000
ОтложитьЧитал
Пролог
До финишной ленточки оставалось еще два круга, но у меня от непривычного напряжения уже ныло всё тело и кружилась голова. На секунду даже появилась мысль бросить всё, сдаться, сойти с дистанции – жили же мы без этого кубка как-то раньше, – но я быстро ее прогнала. Дело было вовсе не в кубке. Вернее, не только в кубке.
Большие Анзорские скачки каждый год становились событием, приковывавшим внимание всей Эрландии. Сюда, в Анзор, съезжались аристократы со всей страны. Лучшие конные заводы целых двенадцать месяцев готовились именно к этой гонке. Победить в присутствии его величества и получить главный приз из рук его брата было особенно почетно.
При мысли о герцоге Анзорском у меня предательски екнуло сердце. Ну, что за глупости? Я должна выбросить его из головы. Он уже сделал свой выбор и скоро осчастливит своим предложением другую, более достойную этого девушку.
Нет, я сражаюсь сейчас не за кубок, а за то, что к нему прилагается. Тридцать тысяч лорелей! Баснословная сумма! И контракт на поставку лошадей для королевских конюшен. За это стоило побороться.
Я стиснула зубы и еще ниже пригнулась к шее лошади. Давай, давай, моя хорошая, не подведи!
Мы шли в основной группе – на этой стадии гонки было глупо вырываться вперед, хотя пара таких смельчаков уже рискнула. Но их быстро нагнали остальные, а этот безрассудный рывок непременно скажется на их финише. Нет, было еще слишком рано показывать, на что способна моя лошадь.
Жокей барона Джексона (только у него такие ядовито-желтые цвета в одежде) начал свой маневр как раз тогда, когда я задумалась. Он оказался в опасной близости, и я увидела, как сверкнула шпора на его сапоге – лучи металлической звездочки были наточены слишком остро, а ось, на которой эта звездочка держалась, была отклонена во внешнюю сторону – к сопернику. И этим соперником была я.
Использовать шпоры на Анзорских скачках было строжайше запрещено, и жокеев перед заездом досматривали. Должно быть, барон использовал специальную магию, работавшую именно с такими механизмами. Но магия на скачках тоже недопустима! За ее применение – немедленная дисквалификация.
Я послала лошадь чуть влево, стараясь избежать соприкосновения, но тот малец разгадал мой маневр и придвинулся еще ближе. Я почти физически ощутила ту боль, что почувствует моя красавица, если шпора хотя бы вскользь коснется ее бока, и вздрогнула.
Мы как раз проезжали мимо дальних трибун, и взгляд выхватил из толпы самых близких мне людей – Нэйтан, кажется, плакал, а лицо его сестры было белее кружевного платья, которое она выбрала для посещения Анзора. Неужели, волнуется? Хотя, конечно, не за меня. Слишком многое для нашего поместья сейчас стоит на кону.
Нет, я не чувствовала разочарования. Да, дети не приняли меня, не сочли ровней, не полюбили. Но я всё равно буду биться за них, чего бы мне это ни стоило.
Когда серебристая шпора оказалась совсем рядом, я дернула ногой, не давая острым краям звезды коснуться моей лошади. Понадеялась, что кожа сапога выдержит. Но она не выдержала, и от резкой боли у меня помутилось в голове. Я вскрикнула, и тут же над трибуной пронесся голос Шарлотты:
– Осторожней, … мама!
Мама??? Она впервые назвала меня так, и я сначала подумала, что ослышалась. А потом почувствовала такой восторг, что готова была свернуть горы.
Мерзкий коротышка в желтой одежде попытался повторить свой маневр, но я чуть подстегнула свою лошадь, и его шпора на сей раз коснулась совсем другого коня – того, что шел за нами. Кто-то страшно закричал, я попыталась обернуться и почувствовала, как завязка на кепи лопнула, и я осталась с непокрытой головой.
Тщательно спрятанные ранее под кепи длинные светлые волосы рассыпались по плечам, взвились на ветру. По ипподрому пронесся гул, а лица оказавшихся рядом жокеев изумленно вытянулись.
Это было досадное недоразумение, но что случилось, то случилось. Если я собираюсь выиграть, то эту тайну всё равно пришлось бы раскрыть после финиша.
Я представила, сколько хозяев лошадей, что сейчас участвовали в забеге, бросились читать правила Больших Анзорских скачек, надеясь на то, что смогут меня отстранить. Но мы с моим поверенным уже сделали это раньше. Там нет запрета на участие женщин – должно быть, потому, что это в принципе казалось немыслимым. Какая женщина могла решиться вступить на исконно мужскую территорию?
