Наваждение. Книга 1. Наваждение и благородство

Глава 5

Уже почти стемнело, когда Екатерина вернулась из города. Стало свежо. Первые звезды отчужденно и бесстрастно смотрели на землю.

Девушка попросила кучера Егора отнести ее покупки на кухню, чтобы забрать их завтра, а не тащить через весь дом, полный знатных гостей. Она хотела незаметно проскользнуть в свою комнату. Прошла черным ходом, но к лестнице все равно надо было идти по коридору рядом с малой гостиной. Сквозь широкую арку старый барон заметил девушку и приветливо окликнул:

– Екатерина Павловна, добрый вечер! Присоединяйтесь к нам, прошу вас.

Возможно, со стороны барона это была пустая формальность, но Екатерине пришлось зайти в гостиную и поздороваться:

– Добрый вечер! Благодарю вас, но я немного устала…

– Нет-нет, отказ не принимается, – живо поддержал отца Генрих.

Он стремительно подошел к девушке, взял ее под руку и галантно провел в ярко освещенную залу.

Сегодня молодой барон выглядел потрясающе. Темно-серый костюм прекрасно подчёркивал его атлетическое сложение, длинные светлые волосы были забраны в низкий хвост. Екатерина с удивлением отметила, что ссадина на лбу почти исчезла.

– Если вы устали, тем более выпейте с нами хотя бы бокал вина или чашечку чая… – Александр Львович источал искреннее радушие.

За роялем сидела мадам Розенфельд, тщетно пытавшаяся спеть арию Эльзы из оперы Вагнера «Лоэнгрин». И была очень недовольна, что ее пение прервали на полуслове. Вокруг рояля стояло несколько дам и кавалеров, с трудом сдерживавших зевоту и пытавшихся изобразить заинтересованность. Вечер не представлялся особенно оживленным.

Эвелина Карловна удивленно вскинула бесцветные брови, и семейство Розенфельдов обменялось выразительными взглядами. Они дружно с нескрываемым недоумением внимательно посмотрели на Екатерину, смерив ее с ног до головы и сделав соответствующие выводы.

Девушка поняла, что не все рады ее внезапному появлению.

Однако отказываться дальше было неудобно, и Екатерина была вынуждена согласиться. Лакей унес ее накидку, и девушка почувствовала себя словно голой на фоне богато разряженных гостей. В город она ездила в синем поплиновом платье без излишеств и украшений, правда, подчеркивающем ее стройную фигуру. Но теперь оно резко контрастировало с нарядными вечерними туалетами светских дам.

Всё в зале, от бокалов с шампанским, до пряжек на шелковых туфельках мадам Розенфельд сверкало, искрилось и переливалось, и лишь Екатерина в своем скромном туалете казалась здесь неуместной и блеклой.

– Разрешите представить вам Екатерину Павловну Несвицкую, – объявил старый барон, – дочь моего друга, увы, покойного. Я был опекуном до ее совершеннолетия. На моих глазах она расцвела и превратилась в настоящую красавицу.

Барон представил Екатерине всех присутствующих. Девушка была растеряна и не запомнила имена большинства гостей, просто мило улыбалась и говорила, что ей очень приятно с ними познакомиться.

Семью помещика Кудрявцева Екатерина уже знала. Они ей нравились – простые и сердечные люди, без сословных предрассудков и пустого высокомерия. Кудрявцевы владели обширным вишневым садом и роскошными охотничьими угодьями, граничащими с поместьем фон Бергов.

Дальние родственники фон Бергов и остальные гости поприветствовали Екатерину без особой теплоты, но вежливо.

Эвелина Карловна Розенфельд не нашла ничего лучше, как поинтересоваться, правда ли Екатерина служит гувернанткой в доме барона. Слово «служит» она не без удовольствия выделила интонацией, прировняв девушку к прислуге и очертив непреодолимую дистанцию между ними. Екатерина покраснела и была готова провалиться сквозь землю.

