000
ОтложитьЧитал
Посвящается ребятам (и девчатам),
побывавшим в чистилище
по известному всему Калининграду адресу
улица Барнаульская, 6а.
Дай Бог им долгой счастливой жизни
и устойчивой, осознанной трезвости.
Если ты заглядываешь в бездну,
то при этом бездна заглядывает в тебя.
(Фридрих Ницше, закончивший жизнь в психбольнице)
Пролог
– Здравствуйте, меня зовут Алексей, и я алкоголик, – мысленно произнёс я, улыбаясь своему отражению в стеклянной облицовке высотного здания, где располагался офис, в котором я имел счастье трудиться.
Теперь я могу произносить с улыбкой эту фразу, вспоминая как несколько лет не хотел признавать очевидного, и насколько сильно меня раздражало, когда другие тыкали меня носом в собственную проблему:
– Лёха, ты себя в зеркало видел? Ты конченый, хронический алкаш.
Сейчас зеркало было кривым и бликовало от солнца, но свою широкую улыбку я видел неплохо. И улыбался искренне. Мне есть, за что благодарить Бога. Хотя бы за то, что научил меня радоваться трезвым солнечным дням, а не ловить себя на дежурной мысли «Погода шепчет: займи и выпей».
А ещё за то, что сколько бы я во времена не столь отдалённые ни выпивал, он сохранил меня от вполне реальных для сильно пьющих людей опасностей умереть, или остаться инвалидом, или загреметь в места не столь отдалённые.
Улыбался я не симметрично – последние три года правая сторона моего лица поднималась ниже, чем левая, после того как три года назад мне по пьяни сломали челюсть в клубе «Партизан». В разведку из-за особой приметы не гожусь. А я туда никогда особо и не стремился. Поэтому не буду отдавать дурные бабки за косметическую операцию по восстановлению формы лица. Но за другую эстетическую процедуру более скромную сумму стоматологу с радостью отдам.
Увидев в зеркале свою улыбку, я в очередной раз заметил, что мои зубы от кофе, чая и сигарет совсем почернели.
Раньше я бы на это и внимания не обратил, а если бы и обратил, то от мысли о комплексной чистке от зубного камня только скривился, мол, буду я ещё за ерунду платить свои кровные.
Собственно, ради этого я и покинул рабочее место с разрешения директора до окончания рабочего дня.
Надо было успеть к стоматологу, в клинику, приютившуюся в соседнем дворе, ко времени, назначенному врачом.
А потом вернуться на работу, чтобы успеть доделать свои дела до следующей встречи, куда более приятной, чем поход к доктору.
Как назло, два из трёх лифтов в бизнес-центре именно в этот момент сломались.
У оставшегося единственного лифта собрались огромные очереди ленивых офисных планктонов, неспешно ожидавших возможности спуститься пообедать в кафешки на нижних этажах.
Пришлось спускаться более десяти этажей по лестнице. И если не успеют починить лифты, подниматься по возвращении от врача придётся точно также.
Неплохая пробежка получается, не хуже, чем в фитнес-клубе у меня на районе. Куда я записался месяц назад. Благо, там в тренажёрном зале стоят кондиционеры, и можно заниматься даже летом, не рискуя свалиться без сознания от жары. С нового года хотел записаться в тренажёрный зал, но только в июне руки дошли. Теперь качаюсь в своё удовольствие. Точнее, пока ещё раскачиваюсь первое время потихоньку.
А в бассейн буду уже ближе к следующему новому году ходить. Летом гораздо актуальнее будет съездить на море с…
Ну да, энергия у меня в этот день бьёт ключом.
Бегаю по работе, бегаю по врачам.
Завтра тоже буду бегать, когда в тренажёрном зале на беговую дорожку пойду.
Но не сегодня. Сегодня тренажёрный зал на районе не входит в мои планы.
Только комплексная чистка зубов в перерыве между работой.
А после работы свидание с той, ради которой эта процедура и затевалась. Ради той, для кого я буду упахиваться в тренажёрном зале, чтобы улучшить фигуру. Той, с кем я очень хочу съездить на море, даже не стесняясь своего неумения плавать, потому что мне важнее полюбоваться как плавает она. То есть, с девушкой моей мечты. Знакомы без году неделя, а я уже стал её мысленно так называть. С первого взгляда.
