Из Африки

Посмотрев в очередной раз фильм Моя Африка, я ожидала прочитать в романе историю любви датской баронессы и английского лётчика на фоне захватывающих африканских пейзажей. Но то, что я прочитала, оказалось намного более сильным, намного более красивым и намного более глубоким.В этом автобиографическом романе датская баронесса Карен Бликсен описывает двенадцать лет, проведённых ею в Кении, на ферме Нгонг, где Карен самостоятельно управляла кофейной плантацией. Изначально подразумевалось, что на ферме они будут жить вместе с мужем, бароном Брор фон Бликсен-Финеке, но ветреное поведение мужа привело к печальным результатам, и супруги развелись. Однако бойкая, сильная и целеустремлённая Карен не оставила ферму и своих арендаторов, а взяла управление в свои руки.Стоит заметить, что к этому времени Карен уже срослась душой с Африкой и с её строптивым норовом. Африка – это страна причудливых контрастов, полная непримиримых противоречий и меж тем невыразимо гармонично сочетающая в себе свободный дух, уникальную самобытность и единство природы и человека. Своевольная Африка стала для Карен открытием, воспитала в ней силу духа, убедила поверить в любовь и заставила распознать в себе лучшие качества. Карен удалось стать «своей» для таких казалось бы отличных от неё во всём людей. Она никогда не ставила себя выше их, чем заслужила ответное уважение гордого и преданного традициям племени народа кикуйю. Она была для них не просто мсабу, то есть белой женщиной, а справедливым судьёй, честным работодателем, ответственным врачом и просто другом. А как утверждает сама баронесса, подружиться с кикуйю, – не самое простое дело. Открытые новым идеями, готовые к любым неожиданностям, любящие повеселиться и достаточно общительные, они в то же время ленивы, подозрительны, неблагодарны, хитры и крайне циничны. Отдельного внимания заслуживают изумительные описания природы. Для Карен Бликсен цвета не делились просто на жёлтый или синий, горы не были лишь высокими или низкими, а львы только быстрыми и опасными. Безбрежное море оттенков, волшебные метафоры, проникновенные образы – это и есть загадочная Африка Карен Бликсен.

Африка лучше, чем любой другой континент, научит вас, что Бог и дьявол едины, что это единство существует от веку; африканцы никогда ничего не путают и воспринимают сущность бытия в незамутненном виде.С опаской приступала к чтению этой книги, так как немало разочарованных отзывов особенно от тех, кто сравнивает книгу и фильм Сидни Поллака. Я не отношу себя к поклонницам фильма, не радуют меня сцены с убийством льва и главная героиня показалась мне в фильме непоследовательной. Чего не скажу о книге. В книге Карен Бликсен настоящая баронесса и датчанка в моем представлении: сдержанность, достоинство, ни капли заносчивости и чванства, стойкость, выносливость. И в книге присутствуют описания убийств животных по разным причинам и в разных обстоятельствах, в том числе на охоте, но при этом рассказано так, что я понимаю почему пришлось это сделать или слышу сожаление, а не удовольствие от сделанного. Колониальная эпоха хорошо показана в книге и хорошо, что сама Бликсен далека от восхищения или осуждения. Её отношение к власти и законам своего времени ироничное, прискорбное и всегда сочувствие к незащищенным, к африканцам, правильное понимание ситуации.Отбирая у людей их родную землю, вы лишаете их не только собственно земли, но и прошлого, корней, души. Отбирая все, что они привыкли видеть, вы, можно сказать, лишаете их зрения.Книга может показаться скучной. Мне же было очень интересно читать об африканских племенах, об их традициях, нравах, отношениях к детям, к супругам, к белому человеку, несущему цивилизацию в Африку. Бликсен не несла цивилизацию, она занималась кофейными плантациями, заботилась о ферме, о людях, просто жила и любила. Любила Африку и свое дело.Тот, кто уловил ритм Африки, понимает, что им насыщена вся ее музыка. Уроки, преподнесенные мне дикими зверями, помогали моему общению с местными жителями.Подобно «старому солдату, что не знает слов любви», автор не пишет о своих чувствах к мужу, друзьям, возлюбленному пилоту Деннису. Но в её простом изложении фактов скрывается боль, любовь, радость, разочарование, отчаяние. Последние главы трогательные до слёз.Замечательны описания красот Кении, закатов и рассветов, чудных животных и растений. Вот тут любовь и восхищение природой и людьми Кении.Я влюбилась в Африку и в эту удивительную мужественную, красивую женщину, рассказавшую мне о ней.Теперь моя несбыточная мечта побывать в Кении. Хотя… почему несбыточная?

