000
ОтложитьЧитал
Однажды, когда Сорок Седьмой не спеша возвращался из школы, его догнал один из сверстников: он был в задорном настроении, широко улыбался и часто дергал плавниками. Поравнявшись с Сорок Седьмым, веселый малыш сбавил скорость.
– Привет! – бойко воскликнул он. – Меня зовут Тринадцатый.
– Здравствуй, а я Сорок Седьмой.
– Я помню тебя. Это ты задавал всякие там вопросы учителю. Куда плывешь?
– Просто так, никуда, – ответил Сорок Седьмой.
– А почему ты такой хмурый?
– Я не хмурый, просто задумался.
– Зачем ты так много думаешь, если это делает тебя хмурым? Я вот никогда не хмурюсь!
– Оно и заметно, – ответил Сорок Седьмой и натянуто улыбнулся. – Так лучше?
– Вот, другое дело! На гуппи стал похож! А то все думаешь да думаешь, как сом какой-то! – с этими словами Тринадцатый быстрее замахал плавниками и скрылся из виду.
После этого разговора Сорок Седьмой, проплывая мимо других рыб, стал натягивать глупую улыбку, чтобы его случайно не заподозрили в задумчивости. Гуппи окончательно решил, что проще будет молчать и со всеми соглашаться, продолжая при этом в тайне ото всех продолжать исследование дивного окружающего мира. Жаль, что времени на это Сорок Седьмому было отведено немного: аквариумные гуппи живут в среднем всего до трех лет.
Повзрослев, Сорок Седьмой устал притворяться, окончательно прекратив общение со своими сородичами. Как ни старался, он не сделал никаких открытий и не смог ничего изменить. Сорок Седьмой вел отшельнический образ жизни, периодически общаясь с сомами. Хоть изредка они и разговаривали с отшельником, к дружбе с ним расположены не были. Сомы между собой-то и не особо дружили, так же, как и не ссорились. Большую часть времени они задумчиво лежали на дне, в тени каменных замков, водорослей и ракушек, устало отводя взгляд от носящихся над ними из стороны в сторону суетных стай гуппи.
***
У окна шестиметровой кухни находился небольшой квадратный стол с помятой и прожженной в некоторых местах сигаретами скатертью. Рядом стояли три деревянные табуретки с сильно расшатанными ножками. Слева от окна журчал небольшой отечественный холодильник, обвешанный парой десятков магнитов. Следом за ним вдоль стены располагалась почерневшая газовая плита с засохшими и въевшимися в металл остатками еды, а затем раковина, заваленная горой немытой посуды. Над столом, холодильником, плитой и раковиной криво висели навесные шкафы. Мебель здесь переживала уже третий или четвертый десяток своих лет. Из под облезающей декоративной пленки, пропитанной жиром и табачным дымом, по частям осыпался прогнивший от плесени советский ДСП. Такая мебель часто встречалась на старых дачах, сохраняя при этом, хоть и ветхий, но практичный вид. Здесь же, на прокуренной кухне, она дышала на ладан и не разваливалась лишь по той причине, что за долгие годы вросла в стену вместе с прогнившими саморезами да спрессованными слоями пыли и плесени. Кухонные обои вписывались в интерьер: они тоже были пропитаны тем же многолетним составом, что и мебель, в связи с чем, сливались с ней в одной отвратительной пятнистой грязно-желтой цветовой гамме. Местами обои были ободраны, и можно было увидеть, что стены кухни когда-то, видимо еще при строительстве, были выкрашены темно-зеленой масляной краской, – такой же, какой выкрашивали стены в вытрезвителях, больницах и следственных изоляторах; подобный дизайн способен на любого нагнать тоску. Немытое, заляпанное окно загораживала штора – рваная и такая же грязная, как все в этом помещении. Единственное, что оставалось хоть немного чистым, – это иконостас под потолком и большой прямоугольный аквариум, стоявший на тумбочке у входа.
Под карнизом на занавеске сидел пузатый таракан. Он совершенно не пугался присутствия людей и внимательно наблюдал за ними, шевеля усиками. За столом, тем временем, сидели двое худощавых мужчин лет пятидесяти. Они готовили стол к обеду: открыли банки с солеными огурцами и шпротами; нарезали колбасу, лук, хлеб; расставили рюмки и разлили по ним прозрачную жидкость из стеклянной бутылки. В пепельнице, находившейся посередине стола, красовалась пирамидка из мятых окурков.
