000
ОтложитьЧитал
Вступительное слово
Привет, дорогой читатель!
Прежде, чем ты откроешь этот сборник, мы хотим сказать тебе пару слов.
Мы – это Вики Икс @informacia_nedostupna и Лиза Глум @lizaglum.
Летом 2020 года две очаровательные ведьмочки в нашем лице организовали первый литературный Чертовски Честный Чемпионат, который с оглушительным успехом проходит каждые четыре месяца в Инстаграм.
Перед тобой сборник лучших рассказов по итогам четвёртого, юбилейного, сезона Чемпионата. Это настоящая сокровищница историй. Смешных, грустных, душевных до слез и страшных до мурашек. Чтобы вам удобнее было ориентироваться, мы разделили сборник на четыре соответствующих раздела.
От всего сердца хотим поблагодарить наших бесконечно талантливых авторов. Эти люди целый месяц прошлого лета посвятили себя написанию чертовски захватывающих рассказов, они доверились нам, и результат нашей совместной деятельности у вас на глазах. Точнее, ваших руках.
Мы знаем точно, неиссякаемый творческий огонь есть внутри каждого из вас! И если, вдохновившись нашими авторами, ты захочешь его разжечь, приходи в нашу чертовски дружную семью, на страничку @chempionat_chertovok.
Кто знает, может быть, в следующем сборнике будет именно ТВОЯ история.
А сейчас желаем приятного времяпрепровождения и надеемся, что ты получишь настоящее удовольствие от чтения.
Вики Икс и Лиза Глум.
Обещание
Алима Пластма @alimaplastma
Оля стала рыть руками землю. Хорошо хоть, земля плохо утрамбована и поддается. Вот бы нож или лопату – дело ускорится. Надо еще раз обойти дом и посмотреть, найдется наверняка что-то острое.
Оля остановилась и сжала пальцами виски. Надавила с силой, помассировала, чувствуя, как холодное месиво осыпается с кожи. Оторвала руки от себя и внимательно посмотрела. Грязь забилась под ногти, на ладонях мелкие ссадины от камней.
Она не помнила, как попала в этот дом. Два этажа, дверей нет. Окна маленькие, как бойницы, можно только с силой втиснуть руку, сама никак не пройдешь. Даже мебели нет, лишь кое-где разобранные доски лежат. Хотелось есть и пить, сухой язык увеличился во рту и неприятно царапал губы при попытке их облизать. Главное – не паниковать! Она выберется, непременно выберется, будет рыть столько, сколько надо. Себя в кровь сотрет, но выйдет.
– Здесь стены толстые, надо будет долго копать.
Оля повернула голову. Опять этот мелкий сморчок! Девочка лет семи, платье пыльное, сама сопливая, глаза слезятся. Оля не любила детей. Что в них хорошего? Жить мешают. Все подруги, которые родили, превратились в куриц доморощенных. Ни выйти никуда не могут, ни погулять. Теперь только о детях и говорят. Вот они с Вадимом давно решили, что детей заводить не будут. По взаимному согласию. И Олю более чем устраивало, что к ней не лезли с вопросом: «Когда в нашей семье появится малыш?» Поэтому детей она старалась не замечать, если встречалась с ними на улице или в гостях. Но в этом доме они были вдвоем, и так не получалось.
– Но ты выберешься, ты сильная, я вижу, – девочка внимательно посмотрела и убежала вверх по лестнице.
Оля присела, прижавшись спиной к сырым бревнам. И без нее знает, что скоро отсюда уйдет, надо только отдохнуть. В животе заурчало. Топот маленьких ног заставил открыть глаза. Тщедушная девочка стояла перед ней, вытирая сопли тыльной стороной руки и протягивая кусок хлеба в тряпице.
– На, держи, покушай, мне не жалко.
Оля взяла.
– А ты?
– Я не хочу. Я мало ем, – девочка по-собачьи преданно смотрела на Олю. Вспомнился Барбос у бабушки в деревне, когда он, звеня цепями, вилял хвостом и радовался ее приезду, подскакивая на всех четырех лапах.
– Спасибо, – голос Оли дрогнул.
– Ты не думай, я хорошая, – торопливо залопотала девочка. – Только мерзну здесь, болеть стала часто и кашлять. Не забирают меня отсюда, понимаешь?
Резко замолчав, она подползла к Оле и положила голову ей на колени.
