Дом моей мечты

Глава 1

Альбина выскочила из ванной, на ходу запахивая белый махровый халат, и на цыпочках юркнула в спальню. Едва слышно тикали на стене большие круглые часы. Солнце, пробиваясь сквозь тонкие розовые занавески, раскрасило потолок в цвет утренней зари. Альбина открыла гардероб. Дверца с высоким узким зеркалом пискнула. Альбина на мгновение замерла и осторожно выглянула из-за дверцы. Он спал, бордовое одеяло чуть сползло, оголив острое плечо и бледную спину. Последнее время он всегда так спал – ляжет вечером, отвернётся, и до утра. А благодаря внушительным размерам кровати, создавалось ощущение, что они вообще спят отдельно. Альбина чувствовала: что-то не так, что-то произошло. Но что именно, она не понимала, а спросить не решалась. Захочет – сам скажет, да ведь?

Бросив взгляд на часы, Альбина негромко произнесла:

– Дима! Дим, вставай!

Дима не реагировал. Ну, пусть себе спит!

Она расчесала тёмно-каштановы волосы и, собрав их в хвостик, перетянула чёрной резинкой. А ещё через три минуты Альбина уже входила на кухню, облачённая в синий деловой костюм: строгая юбка до колен, прямого покроя, и короткий пиджак поверх белой шёлковой блузки. На левой руке – круглые позолоченные часики Cartier на синем же ремешке.

Приготовив традиционный утренний омлет со шпинатом и большую порцию кофе пополам с молоком и щепоткой корицы, Альбина села за столик. По выработанной за последние годы привычке делать сразу несколько дел одновременно, завтрак она традиционно совмещала с последними приготовлениями к выходу в свет. Поэтому на кухонном столе, служившим, как это часто случается, особенно в небольших квартирах, ещё и обеденным, помимо салфетницы, солонки и перечницы, всегда стояло круглое зеркальце в металлической оправе. Держа в одной руке высокую кружку с ароматным кофе, другой рукой Альбина ловко наносила на лицо сдержанный макияж.

В это утро что-то особенно тревожило её, хотя, казалось, поводов никаких не было. И всё же рука её периодически ни с того ни сего вздрагивала. От этого тени на веки легли неровно, пришлось стирать их и наносить заново. А кисточкой от туши для ресниц она вообще умудрилась ткнуть себя в глаз и даже неприлично выругалась, правда, шёпотом.

Из прихожей донеслись ленивые шаркающие шаги, и в кухню вошёл Дима, взъерошенный, с полузакрытыми глазами, в одних трусах и тапочках. Хорошо хоть ей удалось приучить его не ходить по квартире босиком, а то поначалу, как только Дима к ней переехал, он постоянно оставлял на ламинированном полу свои неандертальские следы, что жутко бесило Альбину.

– Доброе утро! – сказала она. – Завтракать будешь?

Альбина кивнула на стоявшую в центре стола сковороду. Дима молча достал из сушилки тарелку, вывалил на неё остатки омлета и плюхнулся на табурет напротив Альбины. Она взглянула на свои наручные часики.

– Ты на работу не опоздаешь?

Он помотал головой.

Некоторое время ели молча. Неожиданно Дима схватил её кружку и отхлебнул кофе. Альбина осуждающе посмотрела на него.

«Что за привычка!» – подумала она, но вслух ничего не сказала, встала и убрала посуду в мойку.

Свой кофе после него она допивать не стала – не то что бы Альбина была такой уж брезгливой, просто она терпеть не могла, когда кто-то лезет к ней в тарелку «попробовать» или пьёт из её кружки. Это всегда вызывало в ней какое-то яростное раздражение, и Альбина с трудом сдерживалась, чтобы не сказать что-нибудь грубое. Быстро ополоснув посуду, она поставила её в сушилку.

– Я сегодня не приду, – раздался за спиной хриплый голос.

Альбина обернулась и вопросительно посмотрела на Диму.

– Мы с мужиками после работы в баню пойдём, – пояснил он. – А завтра утром – на рыбалку. У Андрюхи переночуем.

– Как скажешь, – сказала она.

