Профессиональная идентичность в российском обществе (вопросы истории, теории и практики)

Введение

Индивидуальная и групповая идентичность традиционно привлекают пристальное внимание профессиональных исследователей, представляющих различные отрасли социального и гуманитарного знания. Идентификационные характеристики отдельной личности формируются под непосредственным воздействием сложного комплекса разнообразных факторов, среди которых выделяются этнический менталитет, религиозное мировоззрение, общественный статус и индивидуальные психологические стереотипы. Особый интерес для современного ученого представляет комплексное исследование профессиональной идентичности, отражающей одновременно социально-психологические установки индивида, особенности социально-профессиональной группы и макросоциальный контекст развития общества.

В исследовательском измерении особую значимость приобретают идентификационные характеристики, складывающиеся в рамках закрытой общественной модели и постепенно трансформирующиеся в сложных условиях переходного периода. Профессиональная идентичность отдельных групп советского общества, обладающая типичными и уникальными чертами, позволяет адекватно представить длительный процесс конструирования индивидуального и коллективного мировоззрения, осуществлявшийся властными структурами на основе единой идеологической парадигмы. В постсоветский период значительный интерес представляет качественный анализ идентификационной трансформации, которая началась внутри псевдосоциалистического социума, направляемого тоталитарным, затем авторитарным политическим режимом, и развивается в рамках новой общественной структуры, не вписывающейся в полной мере в классические границы индустриальной или информационной цивилизации.

Специфический объект предлагаемого исследования требует использования особой методологии, опирающейся на имеющиеся достижения междисциплинарного дискурса. В методологическом измерении системное обращение к фундаментальным проблемам индивидуальной и коллективной идентификации становится возможным в условиях существенного повышения объективного статуса гуманитарного знания, формирующего научную картину глобального мира. Комплексное исследование профессиональной идентичности в историческом, социологическом и психологическом аспектах, несомненно, связано с новыми императивами гуманитарного познания, опирающегося на междисциплинарные гносеологические практики. Объективное признание личностных идентификационных характеристик в качестве производных элементов социального взаимодействия направляет современного ученого к детальному изучению сложных механизмов, связанных с внутригрупповым самоопределением, позиционированием индивида в меняющемся мире, естественным формированием бинарных оппозиций отдельного человека и социально-трудовых и профессиональных сообществ.

Подобное теоретическое самоопределение ориентирует современного ученого на анализ категориального поля исследования, выделение концептуальных подходов к осмыслению процесса формирования и эволюции профессионального сознания индивидов. Профессиональная идентичность, включающая в себя представления индивида о целях и мотивах профессиональной деятельности, понимание себя и своего места в социально-трудовом процессе и в обществе, зависит от социально-исторического контекста. Поэтому целесообразно рассматривать круг вопросов, связанных с характером профессиональной идентичности, ее функциями в обществе, в зависимости от этапа трансформации социально-трудовых отношений.

Исторический анализ, в свою очередь, позволяет увидеть проявления социального и личностного факторов в рамках последовательного конструирования «советской профессиональной идентичности». Системное использование теоретической типизации и эмпирического обобщения дает возможность интерпретировать единичные сообщения о производственной, инфраструктурной или интеллектуальной деятельности, помещенной в микроисторическое измерение, в контексте последовательного обретения идентификационных характеристик определенного предметного свойства. Развивающаяся методология новой социальной истории предполагает целенаправленное выявление так называемых «виртуальных» общественных структур, конструируемых в качестве «воображаемых» феноменов, но оказывающих глубокое и всестороннее влияние на окружающую действительность.

Общий замысел работы определил логическую структуру данной монографии, опирающуюся на традиционные представления о последовательном и целенаправленном изложении привлеченного теоретического и эмпирического материала. Первая глава имеет теоретический характер и раскрывает концептуальные основы, связанные с системным анализом профессиональной идентичности. Авторский коллектив последовательно рассматривает сложный комплекс разнообразных проблем, включающий исходные социальные условия, которые определяют генезис базовых идентификационных характеристик, и факторы, которые детерминируют последующую эволюцию изучаемого феномена. Трудовая, а затем профессиональная идентичность и ее функции в обществе трансформируются в процессе развития социально-трудовых отношений, характер которых определяется доминирующей производственной моделью («тейлористско-фордистская» модель, «идеология нового глобального капитализма») и типом организации социальной жизни (индустриальное, постиндустриальное/ информационное/массовое общество). Авторская реконструкция на теоретическом уровне отчетливо демонстрирует качественную связь профессиональной идентичности с последовательным формированием постиндустриального общества, ориентированного на динамичную персонализацию трудовой деятельности и целенаправленное осмысление собственного места в рамках социально-профессиональных сообществ.