– Обними меня, – попросила тихо. – А то ты скоро тоже уйдешь.
Оля неуверенно гладила по темным волосам найденыша. Странное чувство жалости и нежности поднималось внутри.
– Я куклу хочу, у меня никогда не было кукол, – негромко сказала малышка. – Знаешь, в таком длинном бальном платье. Я бы ее берегла, играла с ней…
– Будет кукла, – помолчав, сказала Оля.
Дальше они рыли молча вдвоем. Потеряв счет времени и не жалея себя. Каждый сантиметр приближал к свободе. «Хоть и маленькая, а сильная, – приглядывалась к девчушке Оля, – и старательная. Терпеливая очень».
Еще немного… Отверстие уже было большим. Оля протиснула плечи, выбираясь и жмурясь на солнце. С последним рывком почувствовала, как рухнула земля, заваливая выход. В ужасе обернулась. Там же девочка, нельзя, чтобы она боялась!
Пытаясь допрыгнуть до крошечного окошка, прокричала:
– Я вытащу тебя, слышишь?! Я скоро вытащу тебя!
– Верю. Вернись за мной! – худая ручка помахала ей.
***
– Вставай, на работу опоздаем.
Сонную Олю тряс Вадим.
– Я возьму выходной на сегодня, неважно себя чувствую. Всю ночь кошмары снились.
– Да, плоховато выглядишь, – сочувственно покачал головой парень. – Но ты молодец, что избавилась от ребенка. А то было бы, как у других: пеленки, подгузники. Я бы не выдержал такой жизни.
– Да, – ответила Оля, разглядывая потолок. Она вдруг заметила, что на нем появились желтые разводы и его давно пора покрасить. – Ты же помнишь, что я всегда сдерживаю обещания?
– Всегда, – подтвердил Вадим. – За это тебя и люблю.
***
Подождав, пока дверь закроется, Оля встала, оделась и вышла. Она бесцельно ходила по городу, пока не сменила шум улиц на лоск витрин в торговом центре. Переходя из зала в зал, оказалась в магазине детских игрушек. Взгляд выхватил фарфоровое лицо куклы в зеленом платье, с небольшим веером, закрепленном на талии. Кукла кокетливо улыбалась. Оля машинально взяла ее и расплатилась на кассе.
– Хороший подарок, ребенок обрадуется! – но Оля не слышала долговязую продавщицу в фирменной красной футболке. Она думала о том, что нужно взять отпуск на неделю, собрать вещи и поехать к бабушке в деревню. А то уже несколько лет не навещала. Все дела, дела… И что на свете непременно есть человек, которому тоже нужна маленькая девочка. И что слово она держит. Всегда.
Давай вернем ее в роддом
Анна Алексеева @anna_archibaldovna
Мама Василька стала плохо себя вести. Если раньше Васе случалось упасть, она сразу бежала к нему, усаживала на колени, жалела и целовала. А теперь только спрашивала: «Ты не сильно ушибся, Василёк? Если сильно, приходи – пожалею».
Если раньше Васильку не нравилась еда, мама всегда предлагала ему что-то на замену или тут же принималась готовить что-нибудь новенькое. А теперь только говорила: «Ты не голодный? Вот здорово! Беги играй».
Одним словом, мама совсем отбилась от рук. И всему виной Лилия. Не цветок, а сестренка Василька. Появилась в их доме всего месяц назад и тут же испортила маму. А ведь Василёк так долго ее воспитывал! Мало того, что мама теперь не делала того, что раньше, она еще и Васильку пыталась навязать новые правила, например не шуметь, когда Лилю укладывают спать. А укладывали ее раз сто в день, по ощущениям Василька.
Нужно было что-то предпринять. И срочно!
Василёк испробовал всё! Он кричал, что мама его не любит, когда она не обращала на него внимания. Он нарушал новые правила, показывая твердость собственных принципов. Даже пару раз ущипнул маму, когда она плохо себя вела. Увы, мама никак не перевоспитывалась обратно.
Тогда Василёк понял, что остается только одно – избавиться от причины всех бед, от Лили. Вернуть, как испорченную игрушку, туда, откуда ее принесли – в роддом.
Как-то раз мама уложила Лилю спать днем и уснула сама. Василёк постоял над кроваткой, в которой сопела, смешно оттопырив верхнюю губу, сестренка. «Когда спит, она даже ничего», – подумал он, а потом осторожно вынул девочку и пошел к двери.
