000
ОтложитьЧитал
Но тем не менее…
Было у нее и подходящее платье. Темно-синее, очень простенькое, очень скромное, очень дорогое. У Аэлены в него после родов грудь не помещалась, а Яне можно бы и вату подложить.
Платье, накидка, волосы причесать и вновь заплести в косу, Ааше повязать здоровущий синий бант…
Волчица на это только фыркала, но соглашалась, что люди смотрят на внешность. Волков с бантиками не бывает – значит, это собака. А раз собака, то безобидная.
Ладно уж, ради хозяйки потерпит.
Рошер окинул нархи-ро одобрительным взглядом. Хмыкнул, увидев, что ленты в волосах Яны и на ошейнике волчицы – одного цвета.
– Специально?
– Что именно?
Светского воспитания у Яны на троих бы хватило.
– Кстати, мне тут уже насплетничали, что тебя ужасно оскорбили…
– Правда? Это хорошо. Вы, люди, почему-то очень сочувствуете жертвам…
– А нархи-ро? – Рошер галантно предложил локоть.
– А мы сначала разбираемся. Может, жертва там три раза беды заслужила.
– А если нет?
– И тогда не сочувствуем. Исправляем, так-то. Сочувствие – что? Слова, и только. А вот ты делом помоги!
– Странные вы, нархи-ро. Иногда ведь и слово лечит.
– Странные вы, люди. Добрым словом и делом ведь большего добиться можно, чем просто словами?
Так, за легкой пикировкой друзья и добрались до дома градоправителя. И…
Яна только присвистнула, да и Рошер покачал головой.
Паломничество?
Да, подходящее слово. Люди то входили, то выходили, все в траурных платьях, женщины прижимают к глазам платочки, мужчины сдержанно суровы, и у всех, вот у всех до единого в глазах – тщательно скрываемое злорадство. Рошер, может, и не замечал, а Яну просто обжигало. Видно же…
Неужели никто не сочувствовал девчонке, которую вот так убили?! Никто-никто? Кошмар какой! Жестокие люди существа… Или Синта всем успела так насолить?
Ладно, разберемся.
И Яна под руку с Рошером перешагнула порог дома лойрио Эрена.
* * *
Внутри было «цветочно». Настолько, что Яна даже замерла на миг, стараясь справиться с резким ударом по обонянию. Ужас какой-то! Ни вдохнуть, ни выдохнуть… Зачем, зачем люди губят столько цветов? Мертвому ведь уже безразлично?
Гроб с телом девушки был просто усыпан ими. Розы самых разных оттенков, колокольчики, маки, гортензии… Всех сразу Яна даже и не видела, но очень много. И еще несли.
– Интересно, сколько тут цветов от души?
Рошер думал о том же, что и она.
Яна пожала плечами:
– Вряд ли хоть что-то. Поищем лойрио Эрена?
– Давай.
Лойрио обнаружился в гостиной, где вместе с семьей принимал соболезнования. Его жена, полнотелая блондинка лет сорока на вид, а значит, даже и поболее по возрасту, удивительно похожая на Синту, находилась почти в прострации.
А ведь она любила дочь, – пронеслось у Яны. – Любую, какой бы бестолковой та ни была – любила. Но почему никогда не говорила ей об этом? Почему позволяла девчонке такое? Да даже и выдрала бы ее пару раз – все полезнее было бы, чем на самотек… Почему? Странные люди…
Заплаканные глаза, опухшее лицо, небрежная прическа – нарочитости в матери Синты не было ни на медяк. Ей всерьез было плохо.
Вот сын производил совсем другое впечатление. Для него это – протокольное мероприятие, сразу видно. Если и горюет – то очень в глубине души, так, что не докопаешься.
Сам Эрен – бледен и серьезен.
– Может, с сына и начать? – шепнула нархи-ро.
Рошер подумал пару минут.
– А давай. Сейчас как раз папаша может ему приказать, он с нами и побеседует. И Ааша рядом, соврать не даст.
– Именно.
Рошер подошел в череде остальных, протянул руку для пожатия. Яна сделала полупоклон – ну, как получилось.
– Наши соболезнования, лойрио. Вы помните, мы с вами говорили?
– Да.
Эрен помнил. Еще бы не помнить…
– Так все в силе?
– Да. Приступайте.
– Вы позволите побеседовать с вашим сыном, лойрио?
– И с сыном, и с женой, – кивнул градоправитель. – Керт!
– Да, отец?