Я усмехнулась. Довольно церемоний. Только вперед! Я должна получить этот кубок. И ради себя, и ради детей. Моих детей.
Глава 1 – Это я-то не леди?
– Правильно ли я понял, леди Карлайл, что вы отказываетесь быть опекуном детей вашего покойного супруга? – мистер Дэвис не был удивлен, он всего лишь хотел избежать недопонимания.
Я кивнула. Ни к чему было обманывать ни себя, ни других. Почти два года я пыталась – нет, не заменить им мать (это было просто невозможно), но хотя бы подружиться с ними, – и не продвинулась на этом пути ни на шаг. И если маленький Нэйтан хотя бы не проявлял враждебности, то Шарлотта делала всё, чтобы отравить мою жизнь.
– Ну, что же, – спокойно сказал поверенный, – лорд Карлайл предвидел это. Если позволите, я ознакомлю вас с его завещанием.
Я слушала довольно рассеянно. Я не считала себя вправе претендовать на что-то серьезное из наследства мужа – наш брак был слишком недолгим. И что бы он ни оставил мне, я буду ему благодарна.
Поместье и его главная жемчужина – известный всей Эрландии конный завод, где когда-то выращивали лошадей, достойных королевской конюшни, – отходили Нэйтану как единственному ребенку мужского пола. Шарлотте была определена солидная денежная выплата, которую она могла получить либо по достижении двадцати одного года, либо по выходу замуж – в зависимости от того, какое событие случится раньше.
– Вам же, леди Карлайл, лорд Карлайл предоставил право выбора – денежное содержание в размере пятисот лорелей ежегодно или единовременная выплата в десять тысяч лорелей, – мистер Дэвис отвлекся от бумаги и поднял взгляд на меня. – Если позволите дать вам совет, то я бы взял разовую выплату, потому что может так случиться, что уже через пару лет у Карлайлов вовсе не останется средств.
Я снова кивнула. Майкл никогда не обременял меня разговорами о финансах, но я давно уже догадалась, что дела у него шли отнюдь не так хорошо, как мне представлялось до нашей свадьбы. Да, я выходила за него по расчету, но он это знал, и его это вполне устраивало.
– Что же касается патентов на использование заклинаний, – перешел поверенный к следующему пункту документа, и я навострила уши, – коих лорду Карлайлу принадлежало пятнадцать штук, то они делятся между вами троими в равных долях. Право первого выбор лорд оставил за вами.
Это было едва ли не самое ценное, что он нам оставил. Патенты были приобретены им еще в то славное время, когда он не испытывал финансовых проблем и мог позволить себе такие дорогие покупки.
Ну, что же, целых пять патентов – это отлично! Нужно будет только подойти к выбору со всей серьезностью. Некоторые из заклинаний не стоили и ломаного ареля.
– Также за вами остаются все драгоценности, что лорд Карлайл вам дарил, за исключением тех, что упомянуты в «Эрландском ревизоре» (те переходят исключительно к тому, кто наследует титул), и, разумеется, все ваши наряды.
Значительную часть нарядов придется продать. Не думаю, что в доме, который я стану снимать, будет большая гардеробная.
– Кто станет опекуном детей? – спросила я.
Не то, чтобы меня сильно волновал этот вопрос, но еще какое-то время, пока я не подыщу себе новое жилье, мне придется пробыть в особняке Карлайлов, а значит, нужно знать, с кем мне придется общаться.
– Мистер Элмерз, муж сестры лорда Карлайла, – ответил поверенный, сверившись с бумагами.
– Вы осуждаете меня за то, что я отказалась от опекунства? – я уже поднялась и пошла к выходу, но остановилась у порога.
– Ну, что вы, леди Карлайл? – он нацепил на лицо подходящую к случаю улыбку – не заискивающую, но достаточно почтительную. – Я бы удивился, если бы вы не отказались. Я вас прекрасно понимаю. Этим детям с детства внушали, что они родились с серебряной ложкой во рту. Высшее общество, что ни говори. Они могут уважительно относиться только к тем, кого считают ровней себе. Если бы второй женой их отца снова стала леди…
Я задохнулась от возмущения. Это я-то не леди? Да за кого он меня принимает? Мой отец тоже был дворянином! Да, возможно, матушка, по мнению этих снобов, была слишком проста, но брак с моим отцом позволил и ей подняться на ступеньку выше.
