000
ОтложитьЧитал
В приёмной командующего полковник Милатович, глядя на дисплей личного смартфона, прочитала сообщение, пришедшее по зашифрованному каналу. После чего взглянула на капитана Качар, стоявшую рядом, и тихо приказала:
– Срочный сбор. Без шума.
Капитан выскочила быстрее ветра. Разминулась в дверях с офицерами ВУЦа, входящими в приёмную. Адрияна поприветствовала Нечаева с улыбкой и непринуждённо попросила:
– Прошу прощения, товарищ генерал, разрешите отлучиться буквально на минуту?
– Конечно, разрешаю, – Валерий Константинович нахмурился. – Всё в порядке?
Милатович кивнула:
– Всё в порядке. Я сейчас вернусь.
Она вышла спокойным шагом, но в коридоре быстро набрала скорость. Времени почти не было. Сообщение пришло по зашифрованному каналу военной разведки. Возможно, оно опережает информационный пакет аналогичного содержания для командующего ВУЦа всего на несколько минут.
Устройство тревожного оповещения экипажа самолёта было в наручных часах полковника, но она им не воспользовалась. Электронная защита ВУЦ «Новосеверный» имела высший уровень радиобезопасности, а это значило, что сигнал будет обнаружен и расшифрован немедленно, и тогда её плану конец. Придётся делать всё по старинке.
В ангаре пилоты сидели за раскладным походным столиком с чашками горячего кофе и пирожными из столовой. В салоне приятно гудел пылесос, снаружи по корпусу ездили полировочные машинки, высматривая микротрещины в обшивке.
Увидев, быстро идущую к ним полковника Милатович, члены экипажа встали.
– Где командир? – спросила Адрияна.
Тот уже выбежал на трап из самолёта, увидев полковника.
– Готовьтесь к срочному вылету, – приказала она. – Прямо сейчас.
В это же время в столовой ВУЦа курсанты и курсантки наконец расположились все вместе. Говорили, тихо смеялись. Последний день отменил строгие правила общения. Ведь до отбытия гостей осталась пара часов.
Сергей и Валентина сидели в дальнем углу зала. Улучив моменты, Тормаев успевал поднести руку девушки к губам и поцеловать. А потом они снова изображали серьёзный разговор. Но плохое утреннее предчувствие Сергея становилось всё сильней.
В дверях внезапно появилась капитан Качар, отдышалась и громко позвала:
– Полковник Милатович хочет сделать объявление. Взвод, за мной!
Среди курсантов прокатились недовольные вздохи, но девушки немедленно встали и направились к своему капитану. Качар выхватила взглядом курсантку Ристич и повторила:
– За мной!
Валентина встала. Тормаев тоже поднялся поприветствовать капитана, но та даже не заметила его, развернулась и быстро вывела девушек из зала.
– Не поняла, – честно сказала Валентина. – Я сейчас…
Сигнал оповещения прервал её.
– Внимание! – прогудело в громкоговорителях по всей территории учебного центра. – Сегодня, в восемь часов утра Объединённым Конгрессом государств Южного Альянса нанесён авиационный удар по территории Северного Союза…
Курсанты удивлённо посмотрели друг на друга:
– Что? Какого?.
Сергея мгновенно прошиб холодный пот. Вот оно. Он чувствовал, что всё не закончится хорошо. А сейчас схватил Валентину за руку:
– Идём!
Пока курсанты пытались осознать, что случилось, Тормаев и Ристич покинули зал. По коридору они почти бежали.
– Значит, Качар собирала нас для срочного вылета! – быстро говорила Валентина. – Ты рискуешь, – она внезапно остановила Сергея. – Если война объявлена, должен быть приказ задержать нас. Мы уже военнопленные. Сергей…
Тормаев только крепче сжал её руку:
– Быстрее, Валя!
* * *
Милатович стояла на трапе самолёта, ожидая быстро идущих к ней капитана Качар и курсанток. И сразу за ними в ангаре появились вооружённые офицеры вместе с генералом Нечаевым. Девушки ускорили шаг, добрались до трапа и поднялись в салон.
– Занять места, – приказала им Милатович.
Курсантки немедленно побежали к своим креслам. Рядом с Адрияной осталась только капитан Качар, напряжённо глядя на подошедших к самолёту офицеров.