– Сатро Вайст и лайри Риккэр хотят с тобой побеседовать. А я прошу отвечать на их вопросы без утайки.
– Как скажете, отец.
Полупоклон получился очень почтительным, но… Яне не понравилось. Мальчишка отнесся к просьбе отца как к очередной придури, вот и все. Может, и побеседует, но сначала попытается потрепать нервы и самоутвердиться.
Яна принялась в упор разглядывать Керта Эрена. Хорош, ничего не скажешь. Оба ребенка лойрио удались в мать, оба достаточно высокие, светловолосые, с резко очерченными скулами и высокими лбами, у обоих короткие прямые носы. Разница начиналась с губ.
У Синты они были полные, яркие даже в смерти, свидетельствующие о страстности натуры.
Узкие и крепко сжатые губы Керта говорили о холодной рассудочности. Но это и неплохо – здесь и сейчас, разве нет?
– Где будем беседовать, лайри?
Керт нагло улыбался. Рошера он словно и не замечал.
– Проводите нас в комнату Синты? – спокойно предложил Рошер. – Там и поговорим.
Голубые глаза блеснули гневом.
– А не слишком ли многого вы хотите, сатро?
– А вы спросите у отца, чего хочет он, – усмехнулась Яна.
Но вообще – Рошер правильно придумал. Надо бы осмотреть комнату девушки, а с волчьим нюхом это намного проще и быстрее.
Спрашивать Керт не стал, просто поджал губы до полного их исчезновения и направился в глубь дома. Подняться по лестнице, повернуть направо – и вот она, дверь. А за ней – комната Синты. Яна тут же принялась оглядываться.
Да, видно, что это комната девушки. Рюши, оборки, приятный розовый тон – не тот дико розовый, цвета бешеного поросенка, который обожают некоторые, а скорее увядшей розы, очень элегантный. Но на фоне этого цвета любое лицо покажется свежим. Удачно сочетается с кремовым, золотистым и белым… По громадной кровати под балдахином разбросаны подушки.
– Ааша, ищи, – шепнула Яна.
Что искать? Она и сама не знала. То, что покажется странным волчьему нюху. Тайник, чужую вещь, все… неправильное. Они с Рошером тоже посмотрят, но это – потом, потом. А пока…
– Лойрио Керт, ваш отец не сообщил, кто мы такие, – начал Рошер, присаживаясь на кровать.
– И кто же вы такие? – Высокомерием в голосе сопляка можно было сковородку вместо масла смазывать – надолго хватит.
– Нам поручили найти убийцу Синты. – Яна смотрела прямо в лицо парня, глаза в глаза. – Кстати, за что вы ее ненавидели?
Керт дернулся, принужденно рассмеялся:
– Я? Ненавидел?!
– Ненавидели. Сильно. За что?
Яна давила взглядом, голосом…
– Так, хватит, поговорили. – Керт попытался выйти, но перешагнуть через Аашу было сложновато. И страшновато – тоже. – Отзовите свою шавку!
Ааша показала зубы. Шавку? А вот я тебя сейчас как… шавкну!
– Не надо, золотце мое. – Яна подошла к волчице, неспешно потрепала ее по шее. – Не кусай его, он невкусный. И вообще, может быть, даже сестру убил.
– Что?!
Вот теперь Керт возмутился искренне.
– А что слышали. Ненавидели? Было. Значит, и убить могли, – припечатала Яна.
– Да если б всех убивать, кого ненавидишь – город бы уполовинился!
Яна фыркнула:
– Так не всех же! Сестру! Которая может действовать на нервы, делить наследство…
– Не рановато ли вы моих предков похоронили?
– Да пусть живут. Но ведь всякое может быть, нет?
Керт вздохнул. Потер переносицу, опустился в кресло. Теперь стало видно, что он очень и очень молод.
– Вот чего не было – того не было. Я не убивал.
– Но ненавидел? – тихо подсказал Рошер.
И мальчишка сорвался. Оскалился, став похожим на мелкого грызуна, загнанного в угол. Хорек, возможно, или уж, судя по расцветке, горностай?
– Вы бы ее на моем месте тоже не любили! Мелкая эгоистичная наглая гадина! Вот она кто была!
– И почему-то никто не может сказать о ней ничего хорошего. – Яна вздохнула. – Вообще ничего.
– А потому что и нечего – и некому. – Керт сверкал глазами. – Вот представьте себе…
Он говорил, а перед глазами Яны вставали картинки.
