Щит магии

Глава четвертая

Карета накренилась в одну, а затем и в другую сторону в странном подобии танца, движущегося под отрывистую мелодию стука копыт. Через двенадцать дней я прибуду в новый дом, где незнакомые люди буду разбирать мои чемоданы. Весь дворец будет шептаться о новой принцессе.

Но у меня в запасе было еще двенадцать дней.

Этого времени не хватило бы на то, чтобы восполнить все пробелы, но я провела всю жизнь, изучая земли, лежащие за пределами Халенборга, и теперь у меня появился шанс увидеть их своими глазами.

– Принцесса, – в третий раз предостерегла меня Элейн, пока карета со стуком катилась по главной дороге, ведущей из Халенборга. – Они увидят, что ты их разглядываешь.

Я отстранилась от застекленного окошка, но так и не отвела глаз от улицы.

– Что, если я вижу свой город в последний раз?

Она положила руку мне на колено.

– Я уверена, что ты еще вернешься.

Последнее воспоминание о моей комнате, отпечатавшееся в памяти, никак не выходило у меня из головы. Обломки и обрывки моей жизни, признанные недостаточно значительными, чтобы ехать со мной в Турию, валялись тут и там в небольших кучах. Дрожащее пламя за черной решеткой камина медленно умирало, проиграв сражение с необычайно холодным утром. Я прикусила губу и снова уставилась в окно.

– Ничего не будет прежним.

Элейн откинулась на спинку, утопая в мягких подушках.

– Ничто не остается прежним. Каждый новый день отличается от предыдущего.

Но я заметила, что она тоже поглядывает на улицу. Этим утром она попрощалась с братом и передала ему письмо для их родителей. Она крепко сжала его в объятьях, велев во всем слушаться старшего конюшенного. Когда они отстранились друг от друга, ее руки дрожали.

Она должна будет пробыть в Турии лишь до тех пор, пока я не освоюсь, а затем – вернется домой. Я отпущу ее.

– Наверное, ты права, – сказала я, слегка улыбнувшись. – И все же я хотела бы остаться и увидеть все изменения своими глазами.

Элейн вздохнула и вернулась к своей вышивке, а я продолжила смотреть, как оживают улицы сонного города. Я нечасто бывала в Халенборге: только во время большой ярмарки и особенно важных праздников.

Вдруг мое внимание привлек магазин. За окном мелькнула его выкрашенная дверь: яркое пятно в окружении серых зданий, которые сливались с серым небом. Первые весенние цветы в наружных горшках отчаянно боролись с холодом. В маленьком окне я разглядела мужчину и женщину. На их светловолосые головы были натянуты теплые шапки, а сами они кутались в шерстяные пальто, не оставляя свои утренние хлопоты. Это был всего лишь краткий отрывок их жизни, пролетевший мимо меня за пару мгновений.

Мы проехали мимо яркой желтой двери, и я сползла на краешек сидения, выгибая шею, пока магазин совсем не исчез из вида. Услышав мой тихий вздох, Элейн подняла брови и оторвалась от вышивания.

Часть стекла запотела от моего дыхания.

– С тех пор, как умерла моя мама, я еще ни разу не уезжала так далеко от замка.

В попытке сдержать улыбку Элейн сжала губы. Наконец она отложила вышивку и, покачав головой, наклонилась ближе, чтобы мы могли смотреть в окно вместе.

– А теперь еще дальше, – сказала она и подтолкнула меня плечом.

Я усмехнулась.

– Сегодня ты просто источаешь мудрость.

Она склонила голову набок.

– Я всегда полна мудрости. Просто ты слишком занята сражениями на мечах и библиотечными книгами, чтобы это заметить.

Я открыла рот, но мне было нечем парировать ее выпад. В ее словах была истина.

Вид за окном настолько заворожил нас обеих, что мы взвизгнули, когда мимо нас проехала темная фигура наездника. Это был Крис. Мои щеки вспыхнули, но он не стал заглядывать в карету.

Еще бы. Этим утром я случайно встретилась с ним глазами и выдавила скованную улыбку, но он лишь отвернулся, словно не заметил меня.