Однако хозяин вечера быстро нашелся, сказав, что мадмуазель Несвицкая любезно согласилась на правах старого друга семьи подготовить Андрюшу к поступлению в гимназию. Неловкую ситуацию удалось сгладить.

Екатерина заметила, как Генрих насмешливо посмотрел на отца и тот понимающе ответил на его взгляд, с сожалением признавая правоту сына – дочь Розенфельда не отличалась воспитанностью и тактом.

Князь Сергей Сергеевич Апухтин – давнишний друг Генриха – галантно поцеловал девушке руку и выразил свое полное счастье и восхищение от знакомства. Князь обладал привлекательной наружностью, роста был чуть выше среднего, одевался со вкусом и носил модную бородку. Его темные волосы были набриолинены. Запах дорогого одеколона дополнял щегольской облик. Похоже, Сергей Сергеевич был чуть ли не единственным из гостей, кто искренне обрадовался знакомству.

Генрих остался беседовать с князем, а Екатерина, познакомившись со всеми, присела в кресло, стоявшее в углу. Она порадовалась, что вечер близок к завершению и ей не придется слишком долго терпеть косые взгляды.

– Бокал вина? – предложил старый барон, подойдя к девушке.

– Благодарю, нет.

– Тогда чай. – Александр Львович, подозвал лакея, и, проследив, что тот понял указания, удалился от Екатерины.

Она оставалась одна недолго. Лакей скоро принес чай, а подоспевший Генрих, взяв чашку, галантно передал ее Екатерине и, наклонившись, тихо и доверительно произнес:

– Перестаньте смущаться. Вы же Несвицкая! Выше голову и больше надменности… Берите пример с Розенфельдов. У них родословная покороче вашей будет. И не обращайте внимания на Эвелину Карловну – думаю, у нее весьма смутное представление о хороших манерах и оно распространяется только на избранных. Ну же, приободритесь!

Екатерина попыталась возразить, но он продолжил:

– Не сомневайтесь, вы прекрасно выглядите. Вы бриллиант, который не нуждается ни в какой оправе! Екатерина покраснела и потупила взор:

– Вы никак не можете обойтись без иронии, комплиментов и лести?

– Я вам не льщу, поверьте…

Генрих уселся на подлокотник ее кресла. (Все семейство Розенфельдов снова с недоумением повернули головы в их сторону, явно осуждая такую фривольность.)

– Вы действительно не хотите вина? – предупредительно поинтересовался он, недопустимо близко наклоняясь к ее уху и почти касаясь его губами.

– Тогда ваши гости подумают, что гувернантка еще и пьяница, – не удержалась от улыбки девушка.

– Ну вот, вы уже начали шутить, это хорошо…

– Мне кажется, вы должны были бы сейчас развлекать разговорами девицу Розенфельд. Похоже, она скучает, – съязвила Екатерина.

– На сегодня я уделил ей достаточно внимания: пригласил на вальс, сказал пару любезностей и поговорил о погоде… Я приложил для этого все свои силы и даже больше. К тому же у нас мало общих тем для беседы – я плохо разбираюсь в тонкостях дамских туалетов и еще хуже знаю свежие светские сплетни. А так как этот званый ужин – идея моего отца, пусть он ее и развлекает…

– А вы не слишком резко судите об Эвелине Карловне? – иронично полюбопытствовала девушка.

– Если вы так переживаете за нее, можете сами потешить Эвелину Карловну интеллектуальным диалогом, – парировал Генрих и обворожительно улыбнулся.

Мадам Розенфельд, наконец, удалось исполнить арию Эльзы. Она пела весьма энергично и в целом неплохо. Страусовые перья бодро вздрагивали каждый раз, когда Аманда Петровна брала высокую ноту. Однако внешне мадам Розенфельд скорее походила на грозную Валькирию, чем на трепетную Эльзу.