Машина в то утро, как назло, не заводилась. Хотя это было уже не в первый раз. Альбина стукнула кулаком по рулю и как обычно шёпотом выругалась – в очередной раз забыла попросить Диму посмотреть, что там такое. А ещё лучше было бы отогнать красненький Пежо прямо к нему в автосервис. Ведь кому рассказать – засмеют, или вообще у виска пальцем покрутят. Твой мужчина работает мастером в автосервисе, а у тебя машина уже месяц с трудом заводится, да ещё и глохнет в самый неподходящий момент. Прямо жена сапожника – без сапог. Ну, хорошо – не жена, а пока просто подруга, гёрлфренд, так сказать. Но тем не менее! С другой стороны, всякий раз, как Альбина вспоминала, что надо обратиться к Диме с просьбой починить наконец эту проклятую машину, в ней почему-то просыпался дух противоречия, который наотрез отказывался это делать и утверждал, что с такими пустяками она должна справляться самостоятельно. Вот только этот дух не объяснял, как это сделать.

Альбина вновь попыталась завести машину. Ничего. Недаром у неё с утра на душе было тревожно. Дело грозило обернуться катастрофой – в этот день ей опаздывать на работу было категорически нельзя.

«Ну, пожалуйста! Только не сегодня!» – взмолилась Альбина.

Она нежно, словно котёнка, погладила приборную доску, потом руль, с которым только что так грубо обошлась, и в очередной раз повернула ключ в замке зажигания. Автомобиль обиженно фыркнул и наконец завёлся. Двигатель неуверенно зарычал, потряхивая Пежо вместе с его пассажиркой, и постепенно перешёл в нормальный жужжащий режим. Альбина облегчённо выдохнула и резко тронула машину с места.

Однако на этом неприятности не закончились, уже через десять минут красный Пежо намертво встал в глухой пробке. Альбина вытягивала шею, словно пытаясь заглянуть поверх впереди стоящих автомобилей и увидеть, где заканчивается пробка, нервно посматривала на часы. Нервничать было от чего. Накануне шеф строго-настрого велел явиться на работу без опозданий, поскольку предстояла исключительно важная встреча, а почти все основные материалы лежали сейчас в большом чёрном планшете на заднем сиденье её машины. Альбина уже рисовала в своём воображении самые жуткие и невероятные картины, в которых она, стоя на коленях, умоляет шефа пощадить её и не отправлять на плаху, а немного в стороне лучшая подруга Тамара со зловещей усмешкой на лице, проверяет пальцем остроту гигантского топора. Но стоявший без движения поток автомобилей вдруг тронулся, и через минуту пробки как не бывало. Воистину поразительно, как эти пробки внезапно возникают ниоткуда и также внезапно исчезают в никуда.

Правда, в этот момент произошла ещё одна неприятность, впрочем, вполне ожидаемая – машина заглохла. Сзади раздались сердитые гудки, а объезжающие Альбину водители, что-то беззвучно кричали сквозь закрытые окна, нервно подпрыгивая на сиденьях и показывая какие-то непонятные жесты, скорее всего, оскорбительные. Это продолжалось, кажется, целую вечность, хотя на самом деле от силы полминуты. Альбина, по началу, растерянно глазеющая по сторонам, наконец сконцентрировалась, и, вероятно, только неиссякаемая воля, бешеные удары по рулю и отчаянный визг, сопровождающиеся целым потоком весьма нелицеприятных выражений, неожиданно произнесённых не шёпотом, а во весь голос, заставили упрямца Пежо снова завестись.

На стоянку возле высокого, сверкающего зеленоватым стеклом бизнес-центра красный Пежо влетел, словно болид Формулы-1, заложив крутой вираж и едва не задев припаркованные у края автомобили. Альбина вела машину по узкому проезду, не сбавляя скорости и судорожно ища свободное место, коих к этому времени здесь почти не оставалось. Наконец впереди мелькнула заветная «щербина», однако возле неё уже остановился здоровенный Мерседес и, включив заднюю передачу, намеревался припарковаться на единственное оставшееся в этом ряду место. Не долго думая, Альбина с разгону зарулила в «щербину», не оставив широкозадому Мерседесу шанса. И хоть машина в результате такого манёвра встала между двумя соседними сикось-накось, чуть ли не по диагонали, Альбину это нисколько не смутило, как не смутило её и разъярённое выражение лица высунувшегося из окна Мерседеса громилы.

