Подруга попаданки: отбор для ледяного дракона

Глава 2. Общий сбор невест

Выслушав мою историю с утра пораньше, Надя хлопает меня по плечу и замечает:

– Жена твоего брата – ведьма!

– Почему «ведьма»? – недоумённо переспрашиваю я. – Ведьмы – это маги-менталисты. Точнее, девушки-менталистки, одарённые талантом к зельеварению.

Тут уже недоумевает Надя:

– А как связаны менталистика и зельеварение?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Зельеварение – наука сложная, хотя, как ни странно, магических способностей не требующая. Просто статистика обоих империй показывает, что чаще всего лучшие зельевары почему-то получаются из девушек-менталисток.

– М-да… – вздыхает Надя и, наконец, поясняет: – А у нас ведьмами когда-то колдуний называли, злых. Хотя, в действительности никаких колдуний никогда и не было, просто было удобно обвинить неугодную женщину в магии и сжечь, как преступницу, потому что магия считалась грязной, запрещённой наукой от дьявола. Со временем слово приобрело иной смысл, бранный: так называют злых и сварливых женщин.

– Что ж, тогда, в определении твоего мира, Ильяра действительно ведьма, – соглашаюсь я.

Оглядываю длинные волосы иномирянки, думая, как их лучше собрать, чтобы они выглядели прилично, но при этом не привлекали излишнего внимания. Скорее всего, многие девушки пойдут либо с распущенными завитыми волосами, либо с высокими причёсками, чтобы внимание принца привлечь, потому излишне скромная причёска скорее обратит внимание Атареллена на Надю, чем отвлечёт его от неё. Но и слишком стараться не стоит: всё же, Надя не хочет становиться невестой Атареллена. Только вот, если я права и она – его истинная пара, вид её волос будет последним, на что он посмотрит. Зато на неё будут смотреть слуги, вредные девицы и прочие аристократы… Что ж, сойдемся на собранных волосах, сзади скрученных в пучок-косу. Женственно, красиво, но не откровенно соблазнительно.

– И что же, все дети, рожденные в браке между драконами разных видов, будут огненными? – Надя, видимо, как и я, не может долго молчать. Как проснулась, либо говорит, либо спрашивает. Если судить её по мне, то, скорее всего, она так себя успокаивает и отвлекает.

– Нет, иначе бы благородные ледяные не женились на наших аристократках, – качаю головой. – Дракончики чаще всего наследуют природу своего отца, хотя, конечно, случается и так, что огненная драконица рожает огненного, а ледяная в браке с огненным такого же ледяного. Но это скорее исключение, чем правило.

– И всё же несправедливо как-то получается. В конфликте всегда виноваты обе стороны, а наказали только вас, – заключает Надя. Я с её словами согласна, но воля богов, воля богов…

– Только вот жалеть меня не надо! – грожу ей пальчиком в зеркало. – Я приехала сюда не за сердечко его бороться и не страдать, я приехала развлекаться. И тебе, как ты теперь понимаешь, помочь смогу, ты провела ночь в моих покоях, вполне могу взять тебя под драконью императорскую защиту.

– А о нас ничего такого не подумают? – широко распахивает глаза Надя. Я замираю со шпилькой в руке.

– А что такого о нас могут подумать? – снова недоумеваю, всё же воткнув красивую шпильку с жемчужиной в пучок.

Девушка краснеет, как небо на закате, и ничего не отвечает. Я заканчиваю причёску и оглядываю своё творение с головы до ног.

Делать себя причёски и одеваться я научилась сама и довольно быстро, чтобы избежать помощи приставленной ко мне Ильярой служанки. Потому что когда меня одевала она, то я словно саму себя теряла. Строгие причёски, совсем иные сочетания платьев и туфелек, не подходящие огненной драконице. Так что, право одеваться самостоятельно я всё же отвоевала. Выглядела всё равно, как принцесса, тут уж Ильяре было не к чему придраться, чтобы моим родителям нажаловаться.