Представить? А что тут сложного, это и среди нархи-ро встречалось… Не всегда брат и сестра любят друг друга, ой не всегда. Иногда старший ребенок считает младшего угрозой. Начинает ревновать, злиться, беситься…
Так и произошло в семье градоправителя.
Синта привыкла быть единственной. И когда ей показали кулек в кружавчиках и сказали: «Ты теперь старшая, а это твой братик, о нем надо заботиться…»… Мягко говоря, девочке это не понравилось. Тем более что кулек удался болезненным, капризным и мог плакать всю ночь напролет. Конечно, у него были няньки, служанки и прочая челядь, но ведь и родители уделяли внимание! А почему?!
По какому праву?!
Кто он вообще такой?!
Синта привыкла быть первой и самой любимой, а потому на братца обрушился водопад сестринской ненависти. Будь родители чуть поумнее… Но могло и не получиться.
Сначала брата толкали и щипали исподтишка, потом начали подставлять и ябедничать, ну а лет в четырнадцать, обнаружив, что привычные методы результата уже не дают, Синта окончательно пошла вразнос. Может, будь Керт другим…
Из-за частых болезней он вырос достаточно умным. А как тут не вырасти, когда целыми днями лежишь в постели, и никаких развлечений, кроме книг и учителей, не предвидится? Керт учился, читал, размышлял и сопоставлял. И чем дальше, тем больше понимал, что отец занят карьерой, мать – истерична и неумна, пусть любит обоих детей, но толку-то с той любви? Любить и курица умеет! Что сестра его ненавидит и мечтает уничтожить. А сам он? Чего он сам-то хочет?
А вот это главный вопрос. Попусту прожигать жизнь Керт не хотел, в наемники – тоже… Пойти по пути отца? Он даже начал интересоваться делами города, но тут Синта окончательно сорвалась в загулы и загоны. И всем стало не до того.
Когда сестру убили, Керт даже почувствовал облегчение. Больше никто не станет трепать ему нервы. Но…
– Она пыталась вас убить?
Рошер спросил так неожиданно, что Яна дернулась. А уж как дернулся Керт!
– Нет! Что вы! Да я не…
Но даже цветам на окне было видно, что он врет. Понял это и сам парень, смирился и принялся рассказывать.
Было и такое.
Жаркое лето, дети купаются в пруду… Когда Керт почувствовал, как кто-то тянет его вниз за ноги, он не смог даже крикнуть. Забился, задергался – и точно утонул бы.
Повезло.
И в том, что неподалеку купались дети слуг, которым лойрио Эрен не запрещал приходить в поместье, и что один из них случайно заплыл дальше, чем нужно, и что заметил Синту, которая за ноги тащила Керта под воду…
Мальчишка не растерялся, принялся окликать друзей, Синта испугалась и выпустила брата. С тех пор ребята стали друзьями. Только вот ненадолго. Милн стал личным слугой Керта, и тот частенько угощал друга то своим обедом, то сладостями. Ну, не хотелось есть, вот и… Вот и попалось однажды отравленное желе.
Спасти паренька не успели. Тогда им было по четырнадцать. Керт настаивал на расследовании, кричал, обещал объявить голодовку и сдохнуть – не помогло. Он знал, кого подозревать, а потому…
– Я тогда пошел к ней. И сказал, что если еще раз, хоть как-то, хоть что-то…
Яна видела это, как наяву. Именно в этой комнате…
– Я знаю, это ты пыталась меня отравить.
Синта, лежащая поверх покрывала, потягивается, кружево домашнего платья приоткрывает великолепную грудь.
– Пошел вон, щенок!
– И уйду. Охота была с такой гадиной разговаривать. Но сначала ты меня выслушаешь! Если со мной что случится – тобой займется Храм.
Синта фыркает. Ее смешит эта мысль.
– И что они мне припишут?
– Был бы «кто», а «что» – найдется. Я оставил доверенному человеку письмо, в котором рассказываю обо всем, что ты творишь. Пользуясь им… Может, отец тебя и отстоит. А может – и нет? Отдаст куда-нибудь в монастырь, чтобы заперли покрепче.
– Медяк цена твоему письму.
– А вот тогда и посмотришь – медяк или что побольше. Ты же Милна травила не просто так, я знаю, где ты брала яд. И не только.
– Пошел вон.
