000
ОтложитьЧитал
Самопровозглашенный вершитель судеб копошился позади класса, одеваясь и приводя себя в порядок. Сделав дело, он с довольным видом собирался откланяться. Леша первым прекратил молчание, стараясь подбодрить себя и развеселить угнетенную учительницу – его так и тянуло напоследок поиздеваться над ней, отомстить за то, что она так долго мурыжила его здесь.
– Запомните меня, Екатерина Викторовна, таким! После выпускного мы вряд ли увидимся, поэтому причинять боли вам я не стану, – застегивая рубашку, Вершинин гордо твердил. – Никто – можете даже не сомневаться – из живых существ не узнает о нашей связи, о нашей маленькой интимной сделке.
В этой игре Леха победил, правда, кое-чем пренебрег, как и всегда – жизнями и чувствами других.
Он подошел к училке и поправил рукой ее растрепанные волосы:
– Вы ведь не сердитесь на меня? Что ж поделаешь – такой вот я, Алексей Вершинин! Я привык добиваться желаемого: любой ценой… любыми жертвами – это мое конкурентное преимущество. Может, мне и чуждо что-то человеческое, но это часто не так существенно на фоне всего грандиозного, что я могу сделать. Я делал свое дело – вы тоже выполняли свою работу. Все нормально, – Леха подумал, махнул рукой и добавил. – А деньги я вам все-таки оставлю, – он отсчитал деньжат из пачки, вынутой из кармана, и кинул их на учительский стол. – Это, конечно, против моих правил. Я никому ничего не даю – мне дают в основном, – засмеялся он, – но что уж тут поделаешь – придется сделать исключение. Уважение к учителям, так сказать. Школьные годы – золотые годы! И все такое прочее. В школе ведь я так изменился… так повзрослел, – многозначительно произнес Вершинин и задумался. – Теперь ваша часть сделки, Екатерина Викторовна – я надеюсь на вас, – подмигнул он на прощание.
Екатерина Викторовна подняла на него свои измученные глаза, полные слез и грусти. Ему внезапно стало брезгливо смотреть на нее – он резко перевел взгляд в сторону.
– Вы тоже меня поймите – я же понял ваши чувства, – Леша не понимал, чем так расстроена математичка. – Не стоит беспокоиться из-за этого – просто забудьте, примите как должное. Поверьте, я это сделал не из-за корысти или какого-то маниакального влечения. Честно сказать, мне было неприятно на душе, как и вам. Я сделал это ради дела… и вы тоже, – произнес Вершинин, а потом решил уйти, не задерживаясь и не поддаваясь смазливой и душещипательной обстановке.
– Хватит, Вершинин, хватит! – шептала Щедрова, опустив голову. – Ты надругался надо мной… Ты сделал то, чего добивался… Уходи отсюда прочь… и ничего не говори…
Он покидал математичку навсегда, но, когда выходил из кабинета, то все же не удержался: его ехидная и вычурная издевательская улыбка все-таки мелькнула на лице, а его подлый взгляд загорелся с новой силой. Он направлялся свершать новые дела, был готов решить любой вопрос, любую проблему. Вершинин удалился, довольный собой.
Когда Леша шел по школьным коридорам, то его уже не посещали веселые и радостные воспоминания, как это было прежде. В знакомых и родных помещениях школы, где у Лехи прошло 11 лет его жизни, ему вдруг стало мерзко находиться – хотелось поскорее вырваться на свободу. Вершинин обхватил себя руками, будто замерз, и поспешил убежать из школы, с которой его больше ничего не связывало, кроме выпускного и еще нескольких экзаменов, один из которых и толкнул его на это преступление против тела, души и разума – он старался не думать об этом, прекрасно понимая, что трояк по математике ему обеспечен.