Одетая в бледно-розовое, как снег в предрассветных лучах, шёлковое платье с длинными рукавами, без каких-либо вырезов, с юбкой до щиколоток, Надя почти не отличается от дворянок моего мира. Красивая, хрупкая девушка, которой идёт едва ли не единственное настолько светлое и скромное платье в моём гардеробе. Белые туфельки на невысоком каблуке заставляют её казаться чуть выше, лёгкий макияж позволяет скрыть следы наших ночных посиделок. А ещё я невольно улавливаю сходство с жёнушкой брата, потому что, создавая образ, отличимый от моего более яркого, я случайно приблизила её внешне к холодным ледяным драконессам.

Сдавленно хихикаю.

– Что? Так плохо, да? Говорила же, что сделать из меня женственную барышню, сливающуюся с остальными участницами отбора, не выйдет, – неправильно понимает меня Надя.

– Да нет, выглядишь ты очень даже хорошо, – беру себя в руки я. – Вот увидишь, симпатичнее многих окажешься. Просто образ у тебя такой сейчас скромный, строгий, прямо как у Ильяры.

Она понимающе издаёт нервный смешок, и мы, наконец, выходим в свет. Общий сбор невест, включающий в себя знакомство с Атарелленом, совместный завтрак и объявление первого испытания отбора ждёт.

Пока мы идём, иномирянка разглядывает дворец с неприкрытым интересом, и я не совсем понимаю, чем он вызван: Лед-Ану далеко до Канаана, и мне, тридцать лет прожившей в красивейшем и роскошнейшем строении обоих империй, здесь откровенно скучно.

– Что тебя так восхищает?

– Никогда до этого во дворце не была, даже в качестве экскурсии, – отвечает Надя. – Всё такое большое и непривычное. Трудно поверить, что кто-то может проживать здесь на постоянной основе. Взять хотя бы вон ту белую лестницу, – указывает девушка пальчиком, и я поспешно опускаю её руку: не следует пока столь откровенно демонстрировать не благородное происхождение. Меня такие жесты не смущают, но лучше, чтобы другие этого не видели.

Девушка, кажется, всё понимает, потому просто продолжает говорить:

– Столбы между перилами – это же хрусталь? Красиво, но не практично. Или свод над нами, – на этот раз она лишь указывает на него глазами, подняв и опустив взгляд. – Его можно стоять и часами рассматривать. Не похоже это место на дом. На музей, архитектурный шедевр да на всё, что угодно! Но не на дом.

– Не знаю, как по мне, Лед-Ан простоват и ничем особенным похвастаться не может, – я на мгновение прикрываю глаза, вспомнив родной дворец. – Ледяные драконы гораздо более сдержаны, чем огненные. Мы же в своих желаниях открыты и предпочитаем размах во всём. Пожалуй, если не придумаем, как вернуть тебя домой до окончания отбора, то я привезу тебя в Канаан. Поверь мне, он гораздо красивее и не такой мрачно-холодный. Там много света, золота, повсюду росписи и лепнины, статуи и картины. Цвета гораздо ярче и жизни больше. Уверена, ты бы почувствовала там себя как дома, здесь тебя холод, а не роскошь смущает.

– Не знаю, не знаю, – качает головой Надя. Мы поднимаемся по лестнице, наверху которой нас встречает высокий проход в зал и слуги, с поклоном открывающие двери участницам отбора.

– И что, они даже наши имена не уточнят? – шёпотом спрашивает иномирянка, чуть приподнимаясь на носочки, чтобы дотянуться до моего уха.

– Отбор наследного принца – мероприятие значимое, – поясняю я. – Нет нужды спрашивать, куда надёжнее вложить образы участниц и их имена в головы с помощью ментальной магии. Я уверена, что над всей прислугой дворца поработали придворные менталисты.

– Кхм…

Было непонятно, какие эмоции девушка испытывает по этому поводу. Меня же несколько забавляло отвечать на все её многочисленные вопросы, из-за которых я чувствовала себя значимее и старше. Она же, как ребёнок, совсем ничего об этом мире не знает.