С трудом обувшись и открыв дверь (с Лилей на руках все обычные действия давались нелегко), он в нерешительности застыл в коридоре. Вот беда: он не узнал заранее, где находится роддом. Но Василёк быстро нашел решение – спросить дорогу у кого-нибудь из взрослых, и тут же постучал к соседям.
Дверь открыл Родион. Он, правда, еще не был совсем-совсем взрослым, но и ребенком уже не был. Сам ездил на автобусе, например. Мама говорила, что он студент. Значит, почти взрослый. Васильку это подходило.
– Э-э-э-э-э, привет, Васёк, – несколько озадаченно поздоровался Родион. – Чего это ты Лильку таскаешь? Не уронишь?
Тут Василёк почувствовал, что руки у него действительно уже устали, и деловито кивнул:
– Уроню. Подержи.
Родион неловко взял Лилю и, держа на полувытянутых, повторил:
– Так что случилось?
– Ты знаешь, где роддом? Мне надо туда Лилю отнести, пока мама не проснулась.
Родион округлил глаза. Наверное, вспоминал, где находится роддом. Потом осторожно отступил вглубь квартиры и кивнул Васильку, мол, заходи.
– А зачем ее надо в роддом?
– Она противная.
– Ага, ясно… А мама не расстроится?
– Не знаю… Вообще-то Лиля ей нравится почему-то. Но до нее мама была добрее. Так что… лучше уж отнести.
– А теперь злая стала, да? – спросил Родион сочувственно.
– Очень! Кричит так… как будто молнии в доме.
– Молнии – это серьезно. Может, лучше маму в роддом отнести?
Василёк вздохнул:
– Родион, ты че, глупый? В роддоме только детей принимают.
– Действительно, не подумал, – покаянно кивнул Родион, потом помолчал и решился: – Ладно, отнесем Лилю в роддом. Только давай коляску возьмем. Так удобнее, согласен?
Василёк протянул Родиону ключ от квартиры:
– Смотри маму не разбуди.
Скоро Родион вернулся с коляской, уложил туда спящую Лилю, взлохматил перед зеркалом волосы, сдвинул челку на бок, и они пошли к лифту.
Когда вышли на улицу, Лиля сразу заворочалась. Родион в ужасе глянул на Василька.
– Надо капюшон раскрыть, – тоном знатока сказал он. – Ей солнце нос щекочет.
– Ага, – ответил Родион с явным облегчением и поднял капюшон коляски.
Они пошли дальше.
– И что, совсем ничего хорошего в сестренке нет? – вдруг спросил Родион.
– Не, совсем ничего, – мотнул головой Василёк и тут же прикрикнул на Родиона: – Яма впереди! Ты че, глупый совсем?!
Родион крякнул и объехал яму.
– А я вот в детстве хотел брата или сестру. Одному, знаешь, как скучно бывало! Лиля ж скоро подрастет, говорить научится. Сможешь ею командовать…
– Как это – командовать? Как собакой?
– Не-е-е. Например, будете играть в пожар, и ты всегда будешь пожарным, а она – кем-нибудь, попавшим в беду.
Тут Родион все-таки угодил колесом в яму на дороге, коляску сильно тряхнуло, и Лиля заплакала. Родион в испуге повернулся к Васильку.
– Соску ей дай, – устало велел Василёк. – Она там в пакете всегда лежит.
Родион несколько минут возился с соской, пока Лиля наконец не замолчала.
– Фух, ну и морока!
– Это еще что! Скажи спасибо, что она не обкакалась, – усмехнулся Василёк.
– С… спасибо.
– Да это не так уж страшно. Я сто раз видел, как менять подгузник. Справлюсь и сам.
– Но это же какашки. Фу!
– Когда ты был таким же маленьким, то тоже какал в подгузник, – явно копируя мамины тон и слова, сказал Василёк.
– Все равно, уверен, твоя мама обрадуется, что ей больше не надо менять грязные подгузники, укачивать ребенка, постоянно вставать по ночам, гулять с коляской. Хватит и того, что с тобой этим занималась в свое время.
– Ну… я же вырос. Со мной теперь интересно. Только ей некогда со мной играть из-за Лили… – неуверенно произнес Василёк.