– А зверям своим не нальешь? – махнул головой в сторону аквариума один из мужчин, поднимая в руке наполненную рюмку.
– Да ты чо, Вася, офонарел? Сдохнут сразу, – ответил хозяин квартиры и в два глотка опустошил рюмку, звонко вернув ее на стол.
Друзья закусили заранее приготовленными бутербродами, после чего закурили.
– Заколебали они меня, – продолжил тему хозяин, кивая на аквариум, – дохнут без конца, жрут друг друга. Тупые, как пробки. Чистить его еще постоянно надо. Раньше жена занималась, сейчас все на меня переложила.
– Ну и выкинь его, – предложил свое решение гость. – Чего мучаешься?
Хозяин квартиры громко прокашлялся, после чего, сморщив лоб, снова затянул в легкие табачный дым.
– Да жалко их, слушай. Пусть живут. Успокаивают. Иногда, знаешь, скучно бывает, тоскливо; сядешь тут за столом, закуришь сигаретку и смотришь на них, – как они там плавают, еду делят, дерутся, таращатся на тебя через стекло. Идешь корм сыпать, так они чувствуют, сразу толпой летят наверх, хвостами машут. Не, не выкину, жалко их. Пущай плавают.
– А что это они у тебя жрут друг друга? У Вальки вон на работе тоже гупяшки в аквариуме живут, но нормально, слушай, каннибализмом не страдают.
– Да хрен знает, что с ними, может порода такая.
Докурив сигареты, друзья разлили по рюмкам новую порцию прозрачной жидкости. Гость с минуту задумчиво смотрел на иконостас, громко пережевывая бутерброд, после чего продолжил беседу:
– Я тут, знаешь, чего по телеку видел?
– Чего ты там видел?
– Передачу про космос. Вот говорят там, Вселенная у нас бесконечная.
– Ну, и?
– Ты можешь представить, как она бесконечной может быть?
– Да хэ-зэ.
– Ну и я вот не могу. У всего же должен быть свой конец. Если есть там стена какая-то, значит, за ней еще что-то должно быть, – или как?
– Еще вторую выпить не успели, а тебя уже кроет на философию, – с хрипом засмеялся хозяин.
Он зацепил пальцами соленый огурец из трехлитровой банки и высоко поднял наполненную до краев рюмку.
– Раз уж ты тему астрономии решил затронуть, то, как там Юра говорил, «поехали!»
Капюшон, фары, пистолет Марголина
Стоило только солнцу спрятаться за горизонтом, небо над городом затянуло тучами, черными и зловещими. Дождь моросил все сильнее, близилась ночь. Улицы опустели, и лишь случайные автомобили проносились по Большому Москворецкому мосту, даже не замечая идущего по нему в гордом одиночестве человека. Быстрый шаг, руки в карманах, глаза вниз. На голове колыхался по ветру черный капюшон от балахона, одетого под легкой кожаной курткой. Застигнутый природной стихией в самой гуще каменных джунглей, человек явно спешил найти укрытие.
Ветер ненадолго стих. В раскаленную майскими праздниками столицу явилась гроза, но желающих выходить на улицу, чтобы насладиться ею, не находилось. Людям всегда было предпочтительнее пережидать природные стихии в укрытиях. Раскаты грома тем временем становились слышны все ближе.
Человек куда-то спешил. Если кто-нибудь из достаточно наблюдательных граждан проследил бы за его походкой, то непременно сделал бы вывод о том, что надвигающаяся стихия этого странного мужчину в капюшоне мало беспокоит. Его волновало что-то другое. Да и если бы он искал укрытие, вряд ли бы побрел пешком через мост протяженностью в полкилометра.
Несколько капель, стремительно летевших с порывом ветра, обогнули вставшую у них на пути защиту в виде свисавшего вниз капюшона и влетели в лицо мужчины, частично осев на едва заметных в темноте стеклах его прямоугольных очков. Человек моргнул. Это была его единственная реакция на удар дождя, в остальном же его лицо, скрытое в тени, сохраняло полнейшую незыблемость, словно у профессионального игрока Мировой серии покера.