Точнее, мы познакомились не один месяц назад, но только вчера мне удалось с ней пообщаться толком. И сразу же она позволила себя поцеловать.
После чего мне подумалось, что ей было бы гораздо приятнее целовать меня, если бы мой рот был чище.
Когда влюбляешься, становится так естественно желание порадовать любимого человека хоть чем-нибудь.
И так хочется вдохнуть полной грудью, даже если днём душно парит, а вечером может начаться дождь, когда я начинаю вспоминать, что мог бы не увидеть ни этого яркого летнего солнца с узорами облаков вокруг, ни свалившейся неожиданно с неба возлюбленной, ни милой мамы, которой я особенно благодарен. Курю на балконе рядом с офисом, на высоте более десяти этажей, и вспоминаю, как весной в перила балкона гостиничного номера на седьмом этаже судорожно вжимался и думал: «Броситься вниз сейчас, или дожить до следующего дня?»
Но обо всём по порядку.
Часть 1. Долгий путь домой
– Поедешь в командировку, – не терпящим возражений тоном выпалил Владимир Игоревич, вызвав меня в свой просторный кабинет, напрочь им прокуренный, несмотря на запрет курения на рабочих местах.
– Что-то рановато, – подумал я, вспоминая, как уже ездил на подобную конференцию год тому назад. Славно тогда погуляли. Я ещё переживал, что Пасха поздняя, и конференцию назначат на Страстной неделе, когда православным нельзя пить. Чтобы айтишник, да ещё и в командировке, да ещё и имея друзей в Москве, и с ними не надрался? Такого не бывает. На конференции я, конечно, был как стёклышко и ни в одном глазу, зато, как только она закончилась, так я уже на пути к метро первую банку пива тяпнул. Славно погуляли.
Шеф продолжал отдавать указания:
– Девайс со свежим андроидом для презентации возьмёшь самый мощный из закреплённых за тобой. Билеты заберёшь у Юли в шесть часов. Выезд на Вильнюс в 22-40 с автовокзала на Московском проспекте. Уж извини, автобусом ЗАО «Кёниг Авто», с неработающим сортиром. Другие по времени не канают. В Вильнюсе встретишься в ресторане «Форто Дварас» с представителями компании Mikrotik, чтобы провести переговоры и подписать договор о закупке их сетевого оборудования. Доверенность на двух языках… – Владимир Игоревич отвлёкся в поисках ручки, чтобы подписать её, – а вечером сядешь в поезд Вильнюс-Москва и будешь в столице за четыре часа до начала конференции. По-моему, времени на всё про всё вполне достаточно.
– Более чем достаточно, – подтвердил я, на самом деле, прикидывая, останется ли ещё хоть сколько-нибудь, чтобы в Литве поразвлечься.
Когда я уже повернулся к выходу из кабинета, директор окликнул меня ещё раз:
– Лёха…
Я обернулся и ждал, пока он заговорит, собравшись с мыслями.
– Вот ещё что… Не нажирайся хотя бы до Вильнюса. А то три дня назад припёрся к обеду с трясущимися руками.
– Так Пасха ж была, Владимир Игоревич, – робко попытался я оправдаться.
– Православный ты наш, – вздохнул шеф, – башковитый, вроде, пацан. Но разгильдяй. В общем, последнее китайское тебе насчёт гулянок.
– Понял, не дурак, – ответил я, а про себя подумал, что тридцатилетие, всё-таки, обмыть надо. И вспомнил, как говорил мне отец, а ему его отец, мой дед: «Дураком не будешь – не сопьёшься». Но я же не дурак. IQ 134 при среднем значении у мужчин 117 – это вам не фиги воробьям показывать.
Да, дела. Прямо на юбилей хозяин ехать на конференцию заставляет. Как будто бы невозможно проводить её в одну и ту же определённую дату. В прошлом году 11-12 мая была, в этом 26-27 апреля. Бардак. Хотя… Я ещё никогда не проводил день рождения в поезде. Будет о чём рассказать детям и внукам. Спасибо, Владимир Игоревич, спасибо.
