000
ОтложитьЧитал
Только разобрав знакомые голоса, Михаил улыбнулся, опустился на корточки и заткнул уши, спасаясь от неточной и оглушительной стрельбы, накрывшей помещение, словно при бомбежке. Остальные легли на миг позднее.
Вслед за Тимофеем, не опускавшим ствол и глядевшим в оба, в зал неторопливо зашел Трофим, за которым в помещении оказался и Влад, придерживая «АК-47».
– Опа! Все говно здесь собралось! Отлично, – заявил Трофим, направив Тимоху параллельно себе по другой стороне зала для подстраховки, а Влада оставив сторожить выход.
Вокруг никто не смел шевелиться и издавать звуков. Никчемный официант, чтобы увернуться от свистящих над головой пуль, мигом отпрыгнул в сторону, незаметно спрятавшись за столами и диванами у танцевальной зоны. Директор, управляющий и начальник охраны увернулись от автоматной очереди так, что чуть лбами не постукались друг с другом. И только Миша изображал реальный испуг – на самом деле он обрадовался появлению соратников, подготавливаясь к теплой встрече и своему разоблачению перед непосвященными.
У Гончарова по лбу, вискам и щекам побежал холодный пот, руки затряслись, впившись в диванную обивку – это пришли по его душу, следовательно, его махинации раскрыли. Их изначальная цель – тайно нажиться деньгами и наркотой одновременно, обвести вокруг пальца самую влиятельную в городе группировку. Высокомерный и инфантильный Гончаров задумал прыгнуть выше головы – ему оставалось надеяться, что у бандюков сегодня хорошее настроение, но после стрельбы он осознал, что этим людям чуждо милосердие. Хорошее расположение духа на тот момент было у Трофима, но Гончаров не мог надеяться на него – это означало, что Трофим будет действовать чересчур театрально, изощренно и бесчеловечно.
Трофим решил поиграть: подарить напоследок нестандартные ощущения зажравшимся клубным кадрам, которые хотели выставить его дураком, обмануть и обокрасть картель, обделив огромными деньжищами и килограммами недешевого товара. А за это, согласно понятиям Трофима, следовала изощренная казнь.
– Сидим, жрем, пьем, да?! А кто за все платить будет, м-м?! – злобно вопрошал Трофим, усевшись на спинку кожаного кресла. – Без наркоты это место не процветало бы – его бы вообще не было. Не было бы всех вас. Не жрали бы вы столько, не пили, на дорогих авто не катались, модные костюмчики не носили, продажных школьниц не трахали бы… Итак, я жду внятного ответа на мой вопрос, – грозно заявил Трофим, схватил со стола бутылку, отпил из нее, причмокнув губами и закатив глаза. Посмотрев на этикетку, он сказал, что гады жируют, и вдребезги разбил ее об пол. – Поднимитесь уже с пола! Рано вы легли – живые еще, кажись…
Руководящий состав аккуратно поднялся – Тимоха и Влад держали их на мушке.
– Говори, где деньги и оставшийся товар, крыса! – обратился к Гончарову Трофим.
Управляющий тут же наложил в штаны и успел откреститься. Хитрым и изворотливым он был совершенно не к месту.
– Клянусь, я здесь ни при чем! Это все Миша! Я не при делах, правда, – заскулил Гончаров.
Стажерка Валя, придерживая волосы, осторожно выглянула из-за стойки и увидела все поле боя, в том числе вломившихся бандитов и ошеломленное начальство.
– Что это за люди? – Валя медленно отползала от угла барной стойки к Ире с Мишей. – Укокошат же сейчас и нас в придачу, – шептала она, спешно пытаясь придумать, куда спрятаться, ибо разбирать завалы барахла у пожарного выхода было бы самоубийством.
Ирина, в отличие от более сдержанной подруги, паниковала как маленькая девочка, чуть ли не рыдая от страха и пытаясь приластиться к Михаилу. Спокойный, как удав, бармен то и дело старался увернуться от нее. Миша вполне обоснованно считал ее двуличной мразью, которая спала и пользовалась одним, а на работе строила глазки другому: ходила вместе с Валентином, который ублажал и содержал ее, а чуть что возникало по работе, то она сразу прижималась к Мише. И вот опять!