Как только Вершинин вышел из кабинета математики, Екатерина Викторовна Щедрова расплакалась, как малолетняя девочка, тягая себя за волосы и стукаясь головой и руками об парту – так погано было у нее на душе. Она почувствовала себя никчемной вещью, которую использовали и выкинули гнить на помойку. Она почувствовала себя оскорбленной и униженной, почувствовала, как в ней погубили ангела, чистую душу, будто ножами изрезав и изгнав ее вместе со всеми светлыми мыслями и настроем жить и радоваться этой жизни. В оставшееся внутри пустое пространство залили вязкую грязь и ненависть ко всем и ко всему, что ее окружает и что пытается прикоснуться к ней. Щедрова ощущала себя раздавленной, грязной, падшей женщиной, которая отныне никогда не станет прежней. Ей было тошно от всего, тошно от себя; все существенное для нее стало вдруг несущественным, безразличным, а все важное и дорогое сердцу превратилось в ненужный мусор, отошедший на второй план. Ей ничего более не хотелось; она и не могла ничего делать, потеряв желание заниматься любимым делом, утратив смысл жить и учить – зачем верить в жизнь, если она вот так вот позволяет себе вытирать об тебя ноги, считает тебя недостойным, не нужным никому существом. Только Алексей Вершинин, «человек без сердца», по словам директора Савина, мог именно так в одночасье сломать человеку жизнь и веру в эту жизнь.
Учитель математики поняла, что своей наглой, мерзкой и изощренной выходкой мажор Вершинин сломал ее. В ее глазах разрушился и перестал существовать весь дивный мир – все навалилось одновременно: невезение, размолвка с молодым человеком, неприятности на работе. Екатерина Викторовна пребывала в шоке, балансировала на грани безумия, душевного расстройства, которое уже не раз толкало ее на попытки бросить все и покончить с собой, хотя по ней и не скажешь, что ее вообще могут одолевать такие мысли. Но после Вершинина все ее радости стали воспоминанием из прошлой жизни. Нынешняя жизнь для нее в один щелчок стала пошлой, никчемной, дешевой штукой, где все подряд используют, подставляют и бросают ее.
Щедрова встала с места, застегнулась, прибрала свои волосы, вытерла слезы – такой грустной, подавленной и угнетенной она не была никогда. Она подошла к окну, высунулась в него, чтобы отдышаться, бросив взгляд на школьный сад.
Затем она полезла в свой стол, в одном из ящиков она нашла сигареты и зажигалку, которые когда-то отобрала у одного мелкого из шестого класса. Екатерина Викторовна не делала это с 16 лет, поклявшись не повторять. Встав у окна, учительница закурила вонючую сигарету в затяг, посмотрев на стол, на котором лежали Лешины деньги. Докурив, она выкинула бычок в окошко. Шмыгнув носом, Щедрова подошла к своему столу, открыла журнал и дрожащей рукой подрисовала Вершинину пару оценок, перенесла их во все отчетные документы; посчитав среднее, она получила «заслуженную» Алексеем тройку.
Откинув бумаги и ручку в сторону, Екатерина Викторовна схватила пачку Лешиных денег, пошла к окну и села на подоконник, принявшись рассматривать разноцветные купюры. Весьма долго она сидела у окна, не сдвигаясь с места и думая о чем-то, попутно выкурив абсолютно все сигареты из пачки. Когда все закончилось, расстроенная учительница взяла зажигалку и принялась поджигать грязные Вершининские деньги по одной купюре – она смотрела, как они сгорают в нежном, идеальном и теплом оранжевом пламени. Она бросала их в окно и смотрела на их горящие обрывки, которые превращаются в пепел. Их подхватывает ветер, окончательно разрывает и уносит. Купюры улетали в окно вслед за разрушенной, пропащей, искалеченной душой преподавателя от Бога, которая не хотела более существовать на свете без смысла – без него отныне все для Щедровой было чуждо и противно. В руках оставалось еще немного денег…
Городом уже давно овладела испепеляющая жара, обещавшая не спадать до самого вечера. На улице было трудно находиться из-за духоты, которая была предвестником приближающегося дождя, после которого город вздохнет, наполнится свежим воздухом и очистится от пыли и грязи.