Я бросила на мистера Дэвиса уничижительный взгляд, и он покраснел, поняв, что позволил себе лишнего. Хотя то, что он сказал, было вполне созвучно мыслям детей Майкла – и Нэйтан, и Шарлотта тоже не считали меня леди.
Я сухо кивнула и вышла из кабинета, мстительно подумав о том, что уж мистера-то Элмерза лордом точно не назовешь – не случайно после легкомысленного замужества сестры Майкл прекратил с ней всякое общение. Интересно, что скажут дети о нём? Хотя какая мне разница? Это он теперь будет заниматься их воспитанием, и, думаю, они очень скоро почувствуют это воспитание на себе.
Глава 2 – Особняк Карлайлов и его обитатели
На обратном пути пошел дождь, а поскольку я отправилась к поверенному в открытом экипаже, то промокла насквозь. Со шляпки текла вода, а платье неприлично липло к ногам. И когда я предстала перед нашим дворецким Эвансом в столь неподобающем для настоящей леди виде, в его взгляде отразилось осуждение. Отменная выучка не позволила ему сделать мне замечания вслух, но мысленно он наверняка его сделал.
– Так на улице дождь, миледи? – его правая бровь чуть приподнялась.
Как будто бы это было непонятно и без моего ответа! Я возмущенно фыркнула и прошествовала в гостиную – это была одна из немногих комнат в доме, где было относительно тепло. Мы уже не могли позволить себе отапливать весь особняк, но я настояла на том, чтобы в холодные дни слуги хотя бы разжигали камин.
На ковре в парадном остались грязно-мокрые следы, но я предпочла сделать вид, что не заметила этого. Здешним коврам уже мало что могло повредить.
– Принесите мне подогретого вина, Эванс! – велела я и отправилась в свою комнату переодеться.
Старшая горничная миссис Пейдж Томпсон принесла мне сухую одежду и помогла снять мокрую.
– Я хотела бы поговорить с вами, леди Карлайл! – судя по тону, с каким она это произнесла, ничего хорошего мне этот разговор не сулил.
– Вы выбрали для этого прекрасное время, миссис Томпсон, – сказала я, пытаясь натянуть на себя шелковую и ужасно холодную рубашку.
Но она не почувствовала иронии в моих словах.
– Я намерена уволиться, миледи! – заявила она, воинственно подбоченившись и вознамерившись стоять на своем, несмотря на мои уговоры. – При прежней хозяйке здесь всё было по-другому.
О, разумеется! Тогда в подчинении у миссис Томпсон находились не меньше десятка горничных, теперь же их осталось всего двое, да и тех наверняка придется уволить.
Я не была знакома с прежней леди Карлайл, но легко быть отличной хозяйкой большого поместья, когда у твоего мужа есть деньги, и все твои заботы сводятся лишь к тому, чтобы с утра раздать указания многочисленным слугам, а течение дня тыкать их носом в плохо начищенную дверную ручку или неровно подстриженный кустарник на аллее.
– Вполне вас понимаю и даже одобряю, Пейдж, – кивнула я и с удовлетворением заметила, как удивленно вытянулось ее лицо. – Когда вы хотите получить расчет? Если в ближайшие несколько дней, то я сама смогу дать вам его, а если позднее, то вам придется обратиться к мистеру Элмерзу.
Я набросила поверх платья теплую шаль и, наконец, перестала дрожать.
– С чего бы вдруг к мистеру Элмерзу, миледи? – осторожно спросила Томпсон.
– Ну, как же? – пояснила я. – Именно он будет опекуном Карлайлов, а значит, он и будет принимать решения. Или, возможно, его супруга, которую, кажется, в детстве вы качали на руках. Уж с ней-то вы точно поладите.
Я отправилась назад в гостиную, к жаркому камину и подогретому вину, а старшая горничная семенила следом.
– Значит ли это, миледи, что вы отказались от опекунства над нашими малютками? – запричитала она, когда мы стали спускаться по лестнице.
Я кивнула. Именно это и значит.
– Но как же так? Как такое возможно?
Я остановилась и обернулась к ней.
– А чему вы удивляетесь, Пейдж? По вашему мнению, я неспособна управлять поместьем. Должно быть, это именно так, и я признаю это и передаю право опеки более достойным людям. Миссис Элмерз урожденная Карлайл, уж она-то добьется того, чтобы в поместье всё снова стало как в старые добрые времена. Разве вы не этого желали?
Она охнула, пустила слезу, но я не стала дожидаться ее ответа. Я была намерена окончательно согреться.
