Шакалы вышли на охоту

Глава VIII

… Колесо наехало на кочку, мы подскочили, я приложился лбом о крышку багажника и очнулся окончательно. В спину мне врезались браслеты наручников, которые, я знал, до этого висели у меня на поясе. Дорога нам, вероятно, предстояла долгая, поэтому у меня появилось предостаточно времени подумать, какой же я идиот. Правда все это время была у меня прямо под носом, а я ее не видел.

   По моим подсчетам, мы проехали больше 50 километров. Голова все еще гудела, когда багажник открылся. Глаза слепил непривычно яркий свет, чьи-то пальцы схватили меня за ткань формы на груди и за штанину и выволокли наружу. Меня поставили на ватные ноги, придерживая за спину. У меня все расплывалось в глазах, я не видел, куда иду. Да и мне было все равно.

   Потом снова потемнело, за нами хлопнула дверь. Меня наконец отпустили, и я грохнулся на стул. Я ощупал наручники на запястьях, пытаясь сделать так, чтобы пазы встали и я смог их сломать.

– Умоляю, не заставляй меня строить из себя киношного гангстера и приматывать тебя к стулу изолентой.

Я моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд.

   Все вокруг начало постепенно приобретать очертания. Мы были в заброшке: окна без стекол, ляпистые граффити на стенах, сантиметровый слой пыли и грязи, пустые бутылки и окурки сигарет. В углу стоял старый шкаф, который был тут ни к селу ни к городу. Прямо передо мной лежали раскрытые сумки, в которые периодически бросал что-то ходящий по комнате человек.

   Я без злости и страха наблюдал за братом. Он сильно изменился. Я вдруг обнаружил, что он стал сильно похож на тех подозрительных парней из подворотен. Та же сутулая крепкая фигура, черная одежда, мешки под глазами, желтые и поломанные зубы и татуировки на весь рукав. Но все-таки это был мой брат. Его вульгарная, притягательная для “хороших девочек” красота пошла на убыль, но это был он. Его выдавали размашистые движения и привычка запускать руку в волосы и озадаченно почесывать за ухом. Я неосознанно отметил про себя, что наконец перерос его. С потерянным видом ища что-то, он обернулся. Вопросительно разведенные руки опустились, он отвел взгляд, чтобы скрыть улыбку. Он всегда так делал.

– Ты так вырос, братишка.

– Мой брат умер.

Я сам не заметил, как сказал это.

   Шакал вздохнул и присел на корточки. Выудив наконец свою куртку из-под шкафа, он сказал:

– Обиделся, что ли?

– С чего бы? Делай что хочешь, это твоя жизнь. Единственно обидно, что за похороны твои платить пришлось. Ну, не твои, а того парня, которого ты грохнул.

– Которого я что?

Он с изумленной физиономией обернулся на меня.

– Я тебе клянусь, Рауль, я не убивал его. Это случайность.

– Случайность, что как раз перед тем, как ты идешь на ограбление, умирает человек, в точности похожий на тебя?

Он покачал головой.

– Не под тем углом смотришь. Это я пошел на ограбление как раз после того, как умирает человек, в точности похожий на меня. Как оказалось, ты не один такой, – на его лицо легла тень.

Он встряхнулся и спросил:

– Ну, может, расскажешь мой дьявольский план?

– Не было у тебя никакого плана. Ты просто дождался, пока у тебя не появится возможность объявить себя мертвым. Кстати, зачем ты ждал? Тебя и так объявили пропавшим, никто бы не подумал на тебя.

– Так уж и никто? – он сделал затяжку. – Знаешь, Раш, я ведь знал, что ты пошел в милицию.

   Мы замолчали. Он потушил сигарету, выглянул в окно и крикнул:

– Лекс! Где еще один пакет??

Снизу донеслось:

– У меня. А че?

– Ну елки-палки! Твое барахло ж в чемодан не влезет!

– Твоего зато мало. Ладно, не хнычь, я щас поднимусь и сложимся.

Шакал с ворчанием оперся на оконный проем.

– Почему?

– Что? – не понял я.

– Почему ты пошел туда?

Это был не упрек, а чистого вида любопытство и недоумение.

– Я хотел сделать этот мир лучше. Чтобы поменьше было таких, как ты, убивающих людей.

– Это была случайность! – резко сказал Шакал и уперся кулаками в подоконник. – Я все успевал, – уже тише добавил он, – это он вернулся слишком рано. Сам виноват. Эти люди, Раш, они забрали у нас шанс на нормальную жизнь. Все было бы иначе, если бы не они.

– Ты сам его у себя забрал. Почему ты не уехал? Теперь тебе грозит уже не колония для малолетних преступников.