Карен Бликсен – датская баронесса и писатель. В первой трети двадцатого века ей довелось жить в Африке и управлять кофейной плантацией. Об этом интереснейшем опыте Карен и рассказала в автобиографической книге «Из Африки».Но мне кажется, что по-настоящему автобиографической эту книгу можно назвать с трудом, потому что в ней рассказывается не столько о самой Карен Бликсен, сколько об Африке, этом удивительном континенте, и не менее удивительных и загадочных его жителях, которых европейцам так непросто понять.Проще всего решить, что африканцы тупые дикари и понимать там нечего. Именно такие взгляды господствовали в то время. Но Карен Бликсен не относится к подобным «цивилизованным цивилизаторам». Она не просто наблюдательна, её взгляд глубок и уважителен, а ещё – ироничен. Но, что особенно подкупает, эта ирония направлена в первую очередь на себя."Во время сафари и в процессе работы на ферме мое знакомство с африканцами постепенно перерастало в тесные, товарищеские отношения. Мы были добрыми друзьями. Я смирилась с тем фактом, что никогда до конца не узнаю и не пойму их, а они знают меня как облупленную и заранее угадывают, какие решения я приму, когда я еще ни на чем не остановилась.""Положиться на их правдивость было невозможно, зато искренности им было не занимать.""Тот, кто уловил ритм Африки, понимает, что им насыщена вся ее музыка. Уроки, преподнесенные мне дикими зверями, помогали моему общению с местными жителями.""Понять африканцев было нелегкой задачей. Они обладали тонким слухом и умели исчезать, как дым; напуганные вами, они за долю секунды уходили в собственный мир, подобно диким животным, которые при любом вашем резком движении пропадают из виду, словно их и не было рядом. От африканца невозможно добиться прямого ответа, пока вы не познакомитесь с ним самым тесным образом. Даже на прямой вопрос: «Сколько у тебя коров?» он умудрялся отвечать уклончиво: «Столько, сколько я говорил вчера». Европейцы не терпят подобных ответов, однако и африканцы, видимо, не терпят подобных вопросов. Если оказывать на них давление, пытаясь добиться объяснения их поведения, они отступают, сколько хватает сил, а потом прибегают к фантастическому и гротескному юмору, окончательно сбивающему вас с толку. Даже малолетние детишки в подобных ситуациях обнаруживают смекалку давних игроков в покер, которые не возражают, когда вы переоцениваете или недооцениваете карты у них на руках, лишь бы вы не знали в точности, что это за карты."Пожалуй, единственным недостатком романа является его аннотация, вводящая читателей в заблуждение, но это, разумеется, вина не Карен Бликсен, а наших издателей. Аннотация явно написана человеком, который даже не открывал роман «Из Африки», а, вероятно, смотрел одноимённый фильм.В фильме, насколько я понимаю, фокус внимания смещён на личную жизнь Карен Бликсен, на её отношения с мужем, разрыв с ним и роман с английским аристократом и искателем приключений Денисом Финч-Хаттоном.В книге же муж Карен упоминается один раз и то вскользь. О Денисе Финч-Хаттоне написано куда больше, но о том, какие отношения (помимо дружбы) связывали его с Карен, можно лишь догадываться и считывать между строк.В своём романе Карен Бликсен не собиралась исповедоваться и выставлять напоказ свои сокровенные чувства и отношения с мужчинами, она хотела – и написала! – прекрасную книгу об Африке и всех, кто её населяет."Неоднократно доводилось мне наблюдать за шествием по равнине жирафов с их причудливой, ни на что не похожей, какой-то растительной грацией, вынуждающей сравнивать их с семейством редких длинностебельных цветков-гигантов крапчатой окраски, почему-то снявшимся с места.""Все африканцы наделены природной хитринкой и радуются, когда что-то идет не так, чего европейцы совершенно не выносят. Каманте довел это свойство до совершенства, дополнив его самоиронией: собственные неудачи доставляли ему не меньше удовольствия, чем оплошности посторонних.Аналогичное умонастроение я усматривала у старых африканок, прожаренных бесчисленными кострами, мятых судьбой и умеющих видеть в ней иронию и приветствовать ее удары, как дружеское похлопывание близкого человека.""Однажды не пролились дожди. Это такой страх, такое грандиозное событие, что тот, кто его застал, никогда не забудет. Спустя годы, расставшись с Африкой и живя в северной стране с влажным климатом, такой человек вскочит среди ночи при звуке начавшегося ливня и прошепчет спросонья: «Наконец-то!»"Перед нами настоящая ода Африке – удивительно красочная, поэтичная, наполненная мягким юмором и столь же мягким драматизмом. Здесь драма не выставляет себя на передний план, в ней нет пафоса и стремления выжать из читателей слёзы любой ценой. Драма проходит рядом, тихо и ненавязчиво вплетаясь в изумительные описания, в рассказы о коренных жителях континента, в поэзию самой жизни, которая неотделима от смерти."В своем письме за номером три Каманте демонстрирует пример лести, на которую способен только африканец. Он пишет:«Напиши нам и скажи когда вернешься. Мы думаем ты возвращаешься. Потому что почему? Мы думаем ты никогда не можешь нас позабыть. Потому что почему? Мы думаем ты все помнишь наше лицо и нас по имени».Белый человек, пожелав сделать вам приятное, написал бы: «Никак не могу тебя забыть». Африканец же говорит: «Мы думаем, что ты никогда не сможешь забыть нас»."И Каманте, конечно, прав! Карен никогда не забудет тех, с кем свела её судьба. А благодаря её книге, о них будем помнить и мы. О них и об этом трепетном соприкосновении с поразительной жизнью, так непохожей на нашу, такой яркой и, к несчастью, уже почти полностью утраченной…"Пейзажи тех мест и тамошняя жизнь до краев насыщены воздухом. Вспоминая африканские нагорья, ловишь себя на поразительном ощущении, что какое-то время парила в воздухе, а не ходила по земле. Небеса там почти всегда сохраняли бледно-голубой или бледно-лиловый цвет, с величественными, но невесомыми, беспрерывно меняющими форму облаками, выстраивающимися в грандиозные башни или скользящими за горизонт; однако небо всегда оставалось залито лазурным свечением, благодаря чему цепочки гор и стена джунглей приобретали свежую темно-синюю окраску. В разгар дня небо светилось и полыхало; от него, как от бегущей воды, волнами расходились лучи, заставлявшие двоиться все предметы и рождавшие величественную фата-моргану. На этих возвышенностях легко дышится, душа наполняется уверенностью и легкостью. Человек просыпается там утром с мыслью: «Именно здесь мое место»."