* * *
До Вильнюса я не нажрался. Хотя, в кафешке на автовокзале три рюмки коньяка замахнул. Думал, они помогут уснуть в автобусе. Но меня, наоборот, взбодрило так, что я не сомкнул глаз до самого прибытия. И от самой таможни, пока ехали без остановок через всю Литву, я пялился в ночные окна, где не видно дальше своего носа, как дебил, и слушал музыку со служебного планшета, что не помогало разогнать скуку от слова совсем.
Ресторан «Форто Дварас» на улице Пилиес открывался только в десять часов утра, а сейчас не было и семи, и у меня оставалась куча времени, чтобы поснимать панорамные виды литовской столицы с самой высокой её точки, башни Гедиминаса. Бесконечная лестница, ведущая на 143 метра вверх. И, разменяв четвёртый десяток лет, я первый раз в жизни почувствовал, что такое одышка. Недавно читал на одном из новостных порталов города, что рядом с моим домом открылся фитнес-клуб. Может, записаться, чтобы пивной живот не рос? Но это же надо три раза в неделю тренироваться. Либо понедельник-среда-пятница, либо вторник-четверг-суббота. Значит, придётся по пятницам и субботам быть трезвым, – подумал я и смачно зевнул. То ли от усталости после ночи без сна, то ли от осознания того, насколько всё-таки скучно каждую пятницу и субботу быть трезвым.
Я увлёкся рассматриванием музейных экспонатов в башне Гедиминаса, и внезапно выяснилось, что времени далеко не куча. К ланчу с представителями Mikrotik я всё-таки чуть-чуть опоздал. Протолкавшись по запруженным туристами узким улочкам Старого Вильнюса, я увидел, что за столиком на террасе уже сидели два литовца – директор местного представительства и кто-то ещё, по виду его заместитель.
За языковой барьер я не переживал – сорокалетние литовцы отлично говорят по-русски, только с акцентом. Разве что молоденькие официантки ресторана, родившись уже в независимой Литве, по-русски не понимают. Но я могу и по-английски. Или партнёры сделают заказ на родном для них литовском языке.
Интересно, что они пить будут. Если чай или кофе, то придётся мне последовать за ними и тоже обойтись без спиртного, дабы не срамить партнёрскую организацию. А вот если пиво или лёгкое вино, то можно не отказывать себе в удовольствии пропустить кружку восхитительного «Швитурис Балтас» от производителя, что не идёт ни в какое сравнение с экспортным вариантом, привозимым к нам.
Директор, бывший за рулём, заказал кока-колу, а вот заместитель заказал пиво.
Теперь и я имел моральное право взять себе разливное пиво.
Пока официантки расставляли на столик напитки и закуски, мне вспомнилась песня:
«Я надену галстук на обед –
Мне сегодня тридцать лет».
Но у нас, у айтишников, всё проще – и пиджак у меня джинсовый, и портфель из кожи молодого дермантина, и деловые переговоры между нами проходили с шутками-прибаутками.
В полдень два экземпляра подписанного договора лежали в портфелях – один у местного директора, другой – в моём.
Директор почти сразу умчался на своём джипе, сославшись на занятость, а Римантас (как оказалось, заместителя звали именно так) расслабленно потянулся в удобном кресле и довольно ухмыльнулся:
– Что, Алекс, пора перейтить крепким напиткам?
Меню само открылось на странице с картой бара.
В ней значилось целых шесть сортов бренди по жемайтийским рецептам, крепостью от 38 до 56 градусов.
Я стал пересчитывать, достаточно ли наменял наличной валюты перед выездом, чтобы оплатить счёт за всю эту красоту.
Римантас небрежно извлёк из внутреннего кармана карточку и метнул её на поднос:
– Я одноклассники с учередитель заведения. Золотая карта скидка пятьдесят процентов.
Как известно, русский человек жаден до халявы, и мне сразу захотелось попробовать все шесть сортов бренди.
Подумав, я остановился на трёх – самом слабом, самом крепком и самом вкусном.