– Мишенька, мне страшно, – напуганным дрожащим голосом мямлила Ира, прижимаясь к бармену.
Миша молчал – тишину нарушила Валя. Она была постарше и поопытнее своей коллеги, поэтому придаваться панике и отчаянию не стала:
– Лучше скажите, что нам делать.
– Подождите обе, я думаю, – героически заявил Михаил. Шли последние мгновения, когда Миша играл свою роль.
– Ах, это Ми-и-и-ша! – вскрикнул Трофим, еще больше возмутившись словами Гончарова. – А он говорит, что это ты и только ты водичку тут мутишь, гнида! Ему я доверяю больше. А за вранье и воровство отвечать тебе. Миша! Где ты, чтоб тебя, недоросток бородатый?! – крикнул Трофим, оглядываясь по сторонам.
Услышав свое имя, Миша хотел было подняться, как Ира одернула его за штанину и произнесла, видимо, мало чего уяснив из вышестоящих реплик бандитов:
– Ты куда?! Не рискуй, тебя сейчас первого замочат. Как же мы без тебя?
Он высокомерно взглянул на девчонок, присунуть которым все это время мешал искусный образ невинного и тихого пацана. Предвкушая момент своего разоблачения, благодаря которому он освободится от этой унизительной роли и посмотрит на ошеломленные рожи сотрудников клуба, не подозревавших о его тайной деятельности, Михаил схватил за плечи испуганную Иру и прошептал:
– Не бойтесь за меня. Я же мужчина – все под контролем.
– Под каким контролем, о чем ты? – переполошилась Валя.
Далее невинный и неприступный бармен Михаил выдал то, что никогда бы не позволил себе в другое время и при других обстоятельствах: он не выдержал и на глазах Вали страстно и развязно впился губами в Ирину, схватив ее за шею, чтобы она не смогла двинуться и воспротивиться его порыву, но Ира даже и не помышляла об этом. От этого длительного поцелуя с языком стало завидно не только Вале, но и всем актерам, режиссерам, операторам и постановщикам, снимающим мелодрамы. Тем самым Миша поставил жирную точку на этой странице своей жизни и неожиданно приказал обомлевшим подчиненным сейчас же пробираться в подсобку и сидеть там тихо, театрально добавив:
– Прости меня, – он погладил Иру по щеке, – и ты меня прости, Валя.
– За что?
Ответа не последовало – Миша уверенно поднялся. Ему было так приятно, что все отныне разрешилось: с его сердца будто бы упал громадный ком притворства, ограничивающего его в действиях и желаниях, что никак не могло выпустить на свободу его истинную натуру. Теперь он не будет придуриваться и пресмыкаться перед остальными – теперь все знают, кто он и что он, теперь он за одно с теми, кто ворвался сюда.
«Вот я посмотрю на ваши глупые рожи!» – думал бармен, когда с приветливой улыбкой смотрел на своего босса Трофима, готовившись взяться вместе с ним за оружие. Он гордо стоял за стойкой, а тем временем у него в ногах копошились стажерки, желая уползти отсюда подальше.
На бармена, торговавшего смертью и в первый раз публично раскрывшего себя, смотрели все. Он даже опустил глаза – то ли от радости, то ли от смущения. Никто даже не мог подозревать его в подобных злодеяниях и пособничестве наркокартелю, в том числе и оборачивающиеся по пути в подсобку стажерки, которые не могли во все это поверить. Такой поворот предвидел только Гончаров, который хотел все свалить на Мишу, хотя сам прикарманил приготовленную дань и припрятал излишки смертоносного товара. За такое не щадят – Гончарову недолго оставалось…
Нет, неужели этот порядочный, галантный, ухоженный мальчик Миша – убийца и наркодилер?! И ведь как умело прикрывался!
– Мишаня, он опять нагло врет, – демонстративно пожаловался Трофим вынырнувшему из-под стойки бармену, показав дулом своего пистолета на испуганного и дрожащего управляющего, который в один миг потерял всю свою мужественность и красоту, которыми постоянно хвастался. – Ты был прав, – сказал Трофим. – Этот человек не достоин руководить этим клубом.