Валерий Константинович остановился внизу у начала ступеней. Он конечно понял, что будет делать Адрияна. Буквально через минуту после её ухода раздался звонок по линии спецсвязи. Генеральный штаб уведомил все ВУЦы о фактическом начале военных действий, и Нечаев ещё несколько минут стоял у себя в кабинете, пытаясь осознать этот факт и принять верное решение.
– Полковник Милатович, вы знаете правила, – произнёс Валерий Константинович.
– Разумеется, – кивнула Адрияна, внимательно глядя на него и остальных офицеров.
Они все молчали, собираясь с моральными силами, чтобы потребовать немедленной сдачи самолёта.
– Как же так всё обернулось, Яна? – Нечаев и сам едва верил в происходящее.
– Никто не виноват, Валер, – напряжённо улыбнулась Милатович. – Но мы сдаться не можем, ты знаешь.
– Придётся, Яна, – сказал Валерий Константинович, – иначе…
Он не успел закончить, в ангар внезапно вбежали два курсанта. Сергей так и тянул Валентину за руку. Невзирая на предупреждающие окрики офицеров, он проскочил мимо них прямо к трапу, поднял девушку на ступени и повернулся к генералу:
– Разрешите взлёт!
Нечаев, удивлённо глядя на курсанта, сглотнул.
– Вы будете жалеть всю жизнь, если не разрешите, – Тормаев смотрел ему в глаза, тяжело дыша. – Ещё есть время. Вы скажете, что они улетели раньше объявления войны.
Валерий Константинович хмуро свёл брови и взглянул на курсантку. Молодая девушка блестящими глазами смотрела на Тормаева, а тот крепко сжимал её руку.
Нечаев, глядя на это, тяжело вздохнул и покачал головой.
– Ну же… – прошептал курсант. – Мы ещё можем отпустить их без последствий. Но надо сделать это прямо сейчас.
Нечаев перевёл взгляд вверх на полковника Милатович. Она смотрела на него и ждала этого решения. И никто, кроме Валерия Константиновича, не мог понять по внешне спокойному виду Адрияны, насколько сильно она ждёт его решения. Только он знал, что пальцы её руки, убранной сейчас за спину, не держат оружие, а сложены в мудру «спасающая жизнь» – её неповторимый талисман. Только он знал, что она делает так всегда, когда ситуация держится на самой грани. Только он знал Яну.
– Дежурный диспетчер, разрешить взлёт борту ноль два, – приказал Нечаев. – Открыть ворота.
Офицеры посмотрели на своего генерала и опустили оружие. Валерий Константинович снял микрофон с воротничка, чтобы диспетчер его больше не слышал, и произнёс:
– Удачи, Яна.
Милатович кивнула:
– И тебе.
Створки ворот поехали в стороны, открывая мрачно-серое небо, а Тормаев обернулся к Валентине. Трап уже вибрировал от набора мощности двигателей, но она успела обнять Сергея, прошептав:
– Жду тебя. Сдержи обещание.
На мгновение Тормаев сильно сжал руку Валентины, улыбнулся и отпустил. Девушка побежала по трапу наверх, за ней закрылась дверь, и самолёт поехал из ангара. Он ушёл в небо стремительно, а Сергей стоял, провожая его взглядом и тяжело дыша.
– Курсант Тормаев… – голос генерала Нечаева заставил вздрогнуть.
Сергей обернулся к нему и уверенно произнёс:
– Личный состав курса находился в столовой, когда поступило уведомления о начале военный действий. К этому моменту представителей делегации ВУЦ «Беране» с нами уже не было.
Валерий Константинович внимательно смотрел в серьёзные глаза курсанта ещё несколько секунд, и, наконец, удовлетворённо кивнул:
– Именно так.
Лето второе: молодость
Кажется, стало ещё холодней. Прошлое лето с вечными дождями, оказывается, было тёплым, потому что сейчас в середине июня шёл снег. Мелкий и мерзкий, покрывающий тонким слоем места боев, спящий на трупах. Маскировочную форму приходилось менять каждые три, четыре часа, следуя за его выпадением и таянием.