Римантас, наоборот, не стал мешать разные напитки, и взял двойной коньяк класса VSOP.
Перед выездом я боялся, не обидеть бы литовцев своей патриотической гражданской позицией, зная о преобладающих там антироссийских и проукраинских настроениях.
Но, в отличие от российской армии, не желавшей продвигаться на запад вглубь Украины, теплый воздух уверенно наступал с востока на запад по всей Прибалтике. Вильнюс уже был им полностью покорён, в отличие от Калининграда.
Когда потягиваешь фирменные сорта бренди в ресторане первого класса, а лицо чуть-чуть обдувает запах едва зазеленевших листьев, поневоле становишься таким добреньким, что хочется всех гладить по головкам.
И вот, я уже поднимаю тост за продолжение дружбы между русскими и литовскими соседями, несмотря на санкции Евросоюза против России. И Римантас соглашается, что простым гражданам интриги правительств ни к чему. Что жителям Вильнюса до того, что Крым перешёл от Украины к России? Где Вильнюс, а где Крым. Тем более, не хотелось думать о гибели мирных жителей на Донбассе, когда вокруг всё оживает, расцветает и начинает петь, так, что хочется самому затянуть какую-нибудь приятную мелодию.
Римантас рассказал свои впечатления о Калининграде. Оказалось, что хозяин этого ресторана владеет также и рестораном литовской кухни «Брикас» в центре нашего города, от которого у меня сложились самые лучшие впечатления.
В общем, когда мне было пора на поезд, мы с Римантасом крепко жали друг другу руки, как старые добрые друзья. Алкоголь упрощает контакты.
Я неспешно брёл по улицам старого города в сторону вокзала и улыбался, обдумывая тот факт, что командировка – это самый прекрасный из известных мне способов совместить приятное с полезным.
Родственники за пределами области, которых я время от времени посещал, открыто замечали мне в глаза, что я в каждой поездке на стакане.
Но разве я сегодня выпил много? И мог ли я поступить иначе? Это всего лишь издержки профессии. Деловые переговоры означают необходимость распивать спиртные напитки с партнёрами. Неотъемлемая часть делового этикета.
И вообще, многие великие деятели науки и искусства создавали свои неувядаемые произведения, постоянно находясь под градусом.
А чем я хуже?
Почему бы и мне не подстегнуть рюмочкой допинга свои способности любить и творить?
Так я дошёл до ворот Остра Брама. Если поднять глаза от булыжной мостовой, то в арке над воротами можно увидеть чудотворный образ через стекло.
Божья Матерь смотрела на меня с грустью в глазах и еле слышно шептала:
– Выбери жизнь.
Я прошёл ворота насквозь, выйдя на улицы, что были значительно шире и просматривались значительно дальше. Вдохнул весенний воздух полной грудью и подумал:
– А я тогда что выбрал? Смерть? По-моему, то, что со мной сейчас происходит, это и называется жить полной жизнью. Да такого жизнелюба, как я, ещё поискать.
И пошёл дальше в сторону вокзала. Посмотрев на солнечный зайчик в циферблате своих часов, я прикинул, что времени до поезда полно, и можно зайти в привокзальный ресторанчик, чтобы взять ещё пивка.
* * *
Экспресс «Лиетува» сообщением Вильнюс-Москва стоял на платформе с открытыми дверями, приглашая пассажиров пройти в вагоны.
Мне нужен был именно этот поезд с надписью “Lietuvos geležinkeliai”1, выкрашенный в красно-белых тонах, как майки игроков футбольного клуба «Спартак Москва».
Рядом располагалась платформа с высоким забором в мелкую решётку, где через два часа должен остановиться транзитный поезд «Янтарь» из Калининграда в Москву.
Литовцы тщательно огородили эту платформу со всех сторон, будто бы все русские – террористы. Как в тюрьме. Ага, конечно, остановит ограда ихняя настоящего террориста. А каково добропорядочным гражданам, которых заперли на пятачке, как скотов?
К счастью, у меня была действующая годовая шенгенская виза от работодателя, и я находился по другую сторону решётки.
Как восхитительно ощущение свободы.