– Не знаю, не знаю, – протянул Родион. – Растила тебя, растила, а ты вон… дочку у нее украл.
– Я не украл! Лиля общая.
– Как скажешь. Ну вот мы и пришли. Ты извини, но дальше я не пойду. Подожду тебя у забора.
Удивительно, но роддом оказался совсем недалеко. Василёк много раз проходил мимо, но никогда не обращал внимания на огромное скучное здание за высоким кованым забором. Он взялся за ручку коляски, но остался на месте. Заглянул к Лиле: она спала, причмокивая соской.
– Интересно, что с ней сделают? Ведь ничего плохого не сделают?
– Да кто ж их знает? Не доверяю я врачам, – буркнул Родион.
В этот момент из дверей роддома вышла толпа веселых людей с воздушными шариками. Они остановились на ступеньках, чтобы сфотографироваться. В центре встала улыбающаяся женщина с голубым свертком в руках.
– Голубой – значит, мальчик, – блеснул проницательностью Родион. – Может, им еще и девочка нужна? Предложишь Лилю? Смотри, они вроде любят детей. Вон как радуются.
Василёк чуть откатился с коляской назад.
– Не. А вдруг этот мальчик будет ее бить? Подождем лучше кого-нибудь с девочкой.
– У меня, вообще-то, и другие дела есть, – Родион засунул руки в карманы штанов и улыбнулся проходившей мимо девушке. Та кокетливо поправила волосы и вернула улыбку. Родион проводил девушку взглядом.
Василёк вздохнул. Снова заглянул в коляску.
– А если будет семья с девочкой, то… у них же будет СВОЯ девочка, а Лиля получится чужой. И ей, например, всегда подарки будут хуже дарить на праздники. Или вообще она будет на них работать, как Крошечка-Хаврошечка…
– Отдай врачам – пусть найдут тех, у кого еще нет детей.
– Ага-а-а, щас! – Василёк еще дальше оттащил коляску от роддома. – Таким, как ты, кто даже соску воткнуть не умеет и какашек боится?!
– Научатся, – пожал плечами Родион. – Да и какая тебе разница? Главное, что ты опять будешь у мамы один.
Василёк кивнул на ступеньки роддома и печально сказал:
– Она так радовалась, когда Лилю получила. Я тут подумал… надо ее вернуть маме.
– Чтобы она снова все время хныкала, а тебе приходилось сидеть тихо? – приподнял бровь Родион.
– Ладно уж. Не так часто она и хнычет. И мама говорит, что уже осенью Лиля будет меньше спать днем.
– Но все равно теперь мама никогда не будет только твоей.
– Я тоже не только мамин. Я еще и папин, а теперь и Лилин.
– Тоже верно.
Они развернулись и быстро пошли домой. Василёк подумал, что мама может испугаться, если проснется, а его нет дома. И Лили тоже, конечно. К счастью, мама еще спала, и Василёк осторожно переложил сестренку в кроватку.
Родион незаметно для Васи забрал со стола лист бумаги и сунул его в карман.
– Соберешься отдавать Лилю цыганам, стучи, – сказал он Васе на прощанье. – Ну, или если пошуметь захочешь. У меня-то нет младшего брата: интересно было бы узнать, как быстро мне захочется вернуть в роддом тебя.
Исчадие ада
Алеся Турбан @alesiaturban
Послав кроваво-красными губами воздушный поцелуй зеркалу, Наталья придирчиво оценила свое отражение:
– Хороша, чертовка!
Глубокий разрез блузки подчеркивал аппетитные выпуклости. Она расстегнула пуговку, выставив напоказ красное кружево бюстгальтера, гармонирующее с помадой. Поправила чулки в сеточку и сунула ноги в красные шпильки.
Теперь, довольная собой, схватила сумочку и выскочила в подъезд. Захлопнула дверь, но вставляя ключ в замок, чуть не сломала ноготь.
– Черт! – ключи звонко грохнулись на пол. Нагнувшись, Наталья подцепила пальцем связку и в этот момент услышала шорох за спиной. Обернулась и напоролась взглядом на бабку. Так и замерла в полусогнутом положении, грудь наружу, юбка высоко, встретившись с острыми злыми глазами старухи. «Что это за ведьма?» – пронеслось в голове.