– И пойду. Но ты меня лучше услышь. Ты уже отцу поперек глотки встала, он за тебя не вступится. Край – попросит, чтобы тебя замуж выдали, а ему внука вручили. – Керт выражается намного более резко, но… Синта сверкает потемневшими от бешенства глазами.
– Если не уйдешь – от тебя отец внуков не дождется.
– От тебя – так точно. А и дождется – не обрадуется. Шлюхины дети – позор рода.
Керт выскальзывает за дверь, стремясь оставить за собой последнее слово, и слышит, как о косяк разбивается что-то тяжелое, пущенное вслед умелой рукой.
– С тех пор она не пыталась?
– Вроде как нет. Или меня Четырехликий отводил – не знаю.
Яна кивает. Все возможно. Может, и отводил, а может, поумнела и присмирела. Или… задумала что-то другое?
– Давно состоялся этот разговор?
– Года четыре как.
– Хм-м…
– Да понимаю я! – Сейчас Керта никто бы не назвал даже парнем – сидит тут мальчишка мальчишкой, губы дрожат… – Если она меня ненавидела, то я больше всех и выигрываю от ее смерти! Только неправда это! Ни разу! Я ее не убивал! Незачем! Отец хотел меня в столицу отправить, уезжать со дня на день надо!
– Синта знала?
– Д-да…
Яна и Рошер переглянулись.
– Кораблем?
– Д-да…
– Раш! – коротко рявкнул Рошер.
Яна смолчала, но подумали они явно об одном и том же. Море, корабль, пираты – все спишется. Только вот как это увязать с ее убийством?
– Могли они?
Рошер и Яна переглянулись. Могли пираты взять задаток, но решить, что дешевле убить заказчицу, чем выполнять ее капризы? Могли.
– Найдем – узнаем.
– Р-ры, – вежливо сказала Ааша.
Друзья обернулись на голос. Волчица стояла у стены и принюхивалась. Очень многозначительно.
– Яна?
Тайяна кивнула. Да, именно так. Что-то там есть… такое, что беспокоит Аашу.
Рошер сориентировался моментально:
– Лойрио, побудете свидетелем?
– Э…
– Что мы ничего не подложили, не взяли и не возьмем из найденного?
Керт кивнул:
– Ну да. А что…
Рошер прошел к стене, прощупал, нахмурился:
– Яна, не знаю. Что-то тут, наверное, есть, но что?
Тайяна кивнула. Если бы речь шла о камне, тут скорее помог бы Рошер. Но дерево – кто его почувствует лучше нархи-ро?
– Давай я попробую.
И коснулась чуткими пальцами дерева, ощущая его фактуру, шероховатость, легкое покалывание в кончиках пальцев…
Иди ко мне, хороший мой, покажи свои секреты. Никуда ты от меня не денешься, если я захочу. Я же чувствую, что вот здесь и здесь дерево чуть истончается, а вот в этом месте за ним металл, как петля, и определенно – замок… и он поддается чутким пальцам нархи-ро.
– Ага! Есть! – Под руками панель чуть щелкнула и отошла в сторону.
Керт и Рошер одинаково уставились на открывшееся зрелище. Ну… не очень богатое, сразу скажем. Несколько мешочков, а вот что в них за содержимое?
Оно оказалось достойным.
В одном из мешочков – красивое ожерелье, впору иной трайши, в двух других – золотые монеты. По прикидкам Тайяны, их хватило бы на пару лет скромной жизни не слишком расточительному человеку. В самом маленьком, фиолетовом с золотой вышивкой, обнаружился зеленоватый порошок, похожий чем-то неуловимым на табак.
Яна коснулась его пальцем, понюхала, растерла пару крупинок.
– Халар.
– Халар? – не понял Рошер. А вот в глазах Керта мелькнуло узнавание. Слышал, определенно.
– Им пользуются лекари, чтобы погрузить больного в сон. Чуть больше – не проснешься, чуть меньше – будет больно. Неудобная вещь.
– А зачем она Синте?
– Есть один вариант. Если курить его или просто жевать… ты понял?
– Р-раш! Так это «зеленая дымка»?!
– Да. И эта – даже с пропиткой.
– Это как?
– Ну, обычный халар, его еще называют лекарским порошком… Рош, неужели не слышал?
– Да у него столько названий… Может, и слышал, но не запомнил.
– Ага. Так вот, обычный халар дают не ради удовольствия, а чтобы облегчить боль. А если вот так, курить его, тут вопрос стоит иначе. Его вымачивают в вине определенного сорта несколько дней или недель, потом высушивают и только потом продают. Говорят, так вкуснее. Грезы ярче. Соответственно, чем дороже вино и дольше вымачивание…
– А здесь?