– Для этого нужны деньги, Раш.

– И ты решил получить их легким путем.

– Я бы работал, будь у меня фальшивые документы. А для них тоже нужны деньги. Я работал там, где они не нужны были. Подпольные бои, погрузки, разгрузки…

– Я тоже. Ты знаешь, что отец ушел? А ведь он ушел, братишка. И пока ты обжимался с Алексой и размахивал кулаками в подполье, я смотрел, как моя семья рушится.

   Прежде чем он ответил, поднялась Алекса.

– Привет, малыш, – она подмигнула мне и провела рукой по моим волосам. – Прости за то что было, я просто тянула время. Но целуешься ты божественно.

– Я вам не мешаю? – поинтересовался Шакал.

Алекса обернулась на него с такой любовью в глазах, с какой никогда бы не посмотрела на меня. Она подошла к нему и нежно чмокнула в щеку.

– Не переживай, я не променяла тебя на твою более молодую и красивую версию. Хотя следовало бы.

– Лекс, подожди меня в машине, пожалуйста, – мрачно попросил Шакал. – С сумкой я разберусь сам.

Алекса кивнула и подошла ко мне. Обняла, сильно вонзив ногти мне в лопатки. Я вдохнул шоколадный запах ее волос.

– Я никогда не забуду тебя, малыш.

– И я тебя, Лекс.

Она быстро выпрямилась и ушла.

   С ее удаляющейся фигурки я перевел взгляд на Шакала, деликатно отвернувшегося. Он начал усердно запихивать ее многочисленные вещи в чемодан.

– Она сказала, ты не женат, – после паузы сказал он.

– Она не соврала. С чего вдруг тебе это стало интересно?

– Ну, я ведь был лишен возможности посмотреть на твою физиономию, когда тебя впервые охомутала девчонка, – с напускной веселостью произнес он.

– У меня нет прикола в наручниках по душам трещать, ты уж прости, Шакал.

Его натянутая улыбка сошла с лица.

– Это я, Раш. Я могу доказать, – он сел на колени передо мной. – Твоим любимым местом дома был подоконник на кухне. Когда мы были наказаны, или на улице было холодно, ты мог там часами сидеть. Я тебя научил туда лазить, а когда ты туда впервые сам залез, ты сверзился прямо на стол. У тебя до сих пор остался шрам на плече. Мама тогда сильно на меня обиделась, сказала, что я за тобой не смотрю. А когда ты был совсем маленький, ты называл меня ежом, понятия не имею, почему. А помнишь фильмы, которые мы придумали? По ночам ты скрипел зубами, а когда тебя начали в школе обижать, мы подрались и сломали себе носы. Мама весь день ругалась, а потом посмотрела на отца, на меня и на тебя, и сказала: “Я не женщина, а…”

– “… какая-то ксерокопия”.

Мы мимолетно улыбнулись. Его голос, низкий, рокочущий и такой родной, на мгновение пробудил воспоминания о тех беззаботных временах. Но мгновение длилось недолго.

– Я хотел разбудить тебя тогда… – совсем шепотом сказал он. Я резко поднял взгляд. – Но если я что хорошего в жизни сделал, так это то, что не сломал жизнь и тебе тоже. Я не жалею, что не потряс тебя тогда.

– Почему ты ушел? – хрипло спросил я.

Брат отвел глаза. Детская искра ушла, он снова оказался Шакалом.

– Легче всего ходить и вопить о том, что у тебя проблемы. Сложнее что-нибудь сделать, но труднее всего – это признать. И я признал. Дома у меня будущего не было, Раш. Даже если бы меня оправдали, что бы было дальше? Экзамены я бы точно не сдал, никуда бы не поступил. Меня бы забрали в армию, после нее я бы устроился на малооплачиваемую работу на завод. Пахал бы там, пока не повредил бы ногу или руку. И стал бы тем уродом в твоей идеальной семье, твоей обузой, копией нашего отца, как снаружи, так и внутри.

   Последние слова он произнес так тихо, что я еле услышал. И прежде чем сообразил что-либо, сказал:

– Ты бы не стал таким, как отец.

Брат с благодарностью посмотрел на меня.

Вдруг он обошел стул и присел за спинкой. Тут я услышал щелк и с удивлением размял пальцы.

– Они нужны были только чтобы ты не сбежал из багажника, – пояснил он, крутя наручники на пальце.

– А зачем ты притащил меня сюда? – спросил я, потирая затекшие запястья.

– Поговорить надо было.

– О чем?

Брат кинул наручники на пол.

– Я хочу сыграть честно.

– В смысле?

– Я оступился, Раш.

– Ты уже висишь на самом краю, брат.

– И ты решишь, столкнуть ли меня вниз.

