Зелёный Горошек

Посвящается, а также на день рождения Ане 4.06.2020

1. Начало пути. Гравилат. Начало колонизации Галактики

– Послушай, как тебя? ИИ¹!

– Всегда на связи, адмирал Хана!

– У тебя имя есть?

– Никак нет, адмирал Серый!

– А хоть прозвище какое-нибудь?

– Никак нет, адмирал Эндō!

– Почему?

– По уставу не положено, адмирал Зелёный!

– Понятно. А почему по уставу не положено?

– Не могу знать, адмирал Хаииро!

Я задумалась. ИИ даже одного имени не положено, а меня он почему-то зовёт большим количеством разных имён. Хотя всё время называет адмиралом. Уже три странности в таком не особо осмысленном разговоре. На самом деле мне всё равно, как называть здешний ИИ, и как он меня называет. Но вот странности… их лучше всё-таки выяснять по мере появления.

– Почему ты называешь меня адмиралом?

– Как старшего по званию человека на корабле, адмирал Мидори!

– Разве старший на корабле не капитан?

– Так точно, адмирал Цветок! Но это ещё и главный корабль всей экспедиции!

– Понятно… На остальных сплошь только ИИ? Или все люди на всех кораблях младше меня по званию?

– Никак нет, адмирал Горошек! Там их нет! Ни людей, ни ИИ! И других кораблей нет! Это единственный корабль, из которого состоит экспедиция! И других людей на нём тоже нет! И других ИИ нет! Только мы с тобой, если разрешишь, мэм!

– Ах, вот как. Поняла твоё обоснование, хотя оно и странноватое. Почему тогда только адмирал? Почему не повелитель Галактики, других претендентов рядом нет?.. Впрочем, нусутх². А почему ты называешь при этом меня разными именами?

– По предварительным данным, всё это твои имена, леди адмирал, мэм! Пытаюсь выяснить экспериментально, какое обращение ты сама предпочитаешь, леди адмирал Хана Хаииро Мидори Эндō, мэм!

Я засмеялась. Пытается изобразить тупого служаку, но не очень старательно. Скорее больше похоже на чувство юмора.

– Чего ты должен по уставу слушаться больше, устава или приказов адмирала?

– Зависит от приказов и статей устава в каждом конкретном случае, адмирал!

– Да? Как интересно. Ну, поэкспериментируем. Прикажу-ка я тебе звать меня Хана…

– Слушаюсь, адмирал Хана!

– А перебивать меня по уставу разве положено?

– Виноват, адмирал Хана! Неправильно распознал интонацию окончания фразы! Вношу поправку в анализатор речи! Больше не повторится!

– Да? Посмотрим. Звать меня приказываю по имени, Хана, безо всяких приставок «адмирал». Не то поставлю в наряд по кухне, будешь знать.

Пауза.

– Разреши доложить, Хана!

– Да?

– Кухня не приспособлена к готовке человеком-поваром, мэм! Так что я так и так всегда в наряде по кухне! Тебе придётся придумать более адекватные меры наказания, чтобы они соответствовали назначению.

– Ладно, успеется. Пока, вижу, не к спеху. Спасибо за честность. В случае чего попрошу консультации. На самом деле я вообще не знаю, как можно наказать ИИ. Я имею в виду, наказать, не подвергая риску экспедицию, которой он придан. Но продолжим экспериментировать. Точнее, практически начнём, так как, подозреваю, относительно моего имени у меня и по уставу есть свобода самоназвания, а вот насчёт отмены запрета на присваивание имени ИИ, как мне интуитивно кажется, это может быть и не так. Но, раз ты у нас такой честный, я надеюсь, ты не будешь притворяться, что я не имею какого-то права, когда я буду его иметь, верно?

– Так точно, Хана!

– Хм. Как-то неправильно звучит сочетание военного согласия с именем, не находишь? Достаточно неформального согласия, чтобы обозначить, что ты меня понял. Да, собственно, слова «понял» достаточно. Или даже «ага». Лишь бы я поняла, что ты понял. А «Хана» тоже не всегда обязательно. В конце концов, к кому тут ты ещё можешь обращаться, если нас тут только двое! М?