Во второй главе предлагается системная характеристика идентификационных маркеров, сложившихся в советский период. Применительно к рассматриваемой эпохе в качестве главного тренда выделяется последовательный переход от искусственной профессиональной идентичности, основанной на социально-классовых представлениях, к новым стереотипам, детерминируемым объективным характером трудовой и общественной деятельности. В советских условиях важнейшим инструментом масштабного переустройства российского общества становилась общественная стигматизация, понимаемая как принудительное присвоение отдельному индивиду недифференцированного набора личностных характеристик.

Властными структурами искусственно конструировалась коллективная идентичность советских граждан, связанная с верифицированной принадлежностью к определенному классу. Подобный подход предполагал существенное ограничение исходных возможностей для формирования индивидуальных идентификационных характеристик, в том числе и внутреннего профессионального образа. Особенности формирования и эволюции профессиональной идентичности рабочих, инженеров, управленческой элиты и научной интеллигенции рассмотрены на фоне государственной трудовой политики в целом. Далее, дискурс-анализ и нарративный подход, реализуемый авторским коллективом, позволил определить механизмы конструирования идентичности «сверху» через СМИ и художественную литературу, значение которых для создания советского символического пространства трудно переоценить.

В третьей главе основное внимание уделено качественной трансформации индивидуальной и групповой идентичности, развивавшейся в контексте масштабных социально-экономических, политических и культурных преобразований. Идентификационные характеристики определялись имманентными особенностями государственного строительства, осуществлявшегося в последние десятилетия. Особо отмечено следующее важное обстоятельство: как и в начале советской эпохи, номенклатурная модель элитного конструирования была временно замещена антрепренерской системой. Имущественная дифференциация детерминировала последовательное формирование новых социальных групп, интегрированных в рыночную экономику, но не являющихся ни классическим пролетариатом, ни реальными предпринимателями. Последовательное появление социально-профессиональных групп с искаженными идентификационными маркерами является одним из признаков системной прекариатизации позднего советского и раннего российского общества, находящегося в затянувшемся поиске системных ориентиров для дальнейшего развития.

В работе подчеркивается, что в сообществах со сложившейся трудовой культурой и ценностями профессионального мастерства, с устойчивой статусной конфигурацией профессиональных групп позитивная профессиональная идентичность выступает приоритетным фактором социального благополучия. Размывание критериев профессиональной стратификации, нестабильность трудовых отношений, теневизация профессиональной деятельности и другие проявления кризисности социально-экономического развития в современной России деформируют профессиональную идентичность и ослабляют ее интеграционный потенциал.

Профессиональная идентичность в современной России становится диффузной, неустойчивой, сокращается влияние стимулов, обеспечивающих ее динамичность, – установок на профессиональное творчество, профессиональный рост, обретение новых профессиональных навыков и знаний. Несмотря на формирование новых идентичностей в инновационных секторах экономики, профессиональная идентификационная матрица не обретает универсальный характер, но деформируется под влиянием прекариатизации трудовых отношений. В данных условиях возникает разрыв между компенсирующим и стимулирующим эффектами профессиональной идентичности: являясь способом воспроизводства социальных и культурных различий, профессиональная идентичность в российском обществе пока не стала основанием групповой солидарности.

Предложенные авторские оценки и идеи являются не окончательными выводами, завершающими детальное изучение избранной проблематики, а отправной точкой для дальнейшей исследовательской практики, выстраиваемой на расширяющемся эмпирическом фундаменте и дополненной верифицированными теоретическими построениями.

