайте, кто и что говорит, как это встречающей стороной переводится. Главное, попытайтесь оценить истинное положение дел во Львове и то, кто возглавляет там украинских националистов. Сейчас вы пройдете в бухгалтерию и получите суточные. – Тут Слуцкий открыл сейф, который стоял у него за спиной. – А это доллары уже от меня, чтобы вы могли позволить себе снять хороший номер в гостинице, немного приодеться и питаться в ресторане. О том, что вы сотрудник ОГПУ, ваши коллеги не знают. Кстати, я им приказал, чтобы они за вами приглядывали. Поэтому они будет только рады, если вы все время будете мешаться у них под ногами. Теперь ступайте домой, попрощайтесь с Эммой Карловной и в 20.00 вечера будьте на вокзале.

Львов. Советское консульство

Группу представителей ОГПУ и столичного журналиста полпред принимал в своем кабинете.

– Сначала убийство в Варшаве советского полпреда Войкова, теперь попытка убить уже меня. Будь этот сельский хлопчик немного поумней, то понял бы, что перед ним не консул, а его секретарь. Жаль Алешу Майлова, толковый был работник. Чуть не забыл. Обращаю ваше внимание и на тот факт, что убийца даже не собирался сбежать…

– А вот это уже действительно странно… – подал голос Судоплатов.

– Это объясняется очень просто, – вступил в разговор следователь. – Предположим, что организаторам убийства, для придания этому теракту гласности, очень нужно было, чтобы его арестовала именно польская полиция и судил польский суд, на котором украинские националисты и попытаются публично обнародовать свой протест, скорее всего, по поводу голода на Украине.

– А есть какие-то соображения, кто именно из националистов стоит за этим убийством? – снова поинтересовался Судоплатов.

– Это, коллеги, придется выяснить уже вам… Могу лишь добавить, что при задержании молодой человек заявил, что действовал в соответствии с приказом Организации украинских националистов (ОУН), а в качестве мотива поступка указал месть за репрессии, а также, как вы и предположили, голод в Советской Украине. У этих националистов, чтобы перечислить лидеров, пальцев на руках не хватит. Не исключаю возможность, что приписать себе это убийство захотят многие. Более не смею вас задерживать. Любая помощь с моей стороны вам гарантирована.

Вскоре следователь прокуратуры и эксперт начали восстанавливать события этой трагедии. Эксперт осматривал приемную, а следователь прокуратуры беседовал с курьером, который и встретил террориста.

– Лемик появился в консульстве около полудня, – начал Гавриил Мандзий. – Он расписался в книге регистрации посетителей под именем Дыбенко и потребовал встречи с консулом для обсуждения своего возможного переезда на постоянное место жительства в УССР. Сказать, чтобы он сразу вызывал подозрения, я не могу, но меня все же насторожила некая его суетность. И потом он словно бы задумался, когда нужно было указать свою фамилию. Я подумал, что волнуется, ведь человек пришел обсудить вопрос о перемене своего постоянного места жительства. После чего провел его в приемную, а сам ушел. Выстрелы услышал уже курьер Иван Джугай и попытался блокировать входную дверь, чтобы помешать нападавшему выйти и устроить пальбу внутри консульства. Иван получил тогда ранения в левое плечо и в правую ладонь. Выстрелы, естественно, услышали, в консульстве началась паника. Что мне оставалось делать? Я заблокировал входную дверь, а сам выпрыгнул в окно и начал звать на помощь полицию.

– А мы можем поговорить с этим курьером?

Еврейское кладбище во Львове

К столичному журналисту, который внимательно разглядывал надписи на надгробиях, вскоре подошел молодой человек примерно одного с ним возраста.

– Вы кого-то ищете? – спросил он.

– По надгробиям смотрю, как ваше кладбище пополнялось с каждым очередным погромом.

– Это грустные страницы нашей истории. Разрешите представиться – сотрудник еврейской газеты «Хвиле» Иосиф Майен. Вы кого-то потеряли?

– Моя жена пострадала во время погрома в Харькове.

– Так товарищ с Украины?

– Родился в Мелитополе. Сейчас работаю в Москве. Разрешите представиться, сотрудник газеты «Известия» Полин Евгений Витальевич.

– Приехали во Львов, я так понимаю, по случаю судебного процесса над нашим дурачком Лемиком?