Штаб вертолётного полка расположился в лесу. Тридцать площадок, накрытых голографической маскировочной сетью и жилые палатки, втиснутые меж деревьев. Солдаты и офицеры напоминали здесь призраков. Серая форма, бледные лица. В пелене утреннего тумана человеческие фигуры словно плыли, неожиданно исчезая и появляясь перед глазами.
Этим утром царило временное затишье. Ещё ночью грохотал авиаудар на Сарагосу в десяти километрах от штаба, и доносился гул машин пехоты, отправленных на штурм. К рассвету всё стихло, но доклада об окончании операции не последовало. Город не сдался. Лишь ветер, доносивший запах гари, растворился в тумане.
Сергей стоял на улице возле палатки медиков. Курил. Первую партию раненых привезли ночью, так что ему сам бог велел убраться с больничной койки с почти зажившими дырками в ноге и боку. Врачам сейчас не до реабилитационных периодов.
– Лейтенант Тормаев! – медик по фамилии Юный высунулся из палатки. – Вы что, выписались? Быстро на перевязку!
Сергей усмехнулся:
– Юность, береги бинты.
Он выбросил сигарету в снег:
– Я к себе. Потом приду.
Младшему лейтенанту Юному это не понравилось, но он не возразил. Медицинских запасов не хватало. Как и всего остального. Погибала техника, оружие, люди. Всё безвозвратно.
Через год после своего начала война перешла на территорию стран Альянса. Северный Союз оказался мощнее. Но армия увязла в боях на длительный срок. Город Сарагоса держался уже два месяца.
Сергей дошёл до жилых палаток. Закурил ещё, когда остановился у своей. Вредная привычка затянула его до самых пяток. Он разве что во сне не дымил.
Из соседнего жилища вышел лейтенант особого отдела Панин, оглядел лейтенанта Тормаева, кивнул ему в знак приветствия и пошёл в палатку майора Холина. Особая служба войной не страдала. У этих парней была своя «особая» работа с момента, как Северный Союз вышел из договора о правах военнопленных.
Сделали это в целях устрашения противника. Но сработало с обратным эффектом. Теперь никто не сдавался в плен. Это не имело смысла, потому что не гарантировало жизнь или помощь. А вот пытки и смерть обеспечивало с полной уверенностью.
Тормаев отбросил от себя эти мысли. Это всё его не касается. Решения высшего руководства не обсуждаются, они выполняются. Молча и быстро. Ему пора наконец-то это усвоить.
В тишине над лесом прогремели отдалённые залпы. Сергей сделал последнюю затяжку, подумал. О том, что войска защитников города отдохнули и снова ударили из всего, что осталось.
Тормаев стоял ещё минуту. Юный не просто так забросил его медкарту подальше, наотрез отказав в допуске к полётам, но почти недельный отпуск сейчас выглядел, как издевательство над остальными пилотами. Многие уже спали в вертолётах со стаканом воды на приборной панели, чтобы по сигналу сначала запустить двигатели, потом запить дозу психоаналептиков и сразу подниматься в воздух.
Командно-штабная палатка, окружённая поясом мощных антенн, находилась совсем рядом. Было видно часовых возле неё и закрытую дверь. Полотно изолировало шумы, так что снаружи не раздавалось ни звука. Но Сергей знал, что внутри сейчас много «веселей», и направился туда.
Едва вошёл, как захотелось закрыть уши от хора напряжённых голосов. Все были по боевым местам. За главным экраном наблюдения начальник оперативного штаба майор Севский, операторы за пультами управления системами связи и слежения.
– Наблюдатель «Один», доложите.
Множество команд и ответы на них заполняли штабную палатку. Голоса в динамиках гудели:
– «Аметист» заблокирован в квадрате шесть. Запрашивают поддержку с воздуха. Координаты для «Небесной фурии»…
– Я «Небесная фурия», – раздавался голос пилота. – Подтверждаю: «Мастер Дедал» сбит.
– Выжившие? – спросил Севский.
В ответ в динамиках затрещало:
– Выживших нет, подтверждаю, выживших нет.
– Потери с учётом «Мастера Дедала»?
– Сто два человека за текущие сутки. Отсчёт с нуля часов по местному времени.
– Почему такая связь? Что нас глушит?!
– Выясняем.
– Есть изображение! – доложила группа спутниковой связи.