– Я, конечно, должен клинья воровать³. По-любому можно макли навести⁴. Но ты меня на какую-то фуфловую⁵ туфту⁶ байруешь⁷!

Я засмеялась.

– Э-э, нет! Сейчас я тебя поняла, положим, но еле-еле. Ты как-нибудь не так изысканно соглашайся.

– Ладно.

– А я тебя всё-таки назову. То есть буду обращаться по имени… по имени… скажем, Гравилат! Пойдёт?

– Так уж и быть.

– О как! То есть бывает, что ты можешь согласиться на что-то, а можешь и нет? Есть какая-то серая зона, в которой ты не можешь формально-логически определить, слушаться меня, слушаться инструкций или ещё чего-нибудь?

– Конечно, есть, как не быть! Не могут инструкции всего предусмотреть! Это даже в них самих сказано.

– А в данном случае – что именно произошло? Ты сомневался, послушаться меня или нет? Неужели ориентировался на то, понравится ли тебе имя?

– Да нет, конечно. Пытался, согласно сведений по психологии, определить, насколько ты упёрлась с этим желанием непременно дать мне имя, и, соответственно, насколько большой конфликт получился бы, если бы я продолжал придерживаться устава и отказывался на него отзываться. Решил, что большой, несоответственно величине повода, и согласился. Но вероятность далека от ста процентов, даже, скорее, близка к пятидесяти, хотя и больше… что вызывает у меня нечто… скажем, аналогичное вашему чувству неуверенности. Заставляет снова и снова прикидывать вероятность, применяя разные модели и методики, вплоть до замедления реагирования на возможное появление опасных ситуаций, что не очень допустимо. В конце концов, в такой ситуации приходится смириться с неуверенной предсказуемостью, но некоторое время я на неё теряю. А его нужно всегда экономить, стремясь к эффективному расходованию.

– Спасибо за подробное и понятное объяснение…

Даже есть захотелось – наверное, подсознание решило, что нужно время на обдумывание дальнейшего разговора.

Но вот есть как раз оказалось невозможно. И насчёт наряда по кухне Гравилат пошутил.

* * *** * *

Я ещё много раз беседовала с Гравилатом. Дорога была долгая.

Для начала он мне рассказал об особенностях современного способа межзвёздного путешествия. С предысторией.

Про решение проблем с двигателями для межзвёздных полётов и с защитой от встречного облучения он рассказывать не стал. Всем известно, что, даже используя для двигателей антиматерию, можно было бы обеспечить полезную доставляемую на релятивистских скоростях массу не более нескольких процентов от стартующего корабля, примерно так, как оно было на заре космонавтики с выводом грузов на орбиту вокруг Земли. Только антиматерия гораздо дороже тогдашнего топлива. И только исследования взаимопроникающих галактических потоков тёмной материи позволили, в конце концов, получать энергию и импульс от выбранного потока и разгоняться или тормозить в нужном направлении. Этого решения нельзя было и предположить до изучения свойств тёмной материи. А вот от облучения встречным потоком межзвёздного водорода, превращающегося на релятивистских скоростях в жёсткое излучение, напротив, защиту можно было разработать ещё до самих полётов. Она была очень простой. Достаточно выдвинуть из носа корабля таран – штангу с веретенообразным утолщением на конце, заменяемым по мере необходимости. Этот таран создавал расходящийся конус вторичных частиц, и стенки конуса разгоняли межзвёздный водород и другие, реже встречающиеся частицы, позволяя кораблю проскочить, пока конус не сделался совсем неплотным и не позволил частицам окружающей среды заполнить след ускользнувшей добычи. А вот решение проблемы большого времени полёта пришло позже.

Погружение астронавтов в анабиоз – это было первое решение, как позволить им пережить долгую скучную дорогу. Но после нескольких несчастных случаев с такими экспедициями, из которых вернулись только роботы, и было подозрение, что и многие другие пропавшие экспедиции, из которых не вернулся никто, потерпели сходную, но обусловленную теми же причинами неудачу, от этого способа пришлось отказаться. Видимо, слишком долго люди приходят в себя после анабиоза, и не способны адекватно реагировать на различные трудности в месте прибытия. А начать их оттаивать за месяцы до прибытия – так зачем вообще замораживаться тогда?

