Павел Артемьев. Биографии песен

© Павел Артемьев, текст, 2022

© Георгий Карвада, фото, 2022

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо”», 2022

* * *

Всем привет!

Это Паша.

Так уж получилось, что я всю свою жизнь рассказываю истории. Просто через песни, которые каждый волен понимать, как ему хочется. Вообще мне всегда казалось, что слушатель – соавтор. Обязательно соавтор. Любое произведение, оставляющее место для интерпретаций, для фантазии, будь то песня, опера, симфония, роман или поэма, нуждается в таком соавторе. Нуждается в вас.

И всё же в этом сборнике я бы хотел поделиться историей написания, создания тех или иных песен и предложить свою, авторскую интерпретацию. Ваше право с ней не соглашаться.

Так или иначе, каждая песня связана с кусочком моей жизни.

Вообще, иногда кажется, что песня – это аномалия. Как что-то настолько необязательное вообще может существовать и вызывать привыкание – непонятно. А с другой стороны, как представить свою жизнь без песни? И найдётся ли тот, кто не поёт? Не важно, что. И не важно, как. Мелодии, мотивы, ритмы живут в нас, и сердце бьётся в определённом темпе, и у дыхания есть свой ритм.

Как и любое искусство, и музыка, и слова, напетые на несложную мелодию, становятся чем-то необходимым для выживания в определённые моменты жизни. Если грудной младенец кричит, когда ему плохо или хорошо, или просто пытаясь привлечь к себе внимание, то мы, будучи взрослыми, можем горланить что-то общее. Что-то знакомое. Этот клич выдаёт в нас представителей одного племени чувств. Мы поём, когда нам плохо и хорошо. Поём, когда хотим быть замеченными. Поём, чтобы нас запомнили. На каком-то этапе автору необходимо быть услышанным. Для меня это единственно верный способ коммуникации с окружающим миром.

Я начал писать песни, когда мне было двенадцать лет. А двенадцать лет мне было в 1995 году. Те самые многообещающие, бурлящие девяностые, которые сейчас принято или бояться и ругать, или безмерно романтизировать. Для меня это, в первую очередь, время перемен и надежды. Такое было ощущение, что надеждой и ожиданием пропитан воздух. Как если бы весна длилась несколько лет, а не месяцев. Конечно, на всех это время повлияло по-разному, многих моих ровесников уже в том возрасте находили в подъездах с исколотыми локтями, кто-то пил, кто-то нюхал клей. Я начал писать песни.

Я делал это по наитию. Наслушавшись Битлов, Нирван и всего прилагающегося, первую песню я написал на английском языке. Это была песня о моей вымышленной девушке, мечтающей стать топ-моделью, но не учитывающей одно важное препятствие, стоящее у нее на пути. А именно: то, что при взгляде на её лицо хочется кричать. Что-то вроде кричащей хулиганской гранжевой песни. Конечно, никакой девушки в двенадцать лет у меня не было и в помине. И если бы я продолжил писать такие песни, то и не появилось бы. Но именно благодаря этой дурацкой, ребяческой песне я понял, что могу создавать музыку и писать к ней слова. Случилось это, когда я во время дворовой драки сломал руку и проводил много времени дома. Друг нашей семьи, солист группы «Бласт», Нэш, когда я рассказал ему про мою песню, подобрал её на гитаре, и она зазвучала так, словно её написала какая-то знакомая мне группа. Это вдохновило меня.

К сожалению, я не вспомню, какую именно русскоязычную песню я написал первой. Когда мне было четырнадцать лет, я уехал учиться в Италию, овладел итальянским языком и поступил в консерваторию в городе Комо. Это прекрасное место, о котором я ничего не знал до того, как там оказался. Озеро Комо – одно из самых красивых мест на земле, но когда тебе четырнадцать, а в Москве лихо идут 1990-е годы, жизнь в горах невероятной красоты кажется тебе пыткой одиночеством. В мои четырнадцать не было ещё ни соцсетей, ни даже чатов, ни интернета как такового, только почта и редкие звонки по мобильному телефону, которые стоили бешеных денег. Думаю, что когда я находился так долго наедине с самим собой и в первое время совсем без языка и собеседников, писать песни мне удавалось особенно хорошо.

Песни на русском я стал сочинять немного позже, где-то спустя два-три года. А спустя ещё четыре одну такую песню, написанную во время моего обучения в итальянской консерватории, услышала огромная аудитория главного телеканала страны.

Сразу оговорюсь, что и представить себе такого не мог. Песню о потерянных корнях я писал, думая о чувствах, которые мог бы испытывать Мессия на кресте. Поэтому ирония того, что она стала заглавной в репертуаре бойз-бенда, для меня навсегда останется довольно существенной.