Наша процессия заняла весь двор замка. Лошади шумно выдыхали из ноздрей белый пар и жевали свежую траву, пока женщины и мужчины что-то кричали друг другу, а посыльные раз за разом возвращались в замок за очередной забытой вещью. Мой отец стоял на ступенях дворца, наблюдая за этим хаосом издалека. Затем он сдержанно меня обнял и усадил в карету, до последнего придерживаясь формальностей.

– Смотри! – со смехом воскликнула Элейн, указывая наружу.

За каретой бежала собака с кудрявой черной шерстью и высунутым языком и отчаянно лаяла нам вслед. Я прижалась лицом к стеклу, чтобы видеть пса как можно дольше, мысленно проклиная этот барьер между мной и окружающим миром.

У меня было всего двенадцать дней, и я не собиралась проводить их в еще одной клетке.

Когда мы остановились на обед, город уже остался далеко позади. Поблизости не было никаких поселений, поэтому мы остановились у обочины дороги. Я открыла дверь и выпрыгнула из кареты еще до того, как она полностью остановилась. Сильный ветер трепал мою косу, и я вдохнула полной грудью, чувствуя абсолютное спокойствие.

Я медленно повернулась по кругу, удивляясь обширным просторам, тянущимся в каждую сторону. На равнине росло всего несколько низких голых деревьев. Зубчатые камни и крошечные бело-фиолетовые дикие цветы выглядывали из жухлой травы, все еще примятой весом долгой зимы. Невысокие холмы, покрытые снегом, копировали облака: пушистые белые волны вверху и внизу. Остатки льда скрывались от весны в глубоких тенях. Наша процессия, растянувшаяся по улицам Халенборга и наполнившая двор королевского замка таким шумом, что собаки завыли от отчаяния, превратилась в незначительную крупицу ландшафта.

Генерал Леланд, Мастер Хафа, Рен и Крис стояли во главе процессии. Все, кроме Леланда, разминали затекшие спины и громко смеялись. Если я хотела освободиться от всех барьеров – мне требовалось разрешение.

– Можно мне поехать верхом на лошади? – спросила я, прерывая их разговор. Все, кроме Криса, уставились на меня: лучший друг моего брата внезапно нашел что-то очень интересное на земле, рядом с носком своего сапога, и его безразличие только добавило неловкости всей ситуации.

От смущения у меня защекотало где-то в животе. Я звучала как пятилетняя девочка, спрашивающая, можно ли мне поиграть в снегу, но половины дня в карете было достаточно. Мне наконец-то довелось оказаться за пределами замка, и я хотела испытать все: ветер, задувающий в уши, свежий запах елей, пятнистые тени и яркий солнечный свет. Все, что только возможно.

Генерал Леланд снял свои перчатки для верховой езды и потер подбородок.

– Будет гораздо проще, если вы останетесь в карете.

Проще для меня? Или для них? Я сложила руки на груди, стараясь не ежиться от внезапного порыва ветра, приподнявшего юбку моего платья.

– Я никому не помешаю. Я не буду жаловаться.

Струна, соединявшая меня с Реном, начала пружинить: мне показалось, что он беззвучно рассмеялся.

– Вам будет лучше остаться в карете, – сказал Мастер Хафа.

– В таком наряде вы будете сильно выделяться, – добавил Леланд, чтобы последнее слово осталось за ним. Он кивнул, указывая на платье и плащ, которые выбрала для меня Элейн.

– Я надену форму стражника, – предложила я. – Наверняка у кого-нибудь найдется запасная.

Все остальные участники процессии были одеты в прекрасно сшитые нижние рубахи, спрятанные под толстые вязаные гимнастерки и тяжелые подпоясанные мундиры, с плотными штанами и плащами, способными защитить от любой непогоды. Я с трудом подавила усмешку: их одежда куда больше подходила для путешествий, чем моя.

– Вы понимаете, что она нас дурачит? – вмешался Рен. – Ей нет дела до верховой езды, она просто хочет надеть штаны.

Я пихнула брата локтем, и они с Крисом рассмеялись. В смехе Криса появился надрыв, которого я раньше не замечала. От обиды я сжала зубы. Все это – не моя вина. Я просто устала от подобного обращения.