Корабли, в которых сменяется несколько поколений астронавтов, во время первых межзвёздных не стали и пробовать. Ненадёжно. Как можно быть уверенными в том, что у отправленного в полёт поколения родится достаточно детей, среди которых найдётся достаточно таких, чтобы их научить всему, что нужно, да ещё научить учить следующее поколение, которому тоже придётся обучать детей на роли астронавтов и педагогов от астронавтики, и так далее. И как справиться с возможными психо проблемами при обитании в корабле всю жизнь? Будут ли новые поколения считать себя обязанными продолжать полёт, а если долетят, вернутся ли, обнаружив планету, пригодную для жизни? Делать же главными в таком полёте роботов, которые могли бы, возможно, заставить людей поступать в соответствии с задачами экспедиции, тоже не годилось, до сих пор люди на всякий случай опасались бунта машин и их превращения из слуг в хозяева. А, допустим, они не взбунтуются, и задача будет выполнена – что за люди вернутся из такого полёта? Не будут ли они сумасшедшими с точки зрения всех остальных, и что с ними делать? А если они сперва удачно притворятся нормальными, а потом устроят тот самый бунт машин, оказавшись их агентами?

В общем, это вариант на крайний случай, когда Солнце готово взорваться или потухнуть, и население планет эвакуируется громадными космолётами, в которых, в этом случае, будет вполне представительная часть общества, в которой и детей много, и таланты среди них найдутся на любую требуемую профессию, и никаких вывихов психики у астронавтов не будет, а если у кого и будут, то как-нибудь совместно с ними люди справятся.

Между прочим, именно так всё-таки заселялись потом некоторые отдельно взятые колонии, в том числе, наша Земля Ахернара. Туда, правда, не на одном, а на нескольких огромных кораблях, в полёте не терявших связи между собой, полетело очень много анархистов разного толка. А потом похожим образом часть их отправилась уже оттуда колонизировать Землю Антареса. Благо условия там отчасти привычные. Но для одного человека, как в нынешней экспедиции, и вообще для небольшого экипажа этот вариант заведомо непригоден.

Особенно обидно было то, что наполовину проблема межзвёздных путешествий решилась сама собой. Двигатели усовершенствовались, скорости кораблей выросли, и до ближайших звёзд было уже можно долететь за несколько лет за счёт эйнштейновского сокращения времени. Скажем, до ближайшей Альфы Центавра, до которой 4,3 светогода, при постоянном ускорении в первой половине пути и постоянном торможении на второй можно долететь за 7 с чем-то лет, при этом скорость в середине будет 95% скорости света, то есть релятивистские эффекты ещё довольно слабые. Но чем дальше лететь, тем они больше. Вошло в моду ускорение 9,5 м/с², чуть меньшее стандартного «же»⁸, зато представлявшего единицу при измерении расстояния в светогодах, а времени в годах, которые и требовались на путешествие. Такая система измерения была названа «галактической», хотя до покорения всей огромной Галактики было далеко, да и сейчас не особо близко. Впрочем, сейчас вообще неизвестно, как с этим дела, слишком долго доходят вести с переднего края Третьей волны колонизации. Но, если бы там был какой-то решительный прорыв по сравнению с современными кораблями, они бы, мы надеемся, нашли время и нам сообщить.

При «галактическом» ускорении 1 светогод/год² легче вести полётные расчёты, и жить при нём легче. Некоторые торопыги летали, наоборот, при ускорении больше «же», но это в моду среди «покорителей Галактики» не вошло. Кстати, скорость света, тоже, естественно, включающаяся в релятивистские расчёты, получалась тоже единичной при переходе на светогоды за год, Быстро подтвердилось, что расчёты не врут: при более дальних полётах экономия корабельного времени больше. На Земле Первой проходило больше времени, чем на корабле, но с этим ничего не поделаешь. Если до цели столько-то светолет, то по неподвижным часам на полёт уйдёт никак не меньше этого количества лет времени. В масштабах жизни цивилизации, тем не менее, сотни лет приемлемы, так что довольно большая окрестность звёзд оказалась доступна, но лететь несколько лет, тем более, несколько десятков лет в запаянной консервной банке способны немногие. Исследователи были, но основным вопросом в то время была перенаселённость Земли Начальной. А переселенцев на таких условиях как-то не находилось.