Бабка была одета в черный многослойный балахон. На голове – платок в цвет одеяния. Даже лицо было темным, скукоженным, как гриб. Наталью передернуло. Она выпрямилась, резко повернулась, закрыла дверь и поспешила покинуть лестничную площадку. Боковым зрением увидела, как бабка стоит, безостановочно что-то теребя в такт едва слышному бормотанию.
Шагнув на первую ступеньку, Наталья подвернула ногу, каблук ушел в сторону, она едва успела схватиться за перила и устоять. Щиколотку пронзила тянущая боль. Теперь о каблуках не было и речи. Сбросив туфлю, Наталья резко обернулась в сторону старухи, и та, словно от неожиданности, вздрогнула и выронила на пол какой-то клок то ли волос, то ли шерсти. Наталья вскрикнула и захромала к своей двери. Только оказавшись в прихожей, отбросила в сторону любимые туфли и сползла на пол вдоль двери.
– Что это за ведьма? Откуда она взялась, черт бы ее побрал, – вслух сама с собой заговорила девушка.
Глянув на часы, поспешила подняться. Время поджимало. День обещал быть насыщенным – после работы ждало свидание. Достав из шкафа балетки на плоском ходу, Наталья прижалась к двери и глянула в глазок. Старуха по-прежнему стояла на площадке. Немного сдвинувшись со своего места в сторону ее двери, та что-то теребила в руках. Что именно – глазок не давал рассмотреть.
– Твою дивизию, реальная ведьма! Что это она там делает? Не порчу ли на меня наводит, старая карга? – прошептала Наталья и громко выронила туфлю. – Черт! Черт! – выкрикнула, бросила вторую рядом и шмыгнула на кухню.
Ехать на работу при таком раскладе не представлялось возможным. Лучше позвонить шефу и предупредить о том, что опоздает. Проходить еще раз мимо ведьмы у Натальи не было желания.
Выпив еще одну чашку кофе и успокоившись, девушка снова собралась на работу. Глянула в глазок – старухи не было. Быстро одевшись, она постаралась как можно скорее покинуть подъезд. Так быстро, насколько ей позволяла травмированная щиколотка.
День прошел из ряда вон плохо. Шеф озверел и за утреннее опоздание заставил отработать на час больше. На свидание она приехала с большим опозданием и как следует не успела привести себя в порядок. Кавалер оказался язвительным занудой и вечер прошел на редкость неприятно. Свидание закончилось быстро.
Расстроенная и хромающая, Наталья возвращалась домой. Чтобы как-то расслабиться, она прихватила бутылку вина в оригинальной бутылке – в виде пузатого кувшинчика с маленькой ручкой. Добравшись до своей квартиры, стала спешно возиться с ключами, которые умудрились запутаться в невероятный клубок. В этот момент за спиной раздался шорох. Наталья обернулась и обомлела – дверь старухи была приоткрыта и в нее явно кто-то смотрел.
– Бля! – взвизгнула Наталья и снова выронила ключи.
Со стороны соседней квартиры донеслось тихое бормотание, а потом дверь с шумом захлопнули. Наталья схватила ключи, вставила их и тотчас сломала злосчастный ноготь, чудом уцелевший с утра. Вскочив в прихожую, она уселась на стульчик и прижала к себе черную бутылку. Сердце гулко бухало, перегоняя литры наадреналиненной крови. Под левым ребром неприятно защемило.
– Твою ж мать, да она точно меня проклинает. Вот старая тварь! И чего она ко мне привязалась? – заревела девушка, размазывая слезы по щекам. Вспомнился весь неудачный день с момента, когда она впервые встретила ведьму. Сбросив туфли, Наталья прошла на кухню, откупорила бутылку и стала жадно пить прямо из горлышка.
С тех пор Наталья думала о старухе дни и ночи. Она встречалась ей везде, куда бы та ни пошла: в магазине, на лестнице, на остановке… Завидев девушку, старуха скукоживалась, засовывала руки в карманы и начинала что-то бормотать. Однажды, не выдержав, Наталья подошла к ней на автобусной остановке и громко, с вызовом сказала:
– Да чтоб ты сдохла!
Развернувшись, она вскочила в подъехавший автобус, оказавшийся не ее маршрутом и, колотясь, обливаясь потом, долго ехала в неизвестном направлении, пока не пришла в себя. И тогда уже вышла, снова опоздав на работу.