Выскочив из машины, она распахнула заднюю дверь и подхватила с заднего сиденья планшет. Планшет, как назло раскрылся, и из него вывалилась пачка больших листов бумаги. Чертыхнувшись, Альбина принялась подбирать листы с пыльного асфальта, радуясь, что с утра хотя бы не было дождя. Водитель Мерседеса, наблюдая за скрючившейся нахалкой, усмехнулся, довольный настигшим её наказанием, и покатил дальше искать свободное место.

Сложив бумаги обратно в планшет, Альбина закрыла машину и побежала, если можно назвать бегом неуклюжее переваливание на высоких каблуках, к зданию бизнес-центра, на ходу вешая на плечо то и дело соскальзывающую сумочку.

Дизайн-бюро с причудливым названием «Эклер» находилось на пятом этаже. Причудливым оно, правда, казалось только несведущим. Те же, кто давно работал в дизайн-бюро, к нему уже привыкли, ведь директором и владельцем этой конторы был Эдуард Константинович Лермонтов – человек тоже, кстати, с причудливой фамилией. Со знаменитым поэтом его, конечно, никто не сравнивал – высокий, коренастый и невероятно пузатый, директор внешне совсем не походил на Михаила Юрьевича и стихов никогда не писал. А всем пытающимся выяснить его родословную, заявлял, что к тому Лермонтову не имеет ровно никакого отношения. Зато все, кто приходил на работу в дизайн-бюро со временем догадывались, что «Эклер» – аббревиатура из начальных букв имени, отчества и фамилии шефа. Но обсуждать это вслух было не принято, особенно с посторонними, поэтому на вопрос клиентов дизайн-бюро о происхождении названия, больше подходящего какому-нибудь кондитерскому предприятию или пекарне, сотрудники отвечали уклончиво.

В небольшой приёмной за высокой стойкой сидела совсем молоденькая девушка-секретарь, по имени Маша, и внимательно читала учебник по маркетингу. Стеклянная дверь с глухим звоном распахнулась, и в приёмную ворвалась Альбина. Маша, подняв чёрные бровки, посмотрела на того, кто едва не разнёс вдребезги толстое стекло. Увидев, что это Альбина, она опустила бровки на место.

– Доброе утро! – сказала Маша совершенно невозмутимым голосом, и по её тону было ясно, что к подобным утренним ураганам она уже привыкла.

– Доброе утро, Маша! – на бегу прокричала Альбина и нырнула в длинный коридор, тянущийся меж стеклянных стен кабинетов-аквариумов, уже заполненных сотрудниками.

– Альбина! Ну, где тебя носит!

Навстречу ей шла Тамара, лучшая подруга Альбины и, по совместительству, заместитель директора дизайн-бюро по коммерческой работе. Тамара судорожно прижимала локтем зажатую подмышкой папку с документами. Было заметно, что она напряжена и сильно встревожена.

– Пробки, – ответила Альбина и виновато улыбнулась.

– Заказчик будет через пять минут. Шеф уже рвёт и мечет.

– Ну, что я могу… – бросила Альбина и нырнула в свой индивидуальный «аквариум», положенный ей как ведущему дизайнеру.

Бросив на стол сумочку, она наспех привела себя в порядок перед висевшим на стене небольшим овальным зеркалом и, схватив планшет, выбежала обратно в коридор к нетерпеливо поджидавшей её Тамаре.

Переговорная комната представляла собой небольшое помещение, стены которого были окрашены в нейтральный цвет – цвет слоновой кости, который, по мнению директора, не должен был раздражать никого из заказчиков. Шесть обитых бежевой кожей стульев окружали овальный дубовый стол. На столе стояли заранее приготовленные для гостей три бутылки минеральной воды и три высоких стакана.

У окна нервно прохаживался туда-сюда сам директор. Дверь распахнулась, в переговорную вбежали Альбина с Тамарой и хором поздоровались. Лермонтов обернулся, строго посмотрел на подчинённых.

– Явились!

– Эдуард Константинович, извините, это я… – начала было Альбина, но Лермонтов перебил её.

– Я, я… Послушай, Рахманова, когда ты, наконец, приучишь себя к порядку? Можно хотя бы на встречу с заказчиком не опаздывать?

– Так… пробки.