Вершинин отбросил в сторону портящие настроение мысли, посетившие его еще в школе. Он посчитал их несущественными, ведь основное дело было сделано, а все прочее – всего лишь сопутствующие жертвы и мелкие детали. Именно в подобном контексте сопутствующих жертв Леха и распорядился жизнью своей учительницы, которая почти никогда и не существовала для него, ничего для него не значила и, по сути, не стоила всех его сегодняшних хлопот – он презирал ее так же, как и остальных малозначащих людей.
Развеселенный и раззадоренный мыслями о том, что впереди его ждет встреча с Юлией Кудрявцевой, Вершинин остановился на полпути к машине, поиграв немного в футбол с детворой на школьном дворе. Усевшись в кожаный салон «BMW», он быстренько расписал в голове план будущих действий (про математичку он уже давно позабыл, как и про пустые яйца).
Одновременно с этим Вершинин порылся у себя в карманах, вывалив все их содержимое на сидение. Там были: смятая охапка денег (неприлично большая сумма для карманных денег, оставшаяся неприличной после всех вычетов, произведенных оттуда ночью), пачка сигарет из клуба, связка ключей от квартиры, родительского дома и машины, банковские карточки, маленькие бумажечки с делами и по пьяни записанными телефонами клубных шлюх. Когда-то в кармане у Лехи были и монеты, но они по ходу дела высыпались на школьный пол, когда Вершинин торопливо скидывал с себя джинсы, чтобы заняться математичкой.
«Ну ты даешь, мужик! – удивленно сказал сам себе Вершинин и улыбнулся, когда обнаружил у себя пустую пачку презервативов, которая еще вчера вечером была полная, – хотя не-е-е! Тебе дают! А если не дают, – Вершинин выкинул ее в окно, – то я сам беру! – произнес он и засмеялся, заводя мотор. Он посмотрел на школу, томно вздохнул и показал в ее сторону средний палец. – Так, оказывается, легко и приятно учиться и получать оценки. Пожалуй, такого у меня не было никогда!»
Сдавая назад, Алекс достал свой «Айфон», набрал номер Юли, чтобы радостно ей сообщить, что все дела со школой улажены, и он ждет ее у себя дома, чтобы получать математические знания. Юля была очень удивлена успеху Вершинина с Щедровой (она, конечно же, ни о чем не подозревала) и обещалась обязательно подойти, похвалив его за усердие и взяв с Лехи обещание, что тот расскажет, как уломал математичку.
Дело было сделано! Леха сходил с ума от одного только предвкушения этой встречи. Он светился от счастья. В нем вновь взыграл инстинкт самца – он ощутил прилив сил. Задерживаться он не стал, ибо нужно торопиться, ведь необходимо еще заскочить в магазин, привести в порядок себя и квартиру, ведь он ждет важную гостью.
Что ж, обстоятельства и все выше изложенные факты говорят нам о том, что сегодня явно день Алексея Вершинина – день исполнения его желаний, намерений и самых коварных планов. Посмотрим, что будет дальше… Ведь мы с вами прекрасно знаем, что Леха ждет свою одноклассницу явно не для занятий математикой.
Глава 13 «Фиктивное свидание»
Алексей Сергеевич Вершинин примчался в свой пентхаус. Парень суетился – в эйфории он пребывал весь сегодняшний день. Виной всей беготни стала Юлия Кудрявцева, девушка его лучшего друга. Утренняя встреча с ней стала своеобразным будильником, который заставил вскипеть все дремлющие в Леше чувства и отложенные в дальний ящик нечистые намерения. Он думал только о ней.