– Достаточно дорогой вариант. Я бы сказала, этот порошочек просто так не достать. И стоит он… ну, я ваших цен не знаю, но дорого. Определенно.
Керт хлопал глазами.
– То есть она…
– Ваша сестра баловалась порошком. И что? Вы не знали?
Знал. Точно знал – и не возражал. По принципу – сдохнешь сама, меня совесть мучить не будет.
– А вот это откуда? – Рошер приподнял ожерелье.
– Думаю, надо его нарисовать и поспрашивать, – предложила Яна. – Не таскать же с собой столь ценную вещь?
Судя по количеству бриллиантов, действительно ценную.
– Можем попросить Аэлену. Она согласится.
Яна кивнула:
– Главное, чтобы лойрио согласился.
– Если хочет разобраться в этой истории – куда он денется? Ааша?
Волчица раскапывала лапой паркет. Получалось плохо, но друзьям хватило и намека. Под паркетной доской обнаружилось несколько связок писем, перетянутых разными ленточками. Голубой, розовой, зеленой…
– Почитаем?
– Конечно! Лойрио?
Керт тоже не отказался, так что письма поделили по-честному – каждому по связке – и принялись читать. На втором письме Яна почувствовала, что еще немного – и у нее ушки сгорят, а пепел вниз осыплется.
– Ох, еж…
– Р-раш…
– Твою ж…
Судя по реакции Рошера и Керта, остальные письма были не лучше.
На тонком листе бумаги, который держала Яна, дорогими чернилами лилового цвета изящным почерком было написано, что Синта проделает с адресатом. И фантазия у девушки работала так, что, ей-ей, письма надо отдать в бордель, пусть опыт перенимают. О половине способов Яна и не слышала…
Но интересным было не письмо Синты, нет. А записочка, приложенная к нему. Где адресат отвечал и подписывался.
– Какая умная девушка!
– Да уж, – согласился Рошер. – Писала письмо, делала копию, отправляла, получала ответ и скрепляла попарно.
Яна прищурилась:
– Поправь меня, но это похоже не на любовную переписку, а на радость шантажиста, нет?
– Чего тебя поправлять, ты права, – буркнул Керт, спонтанно переходя на «ты». – За Синтой бы не залежалось.
– Тогда тут должны стоять подписи или… что-то. Как можно опознать автора?
– А это нам Керт поможет. Он-то знает, кто как подписывается, нет?
Керт вздохнул, пошуршал письмами…
– Понимаете, у нас этим мать занимается. Отвечает, принимает…
– Я у Эмины спрошу, – осенило Рошера.
– Точно! Она знать обязана, служба такая. – Яна согласно кивнула.
– Эмины? – не понял Керт. Рошер махнул на него рукой, мол, не забивай голову.
– Письма мы забираем, наркотик сейчас сдадим твоему отцу. А деньги у сестры откуда? Не знаешь? Драгоценности?
– Первый раз вижу и слышу.
Яна фыркнула:
– Если б я баловалась дымкой или дурью, уж точно бы родителям или брату отчитываться не побежала. Нашла бы способ заработать.
Рошер качнул связкой писем.
– Может, и нашла?
– Но при ней писем не было.
– Вообще – или не нашли?
– Думаешь, она кого-то шантажировала, но вместо этого, – Яна подняла ожерелье за кончик застежки, как дохлую крысу за хвост, – с ней расплатились кинжалом?
– Почему нет?
– Не знаю. Надо посмотреть и подумать. Но если и так – мы его точно не отыщем. Если письма этот некто забрал…
– А это еще не факт. Порасспрашиваем, сопоставим…
Керт переводил взгляд с одного на другую, потом помотал головой.
– Вы это серьезно?
Рошер и Яна переглянулись и кивнули:
– Да. А что?
– А то. Синта была гадиной. И кто бы ее ни убил – он доброе дело сделал. Не лезьте в это.
Рошер прищурился:
– А вот твой отец, парень, считает иначе. Плохая ли, злая – она была его дочерью, и ему хочется отомстить.
– А еще, – Яна смотрела в потолок, – понимаешь, просто так убивать, наверное, нельзя. Вас, людей, намного больше, чем нас, но если каждый так будет поступать, вас останется меньше, чем нархи-ро. Нельзя убивать человека. Можно решать вопрос миром, убеждать, на худой конец – пугать, угрожать… Но убивать? Тебе не кажется, что это неправильно?
