Золотой дождь

Знак информационной продукции 12+

© Гадиятов В. Г., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

Глава 1. Случайный попутчик

Вырвавшись из каменных тисков в широкую долину, Алдан величаво нёс свои воды, набираясь сил для броска к океану. На стремнине то и дело возникали водовороты, и в полной тишине слышались глухие всплески. По реке стелился сизый туман, клоками разрывавшийся у берегов. От воды тянуло холодом.

Ранним утром Борис на «Ракете» отправился вниз по Алдану. Он намеревался добраться на перекладных до Нерюнгри, а оттуда поездом на запад. Путь предстоял нелегкий, но зато посильный для его кармана.

Замелькали галечные и песчаные отмели, берега, заросшие ромашками и иван-чаем, а впереди, насколько хватал взгляд, была одна вода. В протоках над рекой нависали кусты тальника, местами их сменяли лиственницы с белевшими редкими берёзками, затесавшимися между ними. Они поднимались на пологий берег и терялись в предрассветном тумане. Казалось, их накрыли серым покрывалом.

Навстречу «Ракете» шли груженые суда с техникой и строительными материалами, а она обгоняла баржи с контейнерами и углем. Кое-где мелькали юркие моторки с рыбаками.

Глядя в иллюминатор, Борис любовался проплывавшими живописными видами, а его мысли были там, откуда он так спешно уезжал.

После гибели Нины Бориса почти неделю продержали в СИЗО. Следователю отдела по борьбе с валютными преступлениями Максимову нужны были показания по «дедушкиному кладу». Он был твердо убеждён, что подследственный Конев нашел клад, но при задержании утопил его в горной реке. Однако прямых улик не было, и дело разваливалось, как карточный домик.

В качестве утешения за проигранное дело следователь хотел получить хотя бы подтверждение своей правоты. В той непростой операции было задействовано немало людей, и, несмотря на это, она закончилась полным провалом. Следователь не смог ничего доказать. По всем пунктам обвинения Бориса оправдали.

Выйдя на свободу, он решил уехать домой. Хотелось жить спокойно, забыть обо всех бедах, свалившихся на его голову. Однако он ехал с чувством неудовлетворенности собой и глубокой вины перед всеми.

«Как смотреть в глаза родителям Нины, что говорить своим? – думал Борис. – Ведь в их представлении я, как последний трус, сбежал в тайгу, прихватив с собой девчонку. Увезти увёз, а не уберёг».

В «Ракете» было холодно и неуютно. За бортом бились волны об обшивку судна, и от этого в салоне так гремело, как будто колотушкой стучали о пустую бочку.

Соседом Бориса оказался темноволосый молодой человек с приятной внешностью. Они познакомились и быстро нашли общий язык. Гиви Гвинджава, как звали соседа, был общительным и щедрым. Недолго думая, он вытащил дорогую бутылку коньяка.

– Давай выпьем за знакомство. Земляки дали на дорогу.

Говорил Гиви с едва заметным акцентом, который выдавал его кавказское происхождение.

Борис разложил на столике сыр и копчёную рыбу, купленные прямо возле дебаркадера в речном порту.

– Вот, видишь, пригодился, – разливая коньяк, кивнул Гиви. – Земляки сказали, в дороге коньяк не помешает, а я, дурная башка, не хотел брать. Кстати, у меня очень мудрые земляки. Помогли в трудную минуту, не бросили в беде.

Видимо, проверяя Бориса, он вначале задал пару наводящих вопросов о жизни, о его интересах и, убедившись, что перед ним не подсадная утка из ментовки, успокоился.

После нескольких стопок на душе у обоих полегчало и они разговорились.

Гиви работал бульдозеристом на каком-то колымском прииске, в старательской артели, которая добывала золото. В первый сезон он заработал хорошие деньги, думал, что так будет всегда, но всё оказалось намного сложнее, чем полагал Гиви. Его обвинили в хищении металла и так же, как Бориса, посадили в СИЗО. Гиви «шили» незаконные сделки с драгоценными металлами. По той статье ему грозило до десяти лет заключения.

– Однако, – как сказал он, улыбаясь, – следователю не удалось доказать мою вину. Тут помогли земляки – это их заслуга.

