Посмертные записки Пиквикского клуба (Часть 3)

Сочнейший роман английского классика, на фоне других его книг «Клуб» явно выделяется своим безудержным весельем и оптимизмом, даже не верится, что его написал тот же Диккенс, из-под пера которого в будущем выйдут «Дэвид Копперфилд» и прочие его вещи. А ведь сначала ничто не предвещало серьезного события в английской, да что там говорить, в мировой литературе – молодому автору требовалось всего лишь придумать подписи к серии юмористических картинок Роберта Сеймура. Но скажите мне, кто сегодня знает это имя – Роберт Сеймур, а кто не знает другое имя – Чарльз Диккенс? Вот такова ирония судьбы, она проявляется не только в бане и «на полу в Ленинграде».Происходило это всё без малого 200 лет назад – в 1836-37 годах, как раз в это время другой, к тому времени уже более состоявшийся писатель, – француз Оноре де Бальзак писал «Человеческую комедию», у англичанина Диккенса тоже получилась очень даже неплохая человеческая комедия. Ведь книга не только о чудаковатом мистере Пиквике и членах его клуба – влюбчивом Тампене, спортивном Уинкле и романтичном Сногрессе. Ах да, как я мог забыть Сэма Уэллера, старину Сэма! Если честно, то это мой любимый герой в диккенсоновской книге, я просто влюблен в его блестящее чувство юмора, сверкающее балагурством и народными шутками. Ну, а его фирменное «как сказал кто-то» это просто что-то непередаваемое, что получило свой специальный термин по имени героя – «уэллеризмы». Долгое время Сэм оставался одинок в своем искусстве приплетать к каждому случаю совершенно нелепую, но, как ни странно, подходящую аналогию. Но через 80 лет в мировой литературе появился персонаж, который не уступил в этом деле Уэллеру, а может даже еще и перещеголял его. Я, конечно же, веду речь о Йозефе Швейке, он сумел «расширить и углубить» стиль Уэллера, наполнив его фонтанирующим многословием, речь Сэма в сравнении со швейковской была куда лаконичнее. Но не могу не вспомнить самые шедевральные изречения остроумного слуги:Какого дьявола вам от меня нужно? – как сказал человек, когда ему явилось привидение.Ну-с, джентльмены, милости просим, как сказали, примкнув штыки, англичане французам.Стоит ли столько мучиться, чтобы узнать так мало, как сказал приютский мальчик, дойдя до конца азбуки.Но вернемся к тому, о чем я писал, перечисляя главных героев, речь ведь в романе не только о них, но обо всем английском обществе того времени. И надо признать, что внешний мир в романе куда более жестокий, чем внутренний, несколько даже идеалистичный, мир тесного кружка единомышленников, В клубе мистера Пиквика куда больше взаимопонимания, благородства и гуманизма, чем среди английских чиновников, судейских, простых обывателей. Но, справедливости ради, стоит признать, что Диккенс не увлекается обличительством социальных язв современности сверх меры, сатира в его книге не превращается в сверхзадачу, оставляя в центре внимания смешные, временами нелепые, приключения милой компании симпатичных людей.Я признался в особой любви к Сэму Уэллеру, но и о Сэмюэле Пиквике, основателе и вдохновителе клуба, не могу не сказать пару отдельных слов. Этот добродушный, интеллигентный и оптимистичный джентльмен стал некой вариацией Дон Кихота на английский манер, а общество им созданное в какой-то степени напоминает сплоченных рыцарей Круглого стола. И, хотя эсквайр дословно означает «оруженосец рыцаря», Пиквика можно вполне обосновано считать настоящим рыцарем нового времени, как впрочем, и его соратников по клубу, а «эсквайром-оруженосцем», своеобразным Санчо Пансо по-английски, будет как раз старина Сэм.Особенно поражаешься той мудрости и выдержке, с которой написана книга, когда узнаешь, сколько лет было автору – всего-то 25, из всех 15-ти больших романов, им написанных, «Записки» были первым, и, может быть, так и остались самым удачным. По крайней мере в моем личном рейтинге дело обстоит именно так.