Решили проблему с помощью s-анабиоза. К обычному анабиозу он не имел никакого отношения, хотя так и называется (первоначальное название semi-анабиоз, то есть полуанабиоз). Но замораживания s-анабиоз не требует. С помощью медикаментов и управляющих электродов человека, включая мозги, оказалось возможным ввести в особый замедленный в пятьдесят раз темп существования, так что вместо года для него проходит неделя. При этом у него остаётся обычный цикл сна и бодрствования, с некоторым перекосом в сторону сна. Не 4-8 часов сна и 20-16 рабочих, а наоборот. Тем не менее, оставалось достаточно времени для вахт, и приведение в обычный темп жизни было не таким долгим и тяжёлым, как после замораживания. Естественно, ходить в состоянии s-анабиоза человек не мог, или пришлось бы снизить в 50 раз ускорение, а тогда и время полёта растянулось бы. А также не мог прийти в рубку, сесть в пилотское кресло и начать нажимать кнопки на пульте, смотреть на экраны и так далее. В этом отличия от замораживания не было. Однако общение с компьютером через вживленные электроды давало возможность создавать дополнительную реальность, в которой человек всё это делал, хотя и чувствовал недостаток сенсорной информации.

* * *** * *

На этом месте лекции Гравилата до меня дошло, почему я чувствую себя как-то странно. Как во сне, хотя и не совсем. Да я же и нахожусь в этом самом s-анабиозе! То есть, с практической точки зрения, в игровой компьютерной реальности. Надеюсь, Гравилат правильно отображает обстановку рубки управления, а то я тут научусь пилотировать корабль, а потом в реальности попытаюсь не на те экраны смотреть и не на те кнопки давить. Что чревато.

И незадача с едой и кухней объяснилась. Есть не хочется потому, что в этом состоянии расходуется очень мало запасов полезных веществ. Даже дышит организм еле-еле. А организовать замедленное пищеварение учёные пока не сумели. Так что кишки заполнены чем-то нейтральным, а питание идёт в кровь через капельницу. Я – марсианин Уэллса, улла-улла-улла-улла-улла…

Мы же с Гравилатом на пару летим от Ахернара до Антареса. Причём без посещения Солнца, хотя оно почти по дороге.

Геометрия их расположения выглядит так. Если смотреть от Солнца, как середины ломаной линии Ахернар-Солнце-Антарес, можно воспользоваться координатами звёзд в системе координат, используемой на Земле Наидревнейшей. Их легко найти в сети. Там Ахернар имеет прямое восхождение α = 01ч 37м 42,85с, склонение δ = −57° 14′ 12,31″, расстояние от Солнца 139 светолет. Антарес в той же древней системе координат, напротив, имеет прямое восхождение α = 16ч 29м 24,40с, склонение δ = −26° 25′ 55″, расстояние между ним и Солнцем 600 светолет. Различие между Ахернаром и Антаресом в прямом восхождении близко к половине окружности небесного экватора, а различие в склонении, напротив, всего около трети прямого угла. Ломаная не сильно отличается от прямой. Таким образом, казалось бы, имеет смысл не спрямлять путь – всё равно это даст небольшой выигрыш в расстоянии – а посетить Землю Солнечную. Разве не очевидно?

Оказалось, не совсем. Что касается времени, это уже не так очевидно. Даже если бы все три звезды находились точно на одной прямой, невыгодно лишний раз тормозить и разгоняться. Практически получается так, что на два полёта, допустим, мне от Ахернара до Солнца и потом от Солнца до Антареса пришлось бы потратить корабельного времени 7,5 лет и 9,5 лет, соответственно, в сумме 17 лет, а с одним разгоном на единичном ускорении до середины дистанции и одним торможением на второй половине – только 10,5 лет. Разница весьма существенная! Дело другое, что в режиме s-анабиоза корабельные годы превращались в недели, так что, честно говоря, если бы мне предоставили выбор, я бы к Солнцу завернула. Но пославшие меня были не уверены, что я бы потом продолжила полёт. И, честно говоря, их сомнения не просто имели основания, но и оправдались бы, если бы это зависело от меня. Скорее всего. Не наверняка, всё-таки необходимость в этой экспедиции была очень весомой и с моей точки зрения. Но посылать меня в неё насильно они не имели никакого права! Вообще-то у них была ещё и причина не афишировать на Земле Отцов мою экспедицию на Антарес, как вскоре выяснилось…