– Если б вы знали Синту, вы бы так не говорили.
– Да, никого из нас она убить не пыталась, – согласилась Яна. – Но ты учти. Если сейчас ее смерть останется безнаказанной, то убийца обнаглеет – это первое. И убьет еще не раз. И второе. Тебе родителей не жалко? Неизвестность, она ведь хуже ножа режет.
Вот на этом Керт и сломался:
– Жалко. Мать всю ночь отпаивали, отец чернее тучи… Р-раш! Даже сдохнуть эта сука нормально не смогла!
– Не дали. Ладно, Ааша, что еще есть?
Волчица почти по-человечески мотнула головой, мол, больше тайников не вижу, и направилась к выходу из комнаты. Яна с Рошером еще раз переглянулись и последовали за ней, прихватив трофеи.
Лойрио Эрен обнаружился все там же, принимал соболезнования. Но при виде друзей вежливо отставил в сторону какую-то даму необъятных размеров и вскинул бровь.
Нашли? Что?
Рошер кивнул в сторону двери.
Нашли. Только не при всех же…
Лойрио Эрен понял правильно, и через пять минут они уединились в кабинете.
Наркотик ожидаемо вызвал ярость. Ожерелье – удивление. Золото – тоже.
– Синта постоянно требовала у меня денег «на булавки». Я почти не давал, столько она бы и за пять лет не накопила.
– Видимо, пять лет ей ждать не хотелось, – согласился Рошер. – А вот это вы не узнаете?
Выложенные перед лойрио Эреном записки (без писем Синты) повергли градоправителя в недоумение:
– Это что?
– Тоже было у вашей дочери.
– Надо позвать жену. Я этим не занимаюсь.
Лара Талея уверенно опознала почерк лойрио Реваля, лойрио Кандера, Тарема и Жалниса. Но… двух последних просто не было в городе. Уехали в столицу проветривать тоску. Точно?
Да, очень точно. Уж она-то знает.
– Значит, Реваль и Кандер. – Яна мысленно переглядела список.
Эх-х-х, вот ведь проблема? Их с Рошером только двое, а этих уже набралось – хоть в пучок завязывай. И таверна со странным названием «Ражий медведь», и насчет ожерелья надо узнать, и с Ланистом встретиться, поговорить, и в порту побывать, и эти…
Определенно, Синта была очень деловой девушкой.
Зар-раза!
* * *
В таверну решили идти сразу, не дожидаясь вечера. Ни к чему. И хозяин, глядишь, разговорчивее будет, и слуги, и вообще – есть вещи, о которых в толпе говорить… неудобно. Это потом жить мешает. Хотя воля б Тайяны – она бы эту таверну под ноль снесла и новую построила. Клоповник-блошатник, иначе и не скажешь. Невысокое приземистое здание, наполовину вросшее в землю с отродясь не мытыми окнами и не крашенное уже лет десять точно. На крыше кое-где мох растет… Одним словом – ужас. Можно даже – УЖАС, учитывая запах, которым оттуда несло.
Подгорелая еда, кислое пиво, сивуха, пот, грязь, кровь… Ааша смотрела на хозяйку, как на врага народа.
Мы и правда туда пойдем?! Тебе, двуногой, хорошо, ты и половины не чувствуешь. А я… ФУ!
– Хочешь – оставайся. – Яна потрепала Аашу по загривку. – Подождешь нас здесь?
Волчица сморщила нос, чихнула. Нет, не подождет. Мало ли что? Разве хозяев можно отпускать без присмотра? Они глупые, вдруг кто Тайяну обидеть захочет? А она, Ааша, и вступиться не успеет? Нет, так не пойдет. Волки умные, волки точно знают, что врага надо загрызть заранее. До того, как он причинит вред.
Внутри таверна оказалась еще противнее, чем снаружи. Во всяком случае, таких откормленных тараканов Яна даже в Лесу не видела. Но – день, так что за столами было почти пусто. Пара пьянчужек, один из которых дрых на столе, а второй под, – не в счет. И хозяин, который меланхолично протирал кружки таким грязным полотенцем, что, ей-ей, полы были чище.
Рошер злорадно ухмыльнулся:
– Кишер! Какая встреча!
– Вайст, – без особого воодушевления отозвался мужчина. Да уж, не красавец. Высокий, толстый, с рыжеватыми усами и бегающими глазками, неуловимо похожий на того самого таракана-рыжеусца. – Тебе чего понадобилось?