Гости одобрительно аплодировали, в тайне надеясь, что супруга банкира ограничится одной арией. Но их надежды не оправдались – она исполнила еще два произведения Вагнера, которого так горячо любила, считая себя истинной немкой.

Генрих снова наклонился к Екатерине и вкрадчиво произнес:

– Посмотрите, князь Апухтин сейчас испепелит меня взглядом. Думаю, он хочет сказать вам пару комплиментов, а я ему мешаю, занимая место рядом с вами. – Барон выпрямился и обратился к приятелю: – Сергей Сергеевич, можно вас? Мы говорили с Екатериной Павловной о живописи, и она заинтересовалась вашей коллекцией морских пейзажей…

Князь подошел, изогнулся в поклоне, и еще раз с чувством поцеловал руку девушке:

– Как жаль, что мы не были знакомы раньше! Вы, очевидно, прятались каждый раз, когда я приезжал в поместье. Я такой страшный?

Екатерина снова покраснела, но быстро справилась с собой и непринужденно и искренне улыбнулась ему в ответ.

– Нет, конечно же нет. Но я очень занята воспитанием Андрюши. Мне некогда общаться с гостями господина барона.

– Но это же поправимо, не так ли, Генрих?

– Безусловно. А теперь я передаю вас, Екатерина Павловна, в надежные руки. Мой друг – интересный собеседник и просто прекрасный человек, – доверительно сообщил Генрих, деликатно отходя в сторону. – Но будьте осторожны, князь может до смерти заболтать вас, рассказывая о своем собрании картин и редких гравюр.

Екатерина приободрилась. Раз Генрих знакомит ее со своим другом, значит, сам к ней никакого пристрастия не питает. Ей не нужно, чтобы ее обхаживал мужчина с такой сомнительной репутацией.

Князь с энтузиазмом заговорил о своей коллекции. Екатерина слушала его с неподдельным увлечением.

Краем глаза девушка заметила, что Александру Львовичу и правда пришлось развлекать разговорами Эвелину. Он интересовался ее поездками за границу, хотел знать мнение о модных постановках, вернисажах, книгах, и еще о чем угодно, только бы она не чувствовала себя обделенной вниманием.

Генрих тем временем подсел к семье Кудрявцевых, и они стали довольно шумно обсуждать планы на ближайшие пикники и охоты, которые так любили устраивать для друзей эти милые люди. Госпожа Кудрявцева и ее дочь всеми силами пытались уговорить Генриха играть в их домашних спектаклях. Из него получился бы отличный герой-любовник. Генрих категорически не соглашался, ссылаясь на полное отсутствие таланта и свободного времени.

Екатерина несколько раз поймала на себе сердитый взгляд Эвелины – видимо, ее раздражало не только само неуместное присутствие нищей гувернантки, но и то, как она естественно и раскрепощенно ведет себя с князем.

Но девушку это уже мало волновало, она совсем освоилась и чувствовала себя прекрасно рядом с интересным собеседником.

Князь переключился со своей коллекции на Екатерину. Он мило шутил и сыпал замысловатыми комплементами.

Сергей Сергеевич клялся положить к ее ногам весь мир, если только она этого пожелает. Он мог бы достать для нее звезды с неба и свить из них венок, чтобы украсить ее гордую голову. А может, она желала бы луну? Он готов был хоть сейчас отправиться за ней, но Екатерина Павловна за это должна была позволить ему еще раз поцеловать ее руку.

Девушка держалась с князем легко и непринужденно, будто они были знакомы сто лет. Она весело смеялась над его невинными каламбурами и шутками, и не заметила, как быстро пролетело время.

Густая ночь плотно окутала поместье. Гости начали разъезжаться. Первыми уехали Кудрявцевы. Банкир с женой и дочерью тоже стали прощаться. Последовали взаимные приглашения, очередные комплименты и уверения в сердечной дружбе. Наконец поместье покинули и Розенфельды.