И вот – мы внутри. Помимо нас, в отборе участвуют ещё восемнадцать кандидаток. Помню, как меня удивило число невест, когда родители предоставили мне список и собранную на них информацию: обычно, число круглое, так удобнее отсевать. А тут вдруг девятнадцать… Теперь понятно, почему так: последняя участница отбора должна была стать для всех сюрпризом. И что-то мне подсказывает, что, кроме принца и меня, такому сюрпризу никто не рад. Сам сюрприз тоже не слишком-то счастлив: держит меня за локоток, оглядывается, хмурится.

– И зачем было меня сюда притаскивать? Своих красавиц мало, что ли?

И почему мне кажется, что помимо недовольства, в её голосе обида слышится? Нет, пожалуй, я уже жалею, что решила пойти на поводу чувств и слов Нади. Пусть уже братец Ильяры быстрее из сокровищницы выбирается, невестушек смотрит. Если среди всех этих барышень он мгновенно отыщет иномиряночку, то… Ох, пожалуй, я даже отблагодарю свою любимую семью, если они мне случайно такое развлечение организовали!

Мы, кстати, приходим самыми последними. Остальные красавицы(хотя, тут Надя преувеличила, красавиц едва половина наберётся) уже сидят за длинным столом на мягких стульях с высокими спинками и ждут. Кто-то бросает на соперниц завистливые взгляды, кто-то – оценивающие, кто-то решает наладить связи и поговорить, а одна, за что ей от меня уважение, просто ест. Завтрак, конечно, совместный, но принца здесь не наблюдается, а кушать до его прихода нам никто не запрещал.

Я веду Надю, вцепившуюся в мой локоть, в сторону единственной нормальной девушки в этом благородном цирке, но она вдруг тормозит. Не сразу это замечаю, потому несколько шагов она скользит за мной по белоснежному гладкому полу.

– Ты чего? – спрашиваю, поднимая её на ноги.

– Там дверь, – шепчет девушка, бросая взгляд на меньшую, чем те, через которые мы вошли, дверь на другом конце зала. Над ней ещё балкончик возвышается. Скорее всего, учитывая размеры, проход не общего пользования. – А принца всё ещё нет. Сомневаюсь, что он войдёт сюда через те же двери, что и мы.

Боимся, значит. Или делаем вид, что боимся. Оберегать это чудо, как думала изначально, или на видное место выставить?

Справиться с проблемой выбора, которая для меня звучит скорее как, стоит ли мне подумать о нас обеих или подумать только о своём личном веселье, мне помогают обстоятельства. Вернее, одно такое блондинистое противное обстоятельство в лице Розарии лед Ароуз, дочери первого министра Ледяной империи и папиной сестры Марибель Канаанской. Тётя с мужем и дочерью навещала нас пару раз в Огненной империи, и если её я ещё могу назвать нормальной драконицей, то дочурка у неё – ледяная стерва, которой только с Ильярой и общаться. Впрочем, Розария лед Ароуз-то как раз и была бы рада породниться с Ильярой через её родственников, а не через родство с нами. Эта ледяная драконесса, крутясь при дворе, Атареллена видела часто и только и щебетала о нём у нас в гостях. И так много обожания было в её голосе, что у меня от обилия сахара в её девичьих грёзах зубы сводило.

– Пожалуй, ты права, сядем подальше, – киваю, и мы садимся ближе к общему выходу из зала, то есть за прямо противоположный конец стола.

На нас тут же уставляются ближайшие девицы. Те, что сидят подальше, видимо, уже насмотрелись, пока мы думали, куда сесть, и сочли неинтересными. Ох, как хорошо, что я не слишком-то часто дворец покидала. Раньше печалилась по этому поводу, так как затворничество у меня было не совсем добровольное, вызванное тем, что мне, в силу несдержанности и юности, просто опасно было оказываться далеко от дома среди множества незнакомцев. А сейчас – хорошо! Пока имени никто не знает, сразу как принцессу Сатрессу Канаанскую и не определят. Если, конечно, они уже не перезнакомились тут со всеми или не собрали информацию на всех участниц, как я. Хотя, что они могут обо мне узнать, помимо того, что мне тридцать, у меня рыжие волосы, синие глаза и я – огненный дракон? Больше может знать только Розария, а у остальных вряд ли найдутся такие хорошие источники.