Периодически оборачиваясь, мужчина достиг, наконец, центральной точки моста, откуда простирался вид на центральную излучину Москвы-реки, величественные стены Кремля и освещенные сквозь ночную мглу разноцветными огнями столичные улицы. Он внезапно остановился и подошел к бетонному ограждению, отделявшему его от почерневшей во мраке глади Водоотводного канала. Стоя на краю, он снова оглянулся по сторонам и, убедившись, что на мосту остался один, облегченно выдохнул и поднял голову, устремив взгляд куда-то вдаль. Теперь в свете огней ночного города можно было разглядеть черты его лица, овального и выразительного, местами покрытого морщинами. Подбородок его был гладко выбрит, губы сжаты, а густые брови застыли в нахмуренном состоянии, и лишь стильные прямоугольные очки придавали этому уставшему, лишенному эмоций лицу нотку харизматичной интеллигентности. На первый взгляд можно было принять его за школьного учителя или офисного клерка, не обремененного страстью к карьерному росту, если бы не страшная, загадочная пустота в глазах: пустота, порожденная равнодушием или моральным истощением, присущим людям, уставшим от суеты мирской жизни. Такой взгляд на себе сложно выдержать, даже если на тебя смотрит невзрачный мужчина лет сорока, среднего роста и такого же телосложения, с залысиной у лба и короткими светлыми, зачесанными набок волосами, местами покрытыми сединой. Черные брюки, ботинки из хромовой кожи, – человек в этом одеянии сливался с сумраком ночи. Он даже был рад нагрянувшей грозе, окончательно скрывшей его от внимания разбежавшихся по домам случайных прохожих.
С минуту он неподвижно взирал на темную гладь воды, пока ее не озарила вспышка молнии, отразившаяся в его очках и поразившая округу таким ярким сиянием, что в городе на секунду стало светло как днем. Грянул гром. Чудесное явление природы, давно уже изученное и объясненное законами физики, но все равно при этом избегаемое людьми, приписывающими грозным стихиям божественное происхождение. Страшно и красиво. Страшно красиво.
Позади сквозь стену нахлынувшего дождя пронесся автомобиль, и мужчина в капюшоне отвлекся от любования окрестностями. Засмотревшись на ночную Москву, он словно забыл, зачем пришел сюда. Левой рукой он расстегнул молнию на куртке и ловким движением извлек что-то увесистое, небрежно завернутое в тряпку. Судя по торчащему из тряпичного свертка блестящему черному глушителю, в нем находился пистолет. Мужчина разомкнул пальцы, и сверток устремился вниз. В недолгом полете тряпка отделилась от пистолета и плавно опустилась на поверхность воды вслед за ушедшим в черную пучину оружием. Слегка подрагивающие пальцы мужчины резким движением застегнули молнию на куртке и извлекли из наружного кармана коричневый платок, которым он не спеша протер линзы очков. Затем он поправил уже изрядно промокший капюшон, закрыв им верхнюю часть лица, и продолжил свой путь.
Человек «Х» покинул мост и, убедившись, что за ним никто не следует, свернул в один из дворов, где запрыгнул в припаркованный им еще накануне старенький «Рено Логан». Заблокировав двери изнутри, мужчина вытянул из под водительского кресла старенький смартфон с треснувшим экраном. В одном из мессенджеров он открыл переписку с абонентом «95» и напечатал сообщение: «Работа сделана». Абонент находился в сети и сразу же ответил.
95: Фото делал?
Х: Нет, как договаривались.
95: В новостях будет – с тобой свяжусь.
Человек «Х» несколько секунд держал телефон в руке, задумчиво глядя на экран. Он неоднократно перечитал последнее сообщение, но ничего не написал в ответ. Несколько кликов, и скриншот чата отправлен в облачное хранилище, переписка удалена.
Не прогревая двигатель, мужчина тронулся с места. Сквозь затихающий дождь, под сверкающие за горизонтом зарницы он удалялся подальше от центра города вглубь рабочих окраин. Не прошло и получаса, как он уже находился в Нагорном районе Москвы.
Бывший владелец затонувшего на дне Москвы-реки пистолета оставил машину в одном из темных дворов и продолжил свой путь пешком. До дома, в котором он снимал квартиру, оставалось полкилометра.