Испытывать судьбу Гиви больше не стал: сразу после освобождения рванул подальше от того страшного места.

Как оказался на Колыме и как попал из Магадана в Хандыгу, откуда теперь они плыли, он не сказал, а Борис и не спрашивал. Общая беда их объединила: после заключения обоим хотелось выговориться, и тем для разговоров нашлось достаточно.

Несколько раз шум двигателя затихал, и, не доходя до берега, «Ракета» останавливалась. За бортом слышались голоса, удары о судно причаливших к нему моторных лодок. Борис вздрагивал, испуганно смотрел по сторонам.

«А вдруг это за мной? Может, Максимов…»

Но, приняв на борт новых пассажиров, «Ракета» быстро отчаливала. Такие же мысли, по-видимому, бродили в голове и у Гиви. Как только за бортом стихало, он с облегчением предлагал очередной тост.

– Сюда бы сейчас мои шашлыки, – закусывая варёной колбасой, сказал Борис. – По словам друзей, они были неплохими и, кстати, приносили хороший доход. Только накрылся мой бизнес – всё пошло прахом.

– Ты сам делал шашлыки, занимался таким непростым бизнесом? – удивился Гиви. Он считал, что только его земляки могли приготовить настоящие шашлыки и получать хорошую прибыль.

Борис рассказал о своей беде. Без утайки поведал о дедушкином кладе и о его поисках. Коснулся также заключенных, добывавших золото в тайге. Бесхитростно парень сыпал знакомыми названиями рек и ручьёв, называл людей, с которыми его свела судьба.

«Да кто их найдёт в этом Богом забытом месте?», – думал он, всё больше входя в роль кладоискателя.

Гиви оказался хорошим собеседником – слушал внимательно, не перебивал. Особенно его заинтересовал золотоносный участок, где было добыто золото «дедушкиного клада». Он даже попросил повторить название ручья, на котором он находился. Вырвав из записной книжки листок бумаги, Борис нарисовал схему района. Подумав, нанёс на неё маршрут от трассы.

– Вот тут находится бывший лагерь заключённых, – поставив флажок на схему, ткнул он пальцем в бумагу, – а где-то здесь, рядом, зэки добывали золото. Точно я не покажу, но знаю, что там есть канавы. Их даже видно с вертолёта.

– И что, там никто не работает? – с удивлением в голосе спросил Гиви. – И даже нет людей?

– Об этом участке никто не знает. До войны его открыли зэки, и с тех пор там никого не было.

– Такого не может быть! – осмыслив услышанное, удивился Гиви. – В наше время вроде всё изучено. Каждый клочок земли на учёте, а если это месторождение – тем более. Очень странно…

– Ну, кто его знает, возможно, по каким-то причинам не хотят отрабатывать. Деталей я не знаю.

Гиви задумался. О таком он мог только мечтать: попутчик рассказывает ему о целом месторождении золота и даёт схему участка, по которой его можно найти.

«Прямо, как в кино, – промелькнуло в его голове. Похоже, парень не врёт. То золото, которое он держал в своих руках, потерял, а это – ещё в земле. Для него оно ничего не значит – оно пока виртуальное. Он даже не знает, как его оттуда взять».

Взгляд своих серых глаз он устремил мимо Бориса, и, казалось, смотрит в иллюминатор.

За окном светило солнце, мелькали таёжные пейзажи. В салоне «Ракеты» пассажиров заметно прибавилось. Борис и Гиви этого не замечали – они были заняты своими разговорами.

– Давно кончилось то время, когда золото мыли в тазиках, – после недолгого молчания, сказал раскрасневшийся Гиви. – Сейчас так никто уже не моет, в наше время «стараться» по старинке нет смысла. Если уж заниматься добычей золота, то добывать надо много. Золото – это деньги, это валюта. С ним ты везде желанный человек. Для того чтобы добыть металл, нужна землеройная техника, иначе много не возьмёшь.

Борис кивнул головой.

Приняв крупные боковые притоки, Алдан стал значительно шире. Целая бездна воды плескалась за бортом. Таких рек Борис ещё никогда не видел и с интересом смотрел по сторонам. Было радостно сознавать, что он оказался в этом сказочном краю. Из задумчивости его вывел Гиви.