Именно в этот день наш герой решил действовать. Алекс был нацелен на Юлию, как рыцарь на неприступную крепость – вершину его гения соблазнения. Подобным образом его прежде не цепляло: его не волновали ни методы, ни последствия. Ничего не должно было мешать: ни дружба, ни мораль, ни страх, ведь он привык добиваться своих целей, какими бы отвратительными они не были. Одна мысль о том, что красавица и умница Кудрявцева, которая все эти годы толком и не смотрела в его сторону, должна была отдаться ему, приводила Вершинина в щенячий восторг. А ведь задачка была не из легких, хотя после Щедровой Вершинин не боялся никаких преград и трудностей, считая, что ему по зубам все… даже девушка лучшего друга, на которой он собирался оторваться по полной программе, не отвечая за себя и свои действия. Рыбка уже клюнула – дальше же должно было твориться черти что! Вершинин терял контроль над собой и был непредсказуем…
Пентхаус Алексея располагался в одной из элитных многоэтажек в пяти минутах езды от центра города. Надстройка на крыше гарантировала ее хозяевам комфорт и спокойствие. Крыша была очень просторной: на одной ее половине располагалась общая площадка (что-то похожее на смотровую площадку, предназначенную для отдыха жильцов), на второй половине находился сам пентхаус, разделенный на две двухкомнатные квартирки, одну из которых занимал Вершинин. Все удобства: лифт, лестница, шикарный вид, уединение, комфорт, уют и… отличный понт, повод для восхищения и зависти окружающих.
После входной двери попадаешь в прихожую Вершининской квартиры, из которой можно направиться в любую из комнат. В левой стороне по коридору – небольшая кухонька, где стоял стол, холодильник, плита, стиральная машина и прочая кухонная мебель. Рядом была дверь в ванную комнату, объединенную с туалетом – эта комнатушка была отделана так по-дизайнерски вычурно, что в ней не хватало только золотого унитаза и настоящих долларов вместо туалетной бумаги. Направо за дверью, на которую всегда было что-то наклеено или навешено, располагалась комната самого Лехи. Она всегда была темной и загроможденной – должного интереса для нас она не представляет, являясь типичной комнатой школьника с вечным беспорядком, огромным телеком, шкафами, кроватью и компом.
Прямо по коридору располагалась гордость квартиры Леши Вершинина – большой (на всю длину квартиры) зал, который каменщики долгое время отделяли стеной от кухни и прихожей. Мебели там было немного: стояла пара диванов и кресел, декоративный шкафчик, журнальный столик, раскидистое растение в кадке и двуспальная кровать с тумбочками по краям. Другая кровать намного меньших размеров, стоящая в комнате у Алеши, больше предназначалась для гостей: чаще всего на ней любил полеживать Витя Ретинский. Особенность зала состояла в другом: вся внешняя стена пентхауса, отделяющая квартиру от улицы, была заменена на толстые стекла от пола до самого потолка, как в небоскребах – вид на один из центральных проспектов просто ошарашивал всех входящих в эту комнату, акрофобов в особенности. А Леха любовался этим видом ежедневно. Множество гардин и штор пришлось приобрести на эту стеклянную стену, но оно того стоило. Вершинин обожал проводить здесь время, будь это работа за ноутбуком, просто сидение на диване или сон на кровати… или секс на ней же.
Леша мигом доехал до дома, оставил машину на своем месте прямо около подъезда, поднялся на лифте, чуть ли не зубами открыл дверь в квартиру (руки были заняты) и влетел в прихожую с пакетами, спешно разуваясь и тщательно подготавливаясь к приходу его личного репетитора по математике, Юлии Кудрявцевой. В такой момент нужно, чтобы все было в ажуре, чтобы все было изящно. Над этим Вершинин и работал в тот жаркий день.
Пройдя на кухню, Леха опустил тяжелые пакеты на пол, принявшись разбирать их содержимое. Накупил он кучу всего, порой толком не замечая, что берет и какова цена у товара. Недолго размышляя над продуктами, приобретенными впопыхах, Вершинин большинство покупок решил отложить до лучших времен. Спланировав совместный с Юлей романтический ужин до мелочей, Леша в итоге решил, что он будет состоять из дорогущего шампанского, фруктов (апельсинов, бананов, клубники, яблок и прочего), а также легкой закуски в виде суши. Вершинин остановился на этом, хотя вначале энтузиазм подталкивал его сварганить что-нибудь свое, но лень готовить одолела его и в этот раз. Зато Вершинин приобрел огромный букет красных и белых роз, но счел их банальными в их изначальном виде – уколовшись о шипы бесчисленное количество раз, Леша выдрал целую гору лепестков из этих цветов и разбросал их по комнате и по кровати. Он также закрыл все шторы в зале с видом на проспект – в комнате стало темно. Леха истратил целый коробок спичек, чтобы зажечь кучу маленьких свечей – затем он расставил их по комнате, чтобы в каждом ее месте было светло. Длинные свечки в количестве трех штук он поставил на журнальный столик, который подкатил к кровати – на него он поставил бокалы для шампанского, корзиночку с фруктами, тарелки для суши и деревянные палочки. Вершинин отошел к арке, не сводя глаз с зала и наведенной в нем романтики (он сам удивился, как у него так получилось, ведь он не любитель всех этих штучек): «Идеальная обстановка для занятий… математикой», – усмехнувшись, подумал он.