Что я и сделала, с комфортом устроившись в кресле перед самым камином. На маленьком столике уже стояла кружка с горячим вином, приправленным фруктами и пряностями, и я с наслаждением взяла ее в руки, чувствуя, как тепло от кончиков пальцев разливается по всему телу. Я сбросила домашние туфли и протянула босые ноги к огню.
Я знала, что миссис Томпсон не станет просить расчет – она привязана к этому дому, как и Эванс. И своим нынешним демаршем она лишь хотела еще раз напомнить мне о моем месте да услышать от меня просьбы остаться. Но она останется с Карлайлами и без моих просьб. Не могу сказать, что я восхищалась подобной преданностью хозяевам, но в нынешней ситуации вполне одобряла ее.
– Настоящая леди не должна позволять другим видеть свои босые ноги! – тоном королевского судьи заявила откуда-то взявшаяся в гостиной Шарлотта Карлайл. – И пить вино до обеда – тоже.
Падчерица смотрела на меня не то, что с укоризной, а с презрением. Высокая и худенькая как тростинка, она казалась слишком взрослой для своих пятнадцати лет. У нее были красивые волосы, выразительные глаза и аристократичный нос, и она вполне могла бы считаться хорошенькой, если бы не холодное, надменное выражение, будто застывшее у нее на лице.
– Вот как? – усмехнулась я. – А если леди промокла и замерзла?
Уголки тонких бледных губ Шарлотты чуть дернулись:
– Леди должна сносить невзгоды невозмутимо и с подобающей стойкостью.
Ну, что же, у нее будет еще много случаев, чтобы попрактиковаться в этом умении.
Вслух я этого, конечно, не сказала – всё-таки она была еще ребенком. Я просто пожала плечами и вернулась к своей кружке.
Глава 3 – Вечерние хлопоты
Когда стало темнеть, я прочитала заклинание, и магические кристаллы в развешенных и расставленных по дому светильниках вспыхнули. Жаль, что у Майкла не было патента на заклинание обогрева – тот стоил куда дороже. Пламя в камине уже потухло, и в комнате стало холодать.
Я пообещала себе, что начну разбираться с заклинаниями прямо на следующее утро – сделать это следовало до приезда мистера и миссис Элмерз – я не хотела, чтобы они совали носы еще и в это. Конечно, они посчитают, что он, учитывая наш недолгий брак, был слишком щедр ко мне, а вот про них, бедняжек, совсем забыл.
За два года замужества я лишь однажды видела сестру Майкла, хотя неоднократно просила мужа познакомить меня с Валери. «Это ни к чему, дорогая, – отмахивался он, – Элмерзы не нашего круга». Как он мог говорить так о своей родной сестре, я не понимала. Не мог же брак, пусть и настолько неразумный, сделать леди изгоем.
А неразумность своего брака наверняка признавала уже и сама Валери. Мистер Элмерз не был ни привлекателен, ни обаятелен, и как он смог понравиться дочери лорда Карлайла, для меня оставалось загадкой. Кажется, он сумел сделать вид, что сказочно богат, а это давало надежду на то, что рано или поздно он сумеет обзавестись и приличным титулом. Но даже это оказалось ложью.
Хотя, должно быть, перед смертью Майкл простил сестру, раз решился доверить опекунство ее супругу, которого он прежде, казалось, презирал.
Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Зачем мне думать об Элмерзах? Я почти не знала их и не имела желания узнавать. А вот что мне следовало сделать, так это отобрать те вещи, которые я имею право взять из особняка Карлайлов. И нужно было еще подумать о новом жилище. Если я получу ту выплату, которая определена мне Майклом, то смогу позволить себе купить небольшой домик даже в столице. Хотя хотела ли я уезжать в столицу, я не знала и сама.
Я выросла в провинции, а семь лет, непосредственно предшествовавших моему браку, и вовсе провела почти в лесу – моя бабушка, которая воспитывала меня после смерти родителей, была известной травницей и чуточку ведьмой. Я вспомнила о ней, и на глаза привычно набежали слёзы. Именно бабушка настояла, чтобы я вышла за Майкла – она не хотела, чтобы, случись что с ней самой, я осталась одна. А лорд Карлайл был блестящей партией, о которой такая девушка, как я, могла только мечтать.
Я прошла в кабинет и с полки стоявшего у окна книжного шкафа достала старинный «Травник Эрландии», в котором были описаны все целебные растения, произраставшие на территории страны. Элмерзам эта книга вряд ли понадобится, а вот мне, вздумай я продолжить бабушкино дело, она может оказаться полезной.