Без бумажки ты букашка, а с небольшой вклейкой в загранпаспорт на литовском языке я могу хоть прогуляться по Старому Вильнюсу, хоть посетить Испанию, что собираюсь сделать в октябре-ноябре, если получу отпуск.
Хоть от Вильнюса до Москвы и ближе, чем от Калининграда, но билеты на международный рейс стоят дороже, ибо евро растёт.
Владимир Игоревич поскупился бронировать мне место в купе, ограничившись плацкартным вагоном за сто долларов.
Но этот вагон стоил своей цены.
Впервые, сколько путешествую поездами по бывшему Советскому Союзу, я увидел, что в плацкартном вагоне чистые ковровые дорожки, трезвые проводники и цивильные соседи.
Рядом со мной оказался парень чуть старше меня, с такими же длинными волосами, представившийся без церемоний: Миша.
Пройдя белорусскую таможню в самом начале рейса, пассажиры получили возможность расслабиться, потому что дальше никто не будет дёргать до самого прибытия. Только не забыть часы на московское время перевести, чтоб не проспать. Впрочем, сон под стук колёс не такой продолжительный, как в привычной домашней постели, поэтому к девяти часам все успеют проснуться по-любому.
Выкурив по сигарете в тамбуре между вагонами, мы с Михаилом устремились через три вагона в ресторан.
В поезде литовского формирования политику ценообразования определяет литовская сторона, и меню показалось мне сказочно дешёвым по сравнению с кабаками Калининграда. Москвича Михаила разница по сравнению с его родным городом впечатлила ещё сильней.
Мы тут же назаказывали себе кучу блюд. И про напитки не забыли. Старка, настоящая литовская Старка всего 194 рубля за 250 грамм по официальному курсу, как водка средней паршивости в обычном российском магазине.
За первой чекушкой мы выяснили, что Миша – музыкальный продюсер и возвращается в Москву как раз из Калининграда, где готовил четыре местные рок-группы к фестивалю в Берлине, в одной из которых играют мои знакомые. А в Вильнюсе встречался с музыкантами группы «Биплан» – одной из моих любимых. Да-а, очень тесен наш земной шарик.
И всё б ничего, но портила аппетит низкопробная поп-музыка. Всё-таки, это не рок-клуб, а обычный кабак, хоть и на колёсах.
Мы уж было подумывали взять напитки и закуски навынос и продолжить общение в вагоне, но тут заиграла вполне приличная песня “I am the passenger”2.
– Песня про пассажира для пассажиров. Вряд ли это просто совпадение. Диджею респект, – заметил я с лёгкой усмешкой.
А Миша проявил эмоции значительно сильнее:
– Игги Поп! Слыхал?
Я не сразу сообразил, что к чему:
– Слыхал ли я, кто такой Игги Поп? Конечно. Чувак такой, худой.
– Нет, ты послушай! Играет Игги Поп. В таком заведении – и Игги Поп. За это грех не выпить.
– За Игги, да не выпить? Верно, грех, – усмехнулся я чуть шире, чем раньше, и мы заказали ещё чекушку.
Мы проглотили её быстрее, чем первую, и взяли пол-литра навынос, чтобы догнаться в вагоне.
Когда мы вернулись на свои места, за окнами уже стемнело, и в вагоне оставили только дежурный свет.
Нам наскучило пить водку в темноте уже после первой рюмки, и мы покинули свои места у туалета, чтобы пошариться по вагонам, не пригласит ли кто разделить компанию в своё купе.
На девятнадцатом месте сидело шесть человек и горел ночник, запитанный от портативного аккумулятора по USB-кабелю, что дало мне маленький повод для национальной гордости за русскую смекалку.
– Эй, земляки, что потеряли? – крикнул нам молодой парнишка, явно навеселе.
– Прошлогодний снег, – ответил Миша.
А я задал вопрос ребром:
– Что у вас тут за корпоратив?
– Аньки день рождения празднуем, – ответил другой парень из той компании.
– А откуда вы знаете, что земляки? – поинтересовался я, – вы тоже из Калининграда?