– Грустно, когда те, кто называют себя националистами, воюют чужими руками. Причем используют людей, часто даже не понимающих, во что их втянули…

– Я в курсе… Ему за тридцать монет купили ботинки, чтобы было в чем прийти в ваше консульство. Отзвук этого теракта более ударил по Польше, а нам сейчас совсем нет необходимости бодаться с Советами.

– Если не для публикации, то кто, собственно, стоит за этим терактом?

– Я думал, что ваше всесильное НКВД уже давно все знает. Тем более что об этом знает весь Львов, так как украинские националисты уже вторую неделю на радостях пьют. Мы могли бы зайти в одно такое кафе, оно рядом. И вы сами бы все увидели и услышали… Тем более что меня там знают, я опубликовал цикл статей о феномене львовских кафе, писал и про это кафе.

– Так в чем же заключается феномен львовских кафе? – задал свой вопрос Судоплатов, когда они направились к выходу с кладбища.

– Это своего рода духовные островки, которые являются собственностью его постоянных посетителей. Их интерьер, меню, привычки хозяина и официантов – все это соответствует характеру его завсегдатаев. Именно они играют роли парламентариев, а хозяин лишь подчиненный им премьер-министр.

– Любопытное распределение ролей. Я так понимаю, что, войдя в любое кафе, уже можно понять, чем оно дышит, чем живет, что в нем обсуждается, чем там могут накормить.

– Все верно, а вот и то кафе, что вас может заинтересовать. Говорить внутри мы можем спокойно, так как у вас хорошее украинское произношение.

Кафе на окраине Львова

Был полдень и в кафе было занято лишь несколько столиков. Судоплатов сразу заметил, что в одном углу два столика были сдвинуты, за ними трапезничали два человека. Перед ними стояли еще двое, и явно при оружии. И они о чем-то громко говорили.

Иосиф усадил гостя в противоположной части небольшого зала, затем пошел к барной стойке, чтобы поприветствовать хозяина и заодно сделать заказ.

В это время один из гостей, тот, к которому обращались стоявшие, швырнул в ближайшего охранника снятым с ноги сапогом.

– Прости, батька, прости, просрали сегодня москалей, – заголосили сразу оба, падая на колени.

– Уйдите с глаз моих, простого дела уже поручить никому не могу.

И подручные, сначала вернув батьке сапог, пулей выскочили из зала.

В это время с двумя полными бокалами пива к столу, где сидел Судоплатов, подсел и Майен.

– Ваших следователей, как я понял, потеряли… – сказал он улыбаясь. – Сетуют, что к зданию дипмиссии выставлена полицейская охрана. Я вам скажу больше, вышло распоряжение власти о временном запрете проводить во Львове митинги и собрания. Даже священникам предписывается в проповедях временно не касаться политических вопросов.

– Выходит, что Советы для Польши сейчас меньшее зло?

– Просто вы, русские, более предсказуемые, чем, например, немцы. И у вас все на лице написано… Когда вы врете, то краснеете. Совестливые очень, – ответил Иосиф, улыбаясь.

– Есть такое. А кто, кстати, этот батька, что позволяет себе в общественном месте разбрасываться сапогами?

– Степан Шухевич с братом Романом, который будет адвокатом этого гимназиста. Я так понимаю, что вы будете присутствовать на суде?

В это время Судоплатов впервые в своей жизни попробовал пиво. И, отхлебнув большой глоток, чуть не поперхнулся.

– Понимаю, вопрос глупый…

Здание Львовского Окружного суда

Суд над Лемиком – убийцей секретаря советского консула во Львове, продолжался недолго из-за признания подсудимого. Он был приговорен к высшей мере наказания, но, ввиду его молодости, позже приговор был заменен на пожизненное заключение.

И вот журналисты с фотокамерами и киноаппаратами суетятся у крыльца здания, в котором проходило судебное совещание. Можно было увидеть выходящего из здания консула, которого в этот день охраняла польская полиция. Именно к нему в первую очередь и бросились журналисты.

На крыльцо вышли и следователи из Москвы, а вслед за ними и Судоплатов с Иосифом.

У крыльца стояла и небольшая толпа продолжавших скандировать лозунги националистического характера. Правда, в этот день польская полиция не давала им возможности проявлять излишнюю активность.

– Ты сейчас куда? – поинтересовался Иосиф у столичного коллеги.


Издательство:
ВЕЧЕ