В отборе принца Атареллена из огненных участвую, кстати, только я. Таково было решение Ледяной империи: принцессе отказать они права не имели, а вот остальным посметь смогли. Из-за болтовни Розарии, имею основание полагать, что это по той причине, что принц, как и я, драконов не своего вида не очень любит. Ближайшие к нам девушки: Миртарена лед Бирюз и Дженатара лед Кираль – ледяные драконессы.

Они представляются нам, хотя мне их имена, благодаря папеньке, прекрасно известны. Надя же издаёт какой-то странный звук. Так, ну, фамилии их ей явно ни о чём не говорят, так что она не из-за близости их семей к императорской семье, определяемой по приставке «лед», переживает. И дракониц от человечек она не отличает, для неё их высокий рост, очевидный даже в сидячем положении, бледно-голубые глаза и почти белоснежные волосы не показатель, хотя мне их внешность так и кричит о принадлежности к абсолютно типичнейшим, скорее всего чистокровным, ледяным.

А вот мою видовую принадлежность дамочки точно определить пока не смогли. Я рыжая в отца, что свойственно огненным, с синими глазами матери от ледяных. Им очевидно, что я смешанных кровей, но я могу быть как ледяной, так и огненной, как представительней их империи, которую родители очень берегли, так и огненной принцессой.

– Надежда Борцова, – представляется девушка настоящим именем, что, в общем-то, разумно. То, что она иномирянка известно принцу Атареллену, прислуге, значит, и всем ответственным за отбор. Мы сделали всё, чтобы не привлечь к ней всё внимание сразу, но скрыть её личность возможности не имеем.

– Человечка из неизвестного рода, – хмыкает Миртарена. – Что ты здесь забыла?

– То, что род Надежды не известен вам, говорит лишь о вашей плохой осведомлённости и недостаточной образованности, – говорю я и наливаю себе чай, чем ввожу в замешательство этих ждущих примороженных дамочек.

– Почему же? – вмешивается Дженатара, у которой я замечаю один существенный недостаток: при всей симпатичности личика, уши у неё смешно оттопыренные. Ей бы не высокую причёску собирать, а с локонами ходить. – Отсутствие какой-либо приставки говорит достаточно.

– Ох, теперь я понимаю, почему вы сидите рядом: знаний обеим не достаёт, – я принцесса, я огненная и наглая, ничего они мне не сделают. – По вашему, принц бы пригласил на отбор простую, безродную человечку? Отсутствие приставки может свидетельствовать о её происхождении из рода одарённых магов или учёных. И, да, кстати. У императорских семей нет приставок перед именем рода.

Они поджимают губы, но ни той, ни другой ледяное воспитание вспылить не позволяет. Наговори такое мне, я бы, вероятно, взбесилась, но что с примороженных взять.

Надя шепчет мне тихое «спасибо», а уже вечером, когда я спрашиваю, поясняет своё молчание: «Не люблю разговаривать с подобного рода дамами. Ответить-то я могу, но промолчать иной раз гораздо проще».

Но это будет вечером. А сейчас двери, притом почему-то именно общие, распахиваются, и нам объявляют о прибытии принца Атареллена Ледианского. Все почтительно поднимаются со своих мест, кандидатки смотрят на принца, Надя пытается спрятаться за моей спиной, а я гляжу за спину Атареллена: там стоит рыжий дракон, смутно мне знакомый. Он старше, выше, чем я его помню, но если принюхаться, то запах тот же. Запах Тирэля кан Ювенора.

Глава 3. Неподобающее поведение одного дракона, чешуя цвета чая

И я уверена, что Тирэль точно так же распознал и уловил свойственный мне запах. Иначе, почему он смотрит на меня? Так на тех, кого в первый раз видят, не смотрят.

Я скрещиваю пальцы: безымянный с мизинцем и средний с указательным. Это приветствие, придуманное нами когда-то и вот уже семнадцать лет не использовавшееся. Рыжий дракон с запахом Тирэля повторяет мой жест. Так-так-так. А вот это уже интересно, как это моего друга во дворец занесло.