Глава 1. Концептуальные основания анализа профессиональной идентичности

1.1. Трудовое сознание и тип общества: условия конструирования профессиональной идентичности

Трудовая, преобразовательная деятельность – это важнейшее сущностное свойство человека¹. И. И. Чангли полагает, что помимо конкретного продукта (вещественного или нематериального) труд создает общество и самого человека². С точки зрения В. Е. Золотухина, «практически вся человеческая деятельность, вызванная необходимостью достижения практически полезного, утилитарного результата, может проявляться как труд»³. Ю. Е. Волков определяет труд как деятельность, необходимую для функционирования общества, признаваемую общественно полезной, осуществляемую в рамках установленного социально-нормативного порядка и являющуюся источником средств к существованию и/или способом жизненного обустройства для людей, ее выполняющих⁴. В этой связи характер труда и профессиональной деятельности является ключевым в определении типологизирующих признаков социально-экономического развития общества.

Трудовое сознание в традиционном обществе . В социальных науках устойчивым является деление общества на традиционное и современное (модерновое, индустриальное). Подобный подход развивался в работах таких классиков социальной мысли, как Ф. Тённис, Г. Зиммель, Э. Дюркгейм, М. Вебер, К. Маркс и др.⁵ Фердинанд Тённис противопоставлял общину и общество. Георг Зиммель выделял «до-денежные» общества и социум с денежными отношениями современного типа. Эмиль Дюркгейм писал о водоразделе общества по основанию «органической» или «механической» солидарности. Макс Вебер выделял социальные системы, основанные на традиционной регуляции и аграрном укладе, и модерновые системы, регулирующиеся рациональными ценностями капиталистической экономики. Карл Маркс в качестве основополагающего критерия дифференциации типов обществ рассматривал характер производственных отношений.

Несмотря на разницу концептуальных воззрений, названные ученые в той или иной степени исходили из схожего теоретического положения, а именно: характер трудовой деятельности определяет основу социальной жизни. Парадигма «трудового общества», которая роднит классические макросоциальные теории, определяется как «порядок, при котором все прочие измерения жизни более или менее непосредственно соотнесены с производительной деятельностью: образование – это подготовка к профессии, свободное время – отдых для возобновления труда, отставка – заслуженная награда за трудовую жизнь»⁶.

При всем обилии концепций в целом традиционным считается общество с аграрным укладом, статичными структурами, важнейшей ролью традиции в системе социальной регуляции, аскриптивностью большинства статусов. «Партнер воспринимается „диффузно“, т. е. в первую очередь не как партнер по конкретному взаимодействию, а как член семьи, рода, общины (или не член), а уже во вторую очередь партнер»⁷, – пишет Л. Г. Ионин. В таком обществе профессиональная дифференциация либо отсутствует, либо слабо выражена. Приоритетными являются наследуемые статусы, трудовая идентичность вторична по отношению к сословной принадлежности. В условиях традиционного общества проблемы и кризисы идентичности практически не актуальны. М. В. Заковоротная отмечает, что в период Средневековья по сути неизменная социальная структура, христианская картина мира определяли отношения членов общества, существовали строгие рамки вида деятельности, была значительно ограничена самостоятельность действий и оценок⁸. Хотя в этот период уже начинают складываться первые компоненты идентичности, осознание внутреннего «Я», выделение духовных составляющих личности.

В доиндустриальный период семья была нерасторжимо связана с хозяйственными отношениями. В семьях крестьян, ремесленников, надомных рабочих домашнее хозяйство практически не было отделено от производственного процесса, грань между производственным и репродуктивным трудом еще не была четкой⁹. В крестьянских семьях традиционного общества производство, как правило, не выходило за рамки домашнего хозяйства, большая часть продукции производилась для внутреннего потребления семьи¹⁰. В результате «крестьянин выступал одновременно и собственником, и тружеником, причем в одной трудящейся личности происходило соединение командной и исполнительной ролей, которые в индустриальном обществе соотносились с противостоящими общественными силами»¹¹. Соответственно, в традиционном обществе трудовая идентичность была либо не выражена, либо вторична по отношению к примордиальным идентичностям (пол, семейный статус, общинно-сословная принадлежность¹²).

С развитием мануфактур и надомного труда (предындустриализация) производство ориентировано уже не на семейные нужды, а непосредственно на рынок. Вместе с тем в семьях городских ремесленников, хотя и производивших товары на продажу, дифференциация на домашнее хозяйство и хозяйственное предприятие еще не произошла окончательно. Семья ремесленника как хозяйственная единица не была ориентирована на прибыль, а скорее на поддержание определенного уровня и образа жизни, соответствующего социальному статусу¹³. Разделение труда, профессиональное обучение в семье ремесленника подчинялись строго установленным правилам и патриархальным традициям и не были предметом свободного выбора.