– Из Черняховска, – ответила та самая Анька, – так что всё-таки земляки. Выпить есть? Присоединяйтесь.
Миша с довольной рожей протянул едва начатую поллитровку Старки. А компания уплотнилась, чтобы предоставить нам места, и пододвинула для вновь прибывших гостей тарелки с закуской.
В Минске мы вышли покурить на перрон, где воздух свежее, чем в тамбуре.
Ещё мы хотели прикупить пирожков на закуску, но на перроне дежурила доблестная белорусская милиция и торгашей к поезду не пускала.
Так что, получалось, что у нас выпивки много, а закуски мало. Как в старые добрые студенческие времена.
Мне в тот день исполнилось тридцать, а девушке двадцать девять. Всё, я старый. И, к моему великому разочарованию, рядом с Аней ехал её жених. А я-то уж было, как свободный холостяк, надеялся курортный роман замутить, но не срослось. Вот, каково это, огорчаться оттого, что потерял то, чего у тебя никогда не было? Ну, тогда ещё по одной.
Быстро замяв тему личных отношений, мы перешли на тему, которая в свете русской весны 14-го года была неизбежной. В этот раз в компании наблюдалось полное единодушие в плане поддержки народного ополчения Донбасса в гражданской войне на Украине. Здесь я мог высказывать всё, что думаю, не боясь никого оскорбить, в отличие от компании литовцев. Выпили за Славянскую бригаду Игоря Стрелкова. Анна предложила выкрасить простыню в триколор, написав сверху «Путин, введи войска!», и я ту же налил себе ещё, вспомнив, что у меня добрая половина родственников проживает в Алчевске и Родаково, неподалёку от Луганска.
Но, по мере продвижения вглубь Белоруссии, задор у компании потихоньку иссяк, подступила усталость и сонливость. Так бы и пошли ложиться спать, если бы не нагрянул незваный гость.
Он был в форме, но китель уже заметно съехал на сторону. Офицер шатался по вагону с начатой бутылкой джина, как мы с Михой недавно, в поисках компании, с кем бы её допить. Но моя компания явно не была расположена продолжать банкет. Нас со старшим лейтенантом прогнали на моё место, рядом с туалетом. Я занимал нижнюю полку, на соседней располагался Михаил, а сверху никого не было, так что, мы могли спокойно беседовать, не опасаясь, что нас попросят заткнуться.
Старлей налил сразу столько много, что я смог одним залпом выпить за знакомство только половину этого количества и, не видя знаки отличия на форме в темноте, спросил у него:
– Военный?
– Полицейский. Охраняю этот поезд, и тебя в том числе.
Не залитые остатки моего мозга вспомнили, что поезд литовский, хотя акцента у офицера я не уловил.
– Наш полицейский? – задал я уточняющий вопрос, не сообразив, что и ему моя национальность неизвестна.
– Мусор. Милиционер. Так понятнее? – расставил он все точки над i и дружески похлопал меня по плечу.
Вообще-то, он во время дежурства не пьёт, но в этот вечер у него на душе погано – есть подозрение, что пока он разъезжает по Прибалтике, его жена ходит налево.
Я давненько детективов не читывал, и мне было нечего ему посоветовать в плане того, как вести расследование этих подозрений. Но иногда говорить даже излишне. Нужно просто дать человеку выговориться, чтобы ему полегчало. И я очень внимательно слушал. А чего ж не послушать того, кто постоянно подливает мне за свой счёт?
Бутылка подошла к концу, а старлей чувствовал, что не допил.
Да и я к тому моменту начал понимать смысл поговорки «Аппетит приходит во время еды».
И когда офицер предложил пройти в его купе и откупорить что-нибудь ещё, я с радостью откликнулся на его призыв.
Он пытался позвать и Михаила, но тот отказался:
– Я спать. Лёха, может тебе тоже хватит? А то тебя уже штормит конкретно. И время уже не детское, прибытие не проспи.
– Это от шатания на стыках рельс качает, – возразил я, хотя уже и вправду едва держался на ногах.
Я исхитрился повернуть часы так, чтобы на них попадали лучи света от фонарей, освещающих пути. Прибываем ровно в девять. Часы показывали полвторого, время московское.