Вершинин вовсю представлял, как будет кормить Юлю сладкой клубникой, как они вместе будут пить игристое шампанское при свете свечей, разговаривать и улыбаться друг другу. Потом они должны попробовать ароматные суши. Вершинин нарочно никак не сможет совладать с палочками, а добрая Юлечка поможет ему, покормит его и вытрет салфеточкой его губы и измазанные щечки.
Сказочные грезы Алексея, в которые он погрузился, закрыв глаза, внезапно прервал дверной звонок. Леха вздрогнул и помчался открывать. Не глядя в глазок, он распахнул дверь – на пороге стояла она. Юля Кудрявцева! Сегодня она была особенно привлекательна и обворожительна, от нее нельзя было отвести взгляд – Леша так и впился в нее глазами. Он только хотел протянуть руку и сказать, чтобы гостья не стеснялась и проходила, как она с ходу сбила Вершинина с толку, улыбнувшись и перешагнув через порог:
– Ну и как же ты уломал математичку?! – весело спросила она, ожидая подробностей. – Рассказывай.
– Мы поговорили, как мужик и баба! – без смущения заявил Вершинин.
Юля улыбнулась, похвалила его и похлопала по плечу. Девушка заявила, что горит желанием начать разбирать с ним экзаменационные задания и вложить в голову мажору как можно больше всего, что она сама знает по алгебре и геометрии – лишь бы проходной балл набрать.
Пройдя вглубь квартиры, Юля обомлела от увиденного. Вершинин тихо закрыл дверь и подкрался к ней сзади. Она повернулась к нему и воскликнула:
– Боже мой, Леша, что ты сделал?! Даже не выдумывай! Что это такое?! – спросила Кудрявцева, удивленно указав на зал, заполненный светом желтых огоньков.
«Тройничок хочу замутить, – посетила идея парня. – Как-нибудь в другой раз».
Леша ответил ей как можно нежнее:
– Это мой сюрприз тебе, дорогая. Благодарность за то, что уделила мне время… Благодарность за то, что ты есть, – с придыханием говорил Леша, легонько положив руки на Юлины бедра. – Юлечка, неужели ты не видишь? Эта как раз та самая обстановка, которая располагает к учебе. Поэтому я предлагаю тебе всего лишь на несколько минут отвлечься от школьных дел. Они доставали нас весь год и продолжают это делать… еще и летом. Сплошной стресс. Я прошу тебя: сделай мне приятно – не отказывай, составь мне компанию. Я ведь так старался…
Юля ловко выскользнула из рук Вершинина – поведение Лехи насторожило ее. Она согласилась, но ушки все равно держала на макушке:
– Что ж, хорошо, – с некоторым подозрением сказала Юля, пройдя в зал и уперев руки о пояс. – Я соглашусь, но только из-за того, что ты старался и потратился на все это совершенно неуместное действо. Так уж и быть – отвечу на знак внимания, но при одном жестком условии: после мы займемся математикой. Она ведь при любом раскладе никуда не денется. Я пришла сюда, чтобы достучаться до тебя, вложить в тебя чуток знаний, а не для того, чтобы сидеть здесь и вкушать запретные плоды, – по-учительски заявила Кудрявцева. – Времени и так мало… Вершинин, скажи честно, в чем подвох?! Для чего весь этот спектакль – на что ты намекаешь?!