– Тирэль, проверь тарелки и чашки, – отдаёт приказ принц Атареллен, прожигая меня взглядом. Хотя нет, не меня: Наденьку у меня за спиной. Я легонько отталкиваю её в сторону, вынуждая поравняться со мной. Какой смысл прятаться, если он её всё равно уже заметил? Причём сразу же.

– Леди Роксана лед Жеррарр изволила съесть тарелку овсяной каши, Её Высочество Сатресса Канаанская выпила чашечку чая, а госпожа Надежда Борцова съела клубничное пирожное, – заключает Тирэль, пройдясь вдоль стола и вернувшись к принцу.

– Замечательно, – едва ли не скалится Атареллен, глядя на Надю, вцепившуюся в мою руку. – Названные моим секретарём девушки прошли первое испытание отбора и продолжат завтрак вместе со мной в малой столовой. Остальные девушки могут позавтракать здесь, скоро к вам подойдут и расскажут о том, что ждёт вас в дальнейшем. Приятного аппетита, леди.

Братец Ильяры отвешивает девушкам какой-то издевательский поклон, под охи и вздохи кладёт ручку Нади на свой подставленный локоть и уводит из зала в ту самую маленькую дверь, которой иномирянка испугалась в самом начале.

– Идём, – шепчет мне на ухо мягкий голос старого друга, пока непривычный для слуха. В отличие от Атареллена, он предоставляет мне право выбора: взять его под локоть или нет. Я выбираю первое. Роксана лед Жерррарр, та самая девушка, что ела, когда мы вошли, уходит в малую столовую одна, но её, кажется, всё устраивает.

А нам в спины прилетает недовольное:

– Это должен был быть совместный завтрак, на котором мы бы познакомились с принцем и узнали о первом испытании. На каком основании испытание было проведено раньше?

Ещё до того, как Тирэль разворачивается к говорящей со мной вместе, узнаю противный голосок Розарии лед Ароуз. Кузина стоит, сложив ручки на груди, её золотые длинные волосы рассыпаются по плечам, симпатичный носик вздёрнут. Красивая высокомерная зараза.

– Леди Розария, – голос Тирэля сладок и вязок, как мёд. Обратись он ко мне подобным образом, я бы сделала вывод, что следует держаться от него подальше. – Вы обвиняете Его Высочество и всю императорскую семью в нарушении обещаний? Очень неразумно с вашей стороны. Невесты, как и было оговорено, собрались в большой столовой. Принц Атареллен посетил вас. Первое испытание отбора было объявлено: вам сообщили результат. Вам не обещали сообщить, в чём заключается испытание. Три прошедшие испытание невесты приглашены на обещанный совместный завтрак. То, что вы неверно истолковали полученную информацию, является вашим упущением, леди Розария.

Уж не знаю, планировали ли всё так с самого начала или Атареллен изменил планы ради Нади, но обставили принц с секретарём всё грамотно. Тем не менее, это не отменяет того факта, что они те ещё гады. Эти-то прелестницы надеялись на совместную трапезу с принцем, ничего не ели, а ждать, как выяснилось, было не надо.

– Вы правы, лорд Тирэль, – склоняет голову Розария. – Прошу простить мою дерзость, такого больше не повторится.

– Вы молодая и неопытная драконица, вам простительно такое проявление чувств, но всё же… постарайтесь сдерживать своё пламя, – снисходительно улыбается моей кузине Тирэль.

Вот уж не думала, что мой друг все эти годы обучался словесному придворному искусству. Он умудрился одновременно и опустить Розарию с розовых облаков на землю, и напомнить о последствиях необдуманных слов, и довольно болезненно кольнуть. Он, огненный дракон, проявил понимание к её драконьей несдержанности, в то время как должно быть наоборот! Это ведь огненные неуправляемые, а ледяные – мастера владения эмоциями.

– Благодарю за совет, – Розария старательно пытается нацепить на лицо прохладную вежливую улыбку.

Мы с Тирэлем разворачиваемся и входим в малую столовую, где застаём картину, заслуживающую запечатления величайшим из художников. В то время как Розария и другие невесты вздыхают и возмущаются из-за отсутствия внимания принца, прошедшие первое испытание девушки, кажется, с удовольствием бы отдали Атареллена дамочкам на растерзание.