– Мой брат поедет рядом со мной, – предложила я. Рен начал возражать, но я пригвоздила его взглядом. – Он передо мной в долгу.

Последние слова я произнесла медленно, чеканя каждую букву. Он не сказал мне о помолвке.

Рен шлепнул себя перчатками по ноге и нехотя кивнул.

– Я поеду с ней.

Леланд не мог ослушаться наследного принца, но его брови нахмурились, и он посмотрел на меня с беспокойством.

– Вы должны ехать рядом с каретой. Я не допущу, чтобы вы потерялись.

Я хлопнула в ладоши, и моя голова чуть не закружилась от радости. Мастер Хафа сложил руки на груди, но возражать не стал, и я тихо выдохнула от облегчения. Никто и никогда не спорил с Хафой: даже мой отец. Никакие мольбы не убедили бы его поменять уже принятое решение.

Мы с генералом пожали руки в знак согласия. Перед тем, как отпустить мою ладонь, он сжал пальцы еще крепче.

– Ваш отец не хотел бы, чтобы с вами что-то случилось.

В ответ я тоже усилила свою хватку.

– Со мной все будет в порядке, генерал, но спасибо за беспокойство.

* * *

Джентри – моя лошадь масти паломино^[1] – мерно стучала копытами по дороге. Я похлопала ее по бронзовой шее и глубоко вздохнула, стараясь не выдавать своего восторга. Мы с Реном ехали за каретой, и настойчивый ветер обдувал мое лицо.

– Я перед тобой в долгу? – спросил Рен, подъезжая ближе. Остальные старались не мешать нам, следуя на небольшом расстоянии впереди и сзади.

Я подняла брови и пожала плечами.

– У тебя передо мной много долгов. Просто сейчас пришло время о них напомнить.

Он усмехнулся и цокнул языком, подгоняя своего скакуна, чтобы сравняться с каретой. Джентри последовала за ним, позволяя мне закрыть глаза и поднять лицо к небу. Я всегда спрашивала себя: буду ли чувствовать себя иначе вдали от дома? Могу ли я быть по-настоящему свободна от стен, что постоянно меня окружают?

Ответ оказался сложнее, чем я думала. Я все еще была собой, но мое сознание как будто расширилось, чтобы вместить в себя как можно больше деталей окружающего мира.

– К концу дня ты перестанешь улыбаться, – голос Рена прервал мои мысли, и брат поерзал в седле.

Я только усмехнулась.

– Мне все равно, буду я улыбаться или нет. Лишь бы не возвращаться назад в карету. – Над нами кружили огромные черные птицы, но в остальном, единственным подвижным объектом на равнине была качающаяся от ветра трава. Я бросила взгляд назад. – Мы… можем поговорить?

Рен усмехнулся.

– День действительно покажется долгим, если мы не будем разговаривать хотя бы иногда.

Я закатила глаза и так понизила голос, что его было почти не слышно за хлюпаньем влажной земли под копытами лошадей:

– Отец знает о моей магии.

Рен резко повернулся ко мне, и его конь чуть не поднялся на дыбы. Моргнув, он потянул за поводья, чтобы успокоить своего скакуна.

– Ты уверена?

Я кивнула.

– Оказывается, он знал все это время. Он дал мне мамин меч.

Мой брат растерянно открывал и закрывал рот в поисках ответа.

– Я… ледники.

– Именно. Но я не знаю, что мне нужно делать с этими подарками. Он сказал, что кольцо может поглощать магию, а меч – управлять ею. Но ведь…

– …Ты не можешь управлять своими нитями, – он закончил за меня и задумчиво потер подбородок рукой.

– Ты обладаешь магией исцеления. Каково это?

Отец сказал, что все чувствуют магию по-разному. Дар моего брата был большой частью его жизни, но мы никогда не обсуждали эту тему. Однажды он вылечил мою сломанную руку после того, как я на спор прыгнула с дерева. Тогда я чувствовала, как от его ладони исходит жгучий жар, но на этом мои познания о его магии заканчивались. Все остальное я узнавала обрывками, подслушивая сплетни придворных.

– Это… – он коснулся места между своим сердцем и желудком. – Это словно прилив.