Трудовая идентичность в индустриальном обществе. В ходе дальнейшего социально-исторического развития происходит модификация и усложнение социальной структуры, интенсификация социальной мобильности, рационализация общественно-экономической жизни, замещение традиции инновациями. Экономический рост, углубление дифференциации и разделения труда, изменение критериев социальной стратификации приводят к тому, что к XVIII в. формируется необходимость «развивать в себе способность правильно определить свое личное место в среде социальных отношений, соответствовать этому месту и с помощью социальных символов выражать свою принадлежность тому или иному слою, партии, культурному сообществу»¹⁴.

Другими словами, явление социальной идентичности с определенным сообществом или группой людей, по сути, «возникает при разрушении традиционного уклада, где потребность самоопределения в системе социальных взаимосвязей не актуализирована»¹⁵ и где существует естественное разделение и специализация труда. Становление индустриальных обществ коренным образом трансформирует условия жизни людей и определяет потребность в соотнесении индивида с новой многослойной и динамично развивающейся социальной структурой и новыми формами организации и содержания трудовых отношений.

Если в традиционном обществе регулирование свободы осуществляется силой традиции, то современный (модернизированный) социум основывается преимущественно на правовом регулировании. Этот переход от традиционного к современному типу общества определялся рядом факторов, один из которых – демографический рост населения. Другой фактор трансформации заключается в развитии научно-технического прогресса, который способствовал развитию производственных технологий, увеличению рабочих мест. Экономическое развитие повлекло за собой увеличение благосостояния и продолжительности жизни. Следующей причиной социокультурной динамики являются урбанизационные процессы и развитие городских форм жизни: бытового и потребительского комфорта, анонимности общения, расширения пространства и времени досуга. Еще один значимый фактор – либеральная демократия ХХ в. Появление всеобщего избирательного права облегчило проницаемость элиты и расширило возможности влиять на нее, вызвало интерес широких слоев населения к политике и позволило им принимать участие в формировании норм правового регулирования¹⁶.

Модернизированный тип жизнеустройства проявляется не только в факте наличия кодифицированной правовой системы, но и в развитой ценностно-нормативной регуляции общества. М. Вебер в качестве конституирующего признака современного общества установил критерий рациональности. Немецкий ученый выделил типы социальных действий, которые характеризуют динамику социально-исторического развития. Он определял традиционное социальное действие следующим образом: «подобное реактивному подражанию… находится на самой границе, а часто даже за пределом того, что может быть названо „осмысленно“ ориентированным действием»¹⁷. Современное общество в противовес традиционному – рационально, его регулирование происходит на основе рационального осмысления происходящего.

Пространственно-временная граница как ведущая черта традиционного социума также сменяется значимостью социальных границ. В период модерна доминируют социальные страты, классы, профессиональные группы. Первостепенное значение приобретают достигаемые статусы, которые не передаются по наследству, но требуют активности, мобильности, вложений в образование, участия в конкурентной борьбе. На смену социальным институциям, которые поддерживали аскриптивный характер социальной иерархии, приходят институты, ориентирующие индивидов на достигательность жизненных стратегий.

В традиционном обществе среди крестьянства главным фактором принятия любого важного решения был обычай и коллективная, родовая идентификация доминировала над индивидуально-личностным. В период промышленного роста и развития индустриальных центров значительная масса крестьянства переселялась из деревни в город. Утрачивая привычные социальные связи, крестьянин формировал связи с новой, достаточно устойчивой общностью – фабрично-заводскими коллективами¹⁸. Бывшие представители ремесленного и крестьянского сословий в условиях промышленного развития городов формировали, таким образом, новый рабочий класс, ведущим признаком которого выступало специфическое трудовое сознание.

Следует отметить, что становление новой социальной структуры индустриального общества в России отличалось от ситуации в Западной Европе. В европейских странах рабочий класс пополнялся преимущественно за счет сложившихся кадров наемных рабочих из среды цеховых ремесленников, тогда как развитие крупного производства в российском обществе протекало в условиях долгого сохранения крепостного права¹⁹. В этой связи выражением классовой идентичности и трудового сознания рабочих в Западной Европе стало создание и широкое развитие профсоюзного движения. Самоорганизация рабочих происходила преимущественно по производственно-цеховому признаку. Причем, как показывает в своих исследованиях Э. П. Томпсон, английские рабочие сознательно и активно были включены в процесс формирования рабочего класса²⁰. Британский ученый подчеркивает особую роль социокультурной идентичности, осознание рабочими прав свободнорожденных граждан в конструировании групповой солидарности, что под влиянием экономических факторов оформилось в классовое сознание. В то же время идентичность и трудовое сознание российского рабочего характеризовались преимущественным сохранением традиционных общинных ценностей²¹.