– Да хоть крышки! Ты же знаешь, что у нас важные переговоры. Неужели по такому случаю нельзя выйти из дома чуточку пораньше?

– Ну так…

– Чтобы можно было подготовиться к встрече, обсудить, так сказать, стратегию и тактику… Документы где?

– Здесь. – Тамара протянула ему папку.

Директор взял её, раскрыл и сразу положил на стол. Взглянул на Альбину, которая двумя руками держала планшет для бумаг.

– Проект у тебя? – спросил он.

– Да. И ещё наброски, – ответила Альбина. – Новые мысли, идеи…

– Рахманова! – воскликнул Лермонтов, театрально взмахнув руками. – Какие новые мысли? Нам бы со старыми разобраться.

В дверь постучали.

– Войдите! – сказал директор.

В переговорную заглянула секретарь Маша и, похлопав длинными ресницами, обратилась к Лермонтову:

– Эдуард Константинович, к вам подошли.

– Пригласите, – повелительным тоном ответил тот, и Маша скрылась за дверью. – Ну вот! Я же говорил! Даже не подготовились!

Через несколько секунд дверь снова распахнулась, и Маша услужливо впустила в комнату шикарную брюнетку с модельной внешностью и надменным взором. На ней был чёрный брючный костюм от Valentino, а на плече висела малюсенькая чёрная сумочка на длинной золотистой цепочке, от того же дизайнера.

– Доброе утро, Изабелла Витальевна, – неожиданно тоненьким голосом пропел Эдуард Константинович.

Альбина с Тамарой переглянулись и тоже поздоровались.

– Здрастье, – буркнула Изабелла.

Не дожидаясь приглашения, она уселась за стол и небрежно бросила перед собой сумочку.

Следом в переговорную снова заглянула Маша:

– Простите! Чай, кофе?

– Чай, кофе? – заискивающе улыбаясь, спросил Лермонтов у гостьи.

– Билочунь, – даже не глядя на него, ответила Изабелла.

– Что, простите? – растерянно переспросила Маша.

Изабелла бросила на неё презрительный взгляд и, громко цыкнув, проговорила, растягивая слова:

– Чай. Зелёный.

Маша облегчённо выдохнула и повернулась к директору:

– Вам?

– То же самое. Спасибо.

– Мне ничего, – сказала Альбина, а Тамара лишь отрицательно помотала головой.

Маша поспешила скрыться за дверью. Изабелла пренебрежительно хмыкнула и уставилась на свои холёные руки.

– Итак, Изабелла Витальевна… – начал Эдуард Константинович.

– Я вас слушаю, – отозвалась Изабелла и, качнув в его сторону головой, вперила в него взгляд своих колючих зелёных глаз.

– Да, но это мы хотели бы… – Лермонтов даже растерялся.

– По-моему, это вы меня пригласили, – с нажимом произнесла суровая гостья.

– Совершенно справедливо. Просто мы с коллегами проводили сверку и…

Он посмотрел на Тамару с Альбиной, безмолвно передавая им слово. Тамара достала из папки бумаги.

– Мы подписали с вами договор три месяца назад, – сказала она.

– Только не надо мне сейчас тыкать этим вашим договором! – огрызнулась Изабелла.

– Простите! В договоре написано, что мы передаём вам проект…

– Вот и передавайте!

– Мы передали вам проект на рассмотрение в полном соответствии с договором, – подключилась к разговору Альбина, – через тридцать дней после подписания, четвёртого мая. Уже июль.

Изабелла посмотрела на неё, казалось, с удивлением и, повернувшись к директору, спросила:

– А это кто?

– Это Альбина, наш дизайнер – автор проекта, – поспешил представить Альбину Лермонтов.

– И что вы от меня теперь хотите?

– Мы… – начала было Альбина, но в это время дверь открылась, и в комнату вошла Маша с подносом.

Повисла пауза. Стараясь казаться невидимой и неслышимой, что выходило у неё не слишком удачно, Маша подала чай Изабелле и Лермонтову. Эдуард Константинович кивком поблагодарил её, и она шумно упорхнула.

– Мы бы хотели знать судьбу проекта, – продолжила свою мысль Альбина.

– Вы не могли бы уточнить, какого именно? – не глядя на неё, произнесла Изабелла и громко отхлебнула из чашки. – У нас, знаете ли, этих проектов…

– Да она издевается! – едва слышно шепнула Тамара.