– Как всегда – пошептаться. – Рошер обвел взглядом таверну. – Здесь? Там? – Кивок в сторону задней двери.
Рыжеусец скривился так, словно ему вода в больной зуб попала.
– С каких это пор ты при делах?
– Я всегда при них, – парировал Рошер.
– А не боишься, что вторую руку оторвут? – нехорошо прищурился Кишер.
– Р-ры, – вежливо сказала Ааша, кладя передние лапы на стойку. Позволять оскорблять своих друзей она не собиралась.
Вот этого трактирщик точно не ожидал. Ааша в стоячем виде была немногим меньше, чем он, так что перед лицом замаячила здоровущая пасть с алым языком и набором идеально белых зубов.
Рыжеусец как-то тоненько, по-бабьи вскрикнул, дернулся и сел на попу. Прямо за стойкой.
– Р-ры…
Ааша явно разочаровалась. Что это за враг такой неудобный, которого ни покусать, ни погрызть? Но на стойку поглядела оценивающе.
– Рухнет, – предупредила подругу Яна. – Лапы поцарапаешь.
Очередное «р-ры» прозвучало как «э-э-эх»… Ааша сморщила нос и вернулась к Тайяне. Рошер оперся на стойку и поглядел внутрь. Трактирщик сидел среди тряпок и кружек, глядя вверх ошалелыми глазами.
– Вылезай…
«Трус навозный», – так и угадывалось во взгляде Рошера.
Ага, размечтался.
Кишер посмотрел снизу вверх.
– А… а…
– А это милое создание тебя не тронет. Если наглеть не будешь.
– Р-ры, – подтвердила Ааша.
– Н-не… не…
– Попросить ее залезть?
Трактирщик замотал головой еще сильнее. Рошер преодолел брезгливость и протянул ему руку.
– Давай-давай.
Уговаривать труса пришлось еще минут пять, но наконец Кишер вылез и даже смог нормально говорить – приняв на грудь несколько капель из бутылочки под прилавком. Судя по запаху, это был самогон, но хороший, двойной очистки.
– Кишер, что ты знаешь про Синту Эрен? – наконец мягко поинтересовался Рошер.
Судя по глазам – и рад бы не знать, а соврать не выйдет.
– Я…
– Учти, эта милая зверушка лгунов не любит. Или любит, но не в том смысле, что тебе понравится.
Кишер покосился налево, потом направо, но, видя, что сбежать не удастся, обреченно вздохнул:
– Ладно. Дело было так…
Однажды Синта Эрен пришла в таверну и предложила Кишеру сделку. Прекрасно понимая, что нет отбросов, а есть кадры, она хотела, чтобы трактирщик сводил ее с нужными людьми. С кем?
Наемники, пираты, убийцы, воры. Не с хоши же ей встречаться требовалось. Правда, Кишер деликатно именовал сию гвардию «ночными работягами», но основное понятно.
С кем сводил?
Да пару раз с ворами… требовалось ей, чтобы что-то выкрали. Точно Кишер не знал, справедливо полагая, что некоторые знания укорачивают жизнь.
Убийцы?
Нет, этого не было. А вот пираты были.
– Р-ры, – намекнула Ааша.
И тут же оказалось, что и убийцы были. Один раз, правда.
– Кто? – вцепился Рошер.
– Есть такой Дареш, его Окунем кличут.
– Давно?
– Да месяца два тому…
– И?
– И ничего…
– Кишер, не юли. – Вайст сверкнул глазами. – Я ведь градоправителю капну – и сгорит твоя хибара. С тобой вместе и тараканами на закуску.
Кишер фыркнул:
– Да хоть укапайся, дождик нашелся. Ты что думаешь – я бы с этой соплячкой серьезных ребят знакомить стал? Дареш – дурак бесталанный, такого второго поискать. И страже бы сдали давно, да его мать – мне троюродная сестра. Вот и подсунул работенку сопляку.
– И какая работа требовалась? – Яна не влезала в допрос, но сейчас ей стало интересно.
– У лойрио Реваля жена есть. Вот и… хотелось девке, чтобы той не стало.
– Реваль? Хорошо, попомним, – кивнула Яна. Ааша молчала, значит, трактирщик не лгал. – А еще с кем вы ее сводили?
– С пиратами. Но это дней пять тому как.
– С кем?