Дождь уже закончился. Где-то вдали еле слышно потрескивал гром. Человек шагал по опустевшим бульварам, сквозь тихие дворы спального района. Вдали гудел ночной город: автомобили, фабрики, электропровода – все сливалось в единый шум, еле слышимый за высокими стенами многоэтажек.
На бульварном перекрестке, к которому приближался мужчина, стоял незнакомец. Человек в капюшоне продолжал смотреть вниз и взглядом исподлобья всего за пару секунд успел изучить случайного встречного. На вид ему было лет двадцать, он был изрядно пьян и жаждал общения: такие куролесят допоздна, а потом всю ночь не могут дойти до кровати. Незнакомец был не один, его собутыльник справлял малую нужду на стену жилого дома; оба были одного возраста – загулявшиеся студенты или просто районные бездельники.
Когда человек «Х» поравнялся с дежурившим на перекрестке незнакомцем, тот протянул в его сторону открытую ладонь, как бы предлагая путнику остановиться и выслушать интересную просьбу или заманчивое предложение. Вопросы «как пройти в библиотеку?» или «где находится ближайшая филармония?» стали бы явно неуместными, поэтому парень процедил сквозь зубы привычную для него фразу:
– Братан, погоди. Дай закурить.
Очкарик не остановился, прошел мимо, равнодушно ответив:
– Не курю.
– Э-э-э, а чо так дерзко, дядя, не понял, – повысил голос алчущий курильщик и зашагал вслед за мужчиной.
Его приятель к той минуте уже застегнул штаны и вприпрыжку принялся догонять собутыльника.
– Косой, чо там, проблемы? – радостно крикнул он.
Их двое, чужак один – отличная возможность самоутвердиться.
– Да вот, дерзит дядя, – ответил Косой, догоняя очкарика.
Тем временем дядя очкарик, не замедляя шаг, на секунду обернулся вполоборота, оценив скорость преследующего.
– Слышь, очки, тормози, нах! – напыщенно прохрипел подбегающий сзади паренек.
Как только он протянул руку к локтю невзрачного очкарика, чтобы остановить его, мужчина резко развернулся через правое плечо и встретил парня кулаком левой руки в нижнюю челюсть. Молодой человек в тот же миг размяк, и мужчина успел подхватить его за ворот ветровки, оградив от свободного падения головой об асфальт с высоты собственного роста. Уложив на газон отправленного в нокаут хулигана, мужчина выправился во весь рост и, поправив очки, вопросительно посмотрел на приятеля только что поверженного им бойца. Тот застыл в нескольких метрах от мужчины, занервничал, испугался, захотел было броситься бежать, но замешкался и остановился. Из кармана парень достал китайский выкидной нож и нажатием кнопки привел его в боевую готовность.
– Дядь, ты охренел?! Вали, куда шел!
Мужчина ничего не ответил. Он последовал предложению хулигана и продолжил движение, слегка повернув голову, чтобы контролировать боковым зрением оставшегося позади любителя ножевого боя.
– Отморозок! Тебя просто закурить попросили! – крикнул парень ему вслед.
Мужчина встал как вкопанный. Впервые за эту ночь он скинул с головы капюшон, после чего развернулся. Сквозь запотевшие очки он сверлил парня каким-то пустым, отрешенным взглядом, словно смотрел сквозь него на что-то другое.
– Закурить попросили, – тихо повторил он слова хулигана.
Не отрывая взгляда от парня, мужчина сделал шаг к нему навстречу, затем еще один, и еще. Он ускорял шаг и надвигался к растерявшемуся молодому человеку все быстрее и быстрее.
– Закурить попросили, – бормотал мужчина.
Хулиган замешкался: мужчина был уже в нескольких метрах от него. Парень попятился назад, беспорядочно отмахиваясь ножом. Человек в очках теперь смотрел ему прямо в глаза и нож его абсолютно не заботил.
– Закурить попросили… – повторял он, словно в бреду.
Мужчина сделал резкий рывок вперед и, сблизившись с противником, схватил запястье его руки, в которой был нож, одновременно нанеся удар коленом в солнечное сплетение.
– Закурить?!
Правой рукой мужчина перехватил запястье хулигана и вывернул наружу, заставив бросить нож.
