Моя посессия

Знакомство

Всю жизнь я ощущал, что не принадлежу этому миру, как будто садовник воткнул кактус посреди грядки с клубникой. Однако, никто из тех, кто меня знает, не сказал бы, что я как-то ярко выделяюсь на фоне своих сверстников. Никакими выдающимися способностями я не обладаю. Нет, с виду я обычный подросток: ни третьего глаза, ни когтей на пальцах, ни даже хвоста у меня нет. Что тогда меня выделяет на фоне других? Может это мания величия и избранности? Нет. Меня выделяет моя чувствительность. Ты скажешь: «Да он пидор какой-то!», но что особо странного в том, что у парня чувствительная психика, спрошу тебя я? И Николай Гоголь, и Сальвадор Дали были крайне восприимчивыми к внешним и внутренним волнениям. Особенно Гоголь. Говорят, он часто падал в обмороки и один из них оказался настолько глубоким, что его похоронили заживо.

Вот, о чём я? Мне кажется, никто не видит мир так, как я. Это сродни аутизму, когда мозг улавливает десятки мелких деталей одновременно, вынуждая тебя реагировать одним из двух способов: замыкаться в себе или проявлять бессмысленную агрессию.

Но я и тут отличаюсь от остальных: я сочетаю обе эти реакции.

Периодически я замыкаюсь и существую абсолютно как растение: только дышу и ем, а порой совершаю безумные, даже жестокие поступки. От внезапного приступа злости я могу ударить девушку ногой в живот, но порой могу подойти со спины и нежно поцеловать в шею. Это сложно понять, но нервная энергия, скопившаяся внутри перегруженного восприятиями мозга, требует мгновенного выхода.

Какого сорта детали я замечал? Да хоть поведение своих сверстников. Люди с детства учатся прикрывать свои личные амбиции общественным интересом: парни демонстрируют свою мужественность, стремясь говорить коротко и грубо, агрессировать, где только можно и где нельзя. Проявляя опеку над девушкой, когда она в ней объективно не нуждается, например. Или, к примеру, учитель требует полного подчинения, желая проявить свою власть и только ради этого, а не ради эффективной передачи знаний своим подопечным. Я вижу в окружающих животных, и меня злит, что большинство из них думает, что они руководствуются какими-то идеями или общественным благом. Ну, либо не думают вообще. Я вижу то, что видят психологи высочайшего класса, но в отличие от них, я не могу защищать себя, ведь я подросток, и груз этих знаний для меня губителен.

Да, я – не обычный парень.

Узнай меня ещё лучше

На том этапе моего развития, когда моя особенность ещё не оказалась прикрыта умением надевать маски и кривляться перед людьми, изображая обыкновенного горожанина, я, как мне казалось, нашёл способ, оставаться собой.

Субкультура.

Ну, как бы не сложно догадаться, что человек с трудностями в общении выберет что-то радикально отталкивающее, а не клуб любителей розовых пони. Хотя, по мне, готическая культура – это самое красивое и совершенное, что произвело человечество, но не будем о вкусах.

В начале было трудно: ну родители там, все дела. Когда одеваешься в чёрную кожу и носишь блестящие побрякушки, твои близкие точно не будут в восторге, не говоря уже обо всяких старушках на улице. Но я это не к тому, что у меня возникли серьёзные проблемы. Просто поначалу я чувствовал себя неловко.

Я стал спокойнее.

На взгляд тупого школьного психолога.

***

Это стало поворотом в моей судьбе. Мы собирались, тусовались в квартирах, иногда ходили в лес. Меня забавляло, как прохожие шарахались от нашей небольшой группы. В головах людей гот – всё равно, что сатанист, а сатанист – то же, что и психи, которые режут козлов и вызывают демонов. Но мне некогда рассказывать о разнице между ними. В общем, как это бывает, когда тебе плохо с одними людьми, ты ищешь компанию других – с которыми хорошо. Правда, в большинстве случаев ты страдаешь не из-за них, а из-за себя, но тогда я этого не понимал.

Что мы делали на таких вечеринках? Да то же, что и обычные подростки на вписках: выпивали, выпендривались друг перед другом с той разницей, что в середе готов «выпендриться» значит сделать как можно более холодное и страдающее лицо, перекидывались циничными, жёсткими фразами, которые любят все подростки, трахались. Вопреки общему мнению, что наряженные в тёмные вещи люди – это какие-то отморозки, практикующие беспорядочную половую жизнь, в нашей среде такое явление встречается гораздо реже, чем среди «попсовых». Здесь царят более пуританские нравы относительно секса, хотя попадаются и безбашенные экземпляры, готовые спать с кем угодно, у кого на браслетах или плечах торчат шипы. Мне такие не нравились.

Была одна девушка – Настя, она предпочитала, чтобы её называли другим именем, но я не так сильно увлёкся всем этим, чтобы писать его тут. Она мне дико нравилась, и какое-то время мы оба ходили вокруг да около, пока у нас не произошёл первый поцелуй на Лужковом мосту, между Третьяковкой и памятником «Дети – жертвы пороков взрослых».

Секс случился спонтанно: просто внутри стало как-то тепло, а руки наоборот похолодели от страха. Я был её первым парнем, о чём узнал уже после того, как мы рассоединились и лежали на кровати в квартире её подруги. Я увидел кровь на постельном белье. Ничего отвратительного мы не делали, то есть не мазали друг друга и не пели языческие песни, хотя эти кровавые простыни в атмосфере готического символизма и наши первые подростковые отношения, которых не было бы, не будь мы теми, кем мы тогда стремились казаться, дали нам чувство такой безграничной свободы без условностей и всего рационального и ограниченного, что мы засмеялись от счастья, глядя друг другу в глаза. Ну и в дополнение: я, как парень, почувствовал себя готическим принцем, для этого было всё: кровь, черепа и красивая девушка рядом на кровати.

Со временем простое совместное провождение времени стало заполняться более ощутимыми и порочными практиками: больше алкоголя, появился табак. Смотря в прошлое, я понимаю, что, внутренне мы ничем не отличались от других детей, только, по каким-то причинам, нам было не комфортно в общей среде. Может, некоторым нравится чувствовать себя, в каком-то смысле, избранными или что-то навроде этого. Судя по поведению некоторых – так оно и есть. Но то другие, а я говорю про себя.

В тот момент я просто испытывал наслаждение от эстетики, которой мы себя окружили: этот мрак, загадочные лица, недоговорённости, чувство некого единства – всё это заняло меня. Мои периодические нервные импульсы, прорывавшиеся в жестокости к окружающим, затихли, я словно плыл в наркотическом тумане, который создаёт любая организованная эстетика.

Внутри нашей группы, это около 8-12 человек, как это всегда бывает, были более радикальные ребята, которые видимо решили, что раз они одеваются во всё чёрное, значит они должны заниматься чёрной магией. Вообще, всё наше маленькое сообщество держалось на чувстве непохожести на остальных, а не на оккультных практиках – их попросту не было. Такие штуки, как спиритические доски и прочая символическая дребедень стали появляться со временем и источником этого был один человек – девочка по имени Акулина, которую все называли Акулой.