000
ОтложитьЧитал
– Горячая вода, очень? – спрашивал он с клокотаньем в горле.
– Очень.
– А ноги уже не чувствуют. Не чувствуют – баста!
За окном по двору ходит золотистый петух, самодовольно взмахивая ярко-красным гребнем, в жирных лужах блестят лучи солнца, встречу солнцу нагло разинула зловонную пасть помойная яма.
Я спрашиваю умирающего:
– А вообще как вы себя чувствуете?
– Вероятно, так же, как огарок свечи, догорая. Это, конечно, ничего не говорит вам. И мне тоже. Никто не знает ощущений догорающей свечи…
Его лицо, обсосанное болезнью, спокойно, несмотря на лихорадочный блеск красивых и умных глаз. Сухие волосы седой бороды торчат, как иглы ежа, и кажутся ломкими, на голове они тоже сухи, но спутаны. Вздымается острый кадык, натягивая тёмно-пепельную кожу, на висках, на лбу выступил липкий, пахучий пот, мелкими, точно просо, зёрнами. Дышит старик отрывисто и шумно, жадными глотками хватая скверный воздух кухни.
– Отчего у вас такое унылое лицо? – спрашивает он, пощипывая тонкими пальцами одеяло.
– Не вижу причин веселиться.
– Я вас расстраиваю?
– Но, боже мой…
– Полноте, батенька. Старики должны умирать, – это законно.
С той поры, как я встретил его, я не помню, чтоб он волновался по тому или иному поводу. О себе он говорил немного и всегда как о человеке хорошо знакомом, но – мало интересном ему, обо всех явлениях жизни – как о деле, чужом для него.