– Формально директор я, – не выдержал путаницы в должностях завистливый мужичок-владелец, сказав это тихонько, словно с комом, застрявшим посреди горла. А ведь он даже не подозревал, что под его «зорким взглядом» и «чутким руководством» подчиненные устроили наркотическую карусель.
Трофиму не понравилось, что якобы директор встрял в разговор. Сидел бы и помалкивал.
– А ты вообще кто такой?! Ишь какой дерзкий! – возмутился человек со шрамом. – Скажи-ка мне, директор: ты знал, что в твоем клубе распространяют наркоту в гигантских масштабах?! – мужичок отрицательно помотал головой. – А-а-а, я понял! Тебе не сообщили об этом беспределе – ты у нас не при делах. А будь ты настоящим директором, потребовал бы с этой шушеры минимум половину всего дохода. Из тебя такой же директор, как из Влада балерина, – телохранитель Трофима заржал. – Ты не директор – ты говно! Не мешай дела делать, – сказав это в лицо владельцу клуба, Трофим молниеносно, как ковбой, выстрелил директору прямо в сердце. Тот бездыханно шмякнулся на пол. – Кто еще желает что-нибудь сказать?! – спросил он, осмотревшись по сторонам и держа свое оружие наготове, видимо, собираясь сразу же сразить наповал того, кто посмеет откликнуться на его вопрос.
Трофим вздохнул, посмотрел на начальника охраны, который, вытаращив глаза, так и не сдвинулся с места, стоя на коленях и укрыв ладонями свой затылок. Он чувствовал, как позади его сторожил Тимоха.
– Это кто здесь жмется, а, Гончар?!
– Начальник охраны, – смазливо ответил управляющий.
– Понабрали мусор, – недовольно заявил Трофим. – Чем вы тут занимаетесь все?! Хуев друг другу запихиваете?! Твоим людям, – Трофим напрямую обратился к побледневшему начальнику, ставшему по цвету лица похожим на энергосберегающую ртутную лампочку, – только склады с картошкой охранять: этим необученным детишкам и тебе вообще категорически запрещено приближаться к подобным заведениям. Знаешь, тут нас на входе встретил один. Судя по его напряженной мускулатуре и дерзкому лицу, он хотел как-то нам воспрепятствовать, но сразу же превратился в решето, благодаря великолепному и непобедимому автомату товарища Калашникова. Вот, – Трофим показал на Влада, – вот это настоящий охранник, 20 человек стоит. Так что ты, начальник охраны, здесь тоже никто – не могу тебя видеть, – махнул рукой Трофим.
Начальник охраны понял, что с ним сейчас сделают – терять было нечего: он хотел возразить своенравному бандюку, усевшемуся перед ним, а потом резко (как бы позволило тело) наброситься на него, внеся хотя бы какую-нибудь лепту в сопротивление ворвавшимся в здание наркоторговцам, выполнить свои прямые обязанности, хотя дела клуба – труба.
Его задумкам не суждено было сбыться: прямо в шею 50-летнего мужика вонзился нож. Тимофей приложил недюжинную силу, чтобы лезвие зашло как можно глубже. Пару секунд похрипев, начальник охраны с потухшими глазами, придерживаемый Тимохой, и не собирался заваливаться набок. Вдоволь наглядевшись на стоящий на коленях труп, Трофим махнул Тимофею, и тот отпустил мужика, вынув нож. Свирепые глаза Тимофея возгорелись огнем от несказанного удовольствия. Кровь залила пол.
Гончаров, зажатый между разъяренными головорезами с одной стороны и трупами с другой, готов был расплакаться. Он опустился бы на пол и молил Трофима о прощении, прекрасно понимая, что сейчас подойдет и его очередь. И не нужно даже спрашивать его, осознал ли он то, что сделал – он осознал и еще как осознал, понял, каким был высокомерным и самоуверенным дураком. Сейчас ему необходимо было во что бы то ни стало сохранить свою жизнь.
– Так, убрали того, кто владел. Пришло время тех, кто управлял, – сказал Трофим и хитро посмотрел на управляющего таким пронзительным взглядом, что того бросило в дрожь. – Повторяю! Где товар и где деньги, чмо ты разноцветное?!