Екатерина видела, что старый барон недоволен, и догадалась, что причиной этого был Генрих.

– Не смей ничего говорить! – резко бросил он сыну, не заботясь о том, слышат их или нет. – Вопрос о твоей женитьбе на Эвелине остается открытым!

Генрих молча поклонился, картинно изобразив показную покорность.

Князь Апухтин долго прощался, пригласил фон Бергов к себе в поместье на охоту, не забыв упомянуть и Екатерину Павловну в числе приглашенных. Он в последний раз прочувственно поцеловал ей руку и удалился, напевая себе под нос что-то веселое из модной оперетки.

Наконец особняк погрузился в сонную тишину.

– Екатерина Павловна, вы согласились уделить мне завтра время, – вполголоса почтительно напомнил Генрих, когда она уже поднималась к себе в комнаты.

Она оглянулась и кивнула:

– Помню. Когда вам будет угодно.

– Прекрасно. Тогда ближе к обеду… До завтра и спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – тихим эхом ответила девушка.

День уходил во вчера. Часы в гостиной гулко пробили полночь. Наступающий день не обещал быть простым.

Глава 6

Екатерина всегда вставала рано. Это входило в ее обязанности – она готовила необходимые книги и тетради для утренних занятий с Андрюшей, проверяла, как прислуга убрала учебную комнату, все ли на месте. Даже в свои выходные она продолжала следовать давней привычке.

Но этим воскресным утром она проснулась позже обычного и ей совсем не хотелось подниматься. Яркие скользящие лучи летнего солнца пробивались через кисейные занавески и ровными янтарными бликами ложились на паркетный пол.

Девушка еще немного понежилась в постели. Вчерашний вечер оставил приятное воспоминание, несмотря на не очень удачное начало и ее повседневный, не соответствующий случаю, туалет.

Какой деликатный человек князь Апухтин, утонченный ценитель живописи. Веселый и галантный кавалер. Он умеет сказать изысканный комплимент, но это получается у него забавно и искренне. С ним так легко и приятно беседовать. Его не смутило, что Екатерина всего-навсего гувернантка в доме барона.

Эвелину Розенфельд от этого откровенно покоробило… Какое разное отношение, а ведь оба представители благородных дворянских родов.

И Генрих Александрович ее очень поддержал и ободрил. Он, конечно, ветреник, но, по крайней мере, не сноб, как банкир и его семейство. С Екатериной он ведет себя почтительно, а его личная жизнь ее совсем не касается и не интересует. Какое ей дело до этого холодного аристократа – они лишь знакомые, ничего более.

Если он сможет помочь с работой, она будет сердечно ему признательна, и только. Вряд ли Генрих Александрович захочет получить от нее что-то большее… После своих роскошных любовниц он не обратит внимание на простую гувернантку.

И это для нее очень хорошо. Она слишком дорожит своей репутацией. Ведь это практически все, что у нее есть. Она не станет рисковать ею и попадать в сомнительные ситуации с богатыми повесами.

Екатерина была очень благодарна старому барону, что он пригласил ее на вечер. Она чудесно провела время. Александр Львович такой милый и внимательный. Ее благодетель. Где бы она была сейчас без него? Вышла бы замуж за Алексея без любви и мучила себя и его?

Все-таки, какие замечательные люди ее окружают! На душе у девушки было светло и радостно. Ей хотелось раскинуть руки, запрокинуть голову и закружиться по комнате в танце. Но она не стала этого делать – ребячество, давно пора повзрослеть. Однако девушка снова и снова с удовольствием вспоминала прошедший прием.

Вчерашний званый ужин совсем не походил на балы, на которых Екатерина присутствовала, будучи еще институткой. И он ей очень понравился, несмотря на косые взгляды некоторых гостей. Наверное, все зависит от тех, кто находятся рядом. Можно превосходно чувствовать себя в скромном платье среди знатных особ, если ощущаешь поддержку хорошего человека…

Но скоро она покинет дом барона, будет учиться и работать. Так что, видимо, это ее последний выход в свет, если так вообще можно назвать вчерашний вечер. Вряд ли у нее будет свободное время и лишние деньги на такое праздное времяпровождение. Да и неизвестно, попадет ли она еще когда-нибудь в высшее общество, тем более что туда и не стремится.