– Нормально! – повысил я голос на Михаила и широко махнул рукой, – истинный русский офицер может до четырёх утра бухать, а к семи быть гладко выбритым на поднятии флага!
– Ты, вроде, матросом служил, а не офицером – заметил Миша, поудобнее растянулся на полке и сладко зевнул.
– Ну что за люди, лишь бы до столба докопаться, – притворно возмутился я со смехом, – ладно, будь здоров, не кашляй.
И отправился в соседний вагон вслед за полицейским.
В его купе на нижних полках неуклюже развалились тела ещё двоих его сослуживцев, заливисто похрапывая.
– Ну и как с такими бухать? – показал на них старший лейтенант, – а ты молодец, крепкий, настоящий русский мужик, – тут он ещё раз похлопал меня по плечу, а затем открыл бутылку неизвестно чего.
Следующий кадр, который я помню – это рассвет.
Прямой солнечный луч в окне резанул мне глаза.
Поезд тормозил в городских кварталах.
– Надо отлить, а то на станциях запирают, – всколыхнулась первая мысль, отчего я подорвался так резко, что ударился головой о верхнюю полку, и похмельная головная боль резко отозвалась в обоих висках.
Только тогда я сообразил, что в литовском поезде установлены биотуалеты, работающие вне зависимости от остановок.
Напротив меня Михаил уже заправил постель и сидел за столиком, разгадывая сканворды.
– Что за станция такая? – спросил я у него ещё заплетающимся языком, смутно припоминая его предупреждение о том, что я рискую проспать прибытие. Вроде, для Москвы домики вокруг бедноваты.
– Вязьма, – спокойно ответил он, – так что ты ещё успеешь позавтракать.
Но я отправился не завтракать, а курить, что всегда перво-наперво делал, когда вставал с бодуна.
На фоне пейзажей центральной России фрагментарно проплывали перед глазами события вечера и ночи.
Я хорошо помнил, как мы с Мишей пили Старку за Игги Попа, а потом и за всех панков в целом.
Тусовку в середине вагона, справлявшую день рождения подруги, я тоже помнил более-менее прилично. А вот дальше помнил смутно.
Начинало подташнивать.
Выбросив бычок в форточку, я спросил у Миши:
– В котором часу я лёг спать?
– Когда подъезжали к Смоленску, – ответил он, прихлёбывая чай из характерного железнодорожного стакана в металлическом подстаканнике, – я слегка задремал, потом проснулся, а тебя всё ещё нет. Уже волноваться начал, что ты не вернёшься – сначала налакался скверного ирландского джина, а потом почти на два часа пропал, когда пошёл с ментами пить винище.
От воспоминания о том, как я с полицейским добавлял, мне резко поплохело.
Я нагло отхлебнул почти половину стакана чая у Михаила, чтобы заглушить сушняк, и опрометью выбежал из вагона.
Хорошо, что туалет оказался свободен, иначе мне бы пришлось блевать в окно.
Да, похоже, выпитое с ментами и впрямь было лишним. Миха, умный человек, вовремя остановился и лёг спать – теперь как огурчик. А мне и впрямь лучше чего-нибудь поесть.
В отличие от внутрироссийских поездов, вагон-ресторан не закрывался ни на час, и даже в шесть утра продолжал работать, хотя посетителей почти не было. Я проглотил яичницу с трудом и не устоял перед соблазном заказать 150 грамм бренди – так, чисто символически, только здоровье поправить. А после того, как за час с небольшим до прибытия сдал постель, на посошок ещё соточку водки с селёдкой.
Это вернуло меня к жизни после вчерашнего, и я снова болтал на все лады о любимых рок-группах.
Расставаясь на Белорусском вокзале, мы с Михаилом сцепили руки по-панковски и выразили надежду, что когда-нибудь я угощу его виски в калининградском рок-клубе «Кури Бамбук».
* * *
Так, вход в метро. Станция Белорусская-радиальная. А мне нужна Белорусская-кольцевая. Гостиница в переулке, параллельном Арбату. Пересесть на синюю линию на Киевской. Нет, сначала выйти из метро на Киевской, чтобы зайти в «Перекрёсток» прикупить чего-нибудь поесть.