…Вершинин всерьез загорелся идеей переманить Никиту Зотова на свою сторону, открыть глаза зазевавшемуся мальчику на все происходящее вокруг, только поманив его неким «серьезным разговором». Но 17-летний сирота оказался не из робкого десятка и огорошил Лешку в ответ:
– Значит, знаешь Диму?! – спокойно начал Зотов.
Глаза Вершинина округлились пуще обычного.
– Ты тоже его знаешь?
– Сегодня ты мне напомнил о нем, – произнес Зотов. – В детдоме вместе были – фамилия у него только другая была, Астафьев. Странно, конечно… Дима Тихомиров… да еще и твой друг. Он, кажется, всегда был тихим и закрытым, весьма и весьма избирательным парнишкой. Потому мне и непонятно, как он вдруг оказался твоим лучшим другом, за которого такой козел и эгоист, как ты, решился в лоскуты разорвать главаря такой огромной преступной сети, как наша.
Все издевки в свой адрес Леха пропустил мимо ушей.
– Люди, Никита, меняются, и он тоже изменился… в лучшую сторону. Он изменил и мою жизнь, заставив многое осмыслить, на многое взглянуть с другой стороны… а теперь я его потерял… из-за Трофима, – злобно проговорил Алексей.
– Напрашиваешься на мое сожаление? Не дождешься, – отрезал Зотов, хотя так не думал.
– Нет, – ответил Вершинин, – я думаю, что ты уже сожалеешь… Знаешь, Дима вселил в меня надежду, что я не такой уж никчемный и конченый человек, хотя при всей безвыходности моего положения еще тогда, задолго до сегодняшнего дня, я понял его слова только сейчас. Раньше мне было тупо по барабану. Тихомиров видел во мне все недостатки, а я не замечал их, считал все глупостью и забавами – они-то меня и довели… Митя всегда хотел вытащить меня, уберечь от клубов, пьянок, наркоты, но я не прислушался к нему, а теперь… ты и сам видишь, к чему все это привело. Какой же это был правильный, проницательный и неутомимый человек – надеюсь, он выкарабкается… Я буду верить, что он будет жить и радоваться этой жизни, потому что он всегда верил в меня, что бы ни происходило – мне больно смотреть, как он страдает, – Вершинин обратил внимание на то, как Никита его слушал, немного приуныв. – Он всегда говорил, что любой человек, даже если он сбился с пути, всегда имеет второй шанс, он может зажить с чистого листа, но решиться на это самостоятельно ужасно трудно. Главное – вовремя вытащить эту заблудшую душу… Понимаешь, о чем я?
– Как-то не очень, – нарочно ответил Зотов.
Леха продолжал:
– Дима очень старался, но ему не удалось меня спасти – по больше части я виноват в том, что он напоролся на твоих дружков. Теперь я точно знаю, что он душу свою вложил в меня, надеясь, что и я когда-то найду того человека, которому нужна будет помощь – такая же, которую Тихомиров предлагал мне – рука, которая вытащит из бездны и поможет начать новую жизнь другому. У меня получится то, что не получилось у моего друга – я обязательно доведу его дело до конца. Я нашел человека, который не в своей тарелке, который губит себя, не подозревая, чем в будущем это ему обернется, – Леша вновь посмотрел на Никиту в зеркало. – Никита, еще не поздно опомниться.
– Не выдумывай, Вершинин, – всполошился Зотов. – Где ты, а где Дима! Я много о тебе слышал – ты неспособен на такое. И вообще меня раздражают такие разговоры. С чего ты взял, что я живу не так, как надо? Меня все устраивает, мне все нравится, и я не хочу что-либо менять. Я там, где должен быть – жизнь привела меня сюда. Позаботься сначала о своей заднице, Лешенька!
– Но я же вижу, что это не так.
– Не зли меня, Вершинин! Заканчивай свои проповеди, иначе я прикончу тебя здесь и сейчас! Лучше отстань и помолчи! Других вытаскивай, а мне все нравится. Мне нравится быть таким, какой я есть, и если даже что-то со мной случится, то и такой расклад мне тоже придется по душе – я сам решу, как мне быть, с кем быть и кого слушать, понятно тебе?!