Екатерина спустилась в столовую, чтобы выпить кофе и позавтракать. Не успела она взять себе чашку, как вошла горничная с огромным букетом белоснежных роз:

– Екатерина Павловна, это вам сегодня рано-ранехонько доставили.

Розы были свежи и источали нежное благоухание. Капельки росы блестели на их упругих лепестках.

– Мне? От кого? – Екатерина увидела визитку в букете и прочитала: «Князь Апухтин Сергей Сергеевич», а на обороте: «Уважаемой Екатерине Павловне с поклоном и пожеланием доброго утра от ее верного слуги и преданного друга. P.S. Луну и звезды пришлю чуть позже…» Девушка удивленно и радостно улыбнулась – это была приятная неожиданность.

«Как мило! – подумала Екатерина, поднося прохладный букет к лицу и вдыхая дурманящий аромат. – Прекрасные цветы… Хотя все это пустое, надо беспокоиться о поступлении в Университет, а не витать в облаках». Но такое внимание князя не могло не льстить.

– Аннушка, пожалуйста, отнеси цветы ко мне в комнату и поставь в вазу. – Она передала букет горничной и налила себе крепкий душистый кофе. Толика сливок смягчила изысканную горечь напитка.

Екатерина вышла на веранду. Держа кончиками изящных пальцев маленькую фарфоровую чашку и блюдце, она с удовольствием небольшими глоточками пила кофе и смотрела в утреннюю туманную даль. День начинался замечательно, и ничто не в силах было его испортить.

Ближе к полудню пришел Генрих и предложил пройтись по парку, так как не хотел, чтобы им помешали. Высокие вековые липы делали аллею сумрачной и загадочной даже в солнечный день. Летний ветер тихо шумел в кронах, а тонкий сладкий запах цветущих деревьев наполнял воздух.

По бокам темной аллеи белели мраморные античные статуи, привезенные из Италии и Греции несколькими поколениями фон Бергов.

Генрих и Екатерина шли молча. Тропинка повернула к оврагу, и они вышли на залитый солнцем свежескошенный луг. Екатерина вдыхала аромат разнотравья и наслаждалась тишиной. Они подошли к ротонде на краю обрыва.

Девушка села на скамейку, Генрих закурил и остался стоять. Некоторое время он молчал, видимо, собираясь с мыслями. Затем раздраженно бросил сигару и повернулся к Екатерине. Он заговорил негромко и располагающе:

– Екатерина Павловна, я хочу предложить вам несколько необычную сделку. Вы видели вчера Розенфельдов. Мой отец ведет дела с Карлом Оттовичем. Можно сказать, что недавно они стали постоянными партнерами. Вы видели Эвелину Карловну – очень высокомерная и надменная особа, как вы сами могли убедиться. Не люблю плохо отзываться о женщинах, но, увы, это – сущая правда. Розенфельда посетила идея объединить капиталы наших семей через мою женитьбу на Эвелине, – барон говорил, взвешивая каждое слово, но постепенно начал давать волю чувствам, и голос его приобрел решительность и страстность. – Для меня это неприемлемо. Даже если отец лишит меня наследства, я на ней не женюсь. Никогда. Но мне не хотелось бы испортить отношения с отцом и проститься с привычным образом жизни.

На лице Екатерины отразилось недоумение:

– Чем же я вам могу помочь?

– А вот теперь не перебивайте и спокойно послушайте, – Генрих говорил твердо, но в его тоне Екатерина уловила напряженные ноты, и это насторожило ее. – Отец позволил мне обдумать ответ Розенфельду до сегодняшнего вечера. Я планирую сказать ему, что уже обручен и не могу нарушить слово, данное девушке. И этой девушкой будете вы.