– Попросили…
Удар в ухо. Парень пытался что-то кричать, но теперь уже только стонал. Человек «Х» уже сидел на его спине, зажав своей ногой вывернутую руку молодого человека.
– Закурить…
Удар слева.
– Попросили…
Удар справа.
Парень уже перестал стонать, он лишь машинально закрывал голову дрожащей окровавленной рукой. Противник был повержен.
Тяжело дыша сквозь сжатые зубы, мужчина поднялся, осмотрел свои окровавленные кулаки, пятна крови на куртке и бросился бежать. Молодые люди, вставшие у него на пути в ту роковую ночь, отплевываясь кровью и кряхтя, поднимались на ноги. Они остались живы. Все приходит с опытом.
Человек в капюшоне когда-то носил прозвище Сухой, прилипшее еще в молодости от фамилии Сухов. Имя его от рождения – Кирилл, хотя он уже и не помнил, когда последний раз им кому-то представлялся. О том, кто он на самом деле, из его немногочисленного окружения знал только один человек, проживающий в Питере и предоставивший несколько лет назад Сухому паспорт на вымышленное имя. С тех пор Кирилл Сухов был известен в миру́ как Петров Алексей Иванович, зарегистрированный по месту жительства в несуществующем доме № 15 никому неизвестной, кроме ее местных жителей, деревушки в Тульской области. Он жил в Москве: то ночевал в хостелах, то снимал квартиры на непродолжительный срок. По легенде своего прикрытия от посторонних глаз и любопытных ушей, Кирилл Сухов, а точнее Петров Алексей Иванович, приехал в столицу на заработки. На этом легенда заканчивалась. Если кто-нибудь из граждан, предоставлявших Кириллу жилье, интересовался подробностями, он просто уходил от ответа.
Человека из Питера, который был знаком с Суховым, звали Влад. Он занимался множеством махинаций, в том числе подделкой документов, начиная от справок и больничных листов, заканчивая паспортами различных государств. Рынок сбыта у Влада простирался от мелких розничных торговцев, до организованных преступных групп.
Чем дальше от 90-х, тем сложнее было отличить бандита от чиновника, коммерсанта от разбойника, а верующего праведника от лицемера, использующего добродетель в целях наживы, – все они срослись в одной личине развивающегося капитализма, генетически мутировавшего под воздействием российского менталитета.
«В Москве убит владелец строительного холдинга «ТрастПромСтрой Корпорейшн» Михаил Квантришвили», – новостные ленты интернет-порталов запестрили громкими заголовками уже под ранее утро. «Застрелен во дворе дома», «по одной из версий убийство является заказным и связано с профессиональной деятельностью бизнесмена», «правоохранительные органы связывают убийство Квантришвили с его криминальным прошлым в девяностых». Сухов не мог уснуть – следил за новостями.
Наступивший день выдался пасмурным. Черный «Мерседес» S-класса с тонированными наглухо стеклами и номерными знаками «001», не бьющимися по базам данных ГИБДД, летел в левой полосе Московской кольцевой автодороги. Фары устрашающе моргали дальним светом, и автомобили, оказавшиеся перед ним в крайней полосе, спешили перестроиться правее, освободив дорогу. Впереди сидели двое черноволосых мужчин со сломанными ушами, бородатые и мускулистые. Они были как братья-близнецы, разве что имели небольшие различия в длине коротких волос и шрамов на затылках. Глаза водителя скрывали модные солнцезащитные очки. Мужчина, сидевший справа от него, своего взгляда не прятал, – его черные глаза буквально разрезали все, на что смотрели. Он имел вид гражданина, с которым вряд ли захочется заговорить о стихийном материализме времен Гераклита или объяснении природных явлений на основе постулатов астрофизики. Его, скорее, интересовал разве что спорт и унижение людей, – с целью самоутверждения, в попытках скрыть свою фобию быть униженным самому.
– К-к-куда едем? – вполголоса, заикаясь, спросил Сухов.
Бородатые бойцы сделали вид, что не услышали его. Тот, что сидел справа, повернул ручку автомагнитолы, и шустрая лезгинка заиграла громче.
– К Тимуру едем, – ответил он. – Тебе же Тимур нужен? И ты Тимуру нужен. Он сказал тебя привезти к нему. А что?