– Есть такой кораблик «Беспутная чайка». Вот с его капитаном и свел.
Яна смотрела, приподняв бровь. Кишер усмехнулся, обретая частицу прежней наглости:
– Именно. Щенки, мелочь трепаная, вдоль побережья шакалят…
– А на что серьезное способны? Убить там?
– Чай, не хоши.
Яна кивнула:
– Значит, Реваль, Окунь… Кстати, где он ловится?
– Да можете здесь подождать, к вечеру будет.
– Кишер, не свисти. А то я не знаю, что ты его упредишь. Нет уж, сейчас пойдешь с нами в гости к своему Окуню. Побеседуем. Ну и коли все в порядке – обещаю: ни слова градоправителю не скажу ни про тебя, ни про племянничка. – Рошер смотрел серьезно. – Мне в дела Реваля смысла нет лезть, да и не слышал я, чтобы он овдовел?
– Козе понятно, что Дареш и репу не нарежет, – ухмыльнулся Кишер. – Да только и заказчица крик не подняла бы.
– Время тянули?
– А то ж. Да и лара Реваль то в столице, то еще где… Доберись до нее…
Яна переглянулась с Рошером, подумав, что до Аэлены в такой ситуации добраться таки пытались. И ведь почти получилось.
– Скажи, оно вам даром не надо. Не станете вы так рисковать ради этой заказчицы. Не те деньги, не та сила, чтобы заставить вас договор соблюдать. Значит, «Беспутная чайка»… А ворье?
– Ей давненько ничего не надо. Так что ребят не сдам, к тому же нет их в городе. Двое с петлей сплясали, еще один уехал.
– Не врешь, – кивнула Яна. – А теперь расскажи про недавнее. Когда она последний раз здесь была?
– А вот аккурат перед смертью и побывала. – Кишер уже обнаглел вконец и чувствовал себя вполне спокойно. – Она тут мужиков несколько раз ловила. Переодевалась во что попроще, пару платьев у меня держала…
– И в тот раз переоделась? – Рошер аж подобрался.
– Каждый раз. Лайри все ж…
Яна коротко выругалась:
– Рош, мы болваны. И не заметили, что платьице-то на ней дешевенькое…
И верно, такое платье могла бы надеть трактирная девушка, а не лайри. Но когда мужчины обращали внимание на такие вещи? А Яна и не подумала, у нархи-ро культа одежды отродясь не имелось. Была бы чистой, удобной да к лицу. А цена… А что – цена? Нархи-ро свои ткани сами делали, ткали, красили, вот и выходило, что дешево… Это во внешнем мире одежда из их ткани стоила бешеных денег, а самим нархи-ро она пустячной казалась.
– Потом ее комнату покажешь, – решил Рошер. – Значит, переоделась, спустилась…
Кишер задумался. А затем махнул рукой с видом «сгорел сарай, гори и хата».
– И присмотрела себе «бобра» на вечер.
– Ощипать?
– Нет. Такое чувство, он ей не почесаться нужен был, а… чтобы был? Как-то так, не знаю…
– Свидетель? Или чтобы на него сослаться, мол, ночь с ним провела? – принялся гадать Рошер.
– Вот скорее второе. Точно не скажу, а только что-то она ему подлила – мигом парень поплыл, она его чуть не на себе за порог вытащила.
– И сама тащила? До сараев?
Яна спрашивала не просто так. Ивара она не видела, но подозревала, что не хлюпик…
– Помогли ей, – буркнул нехотя Кишер.
– Кто?
– Я слугу попросил…
– Зови.
Явленный пред очи слуга и не отрицал ничего. А чего ему? Хозяин приказал помочь, вот они Ивара взгромоздили на лошадь, да и отвел он и лошадку, и девушку к сараям. Ну и… того. Было… А чего – отказываться, если девица сама предлагается?
Потом он взгромоздился на ту же лошадь и отправился в трактир. А Синта собралась провести время в сарае.
– Ну, если она никого не ждала – зовите меня бобром. – Рошер потер лицо ладонями. – Точно, нужен ей был кто-то, чтобы подтвердить, что она всю ночь с ним провела, никуда не отлучаясь.
– Тогда это не «Чайки», факт. С такими придурками… Им и таверны с лихвой бы хватило.
– А къянти с ней здесь познакомились?
И вот тут Кишер побледнел, что та стена.
– К-къянти?
– Я про них знаю, – спокойно сообщила Яна. – Но хотелось бы подробности. Кто, что, где…