000
ОтложитьЧитал
И вот мы с Дашей на вокзале, мама и Миша нас провожают. Светает. Долго не подают поезд. Наконец мы в вагоне, но тут приходят таможенники – двое милиционеров и огромный заспанный дядька в штатском – все узбеки. При виде моей многочисленной поклажи они оживляются. «Открывайте все, девушка», – приказал один из милиционеров. Представив, что тщательно упакованные баулы надо открыть, потом они все переворошат, а потом надо заново паковаться, я пришла в ужас. «Что ищете, господа?» – робко спросила я. Слово «господа» им явно понравилось, так что великан страшным басом – вибрация от него передалась мне через пол – вполне миролюбиво пророкотал: «Новые вещи, девушка, все, что купили в Ташкенте – будем взимать дорожный сбор». Мысль, что приехав из Лондона и Парижа, я буду покупать «вещи» в Ташкенте, сильно меня взбодрила, так что я с ними быстро договорилась, что они не будут потрошить все, а наугад сунут руку в каждую сумку и и пошуруют там: если вещь куплена в Ташкенте и имеет бирку, то я плачу вышеупомянутый сбор.
Такого, естественно, не произошло, делегация побрела дальше, а мы с Дашей стали махать в окно встревоженным маме и Мише и знаками объяснять, что все в порядке. Как известно, единых знаков для общения через закрытое вагонное окно между провожающими и отъезжающими не существует, так что наши ободряющие жесты и гримасы еще больше их напугали. Миша прорвался мимо строгой проводницы и зашел на минуту в наше купе, чтобы убедиться, что с нами все в порядке. Чуть позже поезд тронулся, мы махали руками, Дашуня всплакнула – путешествие началось.