– Это не объяснение, – не согласился с ним Леша. – Ты просто боишься. Убить меня легко, а вот покопаться в своей душе, осмыслить всю свою жизнь и измениться, забыть все и зажить по-новому – гораздо труднее. Ты не убийца – ты не убьешь меня, даже если очень постараешься и пересилишь себя. Я уверен в этом, – спокойно говорил Вершинин, уверенно сложив руки на груди…
Страх, оцепенение и отчаяние завладели телом, мыслями и чувствами Гончарова. Валентин не мог свыкнуться с мыслью, что он, молодой, перспективный, красивый и статный паренек, вот так по глупости должен умереть, так много не совершив и не увидев в жизни. Трудно было себя контролировать, вдобавок голос Трофима резал по сердцу ржавым кинжалом.
Гончаров, позиционирующий себя человеком мужественным, за пару мгновений утратил все свое достоинство, превратившись в смазливую тряпку. Шевелить языком было трудно – любые попытки говорить превращались в нечленораздельные всхлипы и писки. Трофим не мог долго терпеть такого женского поведения.
– Считаю до пяти, Гончар, – заявил Трофим, нацелив на него пистолет. – Сейчас ты нам все покажешь, – уверенно заявил бандюга, – все отдашь, а там уж и посмотрим, что с тобой делать.
Гончаров сжался, поднял руки, зажмурил глаза, чуть отвернул голову – состряпал физиономию несчастного убиенного, который вовсе не хотел делать ничего плохого (но сделал). Трофим принялся считать и досчитал до четырех, после чего Гончаров взмолился:
– Я прошу, не убивайте меня! – с жалким видом смотрел он на дуло пистолета, из которого вот-вот должна была вылететь птичка. Сам Трофим был спокоен, зная наперед, что марионетка Гончаров в руках такого кукловода, как он, все равно расколется.
– Чем же ты в своей жизни заслужил такую милость? – спросил Трофим.
– Я все покажу, все расскажу, – Гончаров цеплялся за свою жизнь из последних сил, – все отдам, только оставьте меня в живых, не калечьте судьбы.
– В третий, сука, раз повторяю! Отвечай на поставленный вопрос! Где наркота и где деньги?! – повысил голос Трофим. – Говори! У тебя ровно одна секунда!
Тут послышался издевательский и довольный от расправы над Гончаровым голосочек бармена Михаила:
– С тобой, Валечка, долго церемониться не будут. Накосячил, так что давай – не делай худшим свое и без того тяжелое положение, – произнес он, оперевшись об стойку.
Гончар удивился, почему Миша сам не покажет им все тайники, ведь он прекрасно знает их расположение. Спустя секунду управляющий понял, что бармен не хочет защищать и выгораживать бывшего начальника, а даже наоборот – значит, он остался один без шанса на помощь. Гончаров помялся и перечислил все тайники с наличностью и запрещенными веществами: кое-что находилось за полками в баре, за задней панелью стены в гардеробе, у него в кабинете (там же хранились и все припрятанные деньги), а также в потолке на кухне.
И тут прозвучал выстрел.
Гончаров зажмурился: он готовился к тому, что все признаки жизни в момент покинут его, но ожидаемого не ощутил – пуля застряла в деревянном столе рядышком с управляющим.
Сквозь темень закрытых глаз он, словно эхо, слышал то приходящие, то отдаляющиеся звуки дикого до безумия смеха Трофима – будто ворона долго и заливисто каркала:
– Вот пиздец! Что за народ пошел – не мужики, а мужчины, черт бы вас всех! Эй, – толкнул он Гончарова ногой, – баба! Глаза открой! – Трофим нарочно выпустил пулю в сторону, чтобы разрядить обстановку и прочистить Валентину мозги. – Вставай и топай к себе в чулан за деньгами! Я твой сейф вскрывать не стану, а взрывчатка – это слишком палевно.
«Неужели пронесло?» – думалось Валентину Игоревичу.