– Туда нужно загонять бульдозеры, завозить горючку на целый промсезон и пахать. Вот тогда будет толк. Только вначале надо узнать, есть ли там золото на самом деле. А то, может, это всё туфта.

Борис сказал, что этот участок описан в дневнике его деда, поэтому отвечает за свои слова.

– Есть там золото, я гарантирую.

– Понятно, – почесал затылок Гиви. В его глазах проскочили озорные огоньки и тут же потухли. – Ну, тогда этот участок нужно застолбить, а потом разрабатывать. Он пока нам не под силу.

В словах Гиви Борис почувствовал неудовлетворенность собой и намёк на перспективу. Гиви явно чего-то не договаривал.

– Я уже давно работаю на себя, на дядю пусть работают другие, – тихо продолжал он. – По-другому я теперь даже не мыслю своей жизни. Понимаешь, Борька, нужно стремиться к тому, чтобы металл попадал в твои собственные руки. Всех всё равно не прокормишь. Только в одиночку такие задачи не решаются, работать нужно сообща. В наше время это настоящее искусство…

Борис насторожился: один раз, соприкоснувшись с большим золотом, он попал под его магическое влияние. И теперь золото, как тень его дедушки, постоянно висела над ним, контролируя его поступки.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он Гиви и, не дожидаясь ответа, стал развивать свои мысли. – Ты хочешь сказать, что нужно самому добывать золото? Объединяться в бригаду и двигать в тайгу? Но это же подсудное дело! Есть соответствующая статья уголовного кодекса. И сроки там приличные. Как впаяют, мало не покажется. Ты же сам знаешь…

– Для того чтобы иметь золото, надо хотя быть рядом с ним, – уклончиво ответил Гиви. – Сам понимаешь, никто тебе его не принесёт на блюдечке с золотой каёмочкой. Ладно, это я просто так, к слову сказал. Проехали…

Увидев не ту реакцию, на которую рассчитывал, он быстро переключился на другое.

Выпив ещё по одной, Гиви посоветовал Борису пойти учиться на курсы бульдозеристов. В старательских артелях механизаторов не хватало, а платили им довольно прилично.

– С этой специальностью ты будешь как у Бога за пазухой, – наставлял он Бориса. – Так, кажется, говорят в России? Понимаешь, дорогой, ты будешь работать не на стройке, а добывать золото на прииске. С документами машиниста бульдозера тебя возьмут в любую старательскую артель. Ну, сам прикинь, это же золото!

Борис сразу ожил, это был его конёк.

– Я знаю, что такое золото. Держал в руках и даже не один килограмм.

Пропустив его слова мимо ушей, Гиви продолжал:

– Если со временем попадёшь на японский Камацу или Катарпиллар, то считай, тебе повезло: ты вытащил счастливый билет. Понимаешь?

На его лице появилась загадочная улыбка. Было видно, что Гиви хорошо выпил.

– На Камацу можно работать зимой в одной рубашке. Комфорт, я тебе скажу, как в лучших домах Лондона и Парижа. Это тебе не на промприборе стоять двенадцать часов подряд. Работа на бульдозере – тепло, светло и мухи не кусают. Только на такой технике обычно трудятся родственники и приближённые руководства артели. Простым смертным дорога туда заказана. Слишком много желающих и мало техники. А платят там не в пример всем.

Допив бутылку, Гиви снова вернулся к этой теме. Можно было подумать, трудоустройство Бориса было его главной проблемой.

– А вообще, дорогой, надо быть поближе к золоту, – стал повторяться Гиви. – Вот так, глядишь, может быть, и тебе что-нибудь достанется. Так что, Борька, давай иди учись.

Золото теперь неотступно преследовало Бориса, пеленой закрывая глаза. Его мысли были заполнены этим чёртовым металлом, который звал его к себе. Поэтому, услышав о курсах бульдозеристов, Борис, поразмышляв, поехал в Алдан^[1].

А между тем за обладание прииском зэков разгоралась нешуточная борьба, грозившая перерасти в настоящую войну.