Вершинин продолжил гнуть свою линию, немного приуныв для вида:
– Почему же все видят в моих искренних действиях один только подвох? Забудь про это, Юль… освободись от этих предрассудков, глупышка. Забей на это – наслаждайся моментом. Давненько между нами не было подобных приятностей – не порть момент… А потом мы с тобой обязательно займемся… математикой, – Леха остановил взгляд на Юлиной груди, а потом вовремя опомнился и занес в зал учебники, которые она принесла с собой. – Располагайся и чувствуй себя, как дома, – сказал он и удалился на кухню.
Когда Алекс убежал из зашторенного зала, Юлия, постукивая каблуками по паркету, прошлась по комнате, осмотревшись и еще раз оценив всю ситуацию, подумывая мигом оглушить порыв Вершинина и его откровенные намеки на свидание. Поверьте, в этом она разбиралась: Юля динамила Лешу много лет, а тут, сама того не осознавая, случайно попалась на уловку. Нужно было мудро и тактично перестроить мужлана на математику, где она с превеликим удовольствием и в благих целях оторвется над ним.
Обстановка вокруг была настолько спокойная и романтичная, что невольно сбивала девушку с толку – вряд ли, глядя на все это, можно было сосредоточиться на учебе. Думается ведь абсолютно о другом. Такого оформления Юля не видела очень давно, ведь от Витька ничего подобного не дождешься – Кудрявцеву охватил девичий трепет. В конце концов «добрые» намерения Вершинина начали ослеплять ее – осторожность Юли немного притупилась. Она считала, что Вершинин оказывает ей знаки внимания пока что в пределах допустимой нормы, что было характерно для их взаимоотношений. Как бы не забыть об экзамене, думала девушка. А в голове у Лехи математика была на последнем месте, а когда он смотрел на Кудрявцеву, то вовсе терял голову и готов был наброситься на нее без лишних хождений вокруг да около.
Вершинин выжимал все соки из своего мужского обаяния, подбирал нужную интонацию и приятные слова, которые должны помочь сбыться его замыслам – он ждет не дождется, когда это произойдет. Леша хотел убедить гостью, что нечего стесняться, и напрямую признаться в своих чувствах, которые больше невозможно скрывать. Также в плане покорителя сердец предполагалось, что она размякнет, предположительно испытывая те же чувства и влечение к самому герою-любовнику (он высокомерно полагал, что в этом деле будет взаимность), как в принципе и все представительницы прекрасного пола, и ни в чем ему не станет отказывать. Оба в этот час немного отстранились от реальности, в которой существуют. Вершинин хотел действовать последовательно, не провоцируя отказа из-за резких, развязных, нахальных и неуместных действий и непродуманных слов, которые обязательно где-нибудь вылезут. Сама Кудрявцева умилялась всей картиной, но собиралась в миллионный раз отшить Леху, если тот опять начнет уламывать ее проявить к нему взаимность и примется распускать руки. А постоять за себя, по ее же мнению, она еще как могла.
Алеша отсутствовал недолго. Вскоре он вернулся в зал радостный и счастливый, держа в руках ведерко со льдом, в котором лежала бутылка шампанского. Робко сидящая на кровати Кудрявцева театрально восхитилась – она впервые видела своего одноклассника таким счастливым, поэтому что-то ей мешало грубо отказать ему: «Вдруг это и правда его благодарность, а не очередная тупая попытка подкатить? – размышляла Юля, глядя на Вершинина. – Я вот думаю плохо про него, а он реально от чистого сердца все организовал, поэтому нехорошо получится, если я, оскорбив его, убегу. К тому же, он никогда не предаст доверия Вити. Мужская дружба и все такое».