– Пока что ты молодец, блядь прилизанная, – похвалил его Трофим, высасывая содержимое бутылки со стола. Он поднял Гончара за плечи пиджака – тот, пошатываясь, встал. – Слабенький ты, – вслух оценил Гончарова Трофим, схватив его за руку. – Так, Мишаня, иди-ка сюда, – позвал его Трофим и отдал приказ Владу и Тимохе. – Вы двое, доставайте мешки, опустошайте тайники, а я займусь деньгами.
Узенький ход в кухню находился справа от бара, там же была маленькая комнатка отдыха, забаррикадированный хламом черный вход и подсобное помещение, куда и успели улизнуть две барышни. Они прижались друг к другу в маленькой комнатке, по очереди подглядывая в щелку в двери: в нее просматривалась вся кухонька.
Двое Трофимовских помощников ввалились в кухню. За ними уверенно семенил Миша, указавший пальцем на одну из натяжных плит в потолке. Тимоха мигом запрыгнул на стол, потянулся к потолку, надавил на квадратную панельку и отодвинул ее в сторону, обнажив тайник со свертками смертоносного зелья. Он стал выгребать их оттуда, кидая в руки Владу, который укладывал все в мешки.
– Так эта мелкая мразь с ними за одно, – шепотом сказала Валя, наблюдая за действиями нападавших. – Всегда знала, что с этим козлом что-то не так.
– Этого не может быть, – испуганно произнесла Ира.
– Сама посмотри. Теперь все ясно. Главное, чтобы нас не сдал. Нашла тоже, в кого втюриться.
– Нет уж, – заявила Ирина, – он не такой. Тут что-то не то творится.
– Подождем, – предложила Валя.
Миша светился от счастья: во-первых, оттого, что освободился от сковавшего его образа ничего из себя не представляющего бармена на побегушках, а, во-вторых, после разговора с боссом…
– Молодец, боец, – улыбнулся Трофим, когда Мишаня подошел к нему, – дождался, чисто сработал.
– Рад стараться.
Но Трофим вновь вернулся к вредности и скептицизму:
– Ага, рад он! Как иногда говорит Зотов, от того, что мы творим, не радоваться, а плакать надо. Все сгорим в аду… Ладно, рад тебя снова видеть в строю, чертяга! Беги-ка подмогни этим двоим с товаром, а потом я жду тебя в комнате у этого гаврика, – Трофим указал стволом на Гончарова.
Миша, повеселев, побежал на кухню к Владу и Тимохе. Пожав руки и обнявшись со старыми приятелями, Миша, указав на тайник на кухне и объяснив на пальцах, где в гардеробе и баре заныканы наркотики, хотел было бежать назад к Трофиму, но его остановил Тимофей:
– Так ты знал, где все спрятано?
– Ага!
– А что же ты молчал?! Время только потратили.
– Смотрел, как эта сука Гончар мучается, – объяснил Миша.
– О! Каков человек, а?! – отреагировал Влад.
– Да что уж тут говорить, – подшучивал над Мишей Тимоха. – Великий мститель, мать его в душу! Ты посмотри, как побежал, как развеселился! Буря в стакане, блять! – он принялся шарить в тайнике в поисках недостающих пакетов, желая поскорее очистить и другие нычки, чтобы глянуть расправу над управляющим.
Однако мы забыли о еще одном человеке, который присутствовал в клубе. При первой стрельбе он быстренько схоронился за столами и ложами вокруг танцпола – это был официант, ставший невольным свидетелем расправы над начальством, разоблачения бармена Миши и всей подпольной клубной деятельности. Молодой парень более не мог этого выносить, поэтому на свой страх и риск решился незаметно выбраться из осажденного ночного заведения на волю. Несколько метров предстояло пробежать без укрытий, поэтому, подобравшись к крайней ложе, за которой его не было видно, паренек принялся ждать подходящего момента.
Когда в зале не оказалось ни одного вооруженного человека, официант, отбросив в сторонку мешающий фартук и сдавливающую движения жилетку, приготовился валить отсюда. Вдохнув побольше воздуха, парень рванул, шваркая лакированными ботинками по натертому полу, однако в этот момент из кухни выперлись Тимоха и Влад.
– Сука! – заметив беспрепятственно бегущего через весь зал официанта, Тимоха громко выругался, выронив на пол все мешки. То же самое наблюдалось и с Владом.