Пока я ходил по супермаркету, наступило время, когда разрешено продавать алкоголь, и я после недолгих раздумий доложил в корзину два стограммовых шкалика с коньяком, один из которых вылакал прямо в вестибюле станции Арбатской.
Отель держали иностранцы, и они частенько давали подработку в виде дежурства у стойки администратора своим согражданам.
Вот и на этот раз при заселении пришлось объясняться по-английски.
Впрочем, я настолько хорошо знаю язык, что для меня это и с похмелья не проблема.
Получив ключи от номера, я краем глаза заметил, что дежурный администратор посмотрел на свои часы и присвистнул, увидев в такую рань подвыпившего постояльца:
– Russian crazy.
Место проведения конференции оказалось неподалёку, у метро Смоленская.
Я пошёл пешком, чтобы хоть немного протрезветь, но вместо этого посетил кафе «Синий троллейбус», до которого у меня так долго не доходили руки.
Мостовая Арбата под моими ногами приятно покачивалась вправо-влево. У стены Цоя сидели ярко разукрашенные панки, как оказалось, из Кирова. Чуваки, я с вами! Ещё раз за Игги Попа, богатырский глоток прямо из горла.
* * *
Конференция по мобильным приложениям для управления серверными платформами собиралась в актовом зале одного из частных ВУЗов в центре Москвы. Арендовать такое место было непросто, и организаторы внимательно следили, чтобы всё прошло без сучка, без задоринки.
– Паша, проверь, все ли регионы подтянулись, – сказал председатель помощнику, всё ещё затягивая с командой на открытие, щадя опаздывающих.
– Все, Валерий Феликсович, – уверенно заявил Павел, – даже делегат из Симферополя уже здесь.
– Ты и из Крыма делегата пригласил? – удивился председатель, – так что даже я не в курсе. Когда успел?
– 21 марта приглашение послал, – ответил Павел, слегка гордясь своими организаторскими способностями.
– И всё-таки, проверь ещё раз журнал регистрации, все ли на месте.
– Уже проверил. Все. Последним подтянулся Алексей Черкасов из Калининграда. В прошлом году зарегистрировался первым, в этом – последним.
– Алексей из Калининграда? – пытался вспомнить Валерий Феликсович, – а-а, Лёшка, тот молодой человек, который в прошлом году так неловко и застенчиво…
– Я бы не сказал, что этот Лёшка застенчивый, – улыбнулся Павел, – только что видел, как он ходил по коридорам, хватал за рукава всех подряд и спрашивал, где курилка.
– Ладно, это уже лирика. Давай сигнал, начинаем.
И Валерий Феликсович начал вступительную речь в честь открытия конференции.
* * *
Когда я студентом был, мы так проносили водку на стадион, отпивая из бутылки с минералкой, и доливая туда такую же прозрачную жидкость – если не нюхать, никто и не заметит.
Теперь у меня в кармане ром с колой – повзрослел, цивильные напитки употреблять стал.
Председатель пробурчал вступительное слово, по большей части состоявшее из полной ерунды, и пошли докладчики.
Время – начало третьего. Мой доклад в четыре.
Попробую послушать коллег по профессии.
Первый – неинтересно.
Второй – ещё хуже начал фуфло толкать.
Да пошли они все.
Сидя на галёрке, я в наглую вставил в планшет наушники и начал смотреть кино.
Американский фильм позапрошлого года «В хлам» (в оригинале “Smashed” – в принципе, смысл передан переводчиком правильно).
На некоторых эпизодах я начинал хихикать в голос, вспоминая как сам периодически зажигал.
Например, на юбилее фирмы в прошлом году, который отмечали в светлогорском отеле «Русь», один сотрудник разбушевался, и мы пошли его утихомиривать. Когда уже залезли в лифт, на меня как-то удивлённо уставились:
– Лёха, а ты куда с бычком?
Вот так, как ни в чём не бывало, ехал в лифте и курил.
Но я хотя бы не приставал к замужним женщинам, как тот сотрудник, которого мы поднялись приструнить.