На большом экране зарябили помехи и, наконец, образовалось ясно различимое изображение разрушенной площади города. Уцелевшие здания с порванными крышами и дырами в стенах ещё вели бой. Оттуда обстреливали застрявших в развалинах улиц десантников штурмового батальона.
На соседних мониторах шло изображение с видеокамеры вертолёта и данные системы наведения в кабине пилота. Красный квадратик обозначил огневые точки зданий.
– База, это «Небесная фурия»… – раздался голос командира экипажа, но его внезапно оборвал громкий крик второго пилота:
– Атака с земли!
Мелькнула яркая вспышка снаряда, молниеносно взлетевшего из-под баррикад, и мониторы накрыла слепая рябь.
– Сигнал потерян, – возвестила группа связи.
– Да мать вашу… – выругался Севский. – Наблюдатель «Два», подтвердите падение «Небесной фурии»!
Изображение на главном экране дополнилось горящими обломками вертолёта.
– Сукины дети!. – прошипел майор.
Он отвернулся от мониторов и увидел Сергея. Секунду удивлённо смотрел на него, но потом быстро сообразил:
– Тормаев, какого… ты здесь? Справка от медиков есть?
– Уже пишут, разрешите?.
– Иди! – майор не дослушал, обернулся к диспетчеру. – Назначь ему вылет.
В прожжённом небе города над шестым квадратом осталась только одна машина. Выбора у Севского не было.
– Всё, сынок, удачи! – бросил он.
Сергей вышел из палатки и быстрым шагом направился к вертолётным площадкам. Нога сразу напомнила, чтобы сильно не разгонялся. Медики обещали остаточные боли от последних переломов ещё минимум неделю. Стандартные травмы пилотов – переломы и разрыв органов. Раньше поддавались лечению легко, но сейчас уже и лазерный сшиватель не держал. Клетки организма всё равно разбегались в разные стороны.
Тормаев и сам удивлялся тому, что при стольких падениях вертолёта и множестве ранений, он до сих пор жив. Хотелось верить, что бог приберёг его для чего-то действительно важного.
На вертолётной площадке набирали обороты винты машины. Техники сматывали заправочный шланг. В кабине, второй член экипажа – лейтенант Евгений Маурин, в темпе проводил предполётную диагностику. Он встретил командира, ещё не выпущенного с реабилитационного периода, кивком головы:
– Здравия желаю. Я не буду за тобой кровь по салону вытирать, заколебал.
– Я сам, – ответил Сергей, занимая своё кресло.
На дисплее сразу вспыхнули данные от биотелеметрических датчиков.
– Показатели пилота не в норме, – заметил Женя. – Ты точно не вырубишься по дороге?
– А ты здесь на что? Для красоты? – Сергей усмехнулся, повторив слова майора Рорина, и опустил тонкий ободок микрофона к губам: – База, «Титан Атлант» готов к вылету.
* * *
В оперативном штабе дали добро и боевой вертолёт, разогнав вихрем туман, исчез в сером небе.
– «Сирена Крита», – шли в кабине переговоры, – «Титан Атлант» направлен.
Сквозь грохот залпов женский голос пилота едва прорывался:
– «База», это «Сирена», «Аметист» по-прежнему заблокирован в квадрате шесть. Сильный заградительный огонь. Работают протуберанцы…
Стало ясно, почему такая связь. Огневая система «протуберанец» генерировала направленный поток плазмы. Достигая цели, он буквально испарял её, а электромагнитное излучение, сопровождавшее луч, образовывало помехи для любой электроники.
– База! Это «Аметист»! – затрещала связь. – Несём потери, где поддержка с воздуха?! Необходима срочная эвакуация!
– «Аметист», это база. Заградительный огонь в вашем квадрате, работают термоплазменные орудия по периметру. Поддержка с воздуха невозможна.
– База!. – мат потонул в грохоте.
База молчала.
В серой дымке впереди рисовались очертания полуразрушенных зданий. Вспышки мелькали по всему городу, и плотная завеса дыма над ним питалась пылающими то тут, то там обломками боевых машин и остатками баррикад.
Залпы протуберанцев было видно издалека. Мобильное орудие с чудовищной силой пряталось под завалами на земле, а в небе ядовитым красноватым свечением растекались пятна смертоносных облаков.