– Ваше Высочество, я вынуждена настаивать на том, чтобы меня вернули туда, откуда взяли, – подчёркнуто вежливо заявляет Надя, хотя, как успела выяснить, преклонение перед титулами жителям её мира несвойственно.

– Попробуй вот эти, они с кремом и малиной, тебе должны понравиться, – дракон же себя условностями не утруждает, придвинул свой стул к иномиряночке практически вплотную и пододвигает ей тарелку с пирожными. Одной рукой. Другая к её коленке тянется.

– Боюсь, вы ошибаетесь, у меня аллергия на малину, – отрезает Надя, выскакивая из-за стола. Смотрит на меня, потом переводит недоумённый взгляд на Тирэля, кривится и, обежав стол, присаживается рядом с Роксаной лед Жеррарр, которая, при ближайшем рассмотрении, оказывается человечкой: у неё непривычно смуглая для меня кожа, что можно было бы списать на преемственность человеческой крови через поколения, если бы не тёмно-карие глаза. Глаза – отражение сути, потому дети драконов и людей, всегда драконы, никогда карий цвет глаз не наследуют.

Роксана равнодушно смотрит на присевшую рядом девушку и наливает ей чая в чашечку. Судя по всему, на протяжении всего представления с участием Атареллена и Нади в главных ролях она спокойно завтракала. И это действительно забавно: первое испытание отбора прошли девушки, которым внимание принца не сдалось.

– Тирэль сказал, что вы купили себе малиновый круассан вчера утром, – принц, тем временем, продолжает наступать на маленькую Надю. Кажется, пара-тройка зрителей его нисколько не напрягает, так как он останавливается у иномирянки за спиной и шёпотом, отлично различимым благодаря драконьему слуху и тишине в малой столовой, говорит:

– Так что, Надежда, прекрати отпираться и спокойно позавтракай. О большем же я тебя не прошу.

– И не надо, так как большего не получишь, – Надя дёргает головой, но Атареллен, кажется, уже готов к тому, что ему может внезапно прилететь удар от человечки, потому успевает отойти. Иномирянка поджимает губы, смотрит на него недовольно.

– Получу, Надежда, – хмыкает Атареллен, присаживаясь на соседний стул. Теперь Надя сидит между Роксаной и принцем. – Ты ведь уже сдалась и обратилась ко мне неформально.

– Оговорилась, – едва ли не рычит девушка и, притянув к себе чашку чая, делает глоток. В комнате три дракона, а до рычания довели человечку!

– Ваше Высочество, вы позволите мне вас покинуть? – вмешивается Роксана, спокойно закончившая завтрак. Её фамилия, как и поведение, свидетельствует о том, что её точно воспитывали в семье ледяных драконов, так как только драконьи благородные семьи Ледяной империи имеют приставку «лед», но непоколебимое спокойствие Роксаны меня не раздражает. Она – не примороженная ледяная: высокомерия и острой холодности, бросающихся в глаза при наблюдении за Ильярой, у неё нет. По виду Роксаны можно сделать вывод, что ей просто здесь неинтересно, и она не пытается это скрыть.

– Я бы хотела съездить в город и встретиться с младшей сестрой, ей сегодня двенадцать, – поясняет Роксана, и взгляд её теплеет, а на губах появляется улыбка, подтверждая мои выводы о том, что она не по жизни такая, а только здесь, на отборе.

– Леди Роксана лед Жеррарр, – тянет Атареллен, казалось бы, обратив всё своё внимание в сторону подданной своей империи. Смотрит на неё, да только я-то под стол гляжу, где не занятая вилкой рука Нади борется с рукой принца. – Передайте леди Кикилиэре мои поздравления. У неё сегодня особенный день и с моей стороны будет жестоко не отпустить вас к ней. Вам подготовят карету.

– Благодарю, – кивает Роксана, поднимается из-за стола и уходит, присев напоследок в реверансе.

И тут Атареллен, наконец, обращает внимание на меня и своего секретаря, который, как и я, всё это время просто стоял и наблюдал.