Увидев, как округляются и без того большие глаза Екатерины, он повысил голос:

– Не перебивайте! Все чисто формально. Отец через неделю уезжает с ревизией по отдаленным заводам на несколько месяцев. Как только он уедет, вы расторгнете помолвку со мной по собственной инициативе, так как я эгоист, мот, циник или кто вам угодно. Ваша репутация не пострадает. Я выиграю время, а по возвращении отец, я уверен, передумает меня женить. Ну а Розенфельд найдет другую сакральную жертву для своей драгоценной дочери. За это я оплачу ваше обучение в Университете и найму для вас хорошую квартиру. Конечно же, никто об этом ничего не будет знать. Вы сможете заниматься только учебой, а по окончании курсов я обеспечу вам место помощницы лекаря или провизора в больнице при заводе.

– Вы с ума сошли! – Екатерина не знала, то ли возмущаться, то ли смеяться от такого безумного предложения. – Это… Это… Я даже не знаю как это называется! Глупость! Бред! Я не могу обманывать вашего отца, так нельзя! Нет, нет, нет! Это совершенно для меня неприемлемо! – она была категорична и сердито тряхнула головой.

– Успокойтесь и подумайте, чем вы рискуете? Об этой якобы помолвке будет знать только мой отец. Я попрошу его до времени сохранить это в тайне, уверен, он поймет. Ваше имя он не откроет и Розенфельду, тем более что после вчерашнего визита отец наверняка и сам желает отделаться от этого «благородного» семейства. Но ему надо соблюсти приличия. Вина в несостоявшейся помолвке с Эвелиной ляжет на меня – отец не знал, что у меня уже есть невеста. То, что я выбрал именно вас, будет выглядеть вполне естественно – невозможно не заметить ваших душевных качеств, – Генрих говорил убежденно. Его мягкий голос завораживал и внушал доверие.

– Но что обо мне будет думать Александр Львович?! Что я за его спиной решила удачно выйти замуж и стать баронессой фон Берг?

– Он будет думать, что вы поддались моему обаянию, пошли на поводу у его легкомысленного сына и опрометчиво назвали меня своим избранником. Он все спишет на вашу наивность и доверчивость. При любом раскладе виноватым окажусь я – негодяй и ловелас. Через месяц или даже раньше вы поймете, что ошиблись во мне, и разорвете нашу помолвку. Все могут ошибаться, особенно неопытная девушка. Я напишу отцу, он примет вашу сторону, не сомневаюсь. И поймет ваше желание расстаться со мной. Я получу свободу, а вы – образование, о котором так мечтаете, ну и, возможно, пару неприятных минут общения с моим отцом, когда он узнает о помолвке. Но я буду рядом и сумею принять на себя его гнев, хотя уверен, сильно браниться он не будет. – Генрих умел быть убедительным, когда хотел. Его план казался довольно невинным и безобидным.

– Но все равно это будет подлый обман. Александр Львович помог мне окончить Институт, дал кров и работу… Он мне доверяет… Все это будет очень непорядочно с моей стороны. Ваш отец так добр ко мне… – она колебалась. Но предложение было невероятно заманчивым.

– Да, мой отец уважает и ценит вас. И я тоже. Но что плохого вы делаете? Помогаете и мне и ему избавиться от навязчивого семейства Розенфельдов.

– И когда надо ответить? – она была не уверена и все еще продолжала сомневаться.

Но Екатерина чувствовала, что уже почти готова поддаться уговорам. Тогда Генрих применил все обаяние, на которое был способен, умоляюще сложил ладони и заглянул ей в глаза:

– Сегодня до вечера я должен дать ответ отцу. Я откажусь от женитьбы, он лишит меня наследства и средств к существованию. Я пойду по миру с сумой и умру с голоду где-нибудь по дороге на каторгу, так как ограблю булочника! Помогите… Прошу вас, будьте милосердны, спасите меня от нищеты! Моя судьба в ваших руках!