Пока оба думали, что делать – Тимоха, к примеру, долго копался со своим разряженным автоматом «Узи» – прозвучал выстрел. Главарь, к его великому горю, промазал. Акелла, волчара из «Маугли», промахнулся…
Не надеясь на Тимоху, который обычно был порасторопнее, Влад оттолкнул его с линии огня и начал пальбу из «АК-47» в сторону бегущего. Пули свистели в миллиметрах от бегущего официанта, пронизывая пол и стены, чуть ли не разрывая одежду на его спине по касательной, но не задевая плоть. Точку в деле о побеге официанта поставило оружие бармена Миши – он мигом выдернул наган из ремня и метко выстрелил бегущему в спину. Выстрел застал паренька в дверях – побег не удался. Беглец замертво свалился практически в обнимку с холодеющим телом охранника.
– Нет, вот ведь педрила! Вы тут все считаете, что мы слепые?! – спросил Трофим.
Снова стихло. Тимоха, собрав с пола все, что выронил, перетащил с Владом награбленное в одну кучу, а, прежде чем заняться гардеробом, любопытный Тимофей хотел было взглянуть на труп неудачно сбежавшего парня, переполошившего всех, но Трофим, истерично окликнув его, приказал не отвлекаться, и Тимоха отправился искать «сокровища» в гардероб. Тут же Трофим подозвал к себе Мишу.
Вот кому было реально плохо, так это Гончарову, который не мог спокойно стоять на месте, ожидая приближения смерти, которая по дороге к нему скосила кучу народа вокруг. Он уже начал винить во всех этих жертвах себя, хотя несколько часов назад высокомерно считал себя богом, а остальных – просто вшами, занозами, мешавшими ему налаживать дела. Ни у одного Лехи сегодня трудный день.
– Пошел, падла, – Трофим погнал Гончарова в сторону кабинета. Миша шел следом.
Гончаров шел к своему рабочему месту, словно к плахе – не для того чтобы работать или уединенно ничего не делать, слушая отголоски громкой музыки из зала, или ругать кого-то из мелкого персонала, или обжиматься с Ирой в свободную минутку. Сейчас его вели на казнь… Иногда и сам Гончаров подливал масла в огонь, часто надоедая Трофиму нудными просьбами о пощаде. Он бы согласился на все, даже самое бесчеловечное, непристойное и унизительное. Правда, поступок управляющего ночного клуба был из раздела особо тяжких – такие ненадежные и проштрафившиеся кадры не нужны были Трофиму даже в качестве половичка у дверей. К тому же жестокий человек со шрамом на щеке давно придумал, как Гончаров распрощается со своей жизнью, поэтому ничто не могло лишить его удовольствия наблюдать за шоу под названием «смерть человека».
Трофим толкнул легкого, как пушинка, Гончарова – он бросился в объятия своего крутящегося кресла, мигом обернувшись на двух стоящих перед ним парней с таким ошарашенным лицом, будто видит перед собой самый страшный кошмар. Это зрелище действительно давило на управляющего, тем более в масштабах такого маленького отштукатуренного кабинета, увешанного полками и картинами на низменные темы. Также сюда непонятным образом поместился длинный совещательный стол с четырьмя стульями, парочка тумбочек, вместительный шкафчик и сейф, который сейчас был главной целью нападавших.
Если бы Трофим застрелил Гончарова раньше, Миша с удовольствием нашел бы наркотики и указал бы на сейф, в котором хранились деньги, но шифр от замка под строгим секретом хранил в голове один только управляющий. Сейчас ему предстояло вскрыть сейф и расплатиться с Трофимом за все. Гончаров под мушкой трясущимися руками подбирал шифр к замку на сейфе, побаиваясь того, что не найдет нужной суммы внутри. Или, когда он откроет сейф, тут же получит пулю в затылок и не одну, зная, что за спиной стоит озлобленный на него бармен. Первый сценарий был маловероятен, потому что сам Гончаров давно не притрагивался к деньгам; второй сценарий не устраивал Трофима, для которого такой способ убийства был весьма простым и неинтересным зрелищем, а Гончаров еще не до конца осознал тяжесть своей вины.