Пробка вылетела с шумом и пеной – полусладкое полилось в бокалы. Счастливый Алексей, улыбаясь и любуясь ничего не подозревающей Юлией, подсел поближе к ней и, подняв бокал, произнес тост – за Юлю и отечественную систему образования. Она поддержала его – они чокнулись и осушили бокалы. Леха суетился, радуясь взаимности, а Юля из чистого интереса наблюдала за его действиями, чем очень сильно рисковала. Она рассматривала два варианта: первый – все это просто благодарность, после чего Юля примется объяснять Лехе математику, а он будет стараться что-нибудь усвоить; второй вариант – все это гнусный план Вершинина, нацеленный на то, чтобы затащить ее в постель. Для начала необходимо было вежливо отказать ему и настоять на учебе. Конечно же, она всегда знала и видела, что Леша не ровно к ней дышит и только ловит случай, чтобы пофлиртовать и подкатить к ней. Она догадывалась, что в этом деле он не остановится ни перед какой подлостью.
После первого бокала Леша схватил ягоду клубники, опустил ее себе в рот и состряпал самодовольное лицо. Ему казалось, что такой прелестный прием растрогает Кудрявцеву. Он думал, что она сразу же растает под порывом его внимания и обаяния. Но мажор ошибался – Кудрявцева вовремя пришла в себя.
Юлия сидела на кровати рядом с Вершининым с таким невинным видом, словно девочка на утреннике в детском саду, и все стеснялась заговорить, но, поймав довольный и выжидающий взгляд Вершинина, устремленный прямо на нее, она собралась с силами, поправила свои черные волосы и произнесла:
– Леша, ты не представляешь, как я зла на тебя.
– Почему же? – ласково и блаженно произнес Алексей, стремительно переходя в наступление. – Ты просто не понимаешь, в чьи руки попала. Не понимаешь, какое счастье тебе досталось… какой шанс тебе дает судьба.
«Сектор «Приз» на барабане!» – мысленно восторгался ситуацией Вершинин.
В этот момент им руководил сугубо животный инстинкт. Он заботился об удовлетворении только своего тела, никак не души – последняя маялась и медленно погибала.
Пододвинувшись ближе к Юле, Вершинин протянул к ней руки и принялся поглаживать ее то по длинным волосам, то по рукам и коленям, любуясь изящными чертами смуглого лица и тела Кудрявцевой. А она не могла пошевельнуться, стараясь не смотреть на него, ибо чувствовала от этого человека холод чуть ли не до мурашек. Тут ей и открылось его настоящее лицо – все остальные видели в нем лишь богатство, красоту и могущество, а Юля сумела проникнуть сквозь внешнюю оболочку и заглянуть вглубь его темной души, увидеть его скверную натуру, неспособную на что-то доброе и светлое, достойную только смерти где-нибудь в канаве за все сотворенное в этом мире. Но он жив и здравствует!
С каждой секундой Кудрявцевой было все страшнее и неприятнее не только чувствовать присутствие и прикосновения этого человека, но и видеть его. Тут Алексей решился на нечто неординарное, стараясь хоть как-то добиться взаимности от Юли, хотя ему было абсолютно до фонаря, каким образом иметь ее у себя дома. Хотя это особый случай – не просто для галочки в списке, а что-то вроде выпускного экзамена, самого сложного и долгожданного.
«Давно пора было это сделать! Эх, была не была! Кудрявцева, будь же моей!» – подумал он, выдохнул и со всех сил кинулся на девушку. Пути назад нет. Он просто обязан сделать этот момент самым лучшим в его жизни.
Леша завалил Юлю на кровать. И вместо того чтобы сразу приступить к делу, Вершинин поцеловал ее так нежно и страстно, как не целовал никого и никогда. Сам он весьма удивился этому и в момент промедления второй раз за день получил пощечину. Юля Кудрявцева мгновенно выскользнула из-под него, отбежала подальше от кровати и отвернулась, прикрыв лицо ладонями, но почему-то не ушла прочь.
«Что же произошло? – пораженно думал Леша после этого удивительного поцелуя, никак не входившего в его планы. – Почему она стоит там? Почему я позволил ей вырваться? Как же так?! Что не так со мной? Что не нравится? Что?!»
Он мигом поднялся с кровати и попытался приблизиться к Кудрявцевой, которая со слезами на глазах обняла себя руками и не давалась ему в объятия.
– Юля, Юлечка, Юленька! Иди же ко мне, – твердил он, протягивая к ней руки, – ты зря отказываешься. В чем дело? Не будет больно, не будет мерзко – будет хорошо, будет приятно. Я никогда не сделаю тебе больно – ты для меня все, – изворачивался Вершинин.