Глава 2. Командировка на Север

Солнце повисло над пологими заснеженными сопками, возвышавшимися над долиной горной реки, и быстро покатилось вниз. Бело-голубой уазик ходко поднимался по дороге, ведущей на север. Точно пытаясь догнать уходящий зимний день, водитель нажимал на газ, не сбавляя на поворотах. По обеим сторонам узкой извилистой дороги стояли двухэтажные деревянные дома, кое-где между ними затесались невысокие каменные строения. Их постепенно сменили заваленные снегом бревенчатые домишки. На горе показался оранжевый диск заходящего солнца и открылся вид на оставшийся позади город.

В начале двадцатого столетия в этих местах был открыт русский Клондайк – золотой Алдан. Тысячи тонн драгоценного металла пополнили золотой запас страны, помогли её становлению и экономическому развитию. Но расцвет и лучшие годы этого богатейшего края – всё это, как зимнее солнце в короткий день, быстро клонилось к закату. Главные запасы золота были отработаны. Из-за этого закрылись многие прииски, прекратили свое существование обогатительная фабрика и вспомогательное производство.

А вскоре, словно по велению времени, закрылась главная золотодобывающая контора, руководившая всем процессом и враз ставшая ненужной. Но жизнь не остановилась – освободившееся место заняли новые «фирмы» с другими названиями и несколько иными задачами.

В машине ехали два пассажира, одетые не по-зимнему легко. Впереди, откинувшись на спинку сиденья, с висевшим на нём тёмно-синим пуховиком, сидел темноволосый мужчина с аккуратно подстриженной бородой. Правильные черты лица и нос горбинкой делали его похожим на древнего римлянина из знатного рода, а коротко подстриженная бородка придавала профессорскую интеллигентность. На столике, втиснутом между сиденьями, лежала его лохматая шапка.

– Я надеюсь, под утро мы будет в Нижнем Бестяхе? – тоном, не вызывающим сомнений, сказал пассажир, сидевший впереди.

– Как всегда, – ответил водитель, убавляя звук магнитофона. – На АЯМе мне знакома каждая ямка. А вообще – лучше не загадывать. Я обычно говорю «должны быть», а то…

Водитель не договорил, машину резко тряхнуло, все подскочили. На время установилась тишина, стало слышно, как урчит двигатель машины, шумит печка. Молчание нарушил другой пассажир. Это был высокий мужчина в тёмно-синем свитере с короткой стрижкой, обнажавшей далеко заходящие залысины. Его глаза закрывали тёмные очки в массивной роговой оправе.

– За эту поездку мы накатаемся на месяц вперёд, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – В последнее время я дальше Нерюнгри не ездил. Днями вот собирался…

Он зевнул, расслабленно развалившись на заднем сиденье. Во всём его теле чувствовалась усталость, накопившаяся за наряжённый трудовой день.

– Нам вообще-то можно было ехать по Алдану, – произнёс он сонным голосом, – но там нет дороги. Просто удивительно, до сих пор никто не пробил зимник. А ведь по реке было бы ближе.

– Я так не думаю, – послышалось впереди. – Лёд очень скользкий.

Главный инженер артели старателей «Куйга» Арнольд Михайлович Вербицкий в последние дни был на взводе. Меньше месяца назад он пережил один аврал: сдал отчеты по разработке трех участков золота, и вот совсем неожиданно «прилетела» новая проблема. По поручению председателя старательской артели Чугая Вербицкий занимался сбором материалов по новому объекту. Всё бы было ничего, да он находился совершенно в другом районе, где они никогда не работали. А причиной этого странного, на взгляд Вербицкого, распоряжения шефа стало непроверенное сообщение главного геолога Белова. По его словам, на каком-то никому не известном Уйгуре нашли золото. Этот объект находился в Верхоянье и пока никому не принадлежал. При определённом стечении обстоятельств он мог достаться кому угодно. Председатель артели увидел в этом явную выгоду для своего предприятия.

«А почему бы нам там не поработать? – подумал Чугай. – Хороших участков почти не осталось, а тут бери – не хочу. Если сведения Белова подтвердятся, то Уйгур я приберу к своим рукам».

Итак, задача была поставлена, а «крайним», как часто случалось, стал Вербицкий. Уже через неделю ему нужно было доложить о полученных результатах. Не каждый день приходилось главному инженеру решать такие непростые задачи, но он был опытным бойцом, повидавшим на своём веку немало.