– Прилив? – переспросила я.

Рен снова взялся за поводья обеими руками.

– Тебе знакомо это чувство, когда скачешь на лошади так быстро, насколько это вообще возможно? Или наносишь последний удар достойному противнику?

Я медленно кивнула. На свете не было ничего лучше ощущения победы в тренировочном бою.

– Обращаясь к магии, я испытываю точно такое же чувство, только более сосредоточенное.

– Когда ты впервые его ощутил? Как ты понял, какой у тебя магический дар? Почему…

– Воу… – начал он, но его лошадь дернула ушами и резко остановилась.

Ветер унес обрывки моего смеха. Рен отклонился назад и пробормотал себе под нос что-то об упрямых копытных тварях.

– Ни слова, – тихо сказал он, нагнав меня. Мой смех перешел в кашель, и я сжала губы. Рен молчал.

– Да ладно тебе, – сказала я. – Тебе же самому хочется мне рассказать.

Он спрятал улыбку и драматично поднял брови.

– В самый первый раз я использовал магию совершенно случайно.

Забыв обо всем на свете, я с интересом внимала его словам.

– Я поцарапал колено, когда лошадь отца сбросила меня…

Я фыркнула.

– Та лошадь, на которой тебе запретили ездить?

– Именно, – невозмутимо подтвердил Рен. – Я сидел на земле, совершенно ошеломленный, и вдруг внутри меня что-то зашевелилось. Тогда я подумал, что меня стошнит, но вместо этого странное ощущение волной прокатилось по моему телу и двинулось к коленям. И вдруг царапина на моей коже затянулась быстрее, чем Хафа мог бы победить леди Исар в бою на мечах.

Я поерзала в седле. Мои бедра уже начинали болеть.

– Кто научил тебя лечить других?

Брат пожал плечами, явно разочарованный тем, что его история не заставила меня визжать от восторга.

– Отец помогал мне тренироваться, но как только я осознал свою магию, управлять ею стало очень легко.

Конечно, ему все давалось с легкостью. Я отмахнулась от этой мысли прежде, чем она отразилась на моем лице.

– И все же тебе нужно было тренироваться?

Он прихлопнул пчелу, жужжащую у его лица.

– Отец говорит, что это похоже на мышцу, а любую мышцу надо тренировать, если хочешь стать сильнее.

Какое-то время мы ехали в тишине. Я задумчиво теребила кончик своей косы.

– Поэтому отец не может сражаться на границе?

Рен кивнул, и его плечи опустились.

– Отец пытался учить меня другим видам магии: двигать землю и камни, как он, поднимать предметы или останавливать воду. Но ничего не дается мне так же легко, как исцеление.

Я поймала его взгляд, пока мой разум пытался осмыслить услышанное.

– Но ты мог делать все эти вещи?

– Не очень хорошо. Отец говорит, что некоторые предметы больше склонны к манипулированию, чем все остальные, а другие лучше откликаются на команды определенных людей. Большая часть знаний о магии утеряна, и нам приходится довольствоваться теми обрывками, что у нас есть. Хотя я слышал, что королевская библиотека Турии содержит больше знаний о магии, чем любое книжное хранилище во всем мире.

Мои брови хмуро сдвинулись к переносице, а желудок упал куда-то вниз, как отколовшаяся от карниза сосулька. Дворец, в который я прибуду через двенадцать дней, а тем более принц, живущий в этом дворце, определенно находились в конце списка вещей, о которых я хотела бы размышлять. Мне все еще придется скрывать свою белую прядь, но, возможно, я смогу изучать информацию не только о магической библиотеке, но и о своей собственной магии – узах Каиса.

Ветер постепенно набирал силу, нещадно играя с моей косой. Мне на лицо упало несколько капель воды.

– Ну что, довольна, Джена? – сказал мой брат, набрасывая на голову капюшон. – Как думаешь, Хафа разрешит мне поехать в карете?

Я тоже надела капюшон и повысила голос, чтобы перекричать усиливающийся дождь:

– Хафа точно разрешит, а вот Элейн – нет.

Рен подвел свою лошадь ближе, так что мы ехали, практически соприкасаясь коленями.