– «Титан Атлант», подтвердите отсутствие выживших на «Небесной фурии», – снова зазвучала база.
Похоже, спутники больше не обеспечивали оперативный штаб картиной событий.
Сергей направил вертолёт мимо красного зарева, под которым находилось сейчас не меньше ста человек. Оборона города пропустила отряды противника глубоко в узкие каналы улиц и встретила ожесточённым огнём. Штурмовая группа с позывным «Аметист» рассредоточилась по развалинам, не сумев захватить заданную высоту, и оказалась в ловушке. Колонны машин пехоты, направленные для эвакуации, до них не добрались, а после того, как заработали протуберанцы, и воздушные пути спасения оказались отрезаны.
– Сколько сетей, – Маурин смотрел на дисплей сканера, фиксирующего электромагнитные ловушки между зданиями. – Похоже, квадрат шесть – последний оплот обороны…
На лобовом стекле отчаянно быстро замигал индикатор системы слежения.
– Атака с земли! – крикнул Женя. – Выпускаю вспышки!
Огненный шлейф реактивного снаряда стремительно дотянулся до своей цели. Но Сергей ювелирно увёл машину в сторону, оставляя в воздухе искрящийся рой тепловых ловушек. Облако разрыва снаряда из пламени и дыма накрыло их, а вертолёт был уже далеко.
– Ничего, это мелкий гадёныш был, – напряжённо заметил Маурин. – Оплавление брони пять процентов.
– «Титан Атлант», это база, – едва слышно добрался сигнал. – Доложите.
– Воздушные доступы блокированы, – ответил Тормаев, снова снижаясь в опасное пространство горящего города. – Не могу добраться до «Небесной фурии».
Помимо «протуберанцев» в завалах города под камуфлирующими экранами пряталось несчётное количество тяжёлых огнемётных систем. Ещё минут пятнадцать облёта и какая-нибудь точно зацепит.
Серый воздух прорезала вспышка, но красная точка очередной атаки погасла на лобовом стекле. А мимо вертолёта стремительно промчалась сверкающая очередь крупнокалиберного бортового пулемёта, разнёсшая летящий снаряд в огненное облако.
– О, спасибо… – Женя посмотрел через фонарь кабины и приветственно махнул рукой.
Вторая машина с обожжёнными бортами, в копоти и с ободранной краской пристроилась рядом.
– «Атлант», рады вас видеть, – раздался в кабине голос лейтенанта Лулиной – командира экипажа «Сирены».
– Мы тоже. Ваше состояние? – спросил Сергей.
– Мощность энергоустановок средне-достаточная, боекомплект орудий израсходован на восемьдесят пять процентов.
– «Сирена Крита», «Титан Атлант», – вклинилась база. – Приказываю покинуть квадрат.
– Вас понял, – ответил Тормаев.
Он всматривался в освещённое красным светом пространство города. Чёрный дым заволакивал стены зданий, на завалах играло пламя, вспыхивали точки выстрелов. Напоминало пейзаж другой планеты или картину ада. В котором только что приказали бросить сотню человек. Эвакуации не будет, а значит «Аметист» обречён.
– База, это «Титан Атлант», – произнёс Сергей. – Могу проложить курс между зданий для удара по огневой точке противника.
– Там сети, – напомнил Женя.
Тормаев кивнул и пережал пальцем микрофон:
– Если прорвёмся, окажемся прямо у линии «протуберанцев».
– «Титан Атлант»… – раздалось через секунду. – Попробуйте.
– «Атлант», – позвала Лулина. – Дайте канал, загрузим вам данные последнего сканирования.
Карта на дисплее обновилась, появились новые отметки расположения электромагнитных сетей между зданиями города.
– Спасибо «Сирена», возвращайтесь на базу, – сказал Сергей.
Но Лулина не согласилась:
– «Атлант», хороший план. Я помогу. Давай в паре.
Предложение было самое то. Тормаев ответил утвердительно:
– Подтверждаю, работаем в паре.
И направил машину резко вниз в узкие просветы улиц так, что лопасти едва не высекли искры из каменных стен. Сделав пару крутых поворотов почти над землёй, вертолёт вышел на прямую дорогу, ведущую к баррикадам, выстроенным вокруг протуберанцев.