Читала в советском таком переводе, а не в советско-отсебятинском, ибо существует и он. Но мне перлов чужого авторства не надЪ. Пришлось очень не обращать внимание на сноски, щедро приправленные «ой, посмотрите, люди добрые, яка эксплуатация творилася у англиях и якой страшенный беспредел у судейской системе». Оно, конечно, понятно, что переводчик в сссрах – человек подневольный. Но я гневно побулькивала таки. Ну, и надо продраться хотя бы через первую главу, ибо оно какой-то нечитаемый и странный ахтунг с кучей повторов. Потом становится легче и местами даже весело. В общем, кто и что такое мистер пиквик по большому счету не объясняется чуть ли не до самого финала. Но денежка у деда в целом имеется. И вроде как он всю жизнь где-то ее зарабатывал, а на старости лет решил шататься по англии с умным видом и вкушать ее нравы и прочие прелести, таская за собой более молодых друзей. И должна сказать, что старина диккенс был в своем репертуаре прямо с этой, своей первой публикации, то есть книги, а именно… Тетки – это так-то по большому счету – всемирное зло. Особенно, ежели они – вдовы. Впрочем, старые девы тоже не пользуются его любовью, ибо он категорически отказывает им в устройстве личной жизни. Ну, и они еще исключительно глупы, истеричны, навязчивы и вообще какие-то ненасытные паучихи, желающие погрызть свободного мужского тела, путем брачного окольцевания. Но как жены – они просто ужасны и злостно затаптывают все мужские посевы, то есть порывы души и прочие кандибоберы. При этом диккенс неистово идеализирует юных дев чуть ли не до приторности. И мне вот даже интересно, осознавал ли он, что в дальнейшем из них получаются, как минимум, те самые ненавистные ему вдовы? Хах. Еще совсем не поразило, что в англиях неистово пьют. Причем, вовсе не чай, а неслабо так закладывают за воротник, то есть не просыхают. Но диккенс черта с два осуждает пьянство. Напротив, он критикует всякие общества трезвости. И, видимо, всякие вдовицы по-любому хуже, ага. Короче, это в питере-то пьют? Да щас… Вы просто не бывали на туманном альбионе. И, конечно, исключительно замечательно у британцев получается описание трогательных и комичных взаимоотношений между хозяином и слугой. Это действительно очень-очень мило. И местами забавно. Пьют они тоже почти что вместе, ага. И, собственно, какой же главный вывод можно вывести опосля прочтения. Джентльмену тетки, вдовы, девы вовсе не нужны. Ибо для пожизненного комфорта требуются всего лишь навсего добрые друзья, верный слуга и попить чего-нить покрепче чая. И все, жизнь, считай, категорически удалась.

Погоня за собственной шляпой является одним из тех редких испытаний, смешных и печальных одновременно, – которые вызывают мало сочувствия. Кажется, мне просто пора для себя окончательно уяснить, что Диккенс не мой писатель. Не складываются у меня с ним отношения, нет между нами какой-то магии, химии. Это уже для меня давно не открытие, но я чуть ли не в каждой второй книге встречаю персонажей, которые восхищаются Диккенсом, а потому в своих убеждениях начинаю сомневаться. Может в этот раз все будет иначе – возможно я изменилась, наконец-то доросла и готова оценить произведения этого выдающегося автора? Увы, сколько бы я не пробовала зайти в эту реку, результат всегда один – мне скучно. Скучно мне было и в этот раз. Да, я понимаю, что автор пишет замечательно, но мне все равно скучно. Местами при прочтении книги я вовсе теряла внимание, приходилось возвращаться на пару страниц назад, перечитывать, чтоб понять, что я как будто бы и ничего не пропустила.Мистер Пиквик был в полном изнеможении и хотел уже отказаться от погони, когда порыв ветра отнес шляпу к колесу одного из экипажей, стоявших на том самом месте, к которому он устремлялся. Иногда при чтении я ловила себя на мысли, что читаю что-то вроде Джерома К. Джерома и его троих, не считая собаки, а где-то мне мерещились Ильф и Петров вместе с Остапом Бендером. Я понимала, что эти произведения написаны позже, а значит, именно они перенимали у Диккенса какие-то черты, но они мне все равно кажутся куда ближе. Я отчетливо чувствовала какие-то общие нотки в повествовании, а потому ждала чего-то конкретного, знакомого… Казалось, что сейчас появится какой-то юмор, я к нему готовилась, но оставалась разочарованной. Как будто бы задел на юмористическую составляющую присутствовал, но он оставался таким призрачным, словно автор был готов в любой момент развернуться на 180 градусов и отругать тебя за то, что ты нашел что-то смешное в его словах. Да, он определенно шутил, иначе быть не могло, но всем своим видом демонстрировал, что все происходящее серьезно как сама смерть, вводя меня в заблуждение. А это, кстати, действительно, добавляет описываемым ситуациям комичности, но первые пару глав меня это почему-то сбивало, у меня не получалось настроиться на нужный лад, я не могла его уловить. И начинала злиться, впереди 800 страниц, а книга уже еле-еле идет, зачем я в это ввязалась? Я всерьез задумалась о том, чтоб бросить чтение книги. А потом мне попалась сцена, в которой мистер Пиквик целую страницу ловил свою улетевшую шляпу… Целую страницу он просто бежал за шляпой! Да, черт бы побрал эту шляпу! Такая глупая сцена, такая долгая погоня за шляпой…. Но была в этой сцене какая-то магия, она завораживала, я не могла отвести взгляд. Ах, как он бежал за этой шляпой… Просто чудо расчудесное. На этом моменте я поняла, что книгу я дочитаю, наконец-то расслабилась и начала получать удовольствие от этого странного, абсурдного британского юмора.Не следует спешить – иначе вы перегоните ее; не следует впадать в другую крайность – иначе окончательно ее потеряете.И вроде местами я просто влюблялась в эту книгу, все равно читать ее мне было слишком тяжело. Она создана для медленного, очень и очень неторопливого чтения. А я так читать просто не умею. Я не умею расслабляться даже в чтении, читаю как голодная собака. Неправильно, если честно, но не могу по-другому. Мне очень важен сюжет, динамика, смена кадра, мне мало простого наблюдения за человеческой природой, мне нужен какой-то нерв, ну либо меньший объем. Клиповое мышление все-таки, а в противовес ему Диккенс. Вероятно, что спустя какое-то время я захочу вернуться к этой книге и уже перечитать ее с чувством, толком, расстановкой, а пока я рада малому – осилила ее и на том спасибо. В целом все чтение этой книги было похоже на погоню за улетевшей шляпой.