– Я бы все равно предпочел остаться снаружи, – тихо сказал он.

Я смахнула с лица капли дождя и надвинула капюшон еще ниже. Впереди было двенадцать дней. И всего один с Реном. Мне впервые захотелось, чтобы брат и отец могли почувствовать мои эмоции.

– Я тоже.

* * *

Когда твоя жизнь ограничена стенами замка, в изучении мастерства верховой езды нет никакого смысла. Рен был прав: к вечеру мне отчаянно хотелось слезть с лошади.

Дождь шел уже целый час, и к тому времени мы приехали в маленький городок с круглыми домами, крыши которых были покрыты соломой. Мы с Реном говорили обо всем и ни о чем, вспоминая прошлое и старательно избегая темы нашего туманного будущего.

По дороге мы проехали мимо нескольких деревень: они были спрятаны, укрыты между холмов, подальше от постоянного ветра. Иногда нам встречались скотные дворы и маленькие фермы. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем чаще нам встречались одинокие, старомодные дерновые дома^[2] с яркими дверьми, выглядывающими из-под насыпей.

Поравнявшись с крошечными домиком, перед которым стоял красивый резной знак, Леланд наконец-то объявил привал, и в попытке спешиться я чуть не упала с лошади. Облокотившись на Джентри, я похлопала ее по боку и осторожно потянулась, чтобы размять затекшую спину.

– Я же говорил, – прошептал Рен, который вел своего коня в стойло. Я бы с удовольствием окатила его водой из грязной лужи, но путешествие отняло у меня все силы.

Вместо этого я позволила конюху, работавшему при таверне, взять Джентри под уздцы и увести ее к другим лошадям. Запах жареного мяса, лука, морковки и специй – видимо на ужин собирались подавать рагу – струился из открытой двери, заманивая меня внутрь.

Передо мной возникла темная фигура, и я резко остановилась.

– Сегодня вечером будем тренироваться, принцесса, – Мастер Хафа стоял, положив руку на эфес своего меча.

Все отговорки, возникшие у меня в голове, испарились вместе с надеждами на отдых и теплый камин. И все же, если это была цена за поездку верхом, я была готова ее заплатить. Хафа отвел меня за таверну, к огороженному манежу для лошадей. Вокруг была одна грязь, а небо становилось все темнее.

Я стукнула кулаком по своему противоположному плечу и уважительно поклонилась. Моя рука потянулась к мечу, но Хафа покачал головой.

– Это мы отложим на потом, когда отъедем подальше от Халенборга, – с этими словами он протянул мне два деревянных меча и указал на огражденный круг.

Крошечная щепка отломилась от рукояти одного из мечей и впилась мне в ладонь. Я засунула второй под мышку, чтобы выдернуть занозу. Подальше от Халенборга. Даже здесь, на таком расстоянии от замка, сожженная записка продолжала преследовать меня. Отсутствие доверия среди советников моего отца. Неужели это недоверие потянется за мной до самой Турии?

Я покрепче обхватила рукояти мечей и обратилась к своим нитям. Рен был силен и непоколебим: этими качествами он всегда напоминал мне якорь. Расстояние притупило эмоции отца, оставив от былой ясности только тихий, неразборчивый шепот, но я знала, что он в безопасности. С ним все было в порядке.

Я скинула плащ с шинелью, отстегнула меч и осторожно размяла ноги. Мастер Хафа отправил ко мне двух стражников – Джеофа и Мелсу. Я уже сражалась с ними, и победила обоих, но по отдельности, а не вместе.

Мои противники приняли боевые стойки, перемещая вес тела на носок и оценивая меня, пока я оценивала их. Они выступили вперед, а я отступила назад, отзеркаливая их шаги. Мои ноги вязли в глубоком слое грязи. Вдруг я вспомнила слова Мастера Хафы: «главная цель настоящего боя – закончить его как можно скорее».

Боль в ногах и спине отвлекала меня от происходящего. Я медленно двигалась по кругу, держа мечи наготове и не подпуская противников ни на шаг. Мне нужно было обезоружить хотя бы одного их них или подвести их так близко, чтобы они споткнулись друг о друга.