В Алдане, взамен государственных предприятий, рождались новые старательские артели. Оснащённые приватизированной техникой, доставшейся в наследство от прежних владельцев, и поддерживаемые свежеиспеченными законами, старательские артели росли как грибы после дождя. В отличие от них, артель «Куйга» была создана до «великой» перестройки и к временам старательского бума уже крепко стояла на ногах.

– В Бестяхе перекусим и двинем дальше, – поглаживая бороду, сказал Вербицкий. – Я знаю там одну приличную забегаловку, поедим блинов с домашними сливками. На АЯМе такими не кормят больше нигде.

Наклонившись вперёд, Белов пробасил:

– А что, в Якутск мы не заедем? Всего-то дел: переехать через Лену – и мы на месте.

Главный инженер отрицательно покачал головой.

– Только на обратной дороге, – сказал он усталым голосом.

Весь сон у Белова сняло как рукой, взгляд стал напряжённым. Нужно было спасать положение.

В эту артель он пришёл недавно. В сложное время Чугай пригласил его из геологоразведочной экспедиции, где он также занимался золотом. Белов оказался очень толковым геологом и хорошим организатором. За эти качества в артели его уважали, а Чугай с ним считался.

Вербицкий молчал, видимо, просчитывая возможные варианты, хотя и так было ясно – времени у них в обрез. Впереди показался гружёный КамАЗ с прицепом, уазик пошёл на обгон.

– Нам надо засветло добраться до Хандыги, – нарушил он молчание. – Это почти тысяча вёрст от дома, – рассматривая водительскую кабину обгоняемого КамАЗа, сказал он, оборачиваясь к Белову: – Петро, так?

Водитель нехотя кивнул. Было видно, в своих мыслях он далёк от их разговора.

– Мне нужно в конторе забрать бумаги, – стал объяснять обиженный Белов. – Там же есть карта района Маймакана и Уйгура.

– Всё, что нужно, я взял, – показав на портфель, стоявший в ногах, жёстко сказал Вербицкий. – Владик, мы и так по твоей милости тут трясёмся, а тебя ещё куда-то потянуло. – Его губы тронула лёгкая усмешка, которую не увидел собеседник. – Ты уже должен знать шефа: за свои предложения ответственность несёт сам автор. Ну ладно отправил бы тебя одного, а то пристегнул ещё меня. Теперь все мои планы накрылись, так сказать, пошли коту под хвост. Ох-х!

Он потянулся и сладко зевнул. Как по команде зазевали водитель и Белов.

– Всё, мужики, я сплю, – откинувшись на спинку сиденья, едва слышно пробурчал Вербицкий. – До Улуу прошу меня не кантовать.

Небольшой посёлок дорожников Улуу находился ровно посередине между Якутском и Алданом. Прямо возле трассы стояли автозаправка и несколько частных дорожных закусочных. В Улуу старатели всегда останавливались передохнуть.

После университета Вербицкий несколько лет работал рядовым геологом в крупной геологоразведочной экспедиции, а потом довольно быстро пошел вверх по служебной лестнице. И там судьба свела его с председателем старательской артели «Юхта» Федотом Чугаем, крепким хозяйственником и предприимчивым руководителем. Ещё в советское время, несмотря на всевозможные препоны и открытую неприязнь ряда министерств к старательской форме добычи золота, он смог создать свою старательскую артель. Поначалу Чугай работал на площадях, непригодных для промышленной разработки драгоценного металла, а со временем сумел приобрести тяжёлую землеройную технику. Артели стало тесно на некондиционных объектах, потребовались приличные полигоны с большими запасами металла.

Именно тогда Чугай познакомил Вербицкого со своим сыном Василием, кадровым офицером Советской Армии, приехавшим в отпуск из далёкого гарнизона. При первой же встрече оказалось, что у молодых людей много общих интересов. Пожив несколько дней на старательском участке, они засобирались на рыбалку.

Старательский вездеход был довольно старым, отслужившим свой век на армейской службе. В лесу и на болотистой местности он просто летел, подминая под себя кустарник и небольшие деревья. Зато, как только на его пути попадались развалы камней, вездеход не выдерживал: гусеница широкой полосой оставалась лежать позади. Несколько раз им приходилось менять траки. Тут Вербицкий был незаменим.