К счастью, обошлось: отворив дверцу сейфа, Гончаров принялся выкладывать на стол пачки купюр, скрученные лентами. Сумма набиралась головокружительная. Было видно, как сильно это привлекло внимание Миши и Трофима; даже Тимоха, проходя по залу, приметил гору денег на столе. Не описать словами те ощущения, которые испытали грабители. Трофим прикоснулся к целому состоянию, масштаб которого ощущался во всем: в массе, шелесте, виде, запахе, даже в микроскопических порезах на пальцах от прикосновения к купюрам.
Состояние было мигом растолкано по рюкзакам и карманам. Вскоре стол опустел, а Гончаров, сидевший в кресле, поник.
– Теперь делайте со мной, что хотите, – заявил Валентин Игоревич.
– Валь, да не в деньгах счастье, – твердил Мишаня, любуясь пачками с Хабаровсками и Ярославлями.
– Ох, спасибо! Разрешил, мразь! – огрызнулся Трофим, решив напоследок провести разъяснительную беседу, хотя было ясно, что это Гончарову уже вряд ли сгодится. – Это твое «что угодно» здесь не катит: ты заслуживаешь конкретного наказания. Меня заботит один вопрос: что тобой двигало, когда ты шел на все это? Думал, не заметим? Думал, мы такие идиоты?! Тебе-то нужнее эти деньги, да?! – Гончаров молчал. – Сидел бы тихо и не придуривался – может, бредовые идеи типа этой выходки не лезли бы в твою голову. Глядишь, обошлось бы, глядишь, не нагрянули бы к тебе, но ведь гораздо интереснее обвести нас вокруг пальца, украсть товар, присвоить такие деньжищи. Как ты здесь вообще оказался?! Тебе и копейки доверить нельзя, а ты еще и клубом управлял, работниками, делами, деньгами. Теперь понятно, почему вы связались с нами – нормального-то заработка нет с таким вот руководством. Потянуло на острые ощущения?! Все ведь было хорошо, не придерешься, а тут такое! Я не мог просто сидеть и смотреть на этот беспредел – я среагировал, и вот мы здесь! – раскинул руки Трофим, заметив, как ему внимает Михаил и пытается игнорировать Гончар, погрузившись в свои размышления. – И все-таки… Может быть, обошлось бы все, будь ты не то чтобы поумнее, а поопытнее, что ли… помудрее. Знал же, с кем дела ведешь – сам ввязался, все понимал. Увидел, как у нас тут хорошо, как сытно, как медом намазано: товар – заебись, денег – до хуя и больше. И решил ты, падла, этим положением воспользоваться и наколоть нас – мало тебе, что ли, было? Нажива, тупость, желание жить красиво, жажда острых ощущений – я даже не знаю… что-то из этого тебя сгубило. Я видел всякое, но такого не прощаю. Из мечтаний и планов у тебя осталось только одно – ждать смерти и подводить итоги. Я просто хочу докопаться до истины, понимаешь? И вот я понял – все вы за одно: лишь бы приключения на жопу искать! Куча вас таких, Гончаровых, Вершининых, официантов всяких, быстрых и дерзких. Но вы все и всегда плохо кончаете, – закончил свою речь Трофим, обернувшись к Мише, который насторожился, услышав Лешину фамилию.
Гончаров был близок к тому, чтобы откинуть коньки просто от ожидания, когда же Трофим отправит его на тот свет.
– Я согласен с каждым твоим словом. Можешь прикончить меня – я готов, – Гончаров не верил собственным словам. – Но перед тем, как это случится, я хочу сказать свое последнее желание… Не трогайте, пожалуйста, Иру.
– Иру?! – возмущенно вскрикнул бармен. Видимо, Гончаров действительно свихнулся от любви, пытаясь спасти девушку, которая несколько минут назад проявила всю свою двуличную натуру, просившись под крыло к Мише, который вдобавок смачно ее засосал.
– Кого?! – спросил Трофим, повернувшись к бармену. – Здесь что, еще кто-то есть?!
Миша растерянно моргал глазами, всеми силами уворачиваясь от дьявольского взгляда Трофима, зверевшего оттого, что его люди опять кого-то упустили. Очнулся от предсмертного полудрема и Гончаров.