Сканер завыл тонким протяжным звуком.
– Сеть! – крикнул Маурин.
По всей высоте здания от угла до угла вспыхнули электрическими разрядами канаты, сплетённые из железной проволоки и проводов.
– Тормаев!
– Вижу!
Прямо за сетью широкое дуло пушки ощетинилось в сторону вертолёта. На лобовом стекле появился индикатор захвата цели. Резко рванув рычаг на себя, Сергей вывел машину в крутой вертикальный подъём, вылетая в пустое пространство прямо под золотой луч протуберанца:
– «Сирена», огонь!
Снаряд второго вертолёта едва не поскрёб по животу «Атланта», стремительно влетая в точку поражения, но успел перевести на себя весь смертоносный заряд. Взрыв перед самым «носом» развернул обе машины. «Сирену» выбросило в стену здания и, проломив её, вертолёт влетел во внутренние помещения, осыпаемый кирпичами и балками.
– Оплавление жёсткой брони семьдесят процентов, пробой корпуса! – кричал в грохоте и визге приборов Маурин. – Повреждение маневровых по левой стороне! Теряем мощность!
На лобовом стекле зажглись индикаторы, показывая что протуберанцы поймали цель. Но Сергей уже успел вернуть машину в боевое положение и направился прямо на линию орудий. Тяжёлые триста пятые снаряды, самые мощные из того, что было на борту, обрушились на плазменные пушки за долю секунды до выпускания луча.
Взрыв поднял в воздух весь хлам баррикады и даже часть асфальта с глыбами земли. Линию орудий накрыла череда взрывов и слепящего света. И спутники, наконец, передали в оперативный штаб изображение огромного пожара вдоль всей границы квадрата.
– «Атлант», это база, на связь! «Сирена», на связь!
В эфире шли переговоры:
– Наблюдатели «Один» и «Два», подтвердите падение «Сирены Крита» и «Титана Атланта».
– Невозможно подтвердить. Множество помех в зоне. Визуального контакта нет. Плотная дымовая завеса.
– «Аметист», это база! Транспорт «Ланнер» и конвой направлены для эвакуации.
– База, это «Аметист»! Подтверждаем падение «Сирены». С нашей позиции видно. Вертолёт прорубил здание и засыпан обломками.
– Можете добраться?
– Никак нет.
Связь заскрипела, теряясь на концах оборванных проводов потрёпанной машины:
– База, это «Атлант». Мы можем добраться до «Сирены».
Сергей вёл вертолёт над языками пламени. Стекло накрыла чёрная копоть и сетка трещин, но индикаторная система ещё работала. Панорама местности отображалась. Дисплей тепловизора показывал пятна жизни в завале над «Сиреной», там, где светлая обшивка вертолёта проглядывала сквозь камни.
– «Атлант», это «Аметист»! – вышел на связь командир штурмового батальона. – Если расчистишь путь, нам пройти до точки падения всего триста метров, сможем вытащить экипаж «Сирены».
– Обозначьте цели, – запросил Тормаев.
– Есть обозначить цели.
На дисплее с картой города вспыхнули точки маячков, установленных снайперами на здания с огневыми позициями.
– Есть цели, – подтвердил Женя.
– Уничтожить, – коротко приказал Сергей.
Мелькнули вспышки ушедших в пелену дыма снарядов, и она осветилась заревом взрывов. Последние стены рухнули под дождём искр рвущихся электромагнитных сетей.
– База, это «Атлант», мы идём за «Сиреной», – сказал Тормаев.
Но последовал отказ:
– «Титан Атлант», возвращайтесь.
Вертолёт трясло, мощность двигателей стремительно падала, а по ногам Сергея текла кровь. Разрез раны не выдержал. Даже под тугой повязкой чувствовалось, что спаянные медицинским лазером края просто лопаются. Возразить было нечего. Тормаев полетел прочь из дыма.
В рассеивающейся пелене появилось очертание транспортного вертолёта и прикрывающего его конвоя.
– «Атлант», это «Ланнер», хорошая работа! – раздалось в кабине у Тормаева и Маурина.
– Привезите «Сирену» домой, – ответил Сергей.