Широкоплечий, среднего роста Арнольд отличался недюжинной силой и выносливостью. На рыбалке они наловили десятка два приличных ленков и по одному крупному тайменю. Амбициозный Василий решил выяснить: кто лучший рыбак. При замерах оказалось, что таймень Арнольда больше. Психанув, он пошёл снова рыбачить, и, пока не поймал другого тайменя, они не уехали.

Для Вербицкого эта встреча стала судьбоносной: когда отец передал бразды правления сыну, Василий не забыл удачливого геолога, пригласил в свою новую артель.

Резко наступила ночь, свет фар уазика выхватывал из темноты занесённые снегом лиственницы и кучи песка по обочинам. Несколько раз дорогу перебегали зайцы, а один долго бежал перед машиной в луче света фар.

– Владик, ты не спишь? – повернувшись назад, окликнул его Вербицкий.

– Дремлю. Разве можно тут спать, – заохал Белов, – трясёт, как в танке. Мысли всякие в голову лезут…

– Мне тоже. Скажи, где это было видано, чтобы за четыре месяца до начала промывочного сезона накал страстей зашкаливал? А всё из-за этого злосчастного Уйгура, который ты подсунул шефу. Ну зачем он нам нужен в другом районе? Это же дикие проблемы. У себя дома мы кое-как наладили деловые отношения со всеми, а тут надо начинать всё по новой.

Главный инженер был убеждён, что решение шефа по поводу нового участка ошибочно, и переубедить его было непросто.

– Главное, чтобы там было хорошее золото, – твердил своё Белов, не желавший сдаваться. – Если это действительно стоящий объект, мы потихоньку освоимся, Михалыч, с твоими-то способностями и опытом работы, – бросил он ему комплимент. – Новые площади, ты сам знаешь, нигде не валяются.

Вербицкий пробурчал что-то о проблемах и замолчал, а Белов продолжал:

– Сейчас никому не сладко, время такое. У меня тоже дел хватает, но пришлось, так же как и тебе, всё бросить. – Он тяжело вздохнул. – Эта проблема действительно не терпит отлагательств. Я тебе уже говорил: об Уйгуре мне рассказал очень надёжный человек. И я почему-то просто уверен, он нас выручит ещё не раз. Не зря там зэки работали. Они не хватались за всё подряд.

Главному инженеру казалось, что тот «заварил кашу» из-за личных интересов и теперь пытается подвести под это оправдательную базу.

«Приплёл даже зэков, которых там, возможно, никогда и не было, – подумал Вербицкий. – Даже если они там вкалывали, то нам-то от этого не легче. Мало ли где они ни работали! Они же наверняка отрабатывали лучшие участки. Значит, они собрали сливки, а нам оставили хвосты».

– Да таких объектов по всему северо-востоку страны не счесть! И что ж, всеми ими заниматься? – не выдержав, вгорячах выпалил Вербицкий. – Владик, ты пойми меня правильно, если мы начнём распыляться, то не потянем. Тут дай Бог бы со своими делами разобраться. Документацией забит весь сейф.

Вербицкому нравились уверенность и упорство Белова. Как ни убедительно тот говорил, но у главного инженера крупной старательской артели на всё было собственное мнение, нередко совершенно противоположное точке зрения других. И всё-таки Белов его немного успокоил.

– Ладно, давай завяжем этот разговор, – сказал он, улыбаясь. – Утро вечера мудреней. Но, а в следующий раз, прежде чем шефу что-то предлагать, посоветуйся со мной.

Как и планировал Вербицкий, рано утром они были в Нижнем Бестяхе. На улице местами стелился морозный туман, и было видно, что холодно. Но, когда водитель посмотрел на градусник, закреплённый на лобовом стекле уазика, показывало минус сорок пять. Белов даже застучал зубами.

Дорога пошла по равнине. Навстречу попадались такие же, как у них, уазики и КамАЗы с прицепами. Возле дороги паслись низкорослые якутские лошадки. Разгребая снег, они добывали траву.