– Тирэль, а ты почему всё ещё здесь? – ледяным тоном спрашивает принц, хмурясь.

И в этот момент он похож на Ильяру. До безобразия, до зубовного скрежета похож.

А вообще… на каком основании это ледяное чудо меня игнорирует?! Мне его внимание не нужно, но уважение к драконице из правящей семьи соседней империи никто не отменял!

– Смотрел, – невозмутимо признаётся Тирэль. – Мы с Рессой сочли невероятно интересным разыгравшееся перед глазами представление. И ведь не постеснялся леди Роксаны, – он цокает языком, но меня больше волнует то, что он назвал меня Рессой. Вот так просто, семнадцать лет спустя.

– Леди Роксана не постеснялась позавтракать, не дождавшись моего прихода, и в целом не походила на униженную и оскорблённую, – хмыкает Атареллен. – И, как выяснилось, у неё есть дела поинтересней. У тебя, мне кажется, таких тоже хватает, – тут он оборачивается ко мне. – Доброго вам утра, Ваше Высочество. Как поживает Ильяра?

– Того же желаю и вам. Здравствует, растит сына, – киваю и едва не добавляю в конце что-то вроде «к сожалению».

– Рад, что она в порядке, – отвечает Атареллен. – Принцесса, вы бы не хотели побеседовать со старым другом?

Это он нас с Тирэлем выпроводить пытается?

Сидящая за столом Надя мотает головой. Глаза у неё большие, испуганные и одними губами она шепчет: «Не смей!»

– Мы с лордом Тирэлем действительно когда-то были дружны, и я бы о многом его расспросила, но… – Надя умоляюще смотрит на меня, пробуждая древнюю часть драконьих инстинктов: будучи сильнейшей из рас нашего мира, мы имеем привычку заботиться о слабых. Особенно о тех, кто, в нашем понимании, этой заботы достоин. – Думаю, должна известить вас о том, что Надежда провела сегодняшнюю ночь в моих покоях и находится под защитой императорской семьи Канаанских.

Краем глаза замечаю удивление Тирэля. Атареллен внешне остался спокойным, только едва заметно дёрнулся.

– Я это учту, – кивает принц. – Уверяю, что не имею дурных намерений по отношению к госпоже Надежде.

– Тогда ничего не имею против, – вежливо улыбаюсь я и приседаю в реверансе. Надя смотрит на меня, как на предательницу и косится на Атареллена, но я всё же оставляю их и ухожу с Тирэлем.

Во-первых, потому что Атареллен заслуживает шанс побыть с ней наедине и ей понравиться. Вчера они оба были несколько перевозбуждены и на нервах, а сейчас может даже до чего-то и договорятся.

Во-вторых, принц предупреждён и не должен переступить черту. Опасности для Нади совместный завтрак не представляет теперь уж точно.

В-третьих, Наде он, кажется, всё-таки нравится. По крайней мере, равнодушной Атареллен её точно не оставляет. Даже интересно, что она говорить о нём после завтрака будет.

Ну и, в-четвёртых, он бы всё равно добился того, чтобы их оставили, но способ стал бы куда более скандальным и куда менее приятным для всех, Нади в том числе. Потому что то, как он разговаривал с Надей, то, какие взгляды бросал и как тянулся к ней рукой – это поведение, свойственное исключительно влюблённым драконам. По-настоящему влюблённым и желающим большего в будущем, а не просто заинтересованным. А поскольку знакомы они не так давно и эта влюблённость возникла с первого взгляда, то, скорее всего, я всё же права, и Атареллен встретил истинную пару. Тут я уже из драконьей солидарности не могу позволить Наде не подпускать его к себе: о существовании подобных пар всем известно, но находят их не часто. Последней известной миру истинной парой был дедушка моего отца и драконесса из ледяных. Вероятно, были и ещё, из родов менее известных. Но, тем не менее, это редкость. И счастье. Каждый дракон в глубине души мечтает встретить истинную пару, того единственного, кто предначертан богами.