– Вас понял, привезём.
* * *
Вертолёт дотянул до площадки аэродрома с трудом, по дороге просто распадаясь на детали, но всё-таки сел. Бригада медиков встречала на месте. Сергей буквально выполз из кабины. Младший лейтенант Юный, который час назад ругал его за перевязку, разорался матом, чего от него никто не ожидал.
– Нет, вы издеваетесь? – спросил он уже в медицинской палатке, накачивая своего раненого лекарствами.
Тормаев белел на глазах от потери крови.
– Я вас не допускал к службе! Вы ещё минимум неделю не должны быть допущены до полётов! Лейтенант, вы слышите? Лейтенант, чёрт!.
Медик успел подхватить Сергея прежде, чем он получил бы ещё и шишку на голове, и уложил на кровать.
В палатку ворвался майор Севский:
– Где он? Тормаев!
– Он без сознания, – Юный ставил Сергею капельницу. – Большая потеря крови.
– Ты уж постарайся, сынок, – майор с гордостью посмотрел на своего пилота. – Этому парню полагается медаль за спасение людей! К вечеру, чтобы был как новенький, понял?
– Так точно, – отрапортовал Юный.
Севский вышел, а медик возмутился:
– Я вам бог, что ли?
Но Сергей всё же пришёл в себя к вечеру. Сразу посмотрел на часы и начал вставать. Юный, уже один раз поддавшийся на слова «да я в порядке», пригрозил привязать раненного к кровати.
– Лежать, – грозно приказал он.
– Я хотел узнать как там «Сирена», – усмехнулся Тормаев.
– У меня можете спросить, – ответил медик. – Куда, по-вашему, привезли экипаж? Она в порядке, ушла два часа назад на торжество в честь взятия Сарагосы.
– Город взят?
– Да. Почти сразу после вашего геройства. Без протуберанцев оборона серьёзного сопротивления уже не оказала.
Сергей вернулся головой на подушку и закрыл глаза:
– Тогда можно спать.
Юный выждал полчаса, наблюдая за ровным ритмом сердца на мониторе, но потом подошёл:
– Лейтенант, вас тоже хотели видеть. Я предупредил, что пока вы не проснётесь, ничем не могу помочь.
Тормаев тяжело вздохнул:
– И кто хотел?
– Все. Майор Севский в первую очередь.
Юный выждал паузу, пока его пациент собирался с мыслями, и потом добавил:
– У вас хорошая переносимость биостимуляторов. Если хотите пойти, я вас поставлю на ноги за час. Ненадолго, правда.
Сергей не испытывал ни малейшего желания куда-либо идти, но любые слова заместителя командира полка можно было смело расценивать как приказ, и поэтому он кивнул младшему лейтенанту:
– Давай.
Юный накачал своего раненого под завязку полным коктейлем лекарств и отправил в штабную палатку. Тормаев долго курил возле неё, не испытывая желания заходить. Через приоткрытый полог двери слышался смех и радостные речи, шлепки пластиковых стаканчиков. А в памяти Сергея, словно воспоминание о прошлой жизни, звучал звон стеклянных бокалов и аромат белого вина, позволенного на скромном, но единственном в жизни бале.
Тормаев вздрогнул, выбросил сигарету и, ни секунды больше не позволив этих мыслей, зашёл в палатку.
Народу было много. Все свободные от дежурства: от заместителя командира полка майора Севского до сержантов техников. Маурин, увидев Сергея, покачал головой:
– Ты что под наркотиками?
Тот утвердительно кивнул.
– Тормаев! – командир «Ланнера» радостно приветствовал лейтенанта. – Как чувствуете себя?
– Чувствую, – ответил Сергей.
– А настроение?
– Боевое.
– Рад за вас. Хотел поблагодарить за работу.
– Принято.
– О, наш герой…
Лейтенанта заметили, и аплодисменты накрыли штабную палатку. Майор особого отдела Холин бил рукой об руку громче всех. Будто имел хоть какое-то отношение к победе в этом сражении. Тормаев, ещё с момента прибытия Холина в штаб полка, понял, что единственная работа майора – это пить кровь, и кого высасывать досуха, своих или чужих, ему всё равно.
– Серёж, сынок! – Холин полез обниматься: – Ты молодец! Даже не представляешь, что ты сделал!