– Ишь, как копытят! Им мороз нипочём, – ни к кому не обращаясь, сказал водитель. – Смотрите, а на дорогу не выходят, знают, что им тут придёт конец, – добавил он, проводив их взглядом.

Густая шерсть покрывала лошадей с головы до ног. Из-за этого они казались косматыми, как мамонты.

– Это не просто дорога, а Колымская трасса, – с важным видом знающего человека произнёс Вербицкий. – Она пошла от Нижнего Бестяха на Магадан. Теперь это федеральная автодорога «Колыма». Так по всем документам Колымская трасса проходит.

За окном мелькали редкие леса и заснеженные аласы, как называли якуты поляны в лесу.

– Многие слышали, что она идёт от Магадана до Хандыги, но не все знают, что её тянули от Якутска, – усевшись поудобнее, продолжал Вербицкий. – После войны чекисты доставляли зэков и часть грузов по Лене, а здесь делали перевалку на машины. Чуть-чуть трассу не достроили. Как вождь всех народов преставился, так «Дальстрой» разогнали, следом зэков по домам распустили.

– Сколько здесь езжу, первый раз слышу, что дорогу зэки строили, – с удивлением сказал водитель. – Нигде об этом не сказано. А я думал – «Якутавтодор».

В сердцах Вербицкий даже обозвал его бараном. Он не уважал тех, кто не знал своей истории. По его убеждению, каждый должен был знать свои корни.

– Полтора миллиона заключённых там положил Сталин, – сказал он с вызовом в голосе. – Эта дорога идёт прямо по человеческим костям. Её правильней было бы назвать не Колымской трассой, а Трассой смерти или Дорогой в небытие.

– Жаль, что зэки не добили трассу, – не обращая внимания на его переживания, гнул своё водитель. Сегодняшний день его интересовал больше, чем трагическая история страны. – Была бы трасса, по ней можно было бы ездить круглый год до Магадана, а так есть определённые проблемы. Я вообще-то не жалуюсь на дорогу, – на мгновение оторвавшись от руля, спокойно сказал он Вербицкому. – Для УАЗа эта дорога, как асфальт. Правда, летом стоит пыль столбом, зато зимой хорошо. Настоящее бездорожье начнётся за Ытык-Кюелем. Скоро сами увидите.

Как и говорил водитель, за посёлком со странным названием Ытык-Кюель начался зимник, по которому ездили только после того, как мороз намертво схватывал раскисшую землю. Зимник шёл под гору к долине Алдана. На нормальную дорогу этот отрезок пути действительно не тянул: местами дорога была так сильно разбита, что даже лёд и укатанный снег не смогли её выровнять. Кое-где большегрузные машины пропахали глубокую колею, рассекавшую дорогу на склонах и в низинах тайги. Попадая в неё, уазик наклоняло то в одну, то в другую сторону, внизу что-то скрежетало и, казалось, вот-вот пробьёт поддон или сорвёт глушитель. Машина неуклюже выпрыгивала из колеи, скрежет прекращался и, как ни в чём не бывало, снова неслась вниз.

– Это военная машина, – каждый раз после такого экстрима говорил водитель, по-видимому подразумевая, что она очень крепкая.

Вдоль дороги стояли заснеженные лиственницы. Несколько часов ехали по зимнику, то и дело встречая гружёные КамАЗы с прицепами и рефрижераторы. Вскоре впереди показался Алдан, машина выехала на лёд. В лучах зимнего солнца он блестел и казался голубым, как небо в ясный солнечный день. По обеим сторонам ледовой дороги лежали торосы. На середине реки, где было сильное течение, лёд разбили глубокие трещины, залеченные морозом. Глядя на них, казалось, лёд сейчас разойдётся и машина пойдёт под воду.

Красота поразила Вербицкого, и он разговаривал с водителем, громко выражая свой восторг. А Белов тем временем молча размышлял о предстоящей встрече в экспедиции.

К концу рабочего дня старатели приехали в Хандыгу. Там стоял сильный туман, и можно было подумать, посёлок опустился в полуночную мглу, поглотившую всё живое. На градуснике было минус пятьдесят три.

– По сравнению с нашими тридцатью тут суровая зима, – поёживаясь от холода, сказал Вербицкий. – Даже в Нижнем Бестяхе было теплей. Как они тут живут?