– Наш проект называется «Дом моей мечты», – звонко, словно на митинге, произнесла Альбина.

Изабелла отодвинула от себя чашку.

– Отвратительный!

– Простите? – всколыхнулся директор.

– Я сказала, что проект никуда не годится, – ответила Изабелла.

– Изабелла Витальевна! Об одном ли проекте мы с вами говорим? Ведь в первый раз он вам понравился! Альбина!

Альбина раскрыла планшет и положила на стол лист бумаги с нарисованным интерьером. На первый взгляд, это была строгая классика, однако всё было исполнено в розово-голубых тонах, как в старых добрых диснеевских мультфильмах.

– Вот! – воскликнул Лермонтов.

– Что вы мне тут показываете? Вы за кого меня принимаете? Вы хотите, чтобы наша компания платила за это безобразие?

– Погодите! – Альбина вытащила из планшета наброски, всё в тех же розово-голубых тонах. – Вот здесь у меня есть некоторые доработки…

– Вы издеваетесь? – фыркнула Изабелла.

– Ну, тогда хотя бы скажите, что именно вам не нравится?

– Всё!

– Изабелла Витальевна, помилуйте! – взмолился Эдуард Константинович.

– Как это так – всё? – опешила Альбина.

– Вас что-то не устраивает? – Изабелла бросила на неё презрительный взгляд.

– Да нет, по-моему, это вас что-то не устраивает.

– Ах так? В таком случае…

– Изабелла Витальевна, прошу вас! – воскликнул, вскочив со своего места, директор. – Альбина, уймитесь!

– А я-то что?

– Изабелла Витальевна, мы всё переделаем. Через пять дней…

– Через пять дней, – медленно произнесла Изабелла, вновь изучая свой безупречный маникюр, – мне представят на рассмотрение проект из другого дизайн-бюро.

– Завтра! – с отчаянием выкрикнул Лермонтов и бросил взгляд на Альбину. Та попыталась было возразить, но директор отчаянно замахал на неё рукой. – Завтра у вас будет исправленный… Нет! Совершенно новый проект.

– Завтра – суббота, – напомнила Альбина.

– Ну, то есть, не завтра, а… в понедельник, – поправился Лермонтов и умоляюще посмотрел на Изабеллу.

– Так и быть! – выдержав театральную паузу, сказала наконец Изабелла. – В понедельник жду от вас новый проект.

Директор облегчённо выдохнул. Изабелла встала, подхватила со стола сумочку и, подойдя к двери, оглянулась.

– А чай у вас дрянной.

И вышла.

– Я вас провожу! – крикнул директор, бросившись следом. – А вы обе, – прорычал он на бегу, обращаясь к Альбине и Тамаре, – ко мне в кабинет.

– И что это было? – хмыкнула Тамара.

– Бред какой-то! – отозвалась Альбина.

В кабинете директора они прождали минут десять. Такое ощущение, что Лермонтов отправился провожать капризную гостью до самого выхода из здания, если не до машины.

– Хоть бы сказала что-нибудь конкретное, – нарушила томительную тишину Тамара. – Я им только за последний месяц раз десять звонила, а они всё: завтра, завтра.

– По-моему, она нас просто динамит, – предположила Альбина.

– Она или их компания?

– Какая разница!

– Да, похоже на то.

– Я три недели сутками сидела над этим проектом. А потом ещё неделю с архитектором согласовывала. И всё коту под хвост.

– Ну, может, не всё? – неуверенно сказала Тамара. – Может, достаточно будет немного подправить?

– Я бы подправила, если бы знала что.

– И то верно. Но что-то всё равно придётся делать, шеф с нас живых не слезет, ты же его знаешь.

– Знаю, – со вздохом отозвалась Альбина.

Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник взмокший и раскрасневшийся директор. Альбина почему-то подумала, что он, видимо, в запале забыл про лифт и поднимался в офис по лестнице.

– Ну что, допрыгались?

Лермонтов подошёл к столу и тяжело опустился в кресло.

– Эдуард Константинович, но ведь это какой-то нонсенс! – заявила Альбина.

– Нонсенс – это вы, обе! Почему за два месяца вы так и не удосужились выяснить, что клиента не устраивает в нашем проекте?