Моя спина уперлась в твердое заграждение. Прежде чем я успела отодвинуться, мне за пояс засунули что-то тяжелое.

Уголки моих губ дернулись вверх. Оба противника бросились ко мне, но вместо того, чтобы вступить в бой, я отступила в сторону, а затем с рыком ударила Джеофа в плечо одним из своих мечей.

– Фух! – он уклонился и выбил оружие у меня из рук. Прежде чем меч ударился о землю, я схватила деревянный кинжал, спрятанный у меня за поясом, и сделала выпад, целясь в его руку. Джеоф уронил свой меч и с криком упал спиной в грязь.

Мелса бросилась на меня, замахнувшись своим оружием. Я парировала атаку и вывернулась, поставив противнице подножку, а затем прижала второй меч к ее горлу.

Я с гордостью посмотрела на Мастера Хафу, пока с моих коленей капала грязь, но он лишь нахмурился, и в его стальных глазах сверкнул недовольный огонек.

– У тебя не выйдет смухлевать в настоящем бою, Дженесара. И, Атарен, – он повернулся к моему брату, который наблюдал за нами с ухмылкой на лице. – Ты не всегда будешь рядом, чтобы подкинуть совей сестре кинжал. Так, вы оба, бегите до реки и обратно!

– Но скоро подадут ужин… – начал Рен.

– Два раза, – закончил Хафа.

Рен тут же захлопнул рот. Бросив деревянный меч Джеофу, я побежала. Холодный ветер задувал под мою шерстяную рубашку и обжигал мне легкие. Но среди всех наказаний – бег не был самым худшим. К тому времени, как мы с Реном закончили, солнце уже село, а мы оба были покрыты грязью и потом, но зато мои ноги и спина уже не болели так сильно. Во время выполнения задания мы почти не говорили, но предвкушение, исходящее от его нити, рассказало мне достаточно. Мы бежали вместе в последний раз.

Когда мы вернулись в таверну, большая часть нашей группы расположилась на подушках, ужиная и играя в игры. Шум и гам, заполнившие маленькое пространство, звенели у меня в ушах. Рен сел рядом с Крисом, в круг солдат, между камином и входной дверью. Я уселась прямо у камина рядом с Элейн и набросилась на мясное рагу. Это было простое блюдо, но от голода мне показалось, что я никогда не ела ничего вкуснее.

Я наблюдала за всеми, потрясенная и заинтригованная тем, как легко они смеялись и болтали друг с другом. Прежде мне не доводилось видеть такую небрежность в общении людей. В замке все подчинялись официальным правилам этикета, всегда сохраняя подчеркнутую уважительность. Но здесь все… дышали свободно. Мне очень нравилась такая обстановка.

В ту ночь мне не приснилось ни одного сна. Когда на городок опустилась тьма, а дождь прекратился, я резко проснулась от внезапного предчувствия. Мы с Элейн спали отдельно от остальных, и я чувствовала, как ее локоть упирается мне в спину.

Все мое внимание сосредоточилось на нитях. Отец был спокоен. Наверное, он спал. Струна Рена покачивалась и пружинила. Мне не нужен был свет тлеющих в камине угольков, чтобы увидеть, как он двигается в темноте, направляясь к двери вместе с пятью солдатами.

Как только они вышли на улицу, я отстранилась от Элейн и поплотнее закутала ее в одеяло. Затем я встала под навесом у входа в таверну, наблюдая за тем, как Рен и его люди седлают лошадей и бесшумно покидают двор таверны, словно призраки в серых мундирах со своими черными демонами.

В дверном проеме появился Крис с сумкой на плече. Я дернулась и схватила его за руку. От прикосновения по моей коже пробежали мурашки, но я не ослабила хватки.

Он посмотрел на меня сверху вниз, плотно сжав губы. В ночи его глаза казались совсем черными.

– Крис, – прошептала я. – Береги его.

Его плечи поднялись и упали от глубокого вздоха, но я почувствовала, как мышцы его руки расслабляются под моими пальцами. Крис сглотнул так тяжело, что на его шее заходил кадык.

– Хорошо.

Заметив нас, Рен подбежал к крыльцу. Крис кивнул нам обоим и направился к своей лошади.