Боец обратил голову назад и пронзил взглядом Кирилла. Сухов же смотрел в окно, демонстративно не поворачиваясь к собеседнику. Несмотря на внешнее спокойствие, он нервничал.
Тимур обычно сам приезжал на встречу. В этот раз приехали два боевика.
Тимур отказался переводить деньги за убийство на банковский счет, ссылаясь на проблемы с подставными лицами, и предложил передачу наличными.
Тимур сообщил, что у него есть новый заказ, и при встрече он передаст досье на жертву.
Тимур часто избегал обмена информацией по телекоммуникационным сетям, предпочитая личные встречи, но в этот раз он даже не приехал.
Тимур – правая рука Руслана, видного столичного бизнесмена, в прошлом – боевика и бандита.
– Где Т-т-тимур? – уже громче, но также заикнувшись, задал вопрос Сухов.
– Тимур в Москве, – засмеялся качок. – Тебе работа нужна или нет? Деньги нужны? Если нет, выходи прямо сейчас…
Бугай произнес это на повышенных тонах, с неприкрытым презрением, после чего с усмешкой добавил:
– … на ходу.
Водитель, в поддержку своему напарнику по сломанным ушам, оскалился в злобной ухмылке. Дальше ехали молча. Кирилл запоминал маршрут.
Мерседес выехал за город. Позади осталась кольцевая автодорога и намеки на цивилизацию. Московская область – добро пожаловать в девяностые! По пути движения находился закрытый мусорный полигон. Водитель свернул. Несмотря на то, что полигон официально не функционировал, ворота были наполовину открыты. Автомобиль заехал на территорию. Сухов обернулся: сторож спешно закрывал за ними ставни.
Полигон был огорожен забором с колючей проволокой. Других людей, кроме охранника у ворот, Кирилл не увидел. Мерседес проехал вдоль мусорного кургана и остановился рядом со стоянкой, заставленной частично распиленными автомобильными кузовами. На территории полигона находилась нелегальная авторазборка.
Тимур бы не назначил встречу здесь.
– Приехали, выходи.
Боец открыл дверь и медленно поднялся с кресла. Обтягивающая его мускулистое, волосатое тело футболка задралась вверх, обнажив поясную кобуру открытого типа с находящимся в ней до блеска начищенным пистолетом Стечкина. Водитель повернулся вполоборота назад и уперся взглядом в лицо Сухова, почесывая ладонью свою бороду. В таком положении его массивная рука легко могла дотянуться до пассажира на заднем сидении. Тем временем второй боевик захлопнул свою дверь с опущенным наполовину стеклом и неспешно сделал шаг к задней правой двери, извлекая пистолет из кобуры.
– Чувствуешь запах? – громко спросил он, обращаясь через тонированное стекло к пассажиру на заднем сидении. – Запах помоев – как раз для свиней. Тебе понравится!
С этими словами он дернул ручку, но замок оказался заблокированным.
– Э-э-э, открой там дверь этому черту, – обратился он к водителю и, нагнувшись к открытому окну, заглянул в салон.
От того, что он увидел, боевик даже слегка подпрыгнул на месте: водитель дергался в конвульсиях, глядя в его сторону одним широко открытым глазом, – из второго торчала стальная рукоятка самодельного стилета, клинок которого был погружен сквозь глазное яблоко прямиком в мозг.
Вид завершенной в кустарных условиях лоботомии заставит занервничать даже видавших виды брутальных мужчин.
Боевик сделал рывок назад, спеша направить оружие в сторону пассажира на заднем сидении, но оттуда на него уже смотрел ствол мелкокалиберного пистолета Марголина. Это была модернизированная версия знаменитого спортивного пистолета, известная как «Дрель», под патрон 5х45. Из его ствола под давлением взорвавшегося пороха уже вылетала экспансивная пуля с заранее подпиленным наконечником. Она стремительно вошла в приоткрытый рот боевика и выбила передние зубы, забрызгав бороду кровью. Поднимающаяся с пистолетом рука бандита в ту секунду дрогнула, – указательный палец вдавил спусковой крючок и произвел выстрел в порог Мерседеса. Вслед за первой пулей, выпущенной Суховым, последовали вторая и третья – они пробили грудную клетку бандита в районе сердца. Огромное мускулистое тело, издавая хрипы, рухнуло на землю.