Из малой столовой несколько выходов, и мы выходим в боковую дверь, ведущую в широкую галерею. Справа от нас стена, выкрашенная в светло-голубой и увешанная портретами различных созданий. Слева – ряд сплошных окон, за которыми вдалеке виднеются окружающие дворец с одной стороны горы и дворцовый парк. Горные пики, ели, ягодные кусты и цветы усыпаны снегом, и я вынуждена признать, что снег на кроваво-красных лепестках роз, на тёмно-зелёных деревьях, на серых склонах и пиках гор смотрится волшебно. В Ледяной империи круглый год холодно и снежно, и разница лишь в том, что в летние месяцы зима мягче, воздух теплее и снег укутывает всё тоненьким-тоненьким слоем, в то время как зимой завывают ветра, узоры разукрашивают стёкла, а на улице повсюду высокие сугробы.

По крайней мере, так написано в книгах и так рассказывала о своём доме Ильяра. Иногда даже она может быть чуть менее нудной и чуть более живой.

Мы идём с Тирэлем, держась за руки, и, как ни странно, молчать с ним по-прежнему комфортно. От него всё так же приятно пахнет елью, его руки такие же тёплые, и я чувствую себя так, словно и не было этих семнадцати лет разлуки. Хотя, казалось бы, я должна их ощущать и испытывать неловкость?

– Скажи, Тир, – обращаюсь к нему я, уверенная, что и он не стеснён из-за долгого расставания: сам ведь дистанцию сократил и краткую форму моего имени использовал. – Атареллен всегда такой? На поведение ледяного не похоже. Похоже на поведение того, кто…

– Нашёл свою истинную? – заканчивает за меня Тирэль, вдруг останавливаясь. Он подводит меня к перилам галереи и опирается на них, уставляется в окно. Я же смотрю на его профиль. Красивый. Мужественный. Уже не тот дракончик, что дёргал меня за косы, а потом улепётывал от разозлённой драконочки по всему саду.

– Да. Просто, насколько я могу по Ильяре судить, он должен быть примороженным, высокомерным, подчёркнуто вежливым и отстранённым. С Надей он совсем не такой, – делюсь своими выводами я, желая услышать подтверждение со стороны того, кто хорошо знает этого дракона. Ну же, скажи, что я права! Что в мире появилась новая истинная пара, за становлением которой я смогу понаблюдать.

– Атар такой и есть, – кивает Тир. – Он со вчерашнего дня сам не свой, только о Наде и говорит да благодарностями мне сыплет за то, что именно эту одарённую с Земли притащил. До этого из него эмоции клещами тянуть приходилось, а тут… и сомневаться нечего, кто эта девчонка.

Да! Спасибо Рубиниону и Сапфирие за то, что я родилась в такое время!

– Удивительно… – протягиваю я, и Тирэль кивает, соглашаясь.

Мы молчим какое-то время. Галерея длинна и пустынна, мы одни, впервые с того момента, как попрощались в императорском саду Канаана. Тогда я плакала от грусти и уже заранее накатившей тоски, а сейчас сама не замечаю, как начинаю плакать от радости, что вновь рядом с ним. Резко сокращаю разделявший нас небольшой отрезок и обнимаю его сзади, сомкнув руки на талии и щекой прижавший к спине. Хорошо…

– Тир, ты не представляешь, как я скучала. Без тебя во дворце вдруг стало так холодно, словно Ильяра его весь своим льдом покрыла, – признаюсь, всхлипнув. Эх, а я ведь так уже даже брату не плакалась. Перестала, поняв, что Ильяра мне Сатора испортила.

– Столько лет прошло, а у тебя по-прежнему все мысли о жене твоего брата, – вот по голосу слышу, что ему весело. Мстительно щипаю дракона за бок, но он накрывает мои руки своими, и я как-то разом успокаиваюсь. – Я тоже скучал, Ресса. Среди здешних мне так и не удалось встретить кого-то столь же пламенного, как ты.

– И не найдёшь, я даже среди огненных уникальная, – и неважно, что мне сравнивать не с кем, ибо я домашняя девочка. Уверенность в себе – наше всё. – Ладно, сменим тему. Что я тут делаю – понятно и даже ожидаемо, но как тебя в секретари к наследному принцу занесло? Как ты вообще жил все эти годы?