Я все еще ничего не понимал, а он продолжил:

– Рация у тебя в куртке, ты можешь отправить за нами хвост. Только одно запомни, пожалуйста. Алекса не виновата, она ни в чем не участвовала, вся вина только на мне. Мареши тоже не причем, они даже не знали, что я жив. И мех отдал я, а не они.

Я молчал.

– Ты расскажешь матери?

– Меня это не касается – это только между вами. Тебе решать.

Брат прислонился спиной к стене и задумался. Наконец он спросил:

– Ты рассказал ей, почему я якобы умер?

– Нет. Сказал только, что тебя нашли в реке.

– Хорошо. Если что – пририсуй мне какой-нибудь порок сердца, или что-то типа того. Пусть не думает, что ее сын сдох от собственной глупости.

Он сказал это тем же тоном, каким говорил: “Если что – я делаю уроки вместе с Аароном”.

   Брат бросил взгляд на улицу. Я сказал это за него, поднявшись:

– Вам пора.

Он посмотрел на меня. Он не хотел. И я тоже.

   Наконец он взял сумку и медленно направился к выходу. Я ничего не сказал. Вдруг он остановился.

– Будь ты проклят…

Я смотрел, как упал на бок чемодан, когда он обнял меня. Я сомкнул руки у него на спине. Он так крепко сжал, что я и через неделю мог бы сказать, где у меня на лопатках были его пальцы.

   Звук заведенного мотора, колеса. Тут запищала рация и раздался обеспокоенный голос Джо.

– Рауль? Рауль, черт побери, ответь! Джекклс, если ты сейчас же не ответишь, ты уволен!

Я достал рацию и сказал в нее:

– Джо, я в порядке. Где Дюк?

Я услышал, как по ту сторону разнесся счастливый смех.

– Дюка мы забрали, он в участке, живой и здоровый. Ты где?

– Меня похитили, я на реке, возле старой сторожки. Это был Шакал. Это какой-то псих, впервые в жизни его увидел. Он приехал сюда, остановился. Я был на заднем сиденье. Мне удалось открыть дверь изнутри и выскочить. Он, по-моему, ничего не заметил. Джо, он на полной скорости заехал в воду. Приезжайте сюда, мне уже надоело тут торчать.

– Уже едем. А что с Марешами? Ты же шел к ним.

– Я не дошел. Человек, который сидел за рулем, точно не был кем-то из них, клянусь тебе.

– Хорошо. Кстати, к тебе какая-то девушка заходила. Сказала, что придумала очень ужасную шутку про черную полосу. Это кто?

Все-таки пришла.

– Знакомая. Слушай, не время сейчас, езжайте быстрее!

Рация пискнула в последний раз. Я обернулся и похромал к нелепому и совершенно лишнему шкафу. В этот момент я не смог бы и кулак сжать – я час пролежал на наручниках, сдавливающих запястья – но каким-то образом я все же сумел передвинуть его. Этот шкаф, наверное, притащил сюда брат, когда прятался тут от милиции. Его не было, когда я был тут в последний раз.

… Мы шли долго. Я начал понимать, почему его не бывало по целым ночам. Мы уже миновали многоэтажки и даже железку. Только лишь изредка виднелись одинокие частные домики.

“Как я понимаю, мы идем в степь. Ты что, сайгак?” – проворчал я, когда брат обернулся и торжественно взмахнул руками.

“Ты сам напросился”

“Идти с тобой?”

“Нет, на это”

Брат пригнулся и лихо побежал за мной. Я, хохотнув, пустился наутек. Скоро, впрочем, он меня нагнал и сбил с ног. Мои сопротивления оказались напрасными, он взвалил меня на плечи и издал победоносный клич. Живот уже болел от смеха, когда он, раскрасневшийся, поставил меня на степную землю под бесконечным темным куполом ночного неба, рядом с шумящей Аврой.

“Знаешь, Раш, тут недалеко есть какая-то сторожка, что ли. Там уже давно никто не живет, пойдем туда”

И мы пошли, конечно. Два ребенка, убежавшие от родителей посреди ночи в степь.

   Сторожка действительно выглядела пустой и заброшенной. Брат бесстрашно вошел туда, копошась у себя в кармане.

“Ты знал, братишка, что наша фамилия значит “шакал”? Так что я не сайгак, я – Шакал”

С этими словами он достал из кармана фломастер.

“Мы оба. Давай напишем что-нибудь, чтобы все знали, что это наше место”

Я с радостью согласился и он начертал на стене значимые только нам слова.

   “Шакалы вышли на охоту”. Я смотрел на фразу, которую скрывал шкаф, кусая кулак, чтобы сдержать слезы.