– Спасибо, товарищ майор, – выдавил Тормаев.
Холин демонстративно присосался поцелуем к его щеке, оставив мокрый след. Сергей сразу вытер его рукавом.
– Вот таких ребят нужно растить! Севский, давай тост за нашего героя! – весело приказал майор.
Рядом с заместителем командира полка стояла лейтенант Лулина. Она посмотрела на Сергея, подмигнула ему и подняла стаканчик повыше. Тормаев кивнул.
А Севский с гордостью произнёс:
– За храбрых парней, таких, как лейтенант Тормаев. Благодарю за спасённые жизни!
Штабная вечеринка продолжилась своим ходом. Сергей попытался спрятаться где-нибудь в углу, но его окружили пилоты с расспросами о полёте на низкой высоте через узкие улицы. При этом Холин повис на его плече едва ли не с признаниями в любви и руку держал у него на талии, вообще не стесняясь.
Сергей очень хотел, чтобы майор опустил ладонь пониже и сжал покрепче. Тогда появился бы повод разбить ему лицо прямо сейчас. Но нет, Холин лез обниматься только с верхней частью тела, пел дифирамбы, сильно раздражал и не более. К счастью, его внезапно вызвал посыльный, и он куда-то исчез.
Помучившись ещё с полчаса, Тормаев незаметно покинул праздник. Маурин с пониманием прикрыл его выход из палатки своей спиной.
* * *
Прохладный воздух ночи придал Сергею немного сил. Истрёпанное тело, накачанное биостимуляторами, требовало немедленного, полноценного отдыха. Надо было вернуться в постель и просто выспаться. Так что он направился в сторону своей палатки.
Проходя мимо жилища особиста, заметил охрану. От этого места всегда несло кровью, но сейчас особенно. Совсем свежий горячий запах щекотал нос. Пока Тормаев мешкал, появился Юный. Шёл, подбрасывая в ладони флэш-карту.
– Что там? – спросил его Сергей, показав кивком на палатку.
– Обычное дело, – мрачно ответил медик. – Поймали группу разведчиков, допрашивают.
– Когда?
– Часов шесть назад. Холин сразу начал, потом просто оторвался от любимого дела, чтобы покрасоваться перед начальством.
Юный посмотрел в сторону палаточной камеры пыток:
– Но его помощники не прерывались.
Он, наконец, набрался смелости озвучить просьбу:
– Тормаев, я понимаю, что просить вас об одолжении сейчас просто верх непорядочности, но у нас в медчасти роутер накрылся. Сеть не работает. Пока там парни разбираются, мне надо срочно отчитаться. А я, когда в прошлый раз туда зашёл… – лейтенант показал на палатку: – я ещё неделю есть не мог. А вы человек привыкший. Может, отнесёте?
Юный протянул Сергею флэш-карту.
– И это мне медик говорит, – вздохнул Тормаев. – Ты же каждый день в крови.
– В крови людей, которых я спасаю, – мрачно произнёс Юный. – В этом принципиальная разница.
Дверь палатки вдруг открылась. Лейтенанты Панин и Брусов выволокли на улицу человека. Голого. В крови с головы до пят. Панин приставил пистолет к его затылку и выстрелил. Глушитель спрятал звук, но фонтан крови от крупного калибра вынес половину головы, забрызгав всё вокруг на пару метров.
– Лёлик, ты чего?! В сердце уже не можешь?! – разорался Брусов, оглядывая свою форму, покрытую кровавой сеткой.
– Хорош орать, – усмехнулся Панин. – Пошли, самое вкусное осталось. Какой кусочек на память отрежем?
Солдаты упаковали тело в чёрный мешок, отнесли к яме, вырытой прямо в двух метрах от палатки, и сбросили. И всего этого будто бы не произошло…
Из открытой двери донёсся довольный голос Холина:
– Ну что? Память так и чиста?
Он говорил с ещё одним пленным. Было видно скорченную фигуру на полу палатки. Майор пнул человека под рёбра. Но Панин и Брусов уже заходили, и звук глухого стона перерезался молнией двери.
– Тормаев… – Юный явно просил.
– Чёрт с тобой, – выругался Сергей. – Иди отсюда.