В тот же вечер Наталья быстро вбежала по лестнице на свой этаж в надежде не встретить ведьму. Каково же было ее изумление, когда она узрела бабку около своей квартиры. Та что-то шептала и поливала коврик мутной жидкостью.
От увиденного Наталья замерла на верхней ступеньке. Старуха обернулась, вскрикнула и быстро скрылась в дверях своей квартиры. Быстро развернувшись, не заходя домой, Наталья отправилась в церковь. С этим нужно было что-то делать.
В церквушке было полно аккуратненьких бабушек в черных одеждах. Они зажигали свечки и читали молитвы. Выслушав Наталью только разводили руками:
– Господь с тобой, девонька, что ты такое рассказываешь!
Наталье не верили. И только одна бабка дала ей бутылочку и предложила набрать святой воды, чтобы окропить квартиру и подъезд, а также купить церковные свечи и три дня жечь их в своей комнате.
С тех пор Наталья ведьму не видела…
***
Настасья Петровна была женщиной боголюбивой и праведной. После гибели мужа обратилась в веру и стала беспрестанно посещать церковь, замаливая свои и чужие грехи. Оставшись на старости без помощи, согласилась переехать в город, на квартиру к родственникам. Быстро освоилась и стала завсегдатаем в местной церквушке. Вся ее неспешная жизнь вертелась вокруг местного прихода и пожилой черной собаки, которую старушка отказалась оставлять и с разрешения родственников забрала с собой.
В то утро она вычесала линяющую псинку, собрала клочья шерсти в руку и хотела идти в церковь, по пути выбросив шерсть в мусорку у подъезда. Когда Настасья Петровна вышла из квартиры, вдруг вспомнила, что забыла взять ключи, и хотела было вернуться, да дверь захлопнулась. В этот момент квартира напротив отворилась и из нее выскочила девица.
Настасья Петровна обомлела, увидев, как одета барышня. Когда девица, как специально, бросила оземь ключи и обернулась, скрученная корягой, женщина почуяла неладное. На нее смотрело чудовище: голая грудь выпячивалась наружу, изо рта на грудь капала кровь. Настасья Петровна обомлела. Казалось, чудище в облике девицы вот-вот набросится. Старушка в ужасе стала теребить клок собачьей шерсти, не зная, что делать. Шерсть упала на пол, и она не придумала ничего лучше, чем шептать молитвы.
Молитвы сработали. Девица взвилась и понеслась прочь. Но недалеко. Вскинув руки на лестнице, она резко обернулась и умчалась в свое чертово логово. Настасья Петровна так и осталась стоять, с ужасом вспоминая увиденное и слыша, как дьявольская тварь мечется у себя в логове, царапается и бормочет проклятия.
Достав из кармана четки, женщина мужественно шагнула к проклятой квартире и стала шептать молитвы. Дорога домой была закрыта, прочитав все известные ей слова, Настасья Петровна поспешила укрыться в парке, подальше от исчадия ада. До позднего вечера она просидела на скамейке, опасаясь возвращаться домой и думая о том, как поспешно она продала домик в своей любимой деревеньке.
Поздно вечером Настасья Петровна возвращалась домой, озираясь по сторонам. Родственники давно были дома и успели испугаться ее отсутствия. Войдя в квартиру и уже было захлопнув дверь, она услышала шум на лестнице. Так и осталась стоять, глядя в щель, когда на площадке показалась девица, в которой сидел сам дьявол. Та забежала по лестнице, таща в руке черный, плотно закупоренный кувшин. Настасья Петровна обомлела – в таких бутылках всегда хранили яд или зелье.
С той поры для нее начался ад на земле. Куда бы Настасья Петровна ни пошла – появлялось исчадие ада. Старушка боролась как могла. Все чаще ходила в церковь, без конца молилась у икон, а дома жгла свечи. Стоило ей завидеть девицу, она опускала оземь глаза, доставала четки и начинала читать молитвы.
– Бог поможет, он всесилен, – шептала она молитву за молитвой.
Но слова не помогали. После того как исчадие набросилось на нее на автобусной остановке, на глазах у людей, и прокляло ее, Настасья Петровна решила окропить соседнюю дверь и подъезд святой водой. Однако дьявол был начеку и явился, не успела она закончить ритуал. Испугавшись, старушка скрылась в квартире. Больше она была не в силах бороться.
В ту ночь Настасья Петровна умерла.