Задняя дверь открылась, Сухов выпрыгнул из салона и, направив ствол в лежащего возле машины бородача, выстрелил в его шею, поразив артерию, после чего, держа пистолет в руке, совершил марш-бросок к бетонному забору, огораживающему территорию полигона от лесополосы. Сухова никто не пытался остановить, кроме одной из сторожевых дворняг, бросившейся за ним с громким лаем. Догнав Кирилла, она попыталась схватить его зубами за брюки, но не успела этого сделать. Ей пришлось остановиться и смолкнуть, едва он в скачке подтянулся на забор и ловким прыжком перемахнул через колючую проволоку, скрывшись среди многочисленных берез и кустарников.
Что наша жизнь? Мгновение. Вспышка в бесконечности галактик. Десятилетиями ты занимаешься единоборствами, чтобы убедить окружающих людей в твоем превосходстве над ними, а сегодня в тебя влетают пули из пистолета, предназначенного для спортивной стрельбы. Кто ты после этого? Что произвел, что открыл, что оставил после себя? Какова цена твоей силе и наглости в масштабе необъятной Вселенной? Кто ты? Всего лишь космическая пыль… Впрочем, мыслить настолько широко довольно вредно: невольно занизишь самооценку в своих же глазах, – а кому такое понравится в современном обществе?
Вечером того же дня опальный наемник Кирилл, в очках с элегантной оправой и в сером трикотажном костюме с капюшоном, скрывающим голову от посторонних глаз, слился с другими посетителями в одном из знаменитых сетевых фастфудов, заняв укромный угловой столик рядом с окном. От случайных взглядов его лицо прикрывал экран ноутбука, в котором он спешно печатал электронное письмо, адресованное нескольким известным публицистам, представителям средств массовой информации и правоохранительным органам. Зал ресторана быстрого питания был заполнен людьми, в основном молодыми, с капюшонами и наушниками, ноутбуками и планшетами, – на их фоне Сухов мало чем выделялся.
Невдалеке был припаркован его «Рено-Логан» со спортивной сумкой на заднем сидении, скрытой от глаз прохожих глухой тонировокой на стеклах. За сумку Сухов не переживал: в ней находилась лишь одежда и предметы личной гигиены. Съемную квартиру он спешно покинул, полностью устранив там следы своего пребывания и заботливо оставив для хозяйки комплект ключей на кухонном столе. Поддельные документы вместе с «рабочим» мобильным телефоном и сим-картой были сожжены, а оставшиеся боеприпасы с пистолетами Марголина надежно закопаны в одном из лесопарков на окраине города. Беглый убийца не надеялся, что когда-нибудь вернется в Москву, но местонахождение тайника на всякий случай запомнил.
Сухову срочно требовалось уехать в Санкт-Петербург. Документов в наличии уже не было, да и пользоваться общественным транспортом в его положении было рискованно, еще опаснее – использовать автомобиль. Старый «Логан» свое отслужил. Киллер заберет из него сумку и оставит на парковке вместе с ключами в замке зажигания. Автомобиль некогда был зарегистрирован на какого-то азербайджанца, который продал его незадолго до своего отъезда в исправительный лагерь строго режима за ножевое убийство в пьяной драке. С тех пор машиной пользовались различные мигранты из средней Азии, передавая ее друг другу для занятий частным извозом. Спустя пару лет потрепанный «Рено» за символическую плату оказался у Сухова. Вряд ли он где-то был замечен, но рисковать не стоило. Когда тебя разыскивает убойный отдел и боевики криминального олигарха, мелочей быть не может, – важно избавиться от любой пылинки, которая способна привести на твой след.