Я поднялась на второй этаж и заглянула в спальню Шарлотты. Девочка еще не спала, но уже лежала в кровати с книгой в руках. Она заметила меня и скривила лицо так, будто проглотила лимон. Я сделала вид, что не заметила этого и пожелала ей спокойной ночи. Она что-то неразборчиво буркнула в ответ.
Я заглянула в соседнюю комнату – там располагалась гувернантка детей мисс Петерсон.
– Не забирайте свечу из комнаты мисс Карлайл, – велела я. – Вы же знаете, она боится засыпать без света.
Мисс Петерсон – высокая худая дама с остроносым лицом – вздумала возразить:
– Но, миледи, это неправильно! Девочка должна рано или поздно к этому привыкнуть. Мистер Карлайл всегда настаивал на том, чтобы я уносила свечу из ее комнаты.
Да, Майкл полагал, что «настоящая леди должна следовать правилам и проявлять мужество даже в мелочах», и даже ночные кошмары дочери не могли заставить его смягчиться. Спальня Шарлотты была едва ли не единственной комнатой в парадной части особняка, где не было магических светильников – чтобы у девочки не возникло желания зажечь их ночью.
Я пыталась убедить его, что это – жестоко. Если Лотте удобно было спать при неярком свете, то почему бы не пойти ей в этом на уступки? Но он в ответ только упрямо мотал головой и снова начинал разговоры о «настоящих леди». На это мне возразить было нечего – я-то, по мнению окружающих, настоящей леди не была и, соответственно, ничего об их привычках не знала.
– Мисс Петерсон, – я постаралась придать голосу всю возможную строгость, – девочке сейчас и без того тяжело из-за смерти отца. Давайте позволим ей хотя бы небольшую слабость.
Гувернантка кивнула, но всем своим видом выразила крайнюю степень неодобрения. Но мне не было до этого никакого дела. Я только подумала о том, что утром же нужно будет поставить в спальню Шарлотты канделябр с магическими кристаллами.
Я заглянула и в комнату Нэйтана – а вот он уже спал, свернувшись клубочком, как котенок. В сердце что-то дрогнуло, и я торопливо закрыла дверь. Как там говорит Шарлотта – настоящая леди не должна показывать своих настоящих чувств? Весьма разумно.
Глава 4 – Элмерзы
Мистер Элмерз предупредил, что они с супругой будут нынче к вечеру, и я велела подготовить для них комнаты. Дети ожидали приезда родственников с большим волнением. Шарлотта несколько раз при мне повторила «как она рада, что увидит тетю Валери» и ради этого даже надела свое лучшее платье. Нэйтан к визиту будущих опекунов относился куда более прохладно – он почти не помнил тетушку и не связывал с ее приездом никаких надежд.
Ужин был готов, как и обычно, к восьми часам, но гости задерживались, и мы не садились за стол. В половине девятого мы услышали за окном ржанье лошадей, и Эванс вышел на крыльцо, а через несколько минут объявил:
– Мистер и миссис Элмерз!
Мистера Элмерза я видела впервые, и он произвел на меня не слишком хорошее впечатление – он был среднего роста, несколько одутловат, а на лице его будто застыло выражение крайнего недовольства, которое не исчезло даже тогда, когда он обратился в нашу сторону.
– Счастлив приветствовать вас, леди Карлайл! – заявил он с видом, мало сочетавшимся со словом «счастье».
Он поклонился нам, сочтя, что выполнил все положенные церемонии, и потребовал, чтобы дворецкий проводил его в отведенную ему комнату, нимало не заботясь помочь супруге.
– Тетя Вэл! – Шарлотта бросилась к миссис Элмерз и обняла ее так тепло, как никогда не обнимала меня.
– Да-да, Лотти, я тоже рада тебя видеть! – женщина поцеловала племянницу в щеку и взглядом поискала Нэйтана. – А что же наш малыш стоит в стороне? О, простите, леди Карлайл, я, наверно, должна была прежде обратиться к вам?
Валери, в отличие от супруга, улыбалась широко и открыто, и я охотно улыбнулась ей в ответ. Сестра Майкла была невысокой и стройной, и эту стройность не мог скрыть даже не слишком удачный наряд.
– Мы ужасно устали и так голодны, что готовы съесть всё, что угодно, – она протянула к камину озябшие руки.