– Да потому что они ничего не говорили, – сказала Тамара. – Я тысячу раз спрашивала…

– Значит, надо было спросить в тысяча первый раз. Теперь придётся как минимум вдвое снижать цену, а у нас и так бюджет по швам трещит.

– Эдуард Константинович…

– Что «Эдуард Константинович»? Я уже пятьдесят лет – Эдуард Константинович. В общем так, Тамара, готовьте новый договор, цену снизьте на пятьдесят… нет, на тридцать процентов. А вы, Рахманова, чтоб к завтрашнему дню был готов новый проект.

– Завтра – суббота, – вновь напомнила Альбина.

– Что вы всё время пререкаетесь? Господи! Продать бы это чёртово бюро! Да кто ж его купит? Никакого доходу, одна нервотрёпка. Ну, что встали? Идите, работайте!

Вернувшись в свой кабинет-аквариум, Альбина бросила на стол планшет с отвергнутыми набросками и включила компьютер. Вошедшая следом за ней Тамара задумчиво уселась на край стола, продолжая держать подмышкой папку с документами. На экране возник роскошный интерьер в розово-голубых тонах.

– Может, их просто цвета не устраивают? – предположила Тамара. – Розовый, голубой…

– Тамар, проект называется «Дом моей мечты», – раздражённо ответила Альбина. – А мечта бывает розовая или голубая.

– А если у них это вызывает какие-то неправильные ассоциации? Голубой… Может, предложить что-нибудь нейтральное? Чёрное с белым?

– Чёрной и белой бывает только зависть.

– А что – неплохо: «Дом – всем на зависть!»

– Да, только это будет уже совсем другой проект. – Альбина откинулась на спинку кресла. – Надоело!

– Что? – спросила Тамара, вопросительно взглянув на подругу и приподняв одну бровь.

– Да всё! Хочу в отпуск.

– Кто ж тебя сейчас отпустит?

– А мне плевать! Хочу уехать куда-нибудь подальше от всего этого.

– Проблемы дома?

– С чего ты решила?

– Потому что когда у тебя дома проблемы, ты сразу хочешь куда-то сбежать.

– А хоть бы и так, – призналась Альбина и в упор посмотрела на Тамару.

– Я говорила, что Дима тебе не пара… – сказала та и отвела взгляд, явно смутившись, что затеяла этот разговор.

– Я теперь тоже начинаю это подозревать. Он уже совсем меня не замечает. Такое ощущение, что, кроме автосервиса и рыбалки, его больше ничего не интересует. Я уже забыла, когда он последний раз спрашивал, как у меня дела. А мог бы, кстати. У меня, между прочим, машина уже которую неделю барахлит. Вот сегодня, например, еле завелась.

– А почему ты сама ему не скажешь?

– С какой стати я ему должна обо всём говорить? Мужчина сам обязан всё видеть, всё замечать. А он вообще на меня внимание перестал обращать. И я не понимаю, в чём дело. Ведь раньше всё было хорошо, и вдруг на тебе!

– Точь в точь как с твоим прежним, – напомнила Тамара. – Я ведь тогда тоже сразу сказала, что он тебе не подходит. Но ты меня даже слушать не стала. Ты совсем не умеешь извлекать уроки из ошибок прошлого.

– А я вообще не люблю прошлое. Не люблю вспоминать то, что было. По мне – так лучше всё забыть.

– Как всё?

– А вот так – чик! – Альбина пальцами изобразила ножницы.

– Что же это тогда получится?

– Чистая, спокойная жизнь, не обременённая неприятными воспоминаниями.

– Фу, ты! Ну тебя! Это ж страшно-то как – ничего не помнить!

– А по-моему, очень даже здорово!

– И у тебя получается?

– Что?

– Забыть.

– Увы! Мне иногда кажется, если бы я могла всё забыть – всё, что со мной было плохого, – я была бы самым счастливым человеком на свете.

– Но разве можно забыть только плохое? – возразила Тамара. – Что если ты вместе с ним забудешь и хорошее?

– А что хорошего у меня было? – с грустью в голосе проговорила Альбина.

– Ладно, пойду я, – сказала Тамара и слезла со стола. – Мне ещё этот чёртов договор переделывать. А ты тут давай не кисни. Работать надо, целый день впереди!