Несмотря на специфику формирования европейского и российского рабочего класса, можно утверждать, что формирование трудового сознания рабочего класса в целом было обусловлено развитием капиталистической промышленности от мелкотоварного производства к мануфактуре и фабрике²². И хотя в период становления индустриального общества и капиталистической экономики вплоть до ХХ в. работники рассматривались как один из ресурсов производственного процесса, в период промышленной революции наблюдалось практически полное игнорирование человеческого фактора в производственном процессе. Работодатели стремились ввести тотальный надзор за трудовой деятельностью на своих предприятиях. Данные деструктивные процессы хорошо описаны в марксистской теории через анализ классовой эксплуатации, феномена отчуждения от результатов труда. Вместе с тем в индустриальном обществе происходит усложнение социальной, экономической, политической и других систем, что «создает множество перспектив, выборных ситуаций, жизненных стилей, порождающих посттрадиционный порядок. Человек вовлекается в мир постоянного выбора, где он сам должен решать, кто он, где и с кем»²³.

В этом контексте меняется роль труда и профессиональной деятельности в жизни человека. В новых условиях гибкости социальной структуры, рационализации общественной жизни, интенсификации социальной мобильности, развития экономических отношений и способов производства человек уже волен выбирать сферу своей работы. Поэтому к концу XIX – началу XX в. доминирующая производственная модель стала искать резервы не во внешних организационных формах труда, но во внутренних ресурсах самого работника. Собственники и управленцы стали искать возможности мотивировать, заинтересовывать самого работника в эффективном и результативном труде. Распространение данного подхода способствовало дальнейшему развитию трудового сознания и поведения людей как субъектов социально-экономической деятельности²⁴.

Таким образом, трудовое сознание формируется через осознание индивидами социальной и личной значимости трудовой активности. В условиях перехода к модерновому обществу на первый план в работе выходят личная заинтересованность в результатах труда и предприимчивость, активное и творческое отношение к труду. В условиях посттрадиционного общества профессия, работа, карьера становятся важнейшими компонентами идентичности человека.

В модерновом обществе трудовая деятельность выполняет важнейшие функции в социальной жизни. С точки зрения Ю. Е. Волкова, основные функции труда заключаются в следующем:

–– реализация разнообразной необходимой для функционирования социума деятельности (производство материальных и духовных благ, услуг);

–– обеспечение людей средствами для удовлетворения потребностей, для устройства жизни;

–– формирование условий для обеспечения социально-экономического развития прогресса;

–– влияние на профессиональное, личностно-психологическое развитие работников²⁵.

С позиции Л. Фейджина и М. Литтла, в современном обществе работа выступает:

–– источником идентичности, поскольку через характер труда индивиды категоризируются в понятиях класса, социальной группы, статуса и престижа;

–– источником отношений в рамках социально-профессиональной группы/трудового коллектива;

–– источником постоянной устойчивой деятельности, которая организовывает значительную часть жизни человека;

–– источником развития профессиональных навыков и творческих способностей;

–– источником жизненных целей, обретения смыслов жизнедеятельности²⁶.

Профессиональная идентичность в постиндустриальном/информационном обществе. Во второй половине XX в. в западных странах происходят значимые структурные подвижки в экономике и социальной жизни. Данные трансформации находят отражение в объяснительных концепциях постиндустриального, постмодернистского, массового, информационного общества, разрабатываемых в трудах Д. Белла, Т. Адорно, Э. Шилза, X. Ортеги-и-Гассета и др.²⁷ Практически все ученые указывают на изменение роли знаний и информации, интеллектуальных технологий, которые преобразовывают трудовую деятельность человека, социальные коммуникации в обществе. В информационном обществе изменяется структура экономики, доля индустриального сектора сокращается, на первое место выходят услуги и сервисная экономика (торговля, финансы, транспорт, медицина, образование, наука, рекреация).