Я велела миссис Томпсон подавать ужин, и как только переодевшийся мистер Элмерз вернулся в столовую, мы сели за стол.
– Я полагал, что дети в такое время уже должны спать, – нахмурился Элмерз, бросив неодобрительный взгляд на Шарлотту и Нэйтана. – В их возрасте решительно необходимо соблюдать строгий режим – это способствует хорошему сну и вырабатывает дисциплину.
– О, Чарльз! – Валери положила свою руку на руку мужа. – Уверена, что обычно так и бывает, и сегодня они остались за столом только из-за нашего приезда.
Я едва сдержала усмешку, заметив, как обиженно вытянулось лицо Шарлотты.
– Но мне уже пятнадцать! – возразила она. – И папа разрешал мне ужинать вместе со взрослыми.
Мистер Элмерз неопределенно хмыкнул и посмотрел на жену.
– Я давно говорил тебе, Вэл, что твоему брату не хватало строгости, и именно это привело поместье в такой упадок. Он был чрезмерно беспечен во всём.
Шарлотта уже готова была расплакаться – я видела, как задрожали ее губы. И только нежелание показаться ребенком удержало ее от слёз.
– О, Чарльз, думаю, сейчас не место и не время говорить об этом, – умоляюще протянула Валери. – Прошу тебя, попробуй этот восхитительный паштет. Или, быть может, ты хочешь рыбу?
Она хотела сделать как лучше, но только подлила масла в огонь.
– Не кажется ли вам, леди Карлайл, что этот ужин не слишком соответствует тому положению, в котором вы все оказались? Я полагаю, что более скромная трапеза утолила бы голод ничуть не хуже. Вот, скажем, тушеные овощи – весьма питательная пища.
Он выразительно посмотрел на дворецкого, и тот чуть наклонил голову, показывая, что принял информацию к сведению.
Но мистер Элмерз на этом не успокоился.
– И стоит ли надевать к ужину в кругу семьи столь дорогое платье? – на сей раз его неудовольствие вызвала одежда Шарлотты. – Если на такую ткань посадить пятно, то отстирать ее будет невозможно. К тому же, окажись у нас сейчас гости, они бы осудили барышню за то, что она не надела более темный наряд. Могли пойти разговоры, что мисс Карлайл совсем не тоскует по отцу.
– Но это не так! – выкрикнула девочка.
Но мистер Элмерз не дал ей договорить.
– Мы живем в обществе, юная мисс, – строго сказал он, – и должны соблюдать установленные правила. Я завтра же попеняю вашей гувернантке на то, что она не слишком заботится о вашем воспитании. А теперь, я полагаю, и вы, и ваш брат уже не голодны и можете отправиться спать.
Шарлотта вылетела из-за стола, едва не уронив стул. Нэйтану же хватило выдержки пожелать всем спокойной ночи.
– Я понимаю, леди Карлайл, вы им не мать и не обязаны были прививать им хорошие манеры, – в его тоне я услышала явный упрек, – но будьте уверены, я лично займусь этим вопросом.
– О, Чарльз! – опять воскликнула Валери, бросив на меня извиняющийся взгляд. – Давай хотя бы сегодня не станем говорить о делах! Теперь, когда дети ушли, мы можем позволить себе выпить по бокалу вина.
Ее муж сухо кивнул – то ли он не считал вино излишней роскошью, то ли уже немного подустал от своих речей и готов был сделать передышку. Но довольно быстро осушенный бокал придал ему новых сил.
– Я хотел бы ознакомиться с книгой доходов и расходов. Мистер Дэвис коротко ввел меня в курс дела. Простите, миледи, но буду с вами честен – я полагаю, что когда лорд Карлайл определял вам денежное содержание, он не вполне понимал, насколько плохи дела в его поместье. Продажа патентов на магические заклинания могла бы значительно улучшить ситуацию, и я даже готов найти на них покупателя – но только в том случае, если все они будут проданы разом. Вы же понимаете – среди них есть и те, что совершенно бесполезны.
Я так резко поставила на стол свой бокал, что расплескала вино, и почти с удовольствием заметила, как на белой скатерти расплывается темно-вишневое пятно.
– Я подумаю об этом, мистер Элмерз. А пока, простите, мне что-то захотелось спать.
Миссис Томпсон принесла мне в спальню кружку свежего молока и вздохнула:
– Нет, вы подумайте только, миледи – тушеные овощи!
Я знала, что старшая горничная любила рыбу, и вполне понимала, почему она негодовала. Но я боялась, что смена рациона станет только началом.