Юлия опомнилась и проявила свой жесткий характер, рявкнув на Вершинина так, что тот огорченно и изумленно отстранился от нее:
– У тебя не было шансов тогда и нисколечко не будет сейчас… Даже после всего этого. Негодяй, если ты думаешь купить меня этим ужином, вниманием и усидчивостью, то напрасно стараешься, – чуть ли не кричала она. – Я не такая, как все твои шлюхи, которые верили тебе, обожали тебя, думая, что ты относишься к ним так же. А ты просто ими пользовался, забавлялся! Тебе сосали за деньги… и тебе это нравилось! Ты упивался своей исключительностью… Так жить нельзя, Леша! Иди на рекорд, но меня не впутывай и оставь в покое. Я не такая… и никогда под тебя не лягу, что бы ты сейчас не делал! У тебя еще хватило наглости попросить у меня помощи, а я купилась… дура! А мне другое нужно…
– Что тебе нужно, Юля, чтобы ты была со мной? Скажи, и ты это получишь!
– Боюсь, – молвила она, – ты неспособен дать мне желаемого.
– Чего ты хочешь?!
– Любви я хочу! – ответила она. – Мне любовь нужна, Леша! – он оцепенел от такого ответа. – Настоящая, вечная, чистая, а не продажная. Та любовь, которая в сердце, а не в других органах… Тебе не понять всей прелести любви… Я Витю люблю и всегда буду любить. И он тоже меня любит.
Леша никогда ранее такого не испытывал – Юлины слова разрушали его мир. Паренька будто беспощадно резали ножом, а он печально стоял и отдавался воле судьбы. Вершинину стало больно там, где раньше у него никогда не болело. Он сознательно причинял эту боль другим, а теперь почувствовал ее сам. Он усомнился в себе, размяк – так жалобно он еще никогда не говорил (неясно, что за уныние напало на него):
– Нет, ты ошибаешься! Я не бессердечный… и не грубый – я умею чувствовать, умею любить! Юля, не плюй мне душу, не разбивай мне сердце. Вот же оно – бьется так сильно, – Вершинин упал на колени и подполз к Кудрявцевой, схватил ее ладонь своими холодными, словно лед, руками и приставил к своей груди. – Чувствуешь? Бьется!
Юля молчала.
– Это не он тебя любит, а я люблю тебя! Неужели ты слепа и не видишь этого?! Я хочу быть с тобой. Останься со мной.
– Нет, Леша, оставь это, – тихо говорила Юля, пытаясь отодрать свою ладонь от груди Вершинина. Ее ручку он готов был целовать вечно – Алексей не был готов к тому, что их объяснение может кончиться отказом Юли. Она продолжила твердить непонимающему Леше, который буквально ослеп и спятил от ее присутствия. – Твоя исповедь и признания меня поражают, но… никогда и ни за что я не стану тебе верить. Не изменишься ты… и не захочешь измениться. И в итоге останешься один. Как же ты не поймешь?! Отпусти!
– Зачем ты так говоришь, зачем ранишь меня? – чуть ли не плакал Вершинин, валяясь в ногах у отличницы.
– Я больше верю поступкам, а не словам. Пойми, я никогда не буду с тобой. Ты сам себя ранишь, сам над собой издеваешься, думая, что делаешь себе приятно. Ты сам убил себя… уже очень-очень давно… Прости… Я вижу все по твоим глазам, – Юля наклонилась к Лехе, излагая ему колющую глаза правду, после которой она надеялась на его прозрение. – К чему весь этот спектакль? Ты никогда не станешь искренним. Тебе только секс и нужен – о любви и речи нет! – Вершинин сидел на полу перед ней. Юлия молвила. – Как же ты можешь любить меня, как же ты можешь говорить и думать так, если сейчас обманул меня… заманил сюда наглым враньем? Ты уже не ведаешь, что творишь. Зря старался, зря потратился. Я ухожу, – бросила она, отстранившись от Алекса.