Урания. Карманная книжка на 1826 год, для любительниц и любителей Русской Словесности. Изданная М. Погодиным. Москва. В типографии С. Селивановского, 303 стр.
Поныне видели мы г. Погодина на сухом поприще исторических изысканий и критики ученой, отдавали справедливость его познаниям, но вовсе не помышляли о других его дарованиях. Вдруг появляется Урания; мы спешим прочесть две его повести: Нищий и Как аукнется, так и откликнется, и сознаемся откровенно, что мы давным-давно не видали оригинальных русских повестей, написанных с такою остротою, замысловатостью, легкостью и занимательностью. Познание света и русских нравов, и вообще сердца человеческого, составляют неотъемлемые достоинства сих повестей, а рассказ мил чрезвычайно, игрив или трогателен. Повесть Нищий написана народным русским слогом, или просто сказать крестьянским языком. Это первый удачный опыт в сем роде. Трудно соединить простоту и благородство; поговорки простонаречия и литературную возвышенность языка и слога, но г. Погодин преодолел сии трудности с необыкновенным искусством. Мы бы еще более распространились в похвалах г. Погодину за то удовольствие, которое он доставил нам своими повестями, но боимся… боимся потому, что излишняя хвала имеет иногда усыпительное действие на возникающие таланты: этому мы видели в наше время довольно примеров. Между тем мы в сердечном излиянии позабыли, что нам, в качестве критиков, должно искать также и недостатков, наряду с красотами. И так заметим, что в повести Нищий у г. Погодина пробилось несколько выражений в рассказе поселянина, которые не соответствуют общей простоте повествования. Наприм(ер) «как бывало распустит переплетенные лентами косы» (стр. 24). Здесь слово переплетенные, кажется нам, неуместным. «Дивеса происходили со мной». (Там же). Лучше бы сказали бывали. Есть еще несколько выскочек из простого слога в высокий – но их так мало, что не стоит труда замечать. Довольны ли вы теперь, господа привязчивые рецензенты? Мы это сделали для вас, и вам предоставляем завершить начатое нами: исчислить по пальцам все кавычки, все неуместные запятые и двоеточия. – Отрывок из жизни и мнений нового Тристрама, соч. Г. де Санглена. Извещая публику о выходе в свет Калужских вечеров, мы уже имели случай говорить с похвалою о сем новом сочинении, продолжения которого мы ожидаем с нетерпением. Остроумие, глубокое познание сердца человеческого и легкость слога суть главные достоинства сих отрывков, а недостатки, ибо надобно непременно сказать что-нибудь о них в отличном сочинении, недостатки суть небольшие оступки на пути грамматическом, и в некоторых местах слишком близкое подражание Стерну. Так, наприм‹ер›, слеза, внесенная Ангелом Хранителем в книгу его, – прямо взята из Стерна с переменою нескольких только слов. Это выражение, можно сказать, способствовало во многом славе Стерна – и так не следовало лишать его собственности. – Письмо Ломоносова к И. И. Шувалову, письмо князя Потемкина-Таврического к московскому митрополиту Платону и письмо сего знаменитого архипастыря к сей же особе – исторические материалы любопытные и драгоценные. – Отечественная старина. Г-н Строев, занимающий почетное место на поприще исторических изысканий и оказавший большие услуги отечественной истории своими археологическими и палеографическими исследованиями, выбрал и сократил из весьма редкой и любопытной книги[2] известия о России, писанные имперским послом князем Даниилом Бухау в 1578 году. Излишним почитаем распространяться о важности и достоинстве сей статьи. – Утро, полдень, вечер и ночь. Философский, прекрасно написанный отрывок г. Веневитинова. Спор (восточная повесть), соч. г. Ознобишина, прозою и стихами. Милая, альманачная безделка, написанная весьма приятно и замысловато. Синонимы, соч. г. Снегирева. Почтенный автор, уже отличившийся в сем роде словесности, разбирает слова: остроумие и острота, страсть и пристрастие. Нам остается только благодарить его за труд и доставленное нам удовольствие. Светлая неделя, соч. ZZ. Об этой статье честь имеем донести публике, что все благополучно, нового ничего нет! – Заветная книга, соч. Од. это что-то мрачно-мечтательно-заунывное, не продажное, а заметное; мы не смели раскрыть заветных страниц, испугавшись первых строк: «В первые дни мира…» (!) и проч.