– Вы даже сейчас не можете не шутить и не дурачиться! – Екатерина невольно улыбнулась, и это разрядило напряженную обстановку.

– А что мне остается? – Генрих стал серьезным. – Конечно, я не стану нищим, я и ныне много работаю. Со своим образованием и опытом я смогу жить безбедно и без поддержки отца. Но отношения с ним будут испорчены надолго, если не навсегда. И это меня тяготит, – было заметно, что он и правда дорожит добрыми отношениями с отцом. – Да, и еще… Если отец все же не признает нашу помолвку, я, естественно, в этом случае также выполню свое обещание и оплачу ваше обучение и квартиру. Ну и компенсирую моральный ущерб, если это потребуется.

– Дайте мне подумать немного одной. Теперь уходите и возвращайтесь сюда через час, – девушка хотела еще раз взвесить все «за» и «против» без давления на нее Генриха. Она уже поняла, как аргументированно он может убеждать.

Еще вчера она говорила Алексею, что сама в состоянии разобраться, что хорошо и что плохо, и сама будет решать, что ей делать. Как же на самом деле это оказалось непросто…

Генрих ушел, а Екатерина осталась в полном смятении размышлять о странном договоре, который ей предложили. Если она примет план Генриха, то сможет осуществить заветную мечту. Ведь своих денег ей, скорее всего, просто не хватит, и не известно, получится ли у нее заработать недостающую сумму.

Плюсов в принятии было много, о них можно не волноваться. А минусы? Обман, презрение барона. А почему презрение? Она же не любовница Генриха, а наивная девушка, поддавшаяся его очарованию и согласившаяся стать его законной женой. И через месяц она вернет Генриху его слово, старший фон Берг это поймет. Ложь – это, конечно, плохо. Но образование того стоит. Даже если старый барон укажет ей на дверь… (О, это будет поистине ужасно, но пережить можно, и пока лучше просто не думать об этом…). Она и так покинет поместье через месяц или полтора. Генрих обещал при любом раскладе оплатить ей обучение и помочь с работой.

Конечно, она много нелестного слышала о наследнике барона, он легкомысленный щеголь. Но он человек слова, в этом она не сомневалась ни секунды. Да и сумма на ее обучение для Генриха – капля в море. Наверняка денег на свои похождения он тратит во много раз больше, чем решил пожертвовать на авантюру с помолвкой.

Екатерина поняла, что уговаривает себя дать согласие на это безумие. Она уже не видела никаких страшных последствий. Ну максимум, ее обвинят в желании удачно выйти замуж. Так большинство девушек к этому стремится. Даже Эвелина.

Она решилась. Безбедное существование во время учебы и исполнение мечты, перспектива интересной работы и независимое положение в будущем перевесили доводы против.

Девушка глубоко вздохнула и посмотрела за реку, где простирались бесконечные степи. Она будет свободна, как летящий над ними сокол. В детстве ей хотелось быть птицей – легкой и красивой, скользящей в лазурной вышине. До воплощения ее чаяний остался всего один шаг. Она будет самостоятельна и счастлива.

Как же легко ей удалось себя убедить… Она сорвала крупный цветок розового шиповника, росшего у беседки и тянувшегося вверх, вдоль колонны. Вдохнула его тонкий аромат, а потом прикрепила к корсажу платья – ей нравились цветы. Она уколола палец об острые шипы, и смутная тревога молнией пронеслась в ее душе. Но она не поняла, что бы это могло значить, и закрыла глаза на странное предчувствие.

Когда вернулся Генрих, Екатерина сказала, что согласна на его аферу. А как это еще назвать?

– Вы не представляете, как я вам благодарен, – молодой барон с жаром поцеловал ей руку. Впервые. – Все будет хорошо, доверьтесь мне…

И она доверилась.