Вольнодумная старуха – тип, должно быть, уже не редкий, я довольно часто встречаю таких, да и раньше знавал их немало. Не редкость, мне кажется, и «фатоватые» дети героев-отцов, ведь вообще «героев», которые живут за счёт чужих заслуг перед рабочим народом, у нас немало. Товарищ Белоусов правильно отгадал: речь идёт именно о Горьковском крае, а он, как известно, не хлебороден. Письмо товарища Белоусова мне очень понравилось.
Стремление немедленно перейти от слова к делу ясно выражено и в ряде других писем. Вот, например, из Западной области пишут стенкоры Мариинской с.-х. артели:
«Проработавши вторую половину книги «Об избытках и недостатках», в которой ясно изложены ещё существующие недостатки бурно перестраивающейся деревни, мы, стенкоровский актив, оглянули всю жизнь и решили, что у нас плохо обстоит дело с культурным обслуживанием самих себя. А именно:
а) нет радио,
б) плохо работает красный уголок,
в) мужья спят с жёнами на одной кровати сейчас же после родов и пр. И единодушно решили:
а) возбудить ходатайство перед политотделом об установке радиоприёмника;
б) купить и построить в нынешнем году постройку для клуба, где будем проводить: собрания, читки художественной литературы, постановки пьес и т. д.»
Очень интересно своим критицизмом письмо Курина из города Инсар Мордовской автономной области:
«Книжка ясно рисует, какие недостатки у нас являются общими: теснота, бескультурность, отсутствие культурных учреждений – клубов, театров и т. д. Но вот однажды мне колхозники заметили:
– Тут указываются наши недостатки, а насчёт того, как их изжить, мало говорится. Приятель-то Горького говорит, что вместо пальто скотину бы купить надо, а, по-нашему, это не совсем верно. Это и раньше было – скотину заводили, а сами в лохмотьях да по колено в грязи ходили. Тут что-то другое предложить надо.
Другой колхозник сказал:
– Крестьяне много просили от заехавшего к ним товарища, были довольны его беседой, а вот как он им помог в их просьбе, в книжке не видно. Вот было бы нам понятнее и лучше, если бы Горький постарался бы справиться у своего приятеля и дописать книжку, как теперь живут крестьяне того села, есть ли у них электричество, радио и клуб да ещё какие у них недостатки после этого появились?
По-моему, предложение очень уместное, книжку нужно продолжить, она тогда отразит шаги советской деревни по лестнице к социалистическому обществу. Некоторым, по моему наблюдению, книжка кажется очень контрастной. В первой части неизвестные бродячие люди входят в село, вполне естественно, что их никто не пустил ночевать, это может получиться и сейчас: пришлось помириться на самом бедном ночлеге. Из этой части более ясно только одно, что бедняк всегда понимал бедного. А заехал бы в то время в деревню ту губернатор или даже кто-нибудь в несколько раз меньше, ведь ему бы не показали, как живёт Егорша, а повели бы к попу или к кулаку, уложили бы на перинах, ну и всё другое. Дело ясное – не всем одинаковый почёт. Во второй части в деревню заявляется не бродячий человек, а человек, начальствующий над целым краем, приходит не пешком, а приезжает на аэросанях.
Понятно, что такого человека не проводят ночевать к Егорше на чердак, а постараются показать кое-что более сносное и говорят с этим человеком не как с бродягой. Говорят больше о культуре, о том, что нужно то-то да то-то, и, конечно, просят помочь кое в чём.
Разница межлу первым случаем и вторым очень большая. Один колхозник сказал мне однажды в беседе:
– Вот теперь в это село-то не на аэросанях приехать бы, а пешком, да с одной сумой пройти и документов сказать что нет. Так не только на чердаке у Егорши ночевать не пришлось бы, а в милицию с исполнителем направляться или в сельсовете на полу вместе с клопами гнуться.
Дело ясное, контраст между первой частью и второй есть. Возможно, это оттого, что я не могу дать гражданам достаточно точного объяснения. Сам-то я понимаю корень книжки, что между старой деревней и новой деревней такая же разница, как между губернатором и председателем крайисполкома. Что наши недостатки в настоящее время являются результатом больших и ещё больше растущих запросов со стороны освобождённого Октябрьской революцией рабочего класса и трудового крестьянства.
Не мог Егорша думать о радио, когда у него на ужин хлеба не было. Это понимают все, кто читает или слушает книжку, но больше говорят, что её нужно продолжить.»
Это будет сделано, товарищи!