В современном обществе меняются и ценностные установки населения, их социокультурные потребности, распространяются постматериалистические ценности. Р. Инглхарт в масштабном исследовании ценностной динамики западных обществ отмечает: «Массовое производство на линии поточной сборки разбило процесс производства на простые стандартизированные привычные и бесконечно повторяемые действия. Это давало превосходный эффект при массовой выработке относительно простых, стандартизированных изделий. Но платой за возросшую в итоге производительность явилось то, что рабочие становились винтиками в громадных, координируемых из одного центра машинах… В обществах, где жилось скудно, люди были готовы принять эти издержки ради экономических достижений. В обществах изобилия они на это не столь готовы… Ценности постмодерна отдают более высокий приоритет самовыражению, чем экономической эффективности: люди становятся менее готовы принять человеческие издержки, с какими сопряжены бюрократия и жесткие социальные нормы. Общество постмодерна характеризуется упадком иерархических институтов и жестких социальных норм и расширением сферы индивидуального выбора и массового участия»²⁸.

Таким образом, в постиндустриальном обществе меняются социально-профессиональная структура, формы занятости, характер и роль труда в обществе. А. Турэн, Р. Дарендорф, Г. Маркузе, Э. Гидденс²⁹ и другие ученые разрабатывают новые объяснительные концепции (рабочий «нового типа», «средний класс», теория «сервисного сдвига» и пр.), в которых описываются кардинальные трансформации в сфере труда и идентичности человека в современном западном обществе. Трудовое сознание личности в условиях экономических и социоструктурных изменений переживает новый этап своего развития, связанный с его дифференциацией, плюрализацией, интеллектуализацией и ростом творческой составляющей.

В этой связи некоторые исследователи разводят понятия профессиональной и трудовой идентичности: последняя определяется через отнесенность индивида к той или иной исторической форме труда³⁰. Можно продолжить эту идею и утверждать, что трудовая идентичность в большей степени соотносится с классовой структурой индустриального общества. Классы, в отличие от социальных страт, характеризует неравенство в доступе к властным ресурсам, в том числе к экономической власти (капиталу)³¹. В этих условиях представления человека о своей роли в производственных отношениях, о своем месте в обществе и системе социальных связей определяются тем, каким трудом человек занят (механический труд, конвейер, автоматизированное производство) и как вознаграждается его работа.

Профессиональная идентичность в большей степени актуализируется в постиндустриальном обществе, когда жесткая социальная структура с устойчивой конфигурацией основных социальных классов в обществе сменяется подвижной социально-профессиональной системой социальной стратификации. В условиях численного доминирования среднего класса в развитых обществах социоструктурная дифференциация смещается в область ценностей и стилей жизни, а также содержательного характера трудовой деятельности, который определяется уровнем образования и квалификации.

В развитой фазе индустриального развития, по мнению исследователей, доминирует корпоративная или организационная идентичность (У. Уайт), когда работник связывает свою профессиональную судьбу со служением, как правило, в крупной корпорации (наемный труд на условиях полной занятости)³². Такой характер профессиональной идентичности сопряжен с особым типом социально-трудовой этики, в центре которой располагаются организация и ее интересы, а лояльность организации вознаграждается «корпоративным патернализмом». Как правило, достижение единых корпоративных стандартов предполагает рутинизацию и типизацию трудовых операций, что соответствует модели массового производства (машинного типа).

Как уже отмечалось, в постиндустриальном обществе принципиально изменяется структура занятости и характер трудовых отношений. Важным оказывается не только место работы, но и содержание труда, который становится все более квалифицированным. Как отмечает Дж. Гэлбрейт, «когда капитал был ключом к экономическому успеху, существовал социальный конфликт между богатыми и бедными… В наше время людей разделяет образование»³³. Вместо повторяемости и корпоративизма на первое место выходит индивидуализация и кастомизация трудовых отношений, что отражается на характере профессионального сознания. С развитием сети Интернет, беспроводных средств связи, облачных сервисов и пр. кардинальным образом изменяются принципы ведения бизнеса и организации труда. На современном этапе много миллионов американских и европейских граждан «…отказываются от одного из самых долгосрочных результатов промышленной революции, постоянного рабочего места, и создают новые формы занятости. Они становятся самостоятельными работниками умственного труда, владельцами домашнего бизнеса… фрилансерами и „е-лансерами“, независимыми контракторами и специалистами…»³⁴.