– Мне пора ехать, – брат положил руку мне на плечо, но все его внимание было приковано к группе солдат, с которой ему предстояло отправиться в путь.

– Я буду по тебе скучать, – прошептала я, вздрогнув от холода. Ночной ветер пробрался под мою одежду, нагревшуюся от сна у камина.

Рен еще сильнее стиснул мое плечо и прижался щекой к моей макушке.

– Я тоже буду по тебе скучать, Джена.

– Будь осторожен. Возвращайся домой.

– Обещаю.

Поцеловав меня в лоб, Рен первым разорвал объятья, потому что прекрасно знал: я могу никогда его не отпустить. Больше он не произнес ни слова, а только коснулся кончика своего носа указательным пальцем – выше нос, Джена, – подошел к своему коню, забрался в седло и уехал в ночь. Перед тем, как проехать сквозь ворота таверны, он обернулся, помахал рукой и приложил руку к груди. Сосредоточившись, я отыскала нить брата. Его надежда, предвкушение, волнение и, больше всего, любовь нахлынули на меня, как волна теплого и чистого света: такое прощание говорило больше, чем любые слова.

Когда он исчез в темноте, я достала из кармана маленькую книжку и провела ладонью по мягкой обложке. «Флора и Фауна Диких Земель».

Ветви деревьев, растущих у ворот таверны, шумели на ветру. Я слышала, что Дикие Земли выплевывают каждого, кто пытается сойти с дороги и уйти в их загадочные глубины, а те, кому удается уйти достаточно далеко, больше не возвращаются обратно.

Глубокий вздох успокоил мое учащенное сердцебиение. Мы будем держаться дороги. С нами все будет в порядке.

Оставалось четыре дня пути мимо полей и деревень Халенди. Еще четыре – сквозь Дикие Земли. Потом три до Турианы. Одиннадцать дней до встречи с принцем. Совсем скоро силы Халенди подавят загадочную магию на севере и предатель, затаившийся в замке, будет изобличен.

Тронный зал

Смешливые морщинки возле глаз короля совсем побледнели, оставшись без дела с тех самых пор, как умерла его жена. Он сидел в окружении золоченых улыбок, избыточного количества вина и слабого металлического запаха гниющей рыбы, вновь пропитавшего замок.

Недвижимый камень трона впивался в его кожу, несмотря на то что он ежемесячно менял подушки.

И все же он не спускался со своего возвышения и не принимал участия в пьяных увеселениях придворных. Вместо этого он наблюдал за происходящим со своего законного места. Сверху.

Дверь в зал распахнулась, и руки короля, лежащие на узких подлокотниках, сжались в кулаки. Его советник торопливо шел к трону, шурша своими одеяниями, а слабый луч света, проникший сквозь тусклые окна, подчеркивал испарину на лбу мужчины.

Блэр относился к тому типу мужчин, которые однажды были красивы, но, потратив большую часть жизни на погоню за наслаждениями, постепенно растеряли себя по крупицам. Так же Блэр был ниже короля, что послужило веской причиной для назначения его на должность советника: никто не должен был смотреть на монарха сверху вниз.

Добравшись до возвышения, Блэр согнулся в низком поклоне. Даже слишком низком. Поблескивающие глаза короля сузились, и в морщинах возле его рта залегли тени.

– Ну?

– Ваше Величество, я боюсь…

Король прервал оправдание взмахом руки. Глубоко вздохнув, он опустил взгляд на свои сжатые ладони: ногти больно впивались в кожу. Наконец он произнес угрожающе низким голосом:

– Ты сказал, что можешь связаться с магами, Блэр…

– Наш посыльный вернулся из Ледяных Пустынь, – советник снова поклонился, извиняясь за то, что прервал речь короля, а затем вытер вспотевшие ладони о свою мантию. – Но только один. И он…

– Что? – рявкнул король, раздраженный недомолвкой.

Блэр нервно сглотнул.

– Он не в том состоянии, чтобы предстать перед троном, Ваше Величество.

Король поднял к потолку задумчивый взгляд. Наконец на его лице появилась улыбка.

– Что ж, – он поднялся с трона и кивнул слуге. – Отведите меня к этому посыльному.