«Заказчиком убийства Михаила Квантришвили является совладелец холдинга «Траст-Инвест-Технолоджи-Групп» Руслан Абдулбакаров. Связь с киллером осуществлял его помощник – Тимур…» Далее в создаваемом письме Сухов указал других известных ему участников организованной группы, используемые ими телефоны, номера автомобилей, счета на имя подставных лиц, даты и время событий, в которых они принимали участие. К тексту Кирилл добавил скриншоты переписки в мессенджерах и файлы с записями телефонных переговоров, в которых заранее вырезал свой голос. Безусловно, отправка этого громкого компромата правоохранителям и в СМИ не будет являться весомым доказательством, и даже, скорее, станет очередной зацепкой к поимке самого киллера, но Сухов не мог уехать, не оставив прощальное письмо Тимуру и его команде. Его хотели забить, как грязную свинью, а потом избавиться от тела при помощи пресса на мусорной свалке. Пусть это не станет доказательством вины, но информационный фон, способный изрядно подпортить репутацию, для таких людей, как Руслан, весьма важен, – по нему и решил напоследок ударить Кирилл.
Письмо разослано по адресатам. Автор отформатировал флешку, удалив все хранившиеся на ней данные, извлек из ноутбука, разобрал корпус, обнажив электронную плату, и разломил при помощи автомобильного ключа припаянный к ней микрочип памяти, после чего отправил его обломки в стакан с недопитым кофе. Затем он удалил используемые им ранее аккаунты, почты и электронные кошельки, отформатировал жесткий диск и выключил ноутбук, после чего положил его в рюкзак. Стараясь не привлекать к себе внимания, Сухов убрал за собой поднос и самостоятельно сбросил остатки фастфуда в мусорный контейнер. Теперь у него ничего не было, и даже стол, за которым он сидел, остался чистым. Никто, кроме одного человека, не знал, кто он на самом деле. Это знал только Влад. Владислав Алексеевич – единственный человек, который мог помочь Кириллу покинуть страну.
Солнце зашло за горизонт, в городе стемнело. Выйдя из ресторана, Сухов убедился, что за ним никто не следует, и, забрав вещи из своего старого «Рено», направился пешком вдоль тускло освещенной аллеи. Через пару кварталов он встретился с незнакомым ему парнем, который накануне разместил на сайте «Бла-бла-кар» предложение о совместной поездке в Санкт-Петербург. Молодой водитель решил таким образом сэкономить на бензине. К счастью для Кирилла, на заявку кроме него никто больше не откликнулся, – поехали вдвоем.
Сухов расположился на заднем сидении, скрыл лицо под капюшоном и, сославшись на усталость, сделал вид, что спит, дабы избежать разговоров с незнакомым человеком. Притворяться пришлось недолго – Кирилл заснул.
Ему привиделся солнечный пляж и домик на берегу, люди вокруг: человек десять или двадцать – родственники и друзья, которых он не видел уже много лет. В их компании он чувствовал себя легко, непринужденно и в полной безопасности. Сначала он сидел с ними за большим праздничным столом на берегу моря. Все смеялись и шутили. Затем он зашел в дом, чтобы принести торт, но долго не мог найти его, потому что все внутри оказалось незнакомым. Сухов слышал радостные голоса снаружи: его друзья и близкие продолжали что-то праздновать и ждали, когда он вернется с новым угощением. Все было слишком спокойно, ничто не предвещало угрозы, и это вызывало у Сухова тревогу. Он знал: что-то должно произойти, что-то нехорошее. И вот веселые голоса стали слышны все тише, словно они отдалялись от дома, в котором остался Сухов, или дом отдалялся от них. Кирилл выглянул в окно – за столом уже никого не было, все куда-то ушли, или просто растворились, бросив его одного. Он захотел догнать их, но не мог найти выход. Кирилл метался из комнаты в комнату, но нигде не было двери, ведущей на тот самый безмятежный пляж, с которого он зачем-то ушел. Не стоило уходить! Ведь и без торта все было хорошо! Кирилл очень хотел найти выход; он открывал дверь за дверью, но попадал в одни и те же комнаты и коридоры. И вот за одной из дверей оказался гараж, примыкающий к дому. В гараже стоял автомобиль. Сухов сел за руль, открылись ворота: снаружи был уже не солнечный пляж, а ночной город. Кирилл ехал по улицам и всматривался в лица прохожих и водителей встречных машин, пытаясь найти кого-то из своих близких, но в темноте ничего не мог разглядеть. Он сам не понял, как спустя минуту его автомобиль оказался на загородном шоссе, а он – на заднем сидении. За рулем уже был другой человек, – он молчал. Сухов рассмотрел лицо водителя в зеркале заднего вида, и оно показалось ему знакомым. Это был тот парень, который взялся подвезти его до Питера.