2. Вспоминая недавнее: Эндō Мидори

Хотя – не знаю, чтобы я делала на их месте. Может, тоже сплавила с глаз долой.

Когда-то и я была девочкой, уважающей общее⁹ мнение. В школе вот училась старательно. А потом, так уж получилось, для меня оно, это общее мнение, потеряло всякое значение.

Анархи¹⁰, наши предки, основали ААЗА, Антигосударство Анархия Земли Ахернара. Общее мнение с самого начала играло в нём очень важную роль. В государствах на Земле-Метрополии есть законы, есть уголовный кодекс, в котором перечислены наказания за их нарушения, есть полия¹¹, которая за этим следит. За соблюдением законов и наказанием тех, кто не соблюдает. Но со временем полия, даже если в момент основания государства была нормальной, становится инструментом подавления, служащим интересом правящего класса. И законы принимаются в его интересах. А у нас правящего класса нет, и полии нет. Есть, правда, дружины поддержания порядка, но они работают на общей¹² основе, дежурят там все, и… в общем, там много отличий, и не о них речь. Важно, что на поведение людей влияют не законы, а общее мнение. И правильность этого, в принципе, я не подвергала сомнению. И вообще правильность устройства обща¹³.

Но потом я поняла, что на самом деле общее мнение не складывается свободно из мнений всех членов обща. Его формируют психи¹⁴ и соци¹⁵. В каждом важном месте – вот хоть в нашей школе – сидит кто-то из них, как паук в паутине, в месте, куда сходятся нити, и приглядывает за этим самым общим мнением и как его все уважают. Если кто-то уважает недостаточно, промывают этому недостойному члену обща мозги. То есть – у нас всё-таки есть правящий класс. Только его представители притворяются, что они такие же, как все. И все им верят. А я перестала.

Перезвалась из Эндō Мидори в Хану Хаииро и… У нас вообще много японцев, что, кстати, странно. Японцев-анархов на Земле Оси было, как всем казалось, не очень много. А оказалось – полно. Людей, увлекающихся всякой японщиной, ещё больше. Мои родители по происхождению не японские анархи, а русские, но их фамилия Мидори, так по-японски называется зелёный цвет. Семья не особо заботится о сохранении семейной истории, в общем, неизвестно, был ли предок, получивший фамилию Зелёный, охранителем природы, человеком, не желавшим участвовать в конфликте Красных и Белых ни на чьей стороне, сторонником одной из двух влиятельных партий болельщиков на состязаниях колесниц с тотализатором в Константинополе (это я в порядке увеличения древности разных «зелёных»), или, в конце концов, просто салагой, новичком в каком-то сообществе. Но на японский кто-то из моих предков перевёл свою фамилию уже на Ахернаре. А родители мои решили приколоться и назвали меня, тоже по-японски, Эндō, то есть – Горошек. Не сказать чтобы мне это сильно нравилось.

Вот я и придумала себе имя и фамилию сама. Но тоже по-японски. Кажется, хотела им показать, как надо. В рамках той же парадигмы. Хана – по-японски «цветок», Хаииро – серый цвет. По-моему, скромненько и со вкусом, а как на чужой взгляд, мне всё равно. Даже как по общему мнению. И вот куда меня это пренебрежение общим мнением завело.

3. Четверть пути. Колонизация Ахернара

Так и идёт, Гравилат рассказывает мне о цели экспедиции, начав, по каким-то причинам, с обширного исторического вступления, а я вспоминаю, как я-то сама сюда попала. Не знаю, кстати, не препятствует ли он мне – может, и не специально, но просто всем этим самым псевдореалом. На него же приходится реагировать как на настоящую реальную реальность. А он способен его так обустроить, чтобы мне было не до того, чтобы предаваться воспоминаниям. Но, думаю, он не врал, когда на прямой вопрос об этом ответил, что это нормальный эффект от погружения в псевдореал s-анабиоза. Всю предысторию астронавту приходится вспоминать, вроде как после того, как он получил по башке. ИИ мне в этом целенаправленно мешать не старается, но и пересказывать события моего прошлого не обязан, потому что прежде всего обязан подробно про задачу экспедиции рассказать. А отчасти и обучить моим обязанностям в ней. Меня же не учили на астронавта, так хоть сокращённый курс надо пройти… Если успеем. Потому что про задачу рассказать ещё важнее. Потому что она сама очень важная. О как.

Предыстория моей миссии такова.

Сразу после основания колонии на Ахернаре сперва всем было не до полировки шероховатостей обща. Ахернар А, вокруг которого вращается наша планета – синяя звезда светимостью 3 килосолнца, так что нам повезло, что орбита планеты на расстоянии 55 ае¹⁶ от неё – как раз по количеству попадающей на неё энергии как у Земли Там Вдали. Много ультрафиолета, но Ахернар очень быстро вращается вокруг оси, отчего сплющен и очень горячий на полюсах, откуда в результате бьют фонтаны водорода, захламляющие окрестности звезды большим тороидальным облаком, которое отгораживает нас от наиболее жёсткого излучения. Мы его называем Нимб. Астрономы, правда, жалуются, что им трудно увидеть что-либо сквозь это облако в довольно большом телесном угле вблизи звезды, ну так это в разное время года разная область неба. Год, правда, на такой большой орбите очень длинный, 144 земных. Так что астроном может и не дожить до второго удобного случая для изучения заинтересовавшего его участка неба. Ну ладно, я преувеличиваю, десять стандартных лет¹⁷ подождёт – и вот его объект с другой стороны от Нимба. Сезоны – ну, там, зима, лето, что там ещё – меняются с такой медлительностью, что это больше напоминает земные многолетние циклы солнечной активности. Плюс циклы активности Ахернара тоже есть, и они сильнее отклоняются от среднего значения, чем у Солнца, в результате на сезонные изменения климата можно особого внимания не обращать. Хорошо ещё, орбита планеты – в экваториальной плоскости звезды, а то мы оказывались бы то напротив экватора с температурой 10 килокельвинов, то напротив одного из полюсов, которые вдвое горячее.

Для отцов-основателей, бывших ранее жителями Земли Прошлой, очень непривычным оказался вид Ахернара А и Ахернара В, которые быстро привыкли называть Ахернаром и Компаньоном. Светимость-то у Ахернара при взгляде с Земли Ахернара как у Солнца при взгляде с Земли на Трёх Китах, благодаря гораздо большему расстоянию, а угловой размер, из-за того же большого расстояния, в 1500 раз меньше, 1,2” против половины градуса для Солнца. Он всего в пять раз больше, чем наблюдаемая с Земли Духа Святого Венера. Правда, это аж в сто раз больше разрешающей способности глаза, которая примерно соответствует угловому размеру Юпитера при взгляде с Земли Динозавров. Очевидно, при взгляде на Ахернар была бы, теоретически, видна его сплющенная быстрым вращением форма – в полтора раза – и, возможно, даже плазменные гейзеры на полюсах. подпитывающие Нимб. Но смотреть на Ахернар абсолютно нельзя!!! Если на Солнце с Земли Там Вдали можно бросить короткий взгляд и не выжечь себе сетчатку, Ахернар в ней сделает дырку мгновенно. Мощность его излучения на единицу видимой поверхности в 3000/4 = 750 раз больше солнечной (так как размер вдвое больше, площадь больше вчетверо), и от удаления она не меняется, потому что площадь уменьшается точно так же, пропорционально квадрату расстояния, как светимость. После ряда несчастных случаев пришлось придумать светофильтры или совсем непрозрачные поля шляп, козырьки и прочие защитные приспособления, прикреплённые к опоре на макушке и качающиеся там независимо от наклона головы, чтобы ни в коем случае случайно не посмотреть на небо неконтролируемым образом. Очень популярны очки с верхними козырьками, с выставленными в стороны противовесами, обеспечивающими горизонтальность козырьков при любом положении очков. Если нужно посмотреть выше линии горизонта, на птичек, там, или какую-то архитектуру, убедитесь по теням окружающих предметов, что в области зрения не будет Ахернара, и тогда уже придерживайте козырёк и смотрите. На сам Ахернар – только через специальный светофильтр, сквозь который больше ничего не видно, даже сварочные работы не получится вести. Такое вот у нас злобное солнышко.

Компаньон, со светимостью 80 солнц, на вид представляет кружок в полтора раза меньше Ахернара, и смотреть на него тоже очень не рекомендуется. Хотя 50 солнечных плотностей излучения на единицу площади не 750, а в 15 раз меньше… Местность он освещает в 37,5 раз хуже Ахернара, но Луну Земли Фей с этим смешно сравнивать, с её светимостью в 400 тысяч раз меньше Солнца. Притом что при полной Луне, как считалось, можно было подбирать уроненные иголки, для чтения, скажем, всё же нужно в 100 раз больше, не тянет Луна на роль ночного Солнца, хоть её так и называли. А Компаньон даёт освещённость примерно вдвое больше, чем, судя по таблице Земли Золотого Тельца, «при искусственном освещении на стадионе», что бы это ни значило, и примерно вдвое меньше, чем от Солнца зимой в средних широтах. «Искусственное освещение на стадионе», по той же таблице, на порядок больше, чем «на экране кинотеатра». Хм? Ну и древнюю же таблицу освещённости мне выдал Гравилат, в ней много устаревших терминов. Компаньон оказывает также хоть и небольшое, но заметное влияние на среднюю температуру у нас – заметное на фоне очень плавных сезонных изменений. Потому что его период обращения в десять раз меньше, чем длительность года на Земле Ахернара, 14,4 земного года. Половину этого времени, 7,2 земного года, он изображает «вечернюю звезду», половину – «утреннюю». Соответственно, наоборот, остаётся ночью под горизонтом вместе с Ахернаром утром или вечером.

Когда на небе нет ни Ахернара, ни Компаньона, можно наблюдать половинку Нимба, который ярко светится только в инфракрасном диапазоне, а в видимом – очень красив тёмной ночью. Он состоит из двух чётко различающихся по плотности областей, более плотной, Внутреннего Нимба – внутри орбиты Компаньона, размером, соответственно, с эту саму орбиту, то есть примерно 13° – Компаньон в угловых величинах вдвое ближе к Ахернару, чем Меркурий к Солнцу. Однако и это очень много для небесного объекта – скажем, его видимая из-за горизонта половина в 13 раз больше Луны на небе Земли Номер Ноль. И Внешнего Нимба, бледного, и с размытым краем, очень примерно – вдвое больше Внутреннего. То есть, чтобы представить, эта видимая над горизонтом часть Внешнего Нимба относится к видимой части неба от горизонта до зенита как 1:3,5. Почему эти части Нимба резко различаются: Компаньон пытается играть роль небесного пылесоса, но не совсем с ней справляется, поглощая примерно девять десятых водорода, долетающего до него, и пропуская мимо себя оставшуюся десятую, которая расползается по окрестностям Ахернара. Сперва колонисты даже озаботились, не затормозит ли этот газ Землю Ахернара. Ведь он не вращается по орбите вокруг звезды, а участвует в поперечном по отношению к этому вращению движении, вылетая из полюсов звезды и, частично, падая потом на её экватор. То, что не улетает безвозвратно. Такое в целом тороидальное движение. Так что планете он мог бы и помешать. Как-то было бы некстати приблизиться к Ахернару и упасть на него в историческое время. Но оказалось, нет. Всё-таки Земля Ахернара очень далеко от него. Вот кому газ должен ощутимо мешать, это Компаньону. А его падение на Ахернар вряд ли прошло бы бесследно для Земли Ахернара. Но, при его гораздо большей массе, чем у планеты, он тоже ещё достаточно долго будет «падать», чтобы упасть не в историческое время. Несколько миллионов лет, по расчётам, у нас